Питер Девоэ, шофер, который лежал пьяный, когда мы его нашли, но который, тем не менее, остается под подозрением, Роб Глиасон, и Пуркетт, дворецкий. То есть тростью замахивался один из них.
- В этом случае, вы, как должное, принимаете, что окно было взломано и под ним на мягком грунте оставлены следы только для отвода глаз.
- Конечно. Вы, может, теперь скажете, что хотите, чтобы собрали весь город, потому что, не исключено, что кто-то из его жителей вломился в дом. Вы же должны понимать, что все не станет делаться по-вашему, господин адвокат.
- Все должно быть обустроено так, чтобы мы точно определили - реально Грейвс видел происходящее и узнал участников эксперимента, или это просто была удачная догадка.
В глазах Клода Драмма мелькнул победный огонек.
- Я организовал этот эксперимент при обстоятельствах, идентичных тем, при которых совершалось преступление, - заявил он. - Эксперимент результат вызова, брошенного вами. Теперь, если вы боитесь на него пойти, потому что знаете, что Грейвс не ошибется, вам требуется только сказать об этом и мы все отменим. Вы не осмеливаетесь позволить свидетелю подтвердить свои слова, понимая, что это означает для ваших клиентов.
Мейсон пожал плечами.
- Ну, если вы так объясняете мои действия, то можете начинать эксперимент.
По всему было видно, что Драмм уверен в победе. Он радостно улыбнулся, не сомневаясь в исходе мероприятия.
- Прекрасно, - сказал он, обращаясь к группе людей, собравшихся вокруг них. - Я думаю, что все разобрались в ситуации. Мы поедем на машине вверх по возвышенности. Я сяду сзади вместе с мистером Грейвсом. Мистер Мейсон, адвокат защиты, - рядом с судьей Пурлеем. После нашего отъезда вы, господа журналисты, выберете одну из этих двух женщин. Она встанет таким образом, чтобы ее голова, шея, плечо и рука были видны с поворота на дороге, где должен оглянуться Грейвс. Вы также выберете одного из трех мужчин, одетых в костюмы разных цветов, и он замахнется тростью и наклонится над стулом, на котором сидел Эдвард Нортон, когда его убили. Пожалуй, это все. Репутации судьи Пурлея достаточно, как мне кажется, чтобы гарантировать, чтобы то, что произойдет в автомашине, не было в дальнейшем искажено ни одной из сторон.
- Секундочку, - вставил Мейсон. - Перед тем, как Дон Грейвс покинет этот кабинет, я бы хотел конфиденциально поговорить с судьей Пурлеем.
Драмм подозрительно посмотрел на адвоката.
- Только в моем присутствии, - заявил он. - Это эксперимент и если вы собираетесь с кем-то конфиденциально беседовать, я должен слышать, что вы намереваетесь сказать.
- Я не против того, чтобы _в_ы_ это слышали, - ответил Мейсон. - Но, естественно, раз это эксперимент, я не хочу, чтобы Дон Грейвс слышал мои слова.
- Согласен, - кивнул Драмм. - Грейвс, подождите здесь, пока мы вас не вызовем.
- Мы нажмем на гудок, когда будем готовы, - сообщил Мейсон.
Представители двух сторон в судебном процессе молча пошли вниз по широкой лестнице, спустились по ступенькам с крыльца и направились к машине, где с чувством собственного достоинства за рулем сидел судья Пурлей, окруженный репортерами. Его лицо выражало удовлетворение, которое он пытался скрыть под маской серьезности и благопристойности, присущих представителю судейского корпуса.
- Вы готовы, господа? - обратился он к Мейсону и Драмму.
- Мы пришли к соглашению, что я сяду спереди рядом с вами, а мистер Драмм - сзади, рядом с Доном Грейвсом, не так ли? - сказал Мейсон.
- Так, - согласился Драмм.
- В таком случае я хотел бы попросить вас снять очки, - обратился Мейсон к заместителю окружного прокурора.
- Что? - рявкнул Драмм.
- Я прошу вас снять очки, - повторил Мейсон. - Вы должны понимать, мистер Драмм, что в очках вы прекрасно видите и, если вы повернетесь одновременно с Грейвсом или даже раньше него, что вам не запрещается, вы можете, повторяю, можете каким-то невольным, непроизвольным выражением или жестом подсказать Грейвсу, кто из мужчин держит трость. В таком случае получится, что в эксперименте участвуют две пары глаз вместо одной.
- Это оскорбление. Вы не верите в мою честность, - возмутился Драмм.
- Я не имел в виду ничего подобного. Это просто предосторожность против непреднамеренного сигнала.
- Я отказываюсь, - заявил Драмм.
- Хорошо. Я не настаиваю, я просто упомянул это, как желаемый вариант. И еще я хотел бы попросить судью Пурлея смотреть прямо на дорогу.
- Нет, на это я тоже не согласен, - заявил Драмм, - потому что когда судья Пурлей вел машину в ночь совершения преступления и Дон Грейвс закричал, что видел, как произошло убийство, судья Пурлей, естественно, обернулся, чтобы посмотреть, что послужило причиной возгласа и, конечно, снизил скорость, что дало Грейвсу возможность смотреть более длительное время.
Мейсон устало вздохнул, как человек, которого перехитрили, или генерал, которого превзошли в военном искусстве.
- Хорошо. Вызывайте Грейвса.
Судья Пурлей нажал на гудок.
Они подождали несколько минут и тут уже Мейсон протянул руку и нажал на гудок.
Грейвса все не было, и судья Пурлей снова требовательно нажал на гудок и начал выглядывать из окна машины.
Внезапно Дон Грейвс появился в окне кабинета и закричал находившимся внизу:
- Один из газетных репортеров хочет изменить условия эксперимента!
Клод Драмм выругался себе под нос, вылез из машины, хлопнув дверью, пересек дорожку и встал под окном.
- Мы закончили обсуждение условий перед тем, как спуститься вниз, заявил он. - Прекратите дискуссию с репортерами. Если они будут нам мешать, то мы просто попросим их удалиться. Немедленно спускайтесь вниз!
- Хорошо, сэр, - кивнул Дон Грейвс и исчез из окна.
Практически сразу же в окне показалась голова Харри Неверса и он закричал:
- Условия эксперимента несправедливые. У нас должно быть право поставить одного из мужчин туда, где, как заявляет Грейвс, стояла женщина, если нам так захочется. Это поможет определить, мог ли Грейвс фактически различить, какого пола был третий человек в комнате. Ведь это мог оказаться и мужчина.
- В розовом _п_е_н_ь_ю_а_р_е_? - съязвил Драмм. - Послушайте, ваша единственная функция, господа журналисты, это выбрать одного из трех мужчин и одну из двух женщин, которые займут оговоренные места. По этому вопросу достигнуто соглашение, таковы условия эксперимента. Если вы предпримите попытку что-то изменить, я вообще отменю проведение эксперимента.
- Ну ладно, пусть будет по-вашему, - согласился Неверс. - Но я все равно считаю условия несправедливыми.
Дон Грейвс спустился по лестнице, открыл входную дверь и тихо сообщил Драмму:
- Этот журналист пьян. Он там всем мешал, но я не хотел его оскорблять, чтобы потом газеты на меня не набросились.
- Не беспокойтесь. Оставьте это мне. Ну, мы готова, наконец? недовольным тоном спросил Драмм.
- Готовы, - ответил Мейсон.
Участники эксперимента в последний раз заняли свои места в машине. Защелкали вспышки фотоаппаратов. Представители всех газет старались сделать снимки отъезжающей машины.
Судья Пурлей начал увеличивать скорость и довел ее до такой, на которой машина двигалась в ночь убийства.
- Мы достигли соглашения, что Дон Грейвс имеет право взглянуть назад только после того, как судья Пурлей укажет место, где Грейвс впервые воскликнул, не так ли? - уточнил Мейсон.
- Все правильно, - подтвердил Драмм.
Машина на ровной скорости поднималась по возвышенности.
- Сейчас! - крикнул судья Пурлей.
Дон Грейвс обернулся и прижался лицом к заднему стеклу, по бокам прикрыв глаза ладонями.
Перри Мейсон бросил взгляд на окно кабинета. Фигуры мелькнули на какую-то секунду, а затем машина завернула за поворот и дом исчез из поля зрения.
- Я все видел, - сообщил Дон Грейвс.
- И кто это были? - поинтересовался судья Пурлей, нажимая на тормоза.
- Темноволосый мужчина в синем сержевом костюме и женщина в розовом платье, - ответил Дон Грейвс.
Клод Драмм облегченно вздохнул.
- Конец вашей защите, господин адвокат, - обратился он к Мейсону. Она разбита вдребезги.
Мейсон промолчал.
Судья Пурлей многозначительно вздохнул.
- Я сейчас развернусь и поеду обратно, - сообщил он. - Предполагаю, что журналисты еще захотят нас сфотографировать.
- Наверное, - согласился Драмм.
Мейсон продолжал молчать. Его суровое лицо с резкими чертами ничего не выражало. Спокойные глаза задумчиво смотрели на судью Пурлея.
25
Зал суда был до отказа забит зрителями, когда судья Маркхам вышел из своего кабинета, чтобы открыть утреннее заседание.
- Встать! Суд идет! - объявил бейлиф.
Зрители встали и оставались стоять, пока судья Маркхам не занял свое место. Бейлиф произнес стандартную фразу, открывающую очередное заседание.
Судья стукнул молоточком по столу и зрители, адвокаты, присяжные и обвиняемые опустились на свои места.
Атмосфера в зале была наэлектролизована, симпатии оставались на стороне обвинения.
Если речь идет об отдельном человеке, он обычно принимает сторону униженного и оскорбленного, но психология толпы отлична от психологии отдельного человека. Толпа стремится разорвать слабого на части и заглотить раненого. Человек может симпатизировать проигравшему, но хочет быть на стороне победителя.
О результатах эксперимента сообщили все газеты. Он оказался драматичным и зрелищным. В нем было что-то от азартной игры. Защита многое поставила на кон - на одну единственную карту, а человеческой натуре свойственно, затаив дыхание, следить за исходом игры, когда ставки так высоки, причем сделаны только на одну карту.
Читатели с жадностью поглощали отчеты. Теперь они считали, что исход дела решен. Дон Грейвс доказал свою возможность точно определить, кто находится в комнате, именно с того места, с которого он видел, как совершалось преступление, и при абсолютно идентичных условиях.
Взгляды зрителей теперь фиксировались не на свидетелях, а на обвиняемых, в особенности на стройной фигуре Фрэнсис Челейн.
Старые волки, участвовавшие во многих юридических битвах и проведшие много часов на различных судебных процессах, знают, что это самый зловещий знак в зале суда. При начале слушания дела внимание зрителей обращено на обвиняемых. Они с любопытством наблюдают за лицами подсудимых: не появится ли какое выражение, которое отразит их чувства. Средний зритель любит следить за обвиняемыми, представлять его в центре событий, окружающих преступление, и приходить к выводу о его виновности или, наоборот, невиновности, в зависимости от того, как обвиняемый вписывается в придуманную зрителем схему.
Затем, когда слушание продолжается уже какое-то время, зрителей интересует уже само преступление, раскрываемые факты. Они концентрируют свое внимание на свидетелях, судье, представителях защиты и обвинения и внимательно слушают аргументы.
Пока вопрос остается спорным, интерес сосредоточен на исходе дела, и зрители продолжают фиксировать взгляды на свидетелях и адвокатах - актеров разворачивающейся драмы. Однако, если какое-то событие приводит показания к кульминации, снимает элемент неопределенности, убеждает зрителей в виновности подсудимого, взгляды автоматически переводятся на него, не представляя теперь, как он совершал преступление, а рассматривая заключенного с тем любопытством, с которым толпа изучает приговоренного к смерти. Они мысленно ужасаются, представляя, как ранним утром какие-то руки будут тянуть сопротивляющегося человека из его камеры и как он заплетающимися ногами пройдет последние несколько шагов в своей жизни.
Это знак, которого боятся адвокаты, вердикт толпы, решение, показываемое в древние времена опусканием большого пальца вниз. Именно это означает, что критическая точка пройдена, и обвиняемый приговорен.
Опытный адвокат по уголовным делам, который прошел сквозь паутину множества судебных процессов, всегда знает, подмечает и опасается подобного переключения интереса. Обвиняемые не представляют его фатального значения, иногда они самодовольно улыбаются, с удовлетворением замечая, что внезапно оказались в центре внимания зрителей. В противоположность им, адвокат защиты, сидящий перед ними за отведенным для него столом, обложившись юридической литературой, хотя и сохраняет на лице безмятежное выражение, чувствует, как у него все сжимается внутри от силы подобного молчаливого вердикта.
В этом случае молчаливый вердикт был уже вынесен. Виновны в предумышленном убийстве первой степени - для обоих обвиняемых. И никакой пощады.
Ровный голос судьи Маркхама нарушил напряженную тишину в зале.
- Свидетельские показания давал Дон Грейвс. Проводился перекрестный допрос. Слушание было отложено на прошлой неделе для проведения с участием этого свидетеля эксперимента, предложенного защитой, на который согласилось обвинение. Господа, вы хотите, чтобы результаты эксперимента были приобщены к делу в качестве доказательства?
Клод Драмм поднялся на ноги и язвительно заявил:
- Это было эксперимент, проводившийся по вызову защиты и максимально справедливый по отношению к обвиняемым. Условия эксперимента были предварительно согласованы с защитой. В нем участвовал свидетель, находящийся в настоящий момент на месте дачи свидетельских показаний. Условия были максимально приближены к тем, при которых совершалось преступление. Я прошу приобщить результаты эксперимента к делу в качестве доказательства.
Судья Маркхам повернулся к Мейсону.
Теперь адвокат защиты встал из-за стола.
- Мы не возражаем против приобщения результатов эксперимента к делу, однако, это не является частью нашего перекрестного допроса. Они должны быть представлены в результате допроса этого свидетеля выставившей стороной после перекрестного допроса. Следовательно, неправильно ставить проблему перед Судом в настоящий момент слушания дела. Однако, если заместитель окружного прокурора выразит желание допросить этого свидетеля по результатам эксперимента, _я _н_е _с_т_а_н_у _в_о_з_р_а_ж_а_т_ь_. Конечно, при условии, что мне будет предоставлено право провести перекрестный допрос различных свидетелей проведения эксперимента относительно обстоятельств, сопутствующих ему.
О судье Маркхаме говорили, что еще не родился адвокат, который смог быв удивить его, когда он восседал на скамье и руководил слушанием дела. Теперь он уставился на Мейсона, словно пытался прочесть, что задумал адвокат защиты. Смотрел он широкими от удивления глазами.
Мейсон спокойно и безмятежно встретился с ним взглядом.
- Я могу продолжать перекрестный допрос этого свидетеля? - спросил Мейсон.
- Продолжайте, - разрешил судья Маркхам.
- Вы знаете, какую деловую активность вел Эдвард Нортон? - обратился к Дону Грейвсу адвокат.
- Я полностью в курсе всех его дел, - ответил свидетель.
- В таком случае, вы должны знать, когда заканчивается срок действия страхового полиса, лежавшего на столе Эдварда Нортона, не так ли?
- Да.
- Когда заканчивается срок его действия?
- Двадцать шестого октября текущего года.
- Значит, срок действия страхового полиса закончился через три дня после смерти Эдварда Нортона?
- Все правильно.
- Не является ли фактом то, мистер Грейвс, что вы испытываете враждебность, какое-то предубеждение против Фрэнсис Челейн, обвиняемой по этому делу, в связи с тем, что она вышла замуж за Роберта Глиасона?
Вопрос вызвал удивление, и по залу суда пробежал шумок, означавший внезапное включение внимания зрителей, которые сели на самые краешки стульев, чтобы лучше видеть и слышать происходящее.
- Это неправда! - закричал Дон Грейвс с чувством. - Я сделал все возможное, чтобы не впутывать Фрэнсис Челейн в эту историю. Я сейчас даю показания только потому, что мне вручили повестку и я обязан был явиться в Суд.
- У вас нет предубеждения против Фрэнсис Челейн ни по каким другим основаниям?
- Нет.
- А против Роберта Глиасона?
- Нет. Я не испытываю дружеских симпатий к Роберту Глиасону, потому что плохо его знаю, но к мисс Челейн у меня совсем другие чувства. Я не сказал бы ни слова в этом зале суда, которое могло бы связать ее с убийством Эдварда Нортона, если бы я не был абсолютно и вне всяких разумных, обоснованных сомнений уверен в том, что говорю правду.
- У меня больше нет вопросов, - заявил Мейсон с видом побежденного.
Клод Драмм поднялся на ноги. В его голосе слышались победные нотки:
- У меня есть несколько вопросов к этому свидетелю. При перекрестном допросе у вас, мистер Грейвс, пытались выяснить, участвовали ли вы когда-нибудь в эксперименте при условиях, идентичных тем, что окружали совершение преступления, с целью определения, сможете ли вы опознать лиц, находившихся в кабинете Эдварда Нортона, когда его убили, не так ли?
- Да, мне задавали такой вопрос, - ответил Дон Грейвс.
- После того, как вам задавали такой вопрос, участвовали ли вы в эксперименте при точно таких же условиях?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22