- Дозвонись до Джеймса Этны, Делла, и скажи ему, что у нас важная встреча с Хардвиком. Передай ему, чтобы он немедленно отправлялся сюда.
Делла Стрит кивнула.
- Я вернусь к тому времени, когда подойдет Этна, - сказал Мейсон и пошел по коридору в офис Пола Дрейка.
- Дрейк у себя? - спросил Мейсон сидевшую у коммутатора девушку.
- Проходите прямо к нему, мистер Мейсон, - кивнула она. - У него никого нет. Я его предупрежу, что вы идете.
- Спасибо, - сказал Мейсон, открыл дверцу в низенькой перегородке, отделявшей небольшую приемную, и по длинному коридору направился в кабинет Дрейка.
Дрейк как раз вешал телефонную трубку, когда Мейсон вошел.
- Привет, - сказал Мейсон. - Есть что-нибудь новое?
- Я копаю все глубже и глубже, - сказал Дрейк, - у меня собран огромный материал, но я его еще не проанализировал. Там большое количество самой разнообразной ерунды.
- Сидней Хардвик, бывший при жизни Бенджамина Эддикса его адвокатом, а сейчас, вероятно, осуществляющий контроль за его наследством, в данный момент направляется сюда для встречи со мной, - сообщил Мейсон. - Судя по его поведению, ему что-то известно и это что-то его чертовски беспокоит. Ты не знаешь, что бы это могло быть?
Дрейк покачал головой.
- Нет, пока не знаю. Дай мне еще два или три часа, и я, может быть, это выясню.
- Дай мне пятнадцать минут, и я наверняка это выясню, - усмехнулся Мейсон.
- Предварительная проба показывает, - сказал Дрейк, - что у Эддикса в крови было тридцать два промилле алкоголя в момент убийства. Этого было достаточно для того, чтобы он крепко заснул. Есть данные, свидетельствующие о том, что чуть раньше у него была еще большая концентрация алкоголя в крови. Я думаю, мне нет нужды разъяснять тебе, Перри, все математические выкладки, связанные с алкоголизмом, но в общих чертах могу сказать, что стадия помрачения сознания при интоксикации начинается примерно с пятнадцати промилле алкоголя в крови. При содержании алкоголя от тридцати до сорока промилле человек находится в состоянии тяжелого опьянения, то есть он пьян настолько, что не в состоянии ни передвигаться, ни соображать. Так вот у Бенджамина Эддикса было тридцать два промилле алкоголя в крови. Полиции точно известно, когда миссис Кемптон вошла в дом. Они проверили это при помощи водителя автобуса. Она действительно ехала тем самым автобусом, как и утверждала. Абсолютно точно установлено, что к этому моменту алкогольная интоксикация у Эддикса была настолько сильна, что он не мог ясно воспринимать происходящее. Вероятно, он пил как раз до того момента, когда свалился на кровать и отключился. Содержание алкоголя в крови уменьшается после всасывания в пределах от двух до четырех промилле в час.
- Что могло быть причиной такого пьяного кутежа, Пол?
- Черт возьми, откуда я знаю?
- Выяснил что-нибудь о телефонных счетах? - спросил Мейсон.
- Еще нет, но эта информация будет у меня в течение часа. Я договорился, что мне сделают копии всех телефонных счетов.
- Как тебе это удается, Пол?
- Лучше тебе не знать подробностей. Я рискую своей собственной головой. Короче говоря, они у меня будут.
- Как только получишь какую-нибудь информацию, дай мне знать. А теперь - что там с этим Аланом Блевинсом, он действительно гипнотизер?
- Я бы сказал, что не просто гипнотизер, а превосходный. Между прочим, он сомневается, что гориллу можно загипнотизировать при помощи обычных методов. То есть он утверждал, что ему удавалось погрузить гориллу в какое-то подобие гипнотического транса, но, когда он это сделал, он не смог ей ничего внушить, воздействуя на подсознание. Когда гипнотизируют человека, этого добиваются словами. Когда имеешь дело с гориллой, невозможно установить контакт между человеческим сознанием и ее. Животное просто спит. И при этом довольно непросто определить, является ли это внушенным гипнотическим сном или естественным.
- Блевинс был уволен?
- Да.
- Был предлог?
- Я выяснил, что никакой причины для этого не было. Скверную новость сообщил ему Натан Фэллон. Эддикс вообще отказался это обсуждать. Все были уволены одновременно.
- И Блевинс имел все основания ненавидеть Эддикса?
- Вполне мог иметь.
- Выясни, где он был прошлой ночью, - сказал Мейсон.
- Уже выяснил, - ответил Дрейк, - он холостяк. Жена развелась с ним два года назад. Он утверждает, что был дома, смотрел телевизор, а потом лег спать.
- Подтвердить никто не может?
- Нет, это его собственные слова, не более того. Хочешь чтобы я покопался здесь поглубже?
- Разумеется, хочу. Почему с ним развелась жена, Пол?
- Психическое насилие. Она утверждала, что он якобы все время ее гипнотизирует, пытается использовать для своих опытов, выставляет ее в нелепом виде и все такое в том же роде.
- Узнай об этом побольше, - сказал Мейсон. - Найди ее, Пол. Я хочу поговорить с ней.
Дрейк сделай у себя пометку.
- Что-нибудь еще?
- Думаю, пока все, Я пойду обратно к себе и выясню, что нужно Хардвику. Он должен вот-вот подойти.
- Да, вот еще что, - сказал Дрейк. - Блевинс рассказал мне, что он обучил Эддикса методам гипноза.
- Зачем?
- Так хотел Эддикс.
- Пол, - сказал Мейсон, - я хочу, чтобы ты все как следует проверил. Я собираюсь на этом процессе выстроить защиту, которая войдет в историю, но для начала мне нужно точно знать, что там на самом деле произошло.
- А Джозефина Кемптон не может тебе рассказать? - спросил Дрейк.
- Нет.
- Почему нет?
- Если между нами, то я думаю, что она и сама не знает.
- О, Бога ради, Перри! - воскликнул Дрейк. - Только не вздумай строить защиту на основании женских россказней: "Мы сидели там, в руках у меня был ножик, а затем, совершенно неожиданно, в глазах у меня потемнело, а когда я пришла в себя, он лежал там на кровати совершенно неподвижно, и я закричала: "Ну скажи мне что-нибудь, Бенни!"
Мейсон усмехнулся:
- Все совершенно не так, Пол, хотя так оно и есть. Выкачай из Блевинса всю информацию, какую только сможешь, найди его бывшую жену. Ну, я пошел на переговоры с Хардвиком, загляну к тебе позже.
Мейсон вернулся в свой офис.
- Джеймс Этна направляется сюда, - сообщила Делла Стрит. - Он, похоже, страшно возбужден.
Зазвонил телефон.
- Алло, - сказала Делла в трубку, выслушала ответ и повернулась к Мейсону: - А вот и мистер Этна.
- Скажи, пусть входит, - сказал Мейсон, - и передай Герти, чтобы она проводила мистера Хардвика сюда, как только он появится в конторе.
Делла Стрит повесила трубку и вышла, чтобы встретить Этну.
Этна, явно взволнованный, воскликнул, едва переступив порог кабинета:
- Мистер Мейсон, можете вы мне сказать, что, черт побери, удалось разнюхать полиции?
- Они, видимо, абсолютно уверены в том, что откопали нечто очень серьезное.
- Похоже было, - сказал Этна, - что они наверняка уверены в том, что говорят...
- Делла Стрит и я перевернули вверх дном весь офис, пытаясь найти микрофон, - усмехнулся Мейсон. - Мы подумали, что, может быть, им удалось подслушать нашу беседу с миссис Кемптон. Что там с протестом? Вы его подали?
- Нет. Я понял, что от этого не будет никакого проку.
- Вы хотите сказать, что ей предъявлено обвинение?
- Совершенно верно. Умышленное убийство. Они уже получили санкцию, и ордер на арест был оформлен по всем правилам.
- Случилось нечто такое, в результате чего они неожиданно почувствовали себя абсолютно уверенными, - заключил Мейсон.
- Конечно, это весьма необычная история, - позволил себе сделать замечание Этна.
- Да уж, это точно.
- А что вы скажете по этому поводу? - спросил Этна.
- О том, что она рассказала?
- Да.
- Я еще не думал над этим.
- Но что произойдет, когда она расскажет это суду присяжных?
- Вы хотите сказать - если она расскажет это суду присяжных?
- Но ведь рано или поздно она будет вынуждена рассказать это суду.
Мейсон усмехнулся:
- Давайте в таком случае постараемся, чтобы это лучше было поздно, Этна.
- Вы думаете, что присяжные не поверят ее рассказу?
- А вы?
- Ну в общем, - промолвил Этна, - черт побери, Мейсон, и верю, и не верю.
Мейсон продолжал улыбаться.
- Конечно, если принять во внимание тамошнюю обстановку, то рассказ звучит довольно правдоподобно. Был некий миллионер, экспериментировавший с гипнозом. Он пытался гипнотизировать горилл и, вероятно, пытался внушить им импульс к убийству человека. Совершенно естественно, что рано или поздно он мог добиться определенного успеха, и тогда было бы совершенно логично предположить, что он сам и оказался первой жертвой.
- Продолжайте, Джим, - сказал Мейсон. - Вы приводите аргументы в пользу правдивости ее рассказа. Вы пытаетесь убедить себя так, словно вы суд присяжных.
- Ну да, а почему бы и нет?
Мейсон сказал:
- Если адвокат вынужден сам себя убеждать в правдивости рассказа своего клиента, то, черт побери, самое разумное - сделать так, чтобы больше никто и никогда этого рассказа не услышал.
- Я думаю, вы правы, - проговорил Этна, через силу улыбнувшись. - Я сам еще толком не разобрался, как отношусь ко всему этому, а теперь, после ваших слов, я понял, что очень старался, хотя и безуспешно, убедить себя в правдивости этой истории, и, в общем, черт бы меня побрал, если я и сейчас знаю, как к ней относиться. Все это звучит совершенно неправдоподобно, если только не принимать во внимание обстановку, царившую в этом доме, а на ее фоне все выглядит довольно логично.
- Через несколько дней мы будем знать намного больше, Джим, - сказал Мейсон.
- Я никак не могу отделаться от мысли, что по моей вине вы втянуты во все это, - посетовал Этна.
- Все нормально, - усмехнулся Мейсон. - Я бывал и в худших переделках.
- Но все же снова возникает вопрос - почему полицейские действовали так странно? Ведь, кажется, это довольно необычно для них?
- Необычно! - воскликнул Мейсон. - Это просто уникальный случай!
Зазвонил телефон, Делла Стрит сняла трубку, кивнула Мейсону и сказала:
- Это Хардвик.
- Отложим ненадолго наше обсуждение, - обратился Мейсон к Этне. Поскольку нам придется иметь дело с Хардвиком, нужно быть уверенными в себе и выступать единым фронтом. Мы должны улыбаться и излучать оптимизм. Делла, пусть он заходит.
Делла Стрит распахнула дверь и произнесла:
- Мистер Хардвик.
Сидней Хардвик, явно чем-то очень озабоченный, сказал:
- Доброе утро, господа. Надеюсь, что я не расстроил ваши планы на сегодняшний день, мистер Мейсон, и ваши тоже, мистер Этна.
- Ну что вы, отнюдь нет, - кивнул ему Мейсон, - присаживайтесь. Чем можем быть вам полезны?
Хардвик сел, поправил очки на носу, черную резинку за ухом, потрогал слуховой аппарат и сказал:
- Давайте с самого начала говорить начистоту. Мне известно, что вы оба во многих отношениях занимаете противоположную по отношению ко мне позицию. Вы, как я полагаю, представляете Джозефину Кемптон?
- Я тоже так полагаю, - сказал Мейсон. - А точнее, я думаю, мы будем ее представлять.
- Вы оба? - спросил Хардвик.
Джеймс Этна, поколебавшись немного, ответил:
- Да, я полагаю, что мы оба.
- В таком случае, - продолжал Хардвик, - я представлял Бенджамина Эддикса, пока он был жив. Мне известно о нем больше, чем кому бы то ни было. Несколько месяцев назад я оформил его завещание. Это завещание полностью соответствовало воле мистера Эддикса в то время.
- У вас есть основания полагать, что он изменил свою волю?
Хардвик прочистил горло.
- Не только волю, но и завещание.
- Вы хотите что-то сообщить нам и хотите что-то узнать у нас. Почему бы вам не раскрыть карты? - предложил Мейсон.
Хардвик улыбнулся:
- Боюсь, что я неважный игрок в покер.
- Вы не играете в покер, - ответил ему Мейсон. - Вы принимаете участие в деловых переговорах, где мы, все мы, должны выложить на стол определенные карты. А теперь давайте договоримся, что вы начинаете выкладывать все те карты, которые хотите раскрыть, а затем мы посмотрим, что сможем вам показать мы.
- Очень хорошо. Дело в том, что сложилась в высшей степени необычная ситуация - ситуация, которая некоторым образом играет на руку вашему клиенту. Я решил, что вы должны знать об этом, мистер Мейсон, до того... ну, в общем, до того, как вы, возможно, примете решение не представлять ее интересы.
- Продолжайте, - сказал Мейсон, - мы вас внимательно слушаем.
- Вы посетили Бенджамина Эддикса во вторник вечером. Ваш визит вывел его из душевного равновесия. Когда вы нашли кольцо и часы... ну, в общем, это был жестокий удар по самолюбию и самоуверенности Эддикса. Он полностью изменил свое решение о том, что должно быть написано в его завещании. В ту самую ночь, до того как отправиться спать, где-то около половины двенадцатого, он вызвал Натана Фэллона и Мортимера Херши на совещание. Он сказал: "Джентльмены, я был идиотом. Я был просто самодовольным ослом. Я вел себя деспотично, позволяя себе выносить решения, касающиеся всех окружающих. Я виноват. Я хочу искупить свою вину, насколько это возможно. Вот здесь написанное мной собственноручно завещание. Я кладу это завещание в конверт. Я передаю его вам. Я прошу вас, джентльмены, запечатать этот конверт, расписаться на его обороте и положить его в надежное место. Если в течение нескольких ближайших дней со мной что-нибудь случится, вы должны позаботиться о том, чтобы это завещание оказалось у мистера Сиднея Хардвика".
- В течение нескольких ближайших дней? - переспросил Мейсон. Значит, он чего-то опасался?
- Нет, нет, ничего подобного. Похоже, что он просто собирался встретиться со мной и оформить должным образом свое завещание, вот это собственноручно написанное им завещание, подписать его, как полагается, в присутствии свидетелей. Он хотел иметь это собственноручно написанное им завещание как своего рода временную меру на всякий случай, и если с ним что-нибудь произойдет, то старое его завещание не будет иметь силы.
Мейсон кивнул:
- И в ту ночь вы поехали к нему, чтобы составить новое завещание?
- Верно. Но он, однако, был слишком взбудоражен и не стал со мной разговаривать. В тот момент я не мог понять, в чем дело. Но в свете последующих событий могу составить теперь полную картину. Вы поколебали его самоуверенность, мистер Мейсон. А я уверяю вас, что задеть его было трудно, очень трудно; такой уж это был человек. И вот теперь, я, возможно, не имею права этого делать, но я собираюсь прочесть вам часть собственноручно написанного мистером Эддиксом завещания - завещания, которое я собираюсь представить на официальное утверждение. Я думаю, что некоторые упомянутые в нем моменты могут иметь огромное значение для вас, господа, и в особенности для вашего клиента.
- Мы вас слушаем, - сказал Мейсон и взглядом дал понять Делле Стрит, что она должна стенографировать ту часть завещания, которая будет прочитана.
Хардвик развернул бумагу и принялся читать:
"Я, Бенджамин Эддикс, выражая свою последнюю волю, пишу это завещание собственноручно, в состоянии смиренного раскаяния. Я вел себя деспотично. Я был невероятно самодоволен. Я слишком был склонен к тому, чтобы осуждать окружающих меня людей. В особенности я сожалею о тех обстоятельствах, которые привели меня к разрыву с моим братом Германом.
Сегодня вечером я испытал величайшее эмоциональное потрясение. Миссис Джозефина Кемптон, моя бывшая служащая, которую я более или менее прямо обвинил в воровстве, абсолютно невиновна. Ценные предметы, которые, как я полагал, она украла, были обнаружены при обстоятельствах, исключающих всякие сомнения в том, что они были украдены расшалившейся обезьяной, и я один несу ответственность за действия этой обезьяны.
Таким образом, я, выражая свою последнюю волю, завещаю следующее. Джозефине Кемптон, моей бывшей экономке, я приношу мои чистосердечные извинения и завещаю ей сумму в пятьдесят тысяч долларов. Мортимеру Херши, моему менеджеру, услуги которого, кстати, и без того хорошо оплачивались, я завещаю десять тысяч долларов. Натану Фэллону, которому, полагаю, я переплатил много лишнего и который иногда действовал полностью вопреки моим интересам, я завещаю один доллар и ценный совет: самое главное, что должно быть присуще служащему, - это абсолютная, непоколебимая верность. Я верю, что этот совет окажется ему полезным, где бы и на каком посту он в будущем ни работал.
Я назначаю свой банк "Сиборд микэникс нэшнл траст компани" исполнителем моей последней воли и требую, чтобы все установленные законом действия, связанные с распоряжением завещанным мной имуществом, производились Сиднеем Хардвиком, работающим в фирме "Хардвик, Карсон и Реддинг".
Хардвик оторвался от бумаги и произнес:
- Вот так, господа. Завещание датировано вечером вторника, оно полностью написано рукой Бенджамина Эддикса и подписано им.
- Это, вне всякого сомнения, - сказал Мейсон, - позволяет по-новому взглянуть на ситуацию. Я обратил внимание, вы сказали, что прочитаете часть завещания.
Хардвик улыбнулся:
- Совершенно верно. Здесь есть еще несколько распоряжений, касающихся его бывших работников, и заключительный пункт, в котором все остальное имущество завещается его брату.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
Делла Стрит кивнула.
- Я вернусь к тому времени, когда подойдет Этна, - сказал Мейсон и пошел по коридору в офис Пола Дрейка.
- Дрейк у себя? - спросил Мейсон сидевшую у коммутатора девушку.
- Проходите прямо к нему, мистер Мейсон, - кивнула она. - У него никого нет. Я его предупрежу, что вы идете.
- Спасибо, - сказал Мейсон, открыл дверцу в низенькой перегородке, отделявшей небольшую приемную, и по длинному коридору направился в кабинет Дрейка.
Дрейк как раз вешал телефонную трубку, когда Мейсон вошел.
- Привет, - сказал Мейсон. - Есть что-нибудь новое?
- Я копаю все глубже и глубже, - сказал Дрейк, - у меня собран огромный материал, но я его еще не проанализировал. Там большое количество самой разнообразной ерунды.
- Сидней Хардвик, бывший при жизни Бенджамина Эддикса его адвокатом, а сейчас, вероятно, осуществляющий контроль за его наследством, в данный момент направляется сюда для встречи со мной, - сообщил Мейсон. - Судя по его поведению, ему что-то известно и это что-то его чертовски беспокоит. Ты не знаешь, что бы это могло быть?
Дрейк покачал головой.
- Нет, пока не знаю. Дай мне еще два или три часа, и я, может быть, это выясню.
- Дай мне пятнадцать минут, и я наверняка это выясню, - усмехнулся Мейсон.
- Предварительная проба показывает, - сказал Дрейк, - что у Эддикса в крови было тридцать два промилле алкоголя в момент убийства. Этого было достаточно для того, чтобы он крепко заснул. Есть данные, свидетельствующие о том, что чуть раньше у него была еще большая концентрация алкоголя в крови. Я думаю, мне нет нужды разъяснять тебе, Перри, все математические выкладки, связанные с алкоголизмом, но в общих чертах могу сказать, что стадия помрачения сознания при интоксикации начинается примерно с пятнадцати промилле алкоголя в крови. При содержании алкоголя от тридцати до сорока промилле человек находится в состоянии тяжелого опьянения, то есть он пьян настолько, что не в состоянии ни передвигаться, ни соображать. Так вот у Бенджамина Эддикса было тридцать два промилле алкоголя в крови. Полиции точно известно, когда миссис Кемптон вошла в дом. Они проверили это при помощи водителя автобуса. Она действительно ехала тем самым автобусом, как и утверждала. Абсолютно точно установлено, что к этому моменту алкогольная интоксикация у Эддикса была настолько сильна, что он не мог ясно воспринимать происходящее. Вероятно, он пил как раз до того момента, когда свалился на кровать и отключился. Содержание алкоголя в крови уменьшается после всасывания в пределах от двух до четырех промилле в час.
- Что могло быть причиной такого пьяного кутежа, Пол?
- Черт возьми, откуда я знаю?
- Выяснил что-нибудь о телефонных счетах? - спросил Мейсон.
- Еще нет, но эта информация будет у меня в течение часа. Я договорился, что мне сделают копии всех телефонных счетов.
- Как тебе это удается, Пол?
- Лучше тебе не знать подробностей. Я рискую своей собственной головой. Короче говоря, они у меня будут.
- Как только получишь какую-нибудь информацию, дай мне знать. А теперь - что там с этим Аланом Блевинсом, он действительно гипнотизер?
- Я бы сказал, что не просто гипнотизер, а превосходный. Между прочим, он сомневается, что гориллу можно загипнотизировать при помощи обычных методов. То есть он утверждал, что ему удавалось погрузить гориллу в какое-то подобие гипнотического транса, но, когда он это сделал, он не смог ей ничего внушить, воздействуя на подсознание. Когда гипнотизируют человека, этого добиваются словами. Когда имеешь дело с гориллой, невозможно установить контакт между человеческим сознанием и ее. Животное просто спит. И при этом довольно непросто определить, является ли это внушенным гипнотическим сном или естественным.
- Блевинс был уволен?
- Да.
- Был предлог?
- Я выяснил, что никакой причины для этого не было. Скверную новость сообщил ему Натан Фэллон. Эддикс вообще отказался это обсуждать. Все были уволены одновременно.
- И Блевинс имел все основания ненавидеть Эддикса?
- Вполне мог иметь.
- Выясни, где он был прошлой ночью, - сказал Мейсон.
- Уже выяснил, - ответил Дрейк, - он холостяк. Жена развелась с ним два года назад. Он утверждает, что был дома, смотрел телевизор, а потом лег спать.
- Подтвердить никто не может?
- Нет, это его собственные слова, не более того. Хочешь чтобы я покопался здесь поглубже?
- Разумеется, хочу. Почему с ним развелась жена, Пол?
- Психическое насилие. Она утверждала, что он якобы все время ее гипнотизирует, пытается использовать для своих опытов, выставляет ее в нелепом виде и все такое в том же роде.
- Узнай об этом побольше, - сказал Мейсон. - Найди ее, Пол. Я хочу поговорить с ней.
Дрейк сделай у себя пометку.
- Что-нибудь еще?
- Думаю, пока все, Я пойду обратно к себе и выясню, что нужно Хардвику. Он должен вот-вот подойти.
- Да, вот еще что, - сказал Дрейк. - Блевинс рассказал мне, что он обучил Эддикса методам гипноза.
- Зачем?
- Так хотел Эддикс.
- Пол, - сказал Мейсон, - я хочу, чтобы ты все как следует проверил. Я собираюсь на этом процессе выстроить защиту, которая войдет в историю, но для начала мне нужно точно знать, что там на самом деле произошло.
- А Джозефина Кемптон не может тебе рассказать? - спросил Дрейк.
- Нет.
- Почему нет?
- Если между нами, то я думаю, что она и сама не знает.
- О, Бога ради, Перри! - воскликнул Дрейк. - Только не вздумай строить защиту на основании женских россказней: "Мы сидели там, в руках у меня был ножик, а затем, совершенно неожиданно, в глазах у меня потемнело, а когда я пришла в себя, он лежал там на кровати совершенно неподвижно, и я закричала: "Ну скажи мне что-нибудь, Бенни!"
Мейсон усмехнулся:
- Все совершенно не так, Пол, хотя так оно и есть. Выкачай из Блевинса всю информацию, какую только сможешь, найди его бывшую жену. Ну, я пошел на переговоры с Хардвиком, загляну к тебе позже.
Мейсон вернулся в свой офис.
- Джеймс Этна направляется сюда, - сообщила Делла Стрит. - Он, похоже, страшно возбужден.
Зазвонил телефон.
- Алло, - сказала Делла в трубку, выслушала ответ и повернулась к Мейсону: - А вот и мистер Этна.
- Скажи, пусть входит, - сказал Мейсон, - и передай Герти, чтобы она проводила мистера Хардвика сюда, как только он появится в конторе.
Делла Стрит повесила трубку и вышла, чтобы встретить Этну.
Этна, явно взволнованный, воскликнул, едва переступив порог кабинета:
- Мистер Мейсон, можете вы мне сказать, что, черт побери, удалось разнюхать полиции?
- Они, видимо, абсолютно уверены в том, что откопали нечто очень серьезное.
- Похоже было, - сказал Этна, - что они наверняка уверены в том, что говорят...
- Делла Стрит и я перевернули вверх дном весь офис, пытаясь найти микрофон, - усмехнулся Мейсон. - Мы подумали, что, может быть, им удалось подслушать нашу беседу с миссис Кемптон. Что там с протестом? Вы его подали?
- Нет. Я понял, что от этого не будет никакого проку.
- Вы хотите сказать, что ей предъявлено обвинение?
- Совершенно верно. Умышленное убийство. Они уже получили санкцию, и ордер на арест был оформлен по всем правилам.
- Случилось нечто такое, в результате чего они неожиданно почувствовали себя абсолютно уверенными, - заключил Мейсон.
- Конечно, это весьма необычная история, - позволил себе сделать замечание Этна.
- Да уж, это точно.
- А что вы скажете по этому поводу? - спросил Этна.
- О том, что она рассказала?
- Да.
- Я еще не думал над этим.
- Но что произойдет, когда она расскажет это суду присяжных?
- Вы хотите сказать - если она расскажет это суду присяжных?
- Но ведь рано или поздно она будет вынуждена рассказать это суду.
Мейсон усмехнулся:
- Давайте в таком случае постараемся, чтобы это лучше было поздно, Этна.
- Вы думаете, что присяжные не поверят ее рассказу?
- А вы?
- Ну в общем, - промолвил Этна, - черт побери, Мейсон, и верю, и не верю.
Мейсон продолжал улыбаться.
- Конечно, если принять во внимание тамошнюю обстановку, то рассказ звучит довольно правдоподобно. Был некий миллионер, экспериментировавший с гипнозом. Он пытался гипнотизировать горилл и, вероятно, пытался внушить им импульс к убийству человека. Совершенно естественно, что рано или поздно он мог добиться определенного успеха, и тогда было бы совершенно логично предположить, что он сам и оказался первой жертвой.
- Продолжайте, Джим, - сказал Мейсон. - Вы приводите аргументы в пользу правдивости ее рассказа. Вы пытаетесь убедить себя так, словно вы суд присяжных.
- Ну да, а почему бы и нет?
Мейсон сказал:
- Если адвокат вынужден сам себя убеждать в правдивости рассказа своего клиента, то, черт побери, самое разумное - сделать так, чтобы больше никто и никогда этого рассказа не услышал.
- Я думаю, вы правы, - проговорил Этна, через силу улыбнувшись. - Я сам еще толком не разобрался, как отношусь ко всему этому, а теперь, после ваших слов, я понял, что очень старался, хотя и безуспешно, убедить себя в правдивости этой истории, и, в общем, черт бы меня побрал, если я и сейчас знаю, как к ней относиться. Все это звучит совершенно неправдоподобно, если только не принимать во внимание обстановку, царившую в этом доме, а на ее фоне все выглядит довольно логично.
- Через несколько дней мы будем знать намного больше, Джим, - сказал Мейсон.
- Я никак не могу отделаться от мысли, что по моей вине вы втянуты во все это, - посетовал Этна.
- Все нормально, - усмехнулся Мейсон. - Я бывал и в худших переделках.
- Но все же снова возникает вопрос - почему полицейские действовали так странно? Ведь, кажется, это довольно необычно для них?
- Необычно! - воскликнул Мейсон. - Это просто уникальный случай!
Зазвонил телефон, Делла Стрит сняла трубку, кивнула Мейсону и сказала:
- Это Хардвик.
- Отложим ненадолго наше обсуждение, - обратился Мейсон к Этне. Поскольку нам придется иметь дело с Хардвиком, нужно быть уверенными в себе и выступать единым фронтом. Мы должны улыбаться и излучать оптимизм. Делла, пусть он заходит.
Делла Стрит распахнула дверь и произнесла:
- Мистер Хардвик.
Сидней Хардвик, явно чем-то очень озабоченный, сказал:
- Доброе утро, господа. Надеюсь, что я не расстроил ваши планы на сегодняшний день, мистер Мейсон, и ваши тоже, мистер Этна.
- Ну что вы, отнюдь нет, - кивнул ему Мейсон, - присаживайтесь. Чем можем быть вам полезны?
Хардвик сел, поправил очки на носу, черную резинку за ухом, потрогал слуховой аппарат и сказал:
- Давайте с самого начала говорить начистоту. Мне известно, что вы оба во многих отношениях занимаете противоположную по отношению ко мне позицию. Вы, как я полагаю, представляете Джозефину Кемптон?
- Я тоже так полагаю, - сказал Мейсон. - А точнее, я думаю, мы будем ее представлять.
- Вы оба? - спросил Хардвик.
Джеймс Этна, поколебавшись немного, ответил:
- Да, я полагаю, что мы оба.
- В таком случае, - продолжал Хардвик, - я представлял Бенджамина Эддикса, пока он был жив. Мне известно о нем больше, чем кому бы то ни было. Несколько месяцев назад я оформил его завещание. Это завещание полностью соответствовало воле мистера Эддикса в то время.
- У вас есть основания полагать, что он изменил свою волю?
Хардвик прочистил горло.
- Не только волю, но и завещание.
- Вы хотите что-то сообщить нам и хотите что-то узнать у нас. Почему бы вам не раскрыть карты? - предложил Мейсон.
Хардвик улыбнулся:
- Боюсь, что я неважный игрок в покер.
- Вы не играете в покер, - ответил ему Мейсон. - Вы принимаете участие в деловых переговорах, где мы, все мы, должны выложить на стол определенные карты. А теперь давайте договоримся, что вы начинаете выкладывать все те карты, которые хотите раскрыть, а затем мы посмотрим, что сможем вам показать мы.
- Очень хорошо. Дело в том, что сложилась в высшей степени необычная ситуация - ситуация, которая некоторым образом играет на руку вашему клиенту. Я решил, что вы должны знать об этом, мистер Мейсон, до того... ну, в общем, до того, как вы, возможно, примете решение не представлять ее интересы.
- Продолжайте, - сказал Мейсон, - мы вас внимательно слушаем.
- Вы посетили Бенджамина Эддикса во вторник вечером. Ваш визит вывел его из душевного равновесия. Когда вы нашли кольцо и часы... ну, в общем, это был жестокий удар по самолюбию и самоуверенности Эддикса. Он полностью изменил свое решение о том, что должно быть написано в его завещании. В ту самую ночь, до того как отправиться спать, где-то около половины двенадцатого, он вызвал Натана Фэллона и Мортимера Херши на совещание. Он сказал: "Джентльмены, я был идиотом. Я был просто самодовольным ослом. Я вел себя деспотично, позволяя себе выносить решения, касающиеся всех окружающих. Я виноват. Я хочу искупить свою вину, насколько это возможно. Вот здесь написанное мной собственноручно завещание. Я кладу это завещание в конверт. Я передаю его вам. Я прошу вас, джентльмены, запечатать этот конверт, расписаться на его обороте и положить его в надежное место. Если в течение нескольких ближайших дней со мной что-нибудь случится, вы должны позаботиться о том, чтобы это завещание оказалось у мистера Сиднея Хардвика".
- В течение нескольких ближайших дней? - переспросил Мейсон. Значит, он чего-то опасался?
- Нет, нет, ничего подобного. Похоже, что он просто собирался встретиться со мной и оформить должным образом свое завещание, вот это собственноручно написанное им завещание, подписать его, как полагается, в присутствии свидетелей. Он хотел иметь это собственноручно написанное им завещание как своего рода временную меру на всякий случай, и если с ним что-нибудь произойдет, то старое его завещание не будет иметь силы.
Мейсон кивнул:
- И в ту ночь вы поехали к нему, чтобы составить новое завещание?
- Верно. Но он, однако, был слишком взбудоражен и не стал со мной разговаривать. В тот момент я не мог понять, в чем дело. Но в свете последующих событий могу составить теперь полную картину. Вы поколебали его самоуверенность, мистер Мейсон. А я уверяю вас, что задеть его было трудно, очень трудно; такой уж это был человек. И вот теперь, я, возможно, не имею права этого делать, но я собираюсь прочесть вам часть собственноручно написанного мистером Эддиксом завещания - завещания, которое я собираюсь представить на официальное утверждение. Я думаю, что некоторые упомянутые в нем моменты могут иметь огромное значение для вас, господа, и в особенности для вашего клиента.
- Мы вас слушаем, - сказал Мейсон и взглядом дал понять Делле Стрит, что она должна стенографировать ту часть завещания, которая будет прочитана.
Хардвик развернул бумагу и принялся читать:
"Я, Бенджамин Эддикс, выражая свою последнюю волю, пишу это завещание собственноручно, в состоянии смиренного раскаяния. Я вел себя деспотично. Я был невероятно самодоволен. Я слишком был склонен к тому, чтобы осуждать окружающих меня людей. В особенности я сожалею о тех обстоятельствах, которые привели меня к разрыву с моим братом Германом.
Сегодня вечером я испытал величайшее эмоциональное потрясение. Миссис Джозефина Кемптон, моя бывшая служащая, которую я более или менее прямо обвинил в воровстве, абсолютно невиновна. Ценные предметы, которые, как я полагал, она украла, были обнаружены при обстоятельствах, исключающих всякие сомнения в том, что они были украдены расшалившейся обезьяной, и я один несу ответственность за действия этой обезьяны.
Таким образом, я, выражая свою последнюю волю, завещаю следующее. Джозефине Кемптон, моей бывшей экономке, я приношу мои чистосердечные извинения и завещаю ей сумму в пятьдесят тысяч долларов. Мортимеру Херши, моему менеджеру, услуги которого, кстати, и без того хорошо оплачивались, я завещаю десять тысяч долларов. Натану Фэллону, которому, полагаю, я переплатил много лишнего и который иногда действовал полностью вопреки моим интересам, я завещаю один доллар и ценный совет: самое главное, что должно быть присуще служащему, - это абсолютная, непоколебимая верность. Я верю, что этот совет окажется ему полезным, где бы и на каком посту он в будущем ни работал.
Я назначаю свой банк "Сиборд микэникс нэшнл траст компани" исполнителем моей последней воли и требую, чтобы все установленные законом действия, связанные с распоряжением завещанным мной имуществом, производились Сиднеем Хардвиком, работающим в фирме "Хардвик, Карсон и Реддинг".
Хардвик оторвался от бумаги и произнес:
- Вот так, господа. Завещание датировано вечером вторника, оно полностью написано рукой Бенджамина Эддикса и подписано им.
- Это, вне всякого сомнения, - сказал Мейсон, - позволяет по-новому взглянуть на ситуацию. Я обратил внимание, вы сказали, что прочитаете часть завещания.
Хардвик улыбнулся:
- Совершенно верно. Здесь есть еще несколько распоряжений, касающихся его бывших работников, и заключительный пункт, в котором все остальное имущество завещается его брату.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25