И никто не посмеет даже близко подойти к вам, — удовлетворенно закончил он.
— Будь ты проклят! — От ожесточения ее голос дрогнул и из груди вырвались звуки, больше похожие на вопль отчаяния.
Более злые и жестокие слова были уже готовы сорваться с ее языка, но он приподнял ее голову и наклонился к ней. Шейла, противясь неизбежному, попыталась уклониться, но его рот захватил ее губы, и серия долгих пьянящих поцелуев заворожила ее. Она могла бы оказаться равнодушной и пассивной, будь он жесток и груб, как раньше, но устоять перед его ласковым головокружительным обольщением она была не в силах.
Ее тело с готовностью отдавало себя в его властные руки. Шейла покорилась неизбежному, плотская страсть сжигала последние мосты к отступлению. Бархатный туман вновь окутал ее…
Позже, много позже Рафага укрыл ее одеялом и велел спать. Часть ее сознания по инерции готова была противиться ему. Она пыталась настоять на своем, заявляя, что ей хочется спать в своей постели. Но усталость победила. Она не стала возражать и тогда, когда он на правах собственника положил руку ей на живот.
Ей показалось, что она только что заснула, когда поток испанской речи разбудил ее. Шейла лежала на кровати и с трудом соображала, где она находится и почему ее бедрам, спине и ногам так горячо, будто она лежит возле печки.
Еще не совсем проснувшись, Шейла повернулась в поисках источника тепла. Ее глаза широко раскрылись, когда она услыхала совсем рядом с собой голос Рафаги. Остатки сна мгновенно улетучились, а память услужливо подсказала ответ.
В нескольких шагах от нее стояла Елена. Ее темные глаза были похожи на глаза смертельно раненного зверя, столько в них было муки и боли. Ее смуглое лицо побелело при виде Рафаги, лежащего рядом с Шейлой. Он сказал ей что-то по-испански, но Елена не слушала его. Ее голос дрожал от гнева, а в словах слышались упреки и презрение.
Шейла с головой накрылась одеялом, потрясенная этой сценой. Почему она не проснулась раньше и не улизнула в свою постель? Ответ был очевиден. У нее не было сил ни на движение, ни на мысль — Рафага опустошил ее, лишил воли, стыда, ненависти.
Меньше всего ей хотелось стать причиной ссоры Елены и Рафаги. Пусть она забирает его. Теперь Шейла была готова согласиться со всеми обвинениями, которые выдвигает против нее Елена. Надо как можно скорее уйти, решила она, и тем самым прекратить это представление.
— Оставайся на месте. — Рафага положил руку ей на плечо, как будто разгадав ее намерения.
— Она хочет тебя, а я нет! — чуть слышно вымолвила Шейла.
— Не имеет значения, кто из вас чего хочет, — жестко оборвал он ее. — Будет так, как я сказал.
То же самое, видимо, он сказал Елене по-испански, потому что в ответ разразилась настоящая буря. Рафагу, казалось, нисколько не трогали крики Елены. Его бронзовое лицо оставалось неподвижно-спокойным. Шейла в душе ужаснулась тому, насколько он может быть жесток.
Из главной комнаты послышался мужской голос. Сердце Шейлы замерло, когда в дверях появился Ларедо. Он остановился, словно споткнувшись, и насмешливое выражение тотчас исчезло с его лица, как только он увидел в кровати Шейлу.
Кровь отхлынула от ее лица, но в следующую же минуту оно сделалось багрово-красным. Голубые глаза Ларедо бесстрастно смотрели на нее, но Шейла чувствовала себя как застигнутый ярким светом таракан, ей хотелось укрыться в каком-нибудь темном углу или щелке.
Елена обернулась, что-то сказала Ларедо, очевидно, желая найти в нем союзника. Ларедо отрицательно покачал головой и собрался уходить, не желая принимать участия в выяснении отношений.
— Останься, Ларедо, — сказал Рафага. — Елена уходит.
Мексиканка окинула его ледяным взглядом и что-то ответила низким от сдерживаемой ярости голосом. Рафага промолчал. Его лицо оставалось спокойным и невозмутимым. Елена круто повернулась и вышла. Усмешка в голубых глазах Ларедо словно говорила: «Я же предупреждал тебя, что так и будет». Без всякого стеснения Рафага откинул одеяло и, опустив ноги на пол, сел на кровати. Шейла вцепилась в прикрывавшее ее одеяло. Она отвела глаза, чтобы не видеть, как он поднимает с пола брюки и натягивает на себя. Стыдливый румянец залил ее лицо, щеки покрылись пятнами. К несчастью, она тут же перехватила взгляд Ларедо.
— Я же просила тебя вчера вечером не уходить, — с упреком сказала она, приподнявшись на локте и вскинув голову. — Впрочем, какое тебе дело до того, что он изнасиловал меня после того, как ты ушел! Ведь он твой босс, твой идол. — Под этим потоком едких слов она хотела скрыть смущение и растерянность.
Ларедо не произнес ни звука. Одеяло было подоткнуто со всех сторон, оставив открытыми только ее плечи и руки. Медово-золотистые волосы рассыпались у нее по плечам. Ее глаза сверкали, полные еле сдерживаемых слез.
Рафага застегнул ремень на брюках и бросил на нее холодный насмешливый взгляд.
— Не обвиняй его в том, что сама спровоцировала, — без выражения сказал он. — Это не было насилием. — Шейла собралась разразиться протестующей гневной отповедью, но он опередил ее. — Ты же не станешь отрицать, что этой ночью вела себя, как похотливая кошечка!
Она посмотрела на его оцарапанные плечи со следами запекшейся крови.
— Как же тогда объяснить эти следы на плечах?
Рафага проигнорировал ее замечание.
— Надо бы продезинфицировать царапины, — посоветовал Ларедо.
Рафага налил воду из кувшина в тазик на умывальном столике и намочил тряпку.
— Шейла виновата, пусть она и сделает это.
— Черта с два ты от меня дождешься! — гневно крикнула она. — Я буду счастлива, если ты сдохнешь от заражения крови!
— Смотри, до чего она кровожадна! — усмехнулся Рафага и повернулся к кровати. В его глазах сверкнули жесткие огоньки. — И все же тебе придется промыть царапины, моя львица.
— И не подумаю! — заявила она. — Если хочешь, поручи это Ларедо или кому-нибудь еще. А я и пальцем не пошевелю.
— Ошибаешься! — Он наклонился и больно сжал ей запястье.
Одеяло чуть не соскользнуло с нее. Пытаясь натянуть его свободной рукой, она перехватила злорадный взгляд Рафаги.
Шейла не сомневалась, что он не задумываясь сдернет с нее одеяло, если она станет и дальше противиться ему.
— Ну ладно, — раздраженно согласилась она. — Но я ничего не смогу сделать, пока ты держишь меня за руку. Отпусти руку, еще немного — и ты сломаешь ее.
Он рассмеялся, довольный и самоуверенный, и освободил ее руку. Прикрывая грудь одеялом, Шейла придвинулась к краю кровати и взяла у него влажную тряпицу. Он криво усмехнулся и подставил ей плечи. Шейла посмотрела на густую копну черных как смоль волос и бронзовую кожу на мускулистых плечах и спине. Если бы в руках у нее вместо тряпки оказался нож, она не замедлила бы воспользоваться им.
— Вы забыли о царапинах, сеньора, — напомнил он, но ей показалось, что он прочел ее мысли.
Резкими, отнюдь не осторожными движениями Шейла начала смывать подсохшую кровь с его упругой кожи. Она ощущала, как сокращаются мышцы под ее рукой, но Рафага не шевельнулся, не произнес ни звука, чтобы ненароком не показать ей, что она причиняет ему боль. Но его выдержка нисколько не тронула ее.
Смыв кровь, Шейла поняла, что оставленные ее ногтями борозды гораздо глубже, чем ей представлялось поначалу. Они покраснели и вздулись. Шейла взглянула на Ларедо, который наблюдал за ее работой. Выражение его лица подтвердило ее впечатление.
— Нет ли у вас спирта? — спросила она, стараясь не выдать своих эмоций.
Она убеждала себя, что ей нет никакого дела до страданий Рафаги. Он это заслужил. Но она не могла не чувствовать сострадания и утешала себя тем, что ее душа не ожесточилась окончательно.
— Сейчас принесу, — сказал Ларедо.
Он исчез на секунду и вернулся с почти полной бутылкой.
Ларедо откупорил ее и передал Шейле, взяв у нее испачканную тряпку. Она поколебалась, глядя на твердый подбородок Рафаги и надменный патрицианский профиль.
— Будет больно, — предупредила она.
— В таком случае наноси жидкость по капле, чтобы продлить пытку. — Его ровный тон уколол ее.
Ее сострадание как волной смыло. Без предупреждения она наклонила бутылку и щедро плеснула обжигающую жидкость на раны, но никакого удовлетворения при этом не ощутила.
Рафага мгновенно вскочил и подошел к комоду, чтобы достать рубашку. Шейла подумала, что следует наложить повязку, но не стала ничего предлагать и молча передала бутылку Ларедо.
— Вы уже научились готовить, сеньора? — Осторожно, щадя плечи, Рафага натянул рубашку и бесстрастно посмотрел в ее сторону.
— Нет. — Готовить ему пищу, да еще на этой убогой кухне — нет уж, увольте! — подумала она. — Я думаю, что завтрак вы можете приготовить себе сами, или оставайтесь голодным до обеда. Может, к тому времени гнев Елены поутихнет и она вернется, чтобы приготовить еду, — холодно проговорила Шейла.
— Елена не вернется, — коротко сказал Рафага, потом повернулся к Ларедо. — Договорись с женой Хуана, чтобы она готовила нам еду. Скажи ей, что она может приходить после того, как накормит свою семью, и пусть приводит с собой детей, если хочет. Хуан всегда хвастал, — добавил он с улыбкой, — что его жена — великолепная повариха. Проверим, так ли это на самом деле.
Ларедо ответил ему улыбкой и отправился выполнять приказ. Когда дверь за ним захлопнулась, Рафага обратился к Шейле.
— Перенеси свои вещи сюда, — сказал он, заправляя рубашку в брюки. — С этого дня ты будешь спать в этой комнате.
13
После этой ночи Шейла опасалась, что Рафага запретит ее ежедневные послеобеденные прогулки с Ларедо, не желая, чтобы они оставались наедине. Но, к ее удивлению, ничего подобного не произошло.
Теперь, выйдя на зеленый луг, где паслись лошади, Шейла пожалела, что сама не отказалась от этих прогулок. В новой роли она чувствовала себя неловко.
— Ради Бога, Ларедо, скажи что-нибудь, — взмолилась она в конце концов. — Скажи, что ты сожалеешь о случившемся или что я заслужила это, только не молчи!
— Это еще не конец света, Шейла, — мягко проговорил Ларедо.
Она остановилась.
— По-твоему, я должна умирать от радости, потому что он пожелал сделать меня своей наложницей?
— Шейла, хватит, — вздохнул Ларедо, теряя терпение.
Она решительно пошла вперед.
— Почему бы тебе не ограбить еще какого-нибудь незадачливого автолюбителя и не умыкнуть его жену, чтобы он забыл наконец обо мне?
— Мы не грабим автолюбителей и никого не умыкаем.
— Правда? А я и не знала! — ехидно сказала Шейла. — Ты просто бесстыдный лжец.
— То был несчастный случай. — В замешательстве Ларедо уставился в какую-то точку перед собой. — Неблагоприятное стечение обстоятельств. В Штатах тоже порой грабят и убивают водителей, не только в Мексике.
— В самом деле? — воскликнула она. — Если вы не грабите, то откуда берете деньги на еду, одежду, оружие и на все прочее?
— Как ты заметила, мы не купаемся в роскоши, — сухо сказал он. — Здесь, в Мексике, стоимость жизни значительно ниже, чем в Штатах. К тому же мы довольствуемся самым необходимым и едим в основном то, что растет на этой земле.
— Куда же вы деваете награбленные деньги? — с вызовом спросила Шейла. — Может быть, Рафага считает себя Робин Гудом и раздает их бедным? Или, как Панчо Вилья, окружив себя женщинами и бандитами, скрывает свои преступления под маской «La revolution»?
— Я уже говорил тебе, что мы никого не грабим. — В сузившихся глазах Ларедо мелькнули льдинки. — Несколько раз в году Рафага совершает налеты на тюрьмы. Можно сказать, его для этого нанимают.
— Понимаю, — холодно кивнула Шейла, вспомнив, как Ларедо попал в этот отряд. — Вы — банда наемников. Вы не грабите и не воруете. Вы только нападаете на тюрьмы, убиваете пару-тройку охранников и получаете за это гонорар. Вы никогда не опускаетесь до воровства.
— Проклятие! А чего ты ждала от нас? — выпалил Ларедо. — По-твоему, нам надо заняться поиском работы? Трудиться на полях? Черт возьми, нас всех объявили вне закона еще до того, как мы сюда попали. Я не собираюсь лицемерить и доказывать, что все, что мы делаем, справедливо и законно. Похоже, моя песенка уже спета. Но, быть может, кто-то из тех, кого мы освободили, начнет новую жизнь, прежде чем уподобится мне.
— Разумеется, ты руководствуешься самыми благородными побуждениями, — прошептала она с сардонической улыбкой.
— Мне плевать, что ты думаешь о моих побуждениях! Мне кажется, ты не имеешь права судить меня или Рафагу, да любого из нас. Мы всего лишь стараемся выжить любой ценой.
Шейла поняла, что она ступила на опасную почву. Если она и дальше станет высмеивать тот способ, который избрал Ларедо для оправдания своей вины, то рискует превратить его в своего врага. А у нее все еще теплилась надежда склонить его на свою сторону, что бы там ни говорил Рафага.
— А как Рафага стал вашим главарем? — Она решила сменить тему. — Что он натворил?
— Этого я не знаю, — отрезал Ларедо.
— Я не верю тебе, не может быть, чтобы тебе ничего не было известно о его прошлом, — настаивала Шейла. — У него есть семья? Или он сирота? Откуда он так хорошо знает английский? Ты же говорил, что уже три года с ним знаком. За это время ты должен был хоть что-то узнать о нем.
Ларедо покачал головой.
— Рафага не любит говорить о прошлом. Однажды я спросил его о чем-то, и он ответил, что для него не существует понятия «вчера».
Шейла задумалась. Слова Ларедо разожгли ее любопытство. Допустим, Рафага действительно загадочная личность, и все же Ларедо не может совсем ничего не знать о нем.
— Но ты должен был слышать какие-то истории о нем, хотя бы от других людей. — Она испытующе посмотрела на ставшее отчужденным лицо Ларедо.
— Кое-какие истории я слыхал, — нехотя согласился он. — Но не знаю, что в них правда, а что нет.
— И что же это за истории? — допытывалась Шейла.
Теперь пришла очередь задуматься Ларедо.
— Рассказывали, что его мать была любовницей богатого американца. По другой версии, он младший сын известной мексиканской семьи. Еще говорили, будто он ребенком перешел через границу в Штаты и несколько лет жил с дядей, выдавая себя за его сына. — Он помолчал. — Наконец, до меня доходили слухи, будто он сидел в тюрьме за участие в антиправительственной деятельности или за то, что поставлял оружие каким-то реакционерам. Ясно, что он когда-то совершил преступление. Все сходятся на том, что он получил хорошее образование. Ты сама слышала, как он говорит по-английски. Он хорошо знает, что происходит в тюрьмах, и знает, что делается с человеком, получившим большой срок.
— Какая же из этих версий соответствует действительности?
— Никакая. Думаю, одна из них близка к правде, но только Рафага может сказать, какая именно.
— Когда? — с горечью спросила она. — Когда мы с ним ляжем в постель?
— Послушай. — Ларедо остановился, взял Шейлу за плечи и повернул лицом к себе. — Ты должна признать, что здесь с тобой неплохо обращаются. Тебя могли изнасиловать или убить, и твой труп остался бы лежать рядом с трупом твоего мужа. Ты предложила другой выход, и именно Рафага уберег тебя от насилия или еще чего похуже.
— Он сделал это не ради меня, — съязвила Шейла. — А ради того, чтобы получить деньги, — мой отец отказался бы платить выкуп, если бы со мной плохо обращались.
— Посмотри правде в глаза, Шейла, — сурово произнес Ларедо, — твой отец в любом случае раскошелился бы, как бы мы с тобой ни поступили. Рафага понимает это не хуже меня. Тебя могли изнасиловать и убить, и при этом у нас все равно оставался шанс получить за тебя деньги.
Шейла побледнела и только сейчас осознала: то, что говорит Ларедо, могло произойти в действительности. Все еще может произойти. Только Рафага способен защитить ее от такой участи. Это открытие отрезвило ее.
Ларедо меж тем продолжал:
— Тебе повезло, что ты получила такую свободу. Конечно, тебя стерегут. Но Рафага сделал так, что в твоей комнате тебе никто не мешает. Или, — Ларедо выдержал эффектную паузу, — тебя могли бы держать все это время связанной по рукам и ногам. И вот теперь Рафага решил, что отныне ты будешь делить с ним ложе. Тебе повезло, что он не похож на жирную свинью вроде Хуана. Тебя не били и не морили голодом. Черт побери, да с тобой обращались, как с особой королевской крови! Все могло сложиться в сто раз хуже! Так что перестань наконец себя жалеть.
Он убрал руки с плеч Шейлы и пошел вперед, глядя прямо перед собой. Потрясенная его отповедью, она зашагала рядом с ним, опустив голову.
— Ты уцелела, Шейла. — Ларедо говорил уже более спокойно, его голос потеплел. — Люди вроде тебя умеют найти выход из самой безнадежной ситуации. Я не говорю, что тебе все здесь должно нравиться, но постарайся использовать нынешнюю ситуацию себе во благо.
Принять его доводы означало капитулировать, а Шейла не была уверена, что готова к этому. Но она не могла не признать, что доводы Ларедо не лишены смысла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
— Будь ты проклят! — От ожесточения ее голос дрогнул и из груди вырвались звуки, больше похожие на вопль отчаяния.
Более злые и жестокие слова были уже готовы сорваться с ее языка, но он приподнял ее голову и наклонился к ней. Шейла, противясь неизбежному, попыталась уклониться, но его рот захватил ее губы, и серия долгих пьянящих поцелуев заворожила ее. Она могла бы оказаться равнодушной и пассивной, будь он жесток и груб, как раньше, но устоять перед его ласковым головокружительным обольщением она была не в силах.
Ее тело с готовностью отдавало себя в его властные руки. Шейла покорилась неизбежному, плотская страсть сжигала последние мосты к отступлению. Бархатный туман вновь окутал ее…
Позже, много позже Рафага укрыл ее одеялом и велел спать. Часть ее сознания по инерции готова была противиться ему. Она пыталась настоять на своем, заявляя, что ей хочется спать в своей постели. Но усталость победила. Она не стала возражать и тогда, когда он на правах собственника положил руку ей на живот.
Ей показалось, что она только что заснула, когда поток испанской речи разбудил ее. Шейла лежала на кровати и с трудом соображала, где она находится и почему ее бедрам, спине и ногам так горячо, будто она лежит возле печки.
Еще не совсем проснувшись, Шейла повернулась в поисках источника тепла. Ее глаза широко раскрылись, когда она услыхала совсем рядом с собой голос Рафаги. Остатки сна мгновенно улетучились, а память услужливо подсказала ответ.
В нескольких шагах от нее стояла Елена. Ее темные глаза были похожи на глаза смертельно раненного зверя, столько в них было муки и боли. Ее смуглое лицо побелело при виде Рафаги, лежащего рядом с Шейлой. Он сказал ей что-то по-испански, но Елена не слушала его. Ее голос дрожал от гнева, а в словах слышались упреки и презрение.
Шейла с головой накрылась одеялом, потрясенная этой сценой. Почему она не проснулась раньше и не улизнула в свою постель? Ответ был очевиден. У нее не было сил ни на движение, ни на мысль — Рафага опустошил ее, лишил воли, стыда, ненависти.
Меньше всего ей хотелось стать причиной ссоры Елены и Рафаги. Пусть она забирает его. Теперь Шейла была готова согласиться со всеми обвинениями, которые выдвигает против нее Елена. Надо как можно скорее уйти, решила она, и тем самым прекратить это представление.
— Оставайся на месте. — Рафага положил руку ей на плечо, как будто разгадав ее намерения.
— Она хочет тебя, а я нет! — чуть слышно вымолвила Шейла.
— Не имеет значения, кто из вас чего хочет, — жестко оборвал он ее. — Будет так, как я сказал.
То же самое, видимо, он сказал Елене по-испански, потому что в ответ разразилась настоящая буря. Рафагу, казалось, нисколько не трогали крики Елены. Его бронзовое лицо оставалось неподвижно-спокойным. Шейла в душе ужаснулась тому, насколько он может быть жесток.
Из главной комнаты послышался мужской голос. Сердце Шейлы замерло, когда в дверях появился Ларедо. Он остановился, словно споткнувшись, и насмешливое выражение тотчас исчезло с его лица, как только он увидел в кровати Шейлу.
Кровь отхлынула от ее лица, но в следующую же минуту оно сделалось багрово-красным. Голубые глаза Ларедо бесстрастно смотрели на нее, но Шейла чувствовала себя как застигнутый ярким светом таракан, ей хотелось укрыться в каком-нибудь темном углу или щелке.
Елена обернулась, что-то сказала Ларедо, очевидно, желая найти в нем союзника. Ларедо отрицательно покачал головой и собрался уходить, не желая принимать участия в выяснении отношений.
— Останься, Ларедо, — сказал Рафага. — Елена уходит.
Мексиканка окинула его ледяным взглядом и что-то ответила низким от сдерживаемой ярости голосом. Рафага промолчал. Его лицо оставалось спокойным и невозмутимым. Елена круто повернулась и вышла. Усмешка в голубых глазах Ларедо словно говорила: «Я же предупреждал тебя, что так и будет». Без всякого стеснения Рафага откинул одеяло и, опустив ноги на пол, сел на кровати. Шейла вцепилась в прикрывавшее ее одеяло. Она отвела глаза, чтобы не видеть, как он поднимает с пола брюки и натягивает на себя. Стыдливый румянец залил ее лицо, щеки покрылись пятнами. К несчастью, она тут же перехватила взгляд Ларедо.
— Я же просила тебя вчера вечером не уходить, — с упреком сказала она, приподнявшись на локте и вскинув голову. — Впрочем, какое тебе дело до того, что он изнасиловал меня после того, как ты ушел! Ведь он твой босс, твой идол. — Под этим потоком едких слов она хотела скрыть смущение и растерянность.
Ларедо не произнес ни звука. Одеяло было подоткнуто со всех сторон, оставив открытыми только ее плечи и руки. Медово-золотистые волосы рассыпались у нее по плечам. Ее глаза сверкали, полные еле сдерживаемых слез.
Рафага застегнул ремень на брюках и бросил на нее холодный насмешливый взгляд.
— Не обвиняй его в том, что сама спровоцировала, — без выражения сказал он. — Это не было насилием. — Шейла собралась разразиться протестующей гневной отповедью, но он опередил ее. — Ты же не станешь отрицать, что этой ночью вела себя, как похотливая кошечка!
Она посмотрела на его оцарапанные плечи со следами запекшейся крови.
— Как же тогда объяснить эти следы на плечах?
Рафага проигнорировал ее замечание.
— Надо бы продезинфицировать царапины, — посоветовал Ларедо.
Рафага налил воду из кувшина в тазик на умывальном столике и намочил тряпку.
— Шейла виновата, пусть она и сделает это.
— Черта с два ты от меня дождешься! — гневно крикнула она. — Я буду счастлива, если ты сдохнешь от заражения крови!
— Смотри, до чего она кровожадна! — усмехнулся Рафага и повернулся к кровати. В его глазах сверкнули жесткие огоньки. — И все же тебе придется промыть царапины, моя львица.
— И не подумаю! — заявила она. — Если хочешь, поручи это Ларедо или кому-нибудь еще. А я и пальцем не пошевелю.
— Ошибаешься! — Он наклонился и больно сжал ей запястье.
Одеяло чуть не соскользнуло с нее. Пытаясь натянуть его свободной рукой, она перехватила злорадный взгляд Рафаги.
Шейла не сомневалась, что он не задумываясь сдернет с нее одеяло, если она станет и дальше противиться ему.
— Ну ладно, — раздраженно согласилась она. — Но я ничего не смогу сделать, пока ты держишь меня за руку. Отпусти руку, еще немного — и ты сломаешь ее.
Он рассмеялся, довольный и самоуверенный, и освободил ее руку. Прикрывая грудь одеялом, Шейла придвинулась к краю кровати и взяла у него влажную тряпицу. Он криво усмехнулся и подставил ей плечи. Шейла посмотрела на густую копну черных как смоль волос и бронзовую кожу на мускулистых плечах и спине. Если бы в руках у нее вместо тряпки оказался нож, она не замедлила бы воспользоваться им.
— Вы забыли о царапинах, сеньора, — напомнил он, но ей показалось, что он прочел ее мысли.
Резкими, отнюдь не осторожными движениями Шейла начала смывать подсохшую кровь с его упругой кожи. Она ощущала, как сокращаются мышцы под ее рукой, но Рафага не шевельнулся, не произнес ни звука, чтобы ненароком не показать ей, что она причиняет ему боль. Но его выдержка нисколько не тронула ее.
Смыв кровь, Шейла поняла, что оставленные ее ногтями борозды гораздо глубже, чем ей представлялось поначалу. Они покраснели и вздулись. Шейла взглянула на Ларедо, который наблюдал за ее работой. Выражение его лица подтвердило ее впечатление.
— Нет ли у вас спирта? — спросила она, стараясь не выдать своих эмоций.
Она убеждала себя, что ей нет никакого дела до страданий Рафаги. Он это заслужил. Но она не могла не чувствовать сострадания и утешала себя тем, что ее душа не ожесточилась окончательно.
— Сейчас принесу, — сказал Ларедо.
Он исчез на секунду и вернулся с почти полной бутылкой.
Ларедо откупорил ее и передал Шейле, взяв у нее испачканную тряпку. Она поколебалась, глядя на твердый подбородок Рафаги и надменный патрицианский профиль.
— Будет больно, — предупредила она.
— В таком случае наноси жидкость по капле, чтобы продлить пытку. — Его ровный тон уколол ее.
Ее сострадание как волной смыло. Без предупреждения она наклонила бутылку и щедро плеснула обжигающую жидкость на раны, но никакого удовлетворения при этом не ощутила.
Рафага мгновенно вскочил и подошел к комоду, чтобы достать рубашку. Шейла подумала, что следует наложить повязку, но не стала ничего предлагать и молча передала бутылку Ларедо.
— Вы уже научились готовить, сеньора? — Осторожно, щадя плечи, Рафага натянул рубашку и бесстрастно посмотрел в ее сторону.
— Нет. — Готовить ему пищу, да еще на этой убогой кухне — нет уж, увольте! — подумала она. — Я думаю, что завтрак вы можете приготовить себе сами, или оставайтесь голодным до обеда. Может, к тому времени гнев Елены поутихнет и она вернется, чтобы приготовить еду, — холодно проговорила Шейла.
— Елена не вернется, — коротко сказал Рафага, потом повернулся к Ларедо. — Договорись с женой Хуана, чтобы она готовила нам еду. Скажи ей, что она может приходить после того, как накормит свою семью, и пусть приводит с собой детей, если хочет. Хуан всегда хвастал, — добавил он с улыбкой, — что его жена — великолепная повариха. Проверим, так ли это на самом деле.
Ларедо ответил ему улыбкой и отправился выполнять приказ. Когда дверь за ним захлопнулась, Рафага обратился к Шейле.
— Перенеси свои вещи сюда, — сказал он, заправляя рубашку в брюки. — С этого дня ты будешь спать в этой комнате.
13
После этой ночи Шейла опасалась, что Рафага запретит ее ежедневные послеобеденные прогулки с Ларедо, не желая, чтобы они оставались наедине. Но, к ее удивлению, ничего подобного не произошло.
Теперь, выйдя на зеленый луг, где паслись лошади, Шейла пожалела, что сама не отказалась от этих прогулок. В новой роли она чувствовала себя неловко.
— Ради Бога, Ларедо, скажи что-нибудь, — взмолилась она в конце концов. — Скажи, что ты сожалеешь о случившемся или что я заслужила это, только не молчи!
— Это еще не конец света, Шейла, — мягко проговорил Ларедо.
Она остановилась.
— По-твоему, я должна умирать от радости, потому что он пожелал сделать меня своей наложницей?
— Шейла, хватит, — вздохнул Ларедо, теряя терпение.
Она решительно пошла вперед.
— Почему бы тебе не ограбить еще какого-нибудь незадачливого автолюбителя и не умыкнуть его жену, чтобы он забыл наконец обо мне?
— Мы не грабим автолюбителей и никого не умыкаем.
— Правда? А я и не знала! — ехидно сказала Шейла. — Ты просто бесстыдный лжец.
— То был несчастный случай. — В замешательстве Ларедо уставился в какую-то точку перед собой. — Неблагоприятное стечение обстоятельств. В Штатах тоже порой грабят и убивают водителей, не только в Мексике.
— В самом деле? — воскликнула она. — Если вы не грабите, то откуда берете деньги на еду, одежду, оружие и на все прочее?
— Как ты заметила, мы не купаемся в роскоши, — сухо сказал он. — Здесь, в Мексике, стоимость жизни значительно ниже, чем в Штатах. К тому же мы довольствуемся самым необходимым и едим в основном то, что растет на этой земле.
— Куда же вы деваете награбленные деньги? — с вызовом спросила Шейла. — Может быть, Рафага считает себя Робин Гудом и раздает их бедным? Или, как Панчо Вилья, окружив себя женщинами и бандитами, скрывает свои преступления под маской «La revolution»?
— Я уже говорил тебе, что мы никого не грабим. — В сузившихся глазах Ларедо мелькнули льдинки. — Несколько раз в году Рафага совершает налеты на тюрьмы. Можно сказать, его для этого нанимают.
— Понимаю, — холодно кивнула Шейла, вспомнив, как Ларедо попал в этот отряд. — Вы — банда наемников. Вы не грабите и не воруете. Вы только нападаете на тюрьмы, убиваете пару-тройку охранников и получаете за это гонорар. Вы никогда не опускаетесь до воровства.
— Проклятие! А чего ты ждала от нас? — выпалил Ларедо. — По-твоему, нам надо заняться поиском работы? Трудиться на полях? Черт возьми, нас всех объявили вне закона еще до того, как мы сюда попали. Я не собираюсь лицемерить и доказывать, что все, что мы делаем, справедливо и законно. Похоже, моя песенка уже спета. Но, быть может, кто-то из тех, кого мы освободили, начнет новую жизнь, прежде чем уподобится мне.
— Разумеется, ты руководствуешься самыми благородными побуждениями, — прошептала она с сардонической улыбкой.
— Мне плевать, что ты думаешь о моих побуждениях! Мне кажется, ты не имеешь права судить меня или Рафагу, да любого из нас. Мы всего лишь стараемся выжить любой ценой.
Шейла поняла, что она ступила на опасную почву. Если она и дальше станет высмеивать тот способ, который избрал Ларедо для оправдания своей вины, то рискует превратить его в своего врага. А у нее все еще теплилась надежда склонить его на свою сторону, что бы там ни говорил Рафага.
— А как Рафага стал вашим главарем? — Она решила сменить тему. — Что он натворил?
— Этого я не знаю, — отрезал Ларедо.
— Я не верю тебе, не может быть, чтобы тебе ничего не было известно о его прошлом, — настаивала Шейла. — У него есть семья? Или он сирота? Откуда он так хорошо знает английский? Ты же говорил, что уже три года с ним знаком. За это время ты должен был хоть что-то узнать о нем.
Ларедо покачал головой.
— Рафага не любит говорить о прошлом. Однажды я спросил его о чем-то, и он ответил, что для него не существует понятия «вчера».
Шейла задумалась. Слова Ларедо разожгли ее любопытство. Допустим, Рафага действительно загадочная личность, и все же Ларедо не может совсем ничего не знать о нем.
— Но ты должен был слышать какие-то истории о нем, хотя бы от других людей. — Она испытующе посмотрела на ставшее отчужденным лицо Ларедо.
— Кое-какие истории я слыхал, — нехотя согласился он. — Но не знаю, что в них правда, а что нет.
— И что же это за истории? — допытывалась Шейла.
Теперь пришла очередь задуматься Ларедо.
— Рассказывали, что его мать была любовницей богатого американца. По другой версии, он младший сын известной мексиканской семьи. Еще говорили, будто он ребенком перешел через границу в Штаты и несколько лет жил с дядей, выдавая себя за его сына. — Он помолчал. — Наконец, до меня доходили слухи, будто он сидел в тюрьме за участие в антиправительственной деятельности или за то, что поставлял оружие каким-то реакционерам. Ясно, что он когда-то совершил преступление. Все сходятся на том, что он получил хорошее образование. Ты сама слышала, как он говорит по-английски. Он хорошо знает, что происходит в тюрьмах, и знает, что делается с человеком, получившим большой срок.
— Какая же из этих версий соответствует действительности?
— Никакая. Думаю, одна из них близка к правде, но только Рафага может сказать, какая именно.
— Когда? — с горечью спросила она. — Когда мы с ним ляжем в постель?
— Послушай. — Ларедо остановился, взял Шейлу за плечи и повернул лицом к себе. — Ты должна признать, что здесь с тобой неплохо обращаются. Тебя могли изнасиловать или убить, и твой труп остался бы лежать рядом с трупом твоего мужа. Ты предложила другой выход, и именно Рафага уберег тебя от насилия или еще чего похуже.
— Он сделал это не ради меня, — съязвила Шейла. — А ради того, чтобы получить деньги, — мой отец отказался бы платить выкуп, если бы со мной плохо обращались.
— Посмотри правде в глаза, Шейла, — сурово произнес Ларедо, — твой отец в любом случае раскошелился бы, как бы мы с тобой ни поступили. Рафага понимает это не хуже меня. Тебя могли изнасиловать и убить, и при этом у нас все равно оставался шанс получить за тебя деньги.
Шейла побледнела и только сейчас осознала: то, что говорит Ларедо, могло произойти в действительности. Все еще может произойти. Только Рафага способен защитить ее от такой участи. Это открытие отрезвило ее.
Ларедо меж тем продолжал:
— Тебе повезло, что ты получила такую свободу. Конечно, тебя стерегут. Но Рафага сделал так, что в твоей комнате тебе никто не мешает. Или, — Ларедо выдержал эффектную паузу, — тебя могли бы держать все это время связанной по рукам и ногам. И вот теперь Рафага решил, что отныне ты будешь делить с ним ложе. Тебе повезло, что он не похож на жирную свинью вроде Хуана. Тебя не били и не морили голодом. Черт побери, да с тобой обращались, как с особой королевской крови! Все могло сложиться в сто раз хуже! Так что перестань наконец себя жалеть.
Он убрал руки с плеч Шейлы и пошел вперед, глядя прямо перед собой. Потрясенная его отповедью, она зашагала рядом с ним, опустив голову.
— Ты уцелела, Шейла. — Ларедо говорил уже более спокойно, его голос потеплел. — Люди вроде тебя умеют найти выход из самой безнадежной ситуации. Я не говорю, что тебе все здесь должно нравиться, но постарайся использовать нынешнюю ситуацию себе во благо.
Принять его доводы означало капитулировать, а Шейла не была уверена, что готова к этому. Но она не могла не признать, что доводы Ларедо не лишены смысла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28