Он отодвинулся от стены, плохо почувствовав свое движение. Картинка заколебалась, и Леки испуганно уперся спиной о доски и замер, боясь потерять видение.
Он постарался снова расслабиться, как во сне, силясь разглядеть лицо незнакомца. Но то ли причиной была его неосторожность, то ли сам незнакомец, но лицо его все время расплывалось перед Леки. То оно виделось немного четче, а то превращалось в совсем размытое пятно. Хотя разглядеть его хорошенько вряд ли удалось бы. Густая окладистая борода ниспадала ниже ключиц, целиком скрадывая всю нижнюю половину лица и шею. Высокий лоб был, напротив, открыт, и поэтому лицо казалось совершенно неправильным, хотя ясно разглядеть его Леки так и не смог. Темные круги под глазами, видные даже сквозь размытость образа, указывали на то, что человек давно не спал или сильно изнурен. Леки не удивился бы, если б глаза незнакомца оказались темными, как ночь, как у всех ниори, которых юноше довелось до сих пор повстречать. Но сквозь пелену было все-таки заметно, что они не темнее, чем у самого Леки. Это не ниори. Кто же тогда?
Человек не зря так резко обернулся. В залу ворвались. Солдаты, да много, они быстро заполнили почти всю комнату. И последнее, что Леки видел, это как незнакомец сделал несколько шагов от окна к центру залы. И еще ему показалось, что на беспрестанно меняющемся лице незнакомца он заметил удивление. Или почувствовал. Как это объяснить? Солдаты… В комнате потемнело, похолодало, и Леки почувствовал, что вываливается из этого сна наяву. Картина погасла, и как Леки ни жмурился и ни пытался расслабиться еще раз, виденье не возвращалось.
На губах остался привкус металла, хотелось пить, отвратительно ныл висок. Раньше, во сне, смотреть картины было не так неприятно. Как обычные сны. Просыпаешься, и все в порядке. А теперь… и не разберешь – во сне, наяву ли… Он потянулся за кувшином с водой. Опять глухо заныл бок. Он сдвинулся, чтобы не тянуться руками так далеко, и, видно, из-за лишних движений голова закружилась, и Леки снова вжался в доски за спиной, пережидая это состояние. Но вместо того, чтобы прекратиться, кружение только усилилось, пятна света замелькали перед глазами, ноющий висок принялся пульсировать, и, потеряв всякое понятие, где он находится, Леки… очутился перед избушкой Виверры. Она сейчас была такая же, как много лет назад, не покосилась, не развалилась. Словно никуда Виверра и не исчезала. Вот-вот выйдет из…
Старая знахарка в своем бессменном белом платочке показалась в дверях. Беспокойство явственно отражалось на ее лице. Леки она словно и не видела. Он обернулся туда, куда глядела она. Эти двое, видно, только что вышли на полянку и теперь спорым шагом приближались к старушке. Они шли прямо на Леки, и он невольно посторонился, давая им дорогу, хотя уже понимал: вряд ли он послужит для них преградой. Его здесь нет. Но мысленно он тут, он видит все.
Они подошли. Ошибиться невозможно, выправка уж больно боевая. То ли солдаты, то ли треи, в обычном платье правда. Не больно огромные, но люди опасные, сразу видно. Короткий разговор. Слов не было, вокруг Леки стояла тишина. Верно, сейчас ему только видеть дано, а не слышать. Но они у Виверры не от хворей исцеляться собирались, это ясно. Один толкнул старушку так, что та едва устояла на ногах, Леки только оставалось зубы сжать от ярости. Та сказала что-то примирительно, комкая старческими пальцами край своего аккуратного передника, отрицательно покачала головой. Тогда он схватил ее за плечо, тряхнул. Второй успокаивающе похлопал его по спине, сказал что-то. Двинулся в избушку. Виверра рванулась за ним, но первый молодчик так и не отпустил ее плеча. Теперь уж неприкрытый испуг читался на ее лице. Она больше не пыталась вырваться. Да и зачем? Куда от них сбежишь? Глаза ее умоляли, но какое дело было этому трею до ее глаз?
Второй пробыл в избушке недолго. Вынес плоскую угловатую вещь, завернутую в мешковину. «Книга!» – сообразил Леки. Кивнул своему напарнику. Тот потянул знахарку за руку. Виверра замахала на него свободной рукой, что-то говорила, умоляла, посмотрела на второго, обратилась к нему. Ее только сильнее дернули. Она упала на траву. Тогда первый трей просто взвалил ее на плечо и понес обмякшую ношу туда же, откуда они недавно появились. Наверное, там у них где-то кони скрыты. Или другие молодчики их дожидались.
Лицо Леки перекосило судорогой. Как можно? Она же совсем старая была… Кому она что плохого сделала? Книга, сообразил он. Да кому она понадобилась, эта книга? А если понадобилась, то зачем старуху забирать? Грязные отродья олду! От ярости он начал задыхаться и потерял образ. Была Виверра – и нет. Закончилось. Он уже хотел пошевелиться, но темнота в его голове вновь прорезалась вспышками, и Леки увидел небольшую залу.
Он не сразу узнал ее, потому что комната очень изменилась. Лишь увидав знакомый проем окна, облицованный внизу приметным цветным камнем, он понял, что был здесь совсем недавно. Только теперь комната стала другой. Тогда она была почти пуста: никакой мебели, на небольшом возвышении посреди комнаты вроде лежали какие-то небольшие штучки непонятно для чего. Теперь там находилась книга. Та самая. Хорошо знакомая Леки, который видел ее вблизи не раз. Сама же зала напоминала отчасти диковинную свалку ненужного хлама, отчасти жилище какого-нибудь лекаря в Тигрите. Леки случалось бывать у них. Только здесь приютилось, притулилось друг к другу куда больше разных сосудов и сосудиков, медных, серебряных и глиняных. Даже стеклянных, великая ценность! Одна стена была сплошь в полках, заставленных этой утварью. Хлам, кругом хлам. Богатое покрывало, затканное золотом, валяется на полу, а старая выцветшая тряпка на узорчатом ларе прикрывает ту ерунду, что на нем там сверху понаставлена. В проеме знакомого окна подвески, много разных, вроде амулетов, только на них – Леки подошел поближе – знаки непонятные краской обозначены. А вот еще, с полки свисают. Леки, дивясь, ходил по зале, которая теперь казалась гораздо меньше. Но больше всего его влекла середина комнаты. Он несколько раз пытался приблизиться к книге, но не смог подойти ближе, чем на несколько шагов.
Он видел ее четко и ясно. Тот же потрескавшийся, изъеденный временем переплет, та же неудобная, даже неуклюжая застежка. Большое рыжее пятно в нижнем правом углу. Да, и кожа тут совсем разошлась. Дыра стала гораздо больше, чем он помнил. Книгой часто пользовались. Но кому понадобилась книга старой знахарки? Он ломал себе голову и заметил вдруг, что снова перенесся во времени.
Стояла глубокая ночь, и все вещи вокруг утонули в темноте. Леки различал предметы в темноте хорошо, но мелочей не видел, не то что Дэйи. Но теперь его взор будто бы освещал то, на что был направлен. Вот и сейчас, когда он перевел его от книги, она тоже утонула во мраке, а перед ним выступили несколько горшков на полке. Он присмотрелся и понял, что может все разглядеть, если захочет, однако его наблюдения были прерваны человеком, осторожно вошедшим в дверь. Даже не вошедшим, а просочившимся, потому что он открыл дверь ровно настолько, чтобы попасть внутрь. В согнутой руке, на ладони, он нес что-то вроде светильника. Что-то круглое, сочащееся бледным светом. Этого не хватало, чтобы осветить его лицо, а Леки пока стоял далековато. Человек приблизился, но Леки помимо воли отступил назад во тьму. Потом еще.
Человек подошел к книге, и Леки зачем-то начал обходить его сзади. Незнакомец не поставил светильник, продолжал держать его в ладони. Открыл книгу и посветил на страницу, склонился, внимательно всмотрелся. Леки обошел его, но незнакомец снова выпрямился, голова его ушла в темноту. Леки дальше обошел помост с книгой и встал прямо перед ним. Тот продолжал листать тяжелые страницы. Вновь остановился, склонился, слегка щурясь, шевелил губами, читая знаки. И Леки оторопел. Ровный, хоть и слабый, свет озарил лицо, которое Леки не мог забыть. Это был темноглазый незнакомец из Эгроса, о котором Дэйи наказывал даже и не вспоминать.
И все-таки у него было другое лицо, если приглядеться. Другая, более жесткая, презрительная линия рта. У незнакомца с площади совсем не такая. Он не носил бороды и тогда, и сейчас, поэтому Леки его хорошо разглядел. Нос сгорбился. Волосы вроде стали еще светлее. Странное дело, исчезли заметные морщины на лбу, и теперь он казался моложе. И даже глаза его потеряли свою неистовость, словно в них прикрутили свет. Но это был он! Он, никаких сомнений!
Понятно теперь, почему Дэйи велел ему, Леки, остерегаться! Это очень опасный человек, сказал он, или как там… Пальцы сжались в кулаки. Вот кто погубил Виверру! Ярость затмила его разум, и картина заколебалась. Усилием воли Леки пытался сохранить спокойствие, но оно не держалось в нем более нескольких мгновений. И после отчаянной борьбы с собой Леки сдался, дав волю гневу.
Он вывалился из своего забытья и упал на кровать. Он задыхался, ужасно болели виски, казалось, не только рот, но и весь он полон металлом. Он потянулся за кувшином и жадно, большими глотками, спеша и обливаясь водой, выхлебал все. Удивило не то, как она вся в нем поместилась, а что ему до сих пор хотелось пить. Он саданул кулаком по мягкой кровати, потом нацелился в стену, но вовремя удержал руку, едва коснувшись досок. Рядом спит этот лекарь. Если проснется, от расспросов Леки не уйти. А он не хотел расспросов. Самому нужно было подумать, несмотря на яростную боль в висках.
Мысли путались. Кто этот человек? Зачем ему Виверра понадобилась? И книга ее? И главное, какие дела у него с Дэйи? От этого вопроса Леки бросило в жар. Зачем стражу ниори встречаться с этим негодяем? Леки вспомнил засаду на дороге. Ему оставалось только руками развести. А кто хотел схватить королевского лекаря? Его бедная больная голова не выдерживала всех этих мыслей. Виски пылали, правый глаз подергивался. Даже бок разболелся снова.
Леки постарался успокоиться, ему надо хоть немного поспать. Ему нужно завтра встать во что бы то ни стало! Главное, подумал он, надо расслабляться осторожно. Чтобы опять не понесло. А то снова закружит: одно, второе, третье… И тут его точно обухом ударило: а кто тот, первый? Второе виденье поначалу заслонило первое. Как только Леки увидал Виверру, он совсем позабыл о первом незнакомце из каменной залы. Но ведь он был, он был в этой же зале. И, похоже, ему не поздоровилось. И это тоже, быть может, дело рук того, темноглазого. Но его-то, первого, Леки уж точно никогда не видал, хоть лицо ему не очень хорошо удалось рассмотреть. И Леки, забыв о похвальном намерении заснуть, опять потерялся в догадках. Голова уже опухла настолько, что боль чувствовалась куда меньше, словно была в чьей-то другой голове, которую случайно вставили в голову Леки. Теперь ему даже хотелось, чтобы пришло новое видение, но оно упрямо не шло, даже намека не было. Оставалось только перебирать увиденное во всех деталях.
Заснул он только к утру, поэтому проснулся поздно. Чувствовал себя измотанным, но бок почти не болел. И когда он попробовал сесть на лежанке, прежняя боль и тошнота не вернулись. Тем не менее Лисс был неумолим. Лежать, сказал он, и Леки ничего не оставалось, как послушаться. Он благоразумно промолчал об увиденном ночью. Лису все равно, Барайм – дело дохлое, только расспросами замучает. Да и просьба была от Дэйи: не рассказывать никому о таинственном незнакомце. Поэтому Леки весь день мучился догадками, с нетерпением ожидая приезда стража, отвечая все время невпопад старому лекарю, так некстати охочему до разговоpa, пока тот не оставил его в покое. Несколько раз нетерпеливо справлялся у Имы и у Лисса, нет ли еще стражей. Дэйи не было. Вдруг все-таки не вернется?
Уж ему-то рассказать это необходимо. Он, видно, даже и не подозревает, кто такой на самом деле этот хитрый незнакомец с Главной Площади. Леки выведет этого темноглазого на чистую воду. А если Дэйи все это знает уже, то пускай сам тогда Леки объяснит, зачем с такими лихими людьми якшается.
К вечеру его возбуждение дошло до такого предела, что он решил: лежать больше невозможно. Попробовал сесть, потом встать. Не так все страшно. Тошноты больше не было, только противная слабость в ногах мешала двигаться. Он оделся не спеша, не слушая увещеваний Нока Барайма. На их голоса пришел ниэдэри, но, вопреки ожиданиям Леки, возмущаться не стал, даже помог выйти из комнатки, провел коридорчиком и дальше, по аккуратной деревянной лестнице вниз. Всюду те же деревянные стены, все просто и удобно, ничего необычного, отметил Леки краем глаза. Но не до того сейчас, недосуг разглядывать этот уютный домишко. Если ему нельзя выходить наружу, он не пойдет, заверил он ниэдэри, который словно боялся, что Леки может убежать. Он вот тут посидит, внизу.
Его слова были прерваны стуком в дверь. Лисс снял засов, даже не спросив, кто пожаловал. Нет, ко всем этим штучкам Леки еще не привык.
Дэйи, или, как его называли здесь, Иллири Дэйи, переступил порог, откидывая на ходу капюшон. Кивнул Леки, совсем не удивившись, как будто и ожидал его тут встретить.
– Итэрэи! – сказал он Лиссу.
Они подняли вверх руки, раскрыв ладони. Похожий жест Леки уже видел на площади в Эгросе, и это заставило его вздрогнуть.
– Позови Инхио, – сказал Дэйи целителю, – скорее. Надо собираться как можно быстрее. Нужно уходить отсюда затемно, до утра.
– А Нок как же? У нас даже повозки нет сейчас, надо в деревне искать.
Страж непримиримо повел головой.
– Понесете! – только и сказал.
Ниэдэри подозрительно нахмурился.
– Понесете? Не так-то это просто. И далеко ли они его унесут?
– Ты тоже уходишь, Лисс.
Ниэдэри посуровел.
– Все так плохо?
– Еще хуже. – Страж был немногословен, как всегда.
– И нельзя подождать даже до утра?
– В Балоку идет отряд, – спокойно сообщил страж, располагаясь на скамье, – к ночи будет там. Вряд ли они полезут сюда в лес ночью, да еще после целого дня пути. Станут в Балоке. Так что схватят вас утром. В лесу и так полно людей, что приглядывают за твоим подворьем. Потому они и не опасаются, что вы исчезнете ночью.
– Соглядатаи? Они еще там? – спросил целитель.
– Пока там.
Лисс удалился, шепча что-то себе под нос.
Леки наконец смог кивнуть Дэйи еще раз. Смущенный после своей выходки в лесу, из-за которой стражу тоже пострадать довелось, он не знал, с чего начать.
– Хорошо, что на ногах уже. – Дэйи, как всегда, был необыкновенно заботлив. – Сесть на коня сможешь? Что Лисс говорит?
Его сухость вывела Леки из ступора. Теперь можно и не виниться.
– Если надо, сяду, – сказал он твердо.
Страж снова перевел на него взгляд.
– Что случилось?
– Дэйи, – Леки понимал, что надо говорить быстро, вот-вот снова спустится Лисс, – мне надо с тобой поговорить… одну вещь тебе рассказать… Это срочно. Я понимаю, что не время сейчас, но, может быть, время как раз сейчас и есть! Я видел, опять видел этого человека, которого ты встретил, то есть не встретил в Эгросе! – Невозмутимый Дэйи явно напрягся. – Я видел его так же, как тебя. Я видел жуткие вещи! Я…
Дэйи поднял палец к губам, и Леки замолк. Послышались шаги, три пары ног спускались по лестнице. Так и оказалось. Лисс, Триго, племянник лекаря, которого Леки уже знал, и еще один, до ужаса похожий на Дэйи. Высокий южанин с иссиня-черными волосами, редкой клочковатой бородкой, загаром, буквально сжегшим кожу, и слишком длинными руками. Только когда Леки увидел их рядом и ему представили Лейо Инхио, он понял, что стражи совершенно разные. У второго совсем другое лицо. Хоть они и похожи немного. Сравнивать было трудно, лицо Дэйи почти полностью скрыто, волосы же Инхио были откинуты назад, открывая его скулы, что тянулись много выше, чем им положено, выше висков, словно охватывая глаза. Поэтому на висках не оказалось впадин, наоборот, они выпирали. И глаза были такой странной формы. Но по своей бесстрастности они могли соперничать только друг с другом. Наверное, удивление Леки явственно отразилось в глазах, отчего Лисс улыбнулся себе под нос.
Для Инхио и Триго страж повторил то же самое.
– Ноку будет трудно добираться в Идэлиниори сейчас. Правда, Лисс? – сказал племянник королевского лекаря.
Дэйи покачал головой.
– Сейчас туда опасно пробираться. Ищут не только Нока. Ищут, оказывается, троих или четверых вместе с семьями, со всеми родичами. И ищут очень тщательно. Если все направятся в Идэлиниори… К северо-востоку от Эгроса много солдат согнали. Здесь их тоже немало. Как будто в один день кто-то наметил всех и схватить. В разных провинциях. И на севере, и на западе. Не только в окрестностях Эгроса. Как будто долго готовился кто-то.
– И многих успели?.. – снова спросил Триго, очень тихо.
– Насколько знаю я, никого, – вмешался молчаливый Инхио.
Дэйи покачал головой.
– Мне неизвестно все, но, кажется, никто действительно не попался. Пока.
– Похоже на чудо, – пробормотал Лисс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
Он постарался снова расслабиться, как во сне, силясь разглядеть лицо незнакомца. Но то ли причиной была его неосторожность, то ли сам незнакомец, но лицо его все время расплывалось перед Леки. То оно виделось немного четче, а то превращалось в совсем размытое пятно. Хотя разглядеть его хорошенько вряд ли удалось бы. Густая окладистая борода ниспадала ниже ключиц, целиком скрадывая всю нижнюю половину лица и шею. Высокий лоб был, напротив, открыт, и поэтому лицо казалось совершенно неправильным, хотя ясно разглядеть его Леки так и не смог. Темные круги под глазами, видные даже сквозь размытость образа, указывали на то, что человек давно не спал или сильно изнурен. Леки не удивился бы, если б глаза незнакомца оказались темными, как ночь, как у всех ниори, которых юноше довелось до сих пор повстречать. Но сквозь пелену было все-таки заметно, что они не темнее, чем у самого Леки. Это не ниори. Кто же тогда?
Человек не зря так резко обернулся. В залу ворвались. Солдаты, да много, они быстро заполнили почти всю комнату. И последнее, что Леки видел, это как незнакомец сделал несколько шагов от окна к центру залы. И еще ему показалось, что на беспрестанно меняющемся лице незнакомца он заметил удивление. Или почувствовал. Как это объяснить? Солдаты… В комнате потемнело, похолодало, и Леки почувствовал, что вываливается из этого сна наяву. Картина погасла, и как Леки ни жмурился и ни пытался расслабиться еще раз, виденье не возвращалось.
На губах остался привкус металла, хотелось пить, отвратительно ныл висок. Раньше, во сне, смотреть картины было не так неприятно. Как обычные сны. Просыпаешься, и все в порядке. А теперь… и не разберешь – во сне, наяву ли… Он потянулся за кувшином с водой. Опять глухо заныл бок. Он сдвинулся, чтобы не тянуться руками так далеко, и, видно, из-за лишних движений голова закружилась, и Леки снова вжался в доски за спиной, пережидая это состояние. Но вместо того, чтобы прекратиться, кружение только усилилось, пятна света замелькали перед глазами, ноющий висок принялся пульсировать, и, потеряв всякое понятие, где он находится, Леки… очутился перед избушкой Виверры. Она сейчас была такая же, как много лет назад, не покосилась, не развалилась. Словно никуда Виверра и не исчезала. Вот-вот выйдет из…
Старая знахарка в своем бессменном белом платочке показалась в дверях. Беспокойство явственно отражалось на ее лице. Леки она словно и не видела. Он обернулся туда, куда глядела она. Эти двое, видно, только что вышли на полянку и теперь спорым шагом приближались к старушке. Они шли прямо на Леки, и он невольно посторонился, давая им дорогу, хотя уже понимал: вряд ли он послужит для них преградой. Его здесь нет. Но мысленно он тут, он видит все.
Они подошли. Ошибиться невозможно, выправка уж больно боевая. То ли солдаты, то ли треи, в обычном платье правда. Не больно огромные, но люди опасные, сразу видно. Короткий разговор. Слов не было, вокруг Леки стояла тишина. Верно, сейчас ему только видеть дано, а не слышать. Но они у Виверры не от хворей исцеляться собирались, это ясно. Один толкнул старушку так, что та едва устояла на ногах, Леки только оставалось зубы сжать от ярости. Та сказала что-то примирительно, комкая старческими пальцами край своего аккуратного передника, отрицательно покачала головой. Тогда он схватил ее за плечо, тряхнул. Второй успокаивающе похлопал его по спине, сказал что-то. Двинулся в избушку. Виверра рванулась за ним, но первый молодчик так и не отпустил ее плеча. Теперь уж неприкрытый испуг читался на ее лице. Она больше не пыталась вырваться. Да и зачем? Куда от них сбежишь? Глаза ее умоляли, но какое дело было этому трею до ее глаз?
Второй пробыл в избушке недолго. Вынес плоскую угловатую вещь, завернутую в мешковину. «Книга!» – сообразил Леки. Кивнул своему напарнику. Тот потянул знахарку за руку. Виверра замахала на него свободной рукой, что-то говорила, умоляла, посмотрела на второго, обратилась к нему. Ее только сильнее дернули. Она упала на траву. Тогда первый трей просто взвалил ее на плечо и понес обмякшую ношу туда же, откуда они недавно появились. Наверное, там у них где-то кони скрыты. Или другие молодчики их дожидались.
Лицо Леки перекосило судорогой. Как можно? Она же совсем старая была… Кому она что плохого сделала? Книга, сообразил он. Да кому она понадобилась, эта книга? А если понадобилась, то зачем старуху забирать? Грязные отродья олду! От ярости он начал задыхаться и потерял образ. Была Виверра – и нет. Закончилось. Он уже хотел пошевелиться, но темнота в его голове вновь прорезалась вспышками, и Леки увидел небольшую залу.
Он не сразу узнал ее, потому что комната очень изменилась. Лишь увидав знакомый проем окна, облицованный внизу приметным цветным камнем, он понял, что был здесь совсем недавно. Только теперь комната стала другой. Тогда она была почти пуста: никакой мебели, на небольшом возвышении посреди комнаты вроде лежали какие-то небольшие штучки непонятно для чего. Теперь там находилась книга. Та самая. Хорошо знакомая Леки, который видел ее вблизи не раз. Сама же зала напоминала отчасти диковинную свалку ненужного хлама, отчасти жилище какого-нибудь лекаря в Тигрите. Леки случалось бывать у них. Только здесь приютилось, притулилось друг к другу куда больше разных сосудов и сосудиков, медных, серебряных и глиняных. Даже стеклянных, великая ценность! Одна стена была сплошь в полках, заставленных этой утварью. Хлам, кругом хлам. Богатое покрывало, затканное золотом, валяется на полу, а старая выцветшая тряпка на узорчатом ларе прикрывает ту ерунду, что на нем там сверху понаставлена. В проеме знакомого окна подвески, много разных, вроде амулетов, только на них – Леки подошел поближе – знаки непонятные краской обозначены. А вот еще, с полки свисают. Леки, дивясь, ходил по зале, которая теперь казалась гораздо меньше. Но больше всего его влекла середина комнаты. Он несколько раз пытался приблизиться к книге, но не смог подойти ближе, чем на несколько шагов.
Он видел ее четко и ясно. Тот же потрескавшийся, изъеденный временем переплет, та же неудобная, даже неуклюжая застежка. Большое рыжее пятно в нижнем правом углу. Да, и кожа тут совсем разошлась. Дыра стала гораздо больше, чем он помнил. Книгой часто пользовались. Но кому понадобилась книга старой знахарки? Он ломал себе голову и заметил вдруг, что снова перенесся во времени.
Стояла глубокая ночь, и все вещи вокруг утонули в темноте. Леки различал предметы в темноте хорошо, но мелочей не видел, не то что Дэйи. Но теперь его взор будто бы освещал то, на что был направлен. Вот и сейчас, когда он перевел его от книги, она тоже утонула во мраке, а перед ним выступили несколько горшков на полке. Он присмотрелся и понял, что может все разглядеть, если захочет, однако его наблюдения были прерваны человеком, осторожно вошедшим в дверь. Даже не вошедшим, а просочившимся, потому что он открыл дверь ровно настолько, чтобы попасть внутрь. В согнутой руке, на ладони, он нес что-то вроде светильника. Что-то круглое, сочащееся бледным светом. Этого не хватало, чтобы осветить его лицо, а Леки пока стоял далековато. Человек приблизился, но Леки помимо воли отступил назад во тьму. Потом еще.
Человек подошел к книге, и Леки зачем-то начал обходить его сзади. Незнакомец не поставил светильник, продолжал держать его в ладони. Открыл книгу и посветил на страницу, склонился, внимательно всмотрелся. Леки обошел его, но незнакомец снова выпрямился, голова его ушла в темноту. Леки дальше обошел помост с книгой и встал прямо перед ним. Тот продолжал листать тяжелые страницы. Вновь остановился, склонился, слегка щурясь, шевелил губами, читая знаки. И Леки оторопел. Ровный, хоть и слабый, свет озарил лицо, которое Леки не мог забыть. Это был темноглазый незнакомец из Эгроса, о котором Дэйи наказывал даже и не вспоминать.
И все-таки у него было другое лицо, если приглядеться. Другая, более жесткая, презрительная линия рта. У незнакомца с площади совсем не такая. Он не носил бороды и тогда, и сейчас, поэтому Леки его хорошо разглядел. Нос сгорбился. Волосы вроде стали еще светлее. Странное дело, исчезли заметные морщины на лбу, и теперь он казался моложе. И даже глаза его потеряли свою неистовость, словно в них прикрутили свет. Но это был он! Он, никаких сомнений!
Понятно теперь, почему Дэйи велел ему, Леки, остерегаться! Это очень опасный человек, сказал он, или как там… Пальцы сжались в кулаки. Вот кто погубил Виверру! Ярость затмила его разум, и картина заколебалась. Усилием воли Леки пытался сохранить спокойствие, но оно не держалось в нем более нескольких мгновений. И после отчаянной борьбы с собой Леки сдался, дав волю гневу.
Он вывалился из своего забытья и упал на кровать. Он задыхался, ужасно болели виски, казалось, не только рот, но и весь он полон металлом. Он потянулся за кувшином и жадно, большими глотками, спеша и обливаясь водой, выхлебал все. Удивило не то, как она вся в нем поместилась, а что ему до сих пор хотелось пить. Он саданул кулаком по мягкой кровати, потом нацелился в стену, но вовремя удержал руку, едва коснувшись досок. Рядом спит этот лекарь. Если проснется, от расспросов Леки не уйти. А он не хотел расспросов. Самому нужно было подумать, несмотря на яростную боль в висках.
Мысли путались. Кто этот человек? Зачем ему Виверра понадобилась? И книга ее? И главное, какие дела у него с Дэйи? От этого вопроса Леки бросило в жар. Зачем стражу ниори встречаться с этим негодяем? Леки вспомнил засаду на дороге. Ему оставалось только руками развести. А кто хотел схватить королевского лекаря? Его бедная больная голова не выдерживала всех этих мыслей. Виски пылали, правый глаз подергивался. Даже бок разболелся снова.
Леки постарался успокоиться, ему надо хоть немного поспать. Ему нужно завтра встать во что бы то ни стало! Главное, подумал он, надо расслабляться осторожно. Чтобы опять не понесло. А то снова закружит: одно, второе, третье… И тут его точно обухом ударило: а кто тот, первый? Второе виденье поначалу заслонило первое. Как только Леки увидал Виверру, он совсем позабыл о первом незнакомце из каменной залы. Но ведь он был, он был в этой же зале. И, похоже, ему не поздоровилось. И это тоже, быть может, дело рук того, темноглазого. Но его-то, первого, Леки уж точно никогда не видал, хоть лицо ему не очень хорошо удалось рассмотреть. И Леки, забыв о похвальном намерении заснуть, опять потерялся в догадках. Голова уже опухла настолько, что боль чувствовалась куда меньше, словно была в чьей-то другой голове, которую случайно вставили в голову Леки. Теперь ему даже хотелось, чтобы пришло новое видение, но оно упрямо не шло, даже намека не было. Оставалось только перебирать увиденное во всех деталях.
Заснул он только к утру, поэтому проснулся поздно. Чувствовал себя измотанным, но бок почти не болел. И когда он попробовал сесть на лежанке, прежняя боль и тошнота не вернулись. Тем не менее Лисс был неумолим. Лежать, сказал он, и Леки ничего не оставалось, как послушаться. Он благоразумно промолчал об увиденном ночью. Лису все равно, Барайм – дело дохлое, только расспросами замучает. Да и просьба была от Дэйи: не рассказывать никому о таинственном незнакомце. Поэтому Леки весь день мучился догадками, с нетерпением ожидая приезда стража, отвечая все время невпопад старому лекарю, так некстати охочему до разговоpa, пока тот не оставил его в покое. Несколько раз нетерпеливо справлялся у Имы и у Лисса, нет ли еще стражей. Дэйи не было. Вдруг все-таки не вернется?
Уж ему-то рассказать это необходимо. Он, видно, даже и не подозревает, кто такой на самом деле этот хитрый незнакомец с Главной Площади. Леки выведет этого темноглазого на чистую воду. А если Дэйи все это знает уже, то пускай сам тогда Леки объяснит, зачем с такими лихими людьми якшается.
К вечеру его возбуждение дошло до такого предела, что он решил: лежать больше невозможно. Попробовал сесть, потом встать. Не так все страшно. Тошноты больше не было, только противная слабость в ногах мешала двигаться. Он оделся не спеша, не слушая увещеваний Нока Барайма. На их голоса пришел ниэдэри, но, вопреки ожиданиям Леки, возмущаться не стал, даже помог выйти из комнатки, провел коридорчиком и дальше, по аккуратной деревянной лестнице вниз. Всюду те же деревянные стены, все просто и удобно, ничего необычного, отметил Леки краем глаза. Но не до того сейчас, недосуг разглядывать этот уютный домишко. Если ему нельзя выходить наружу, он не пойдет, заверил он ниэдэри, который словно боялся, что Леки может убежать. Он вот тут посидит, внизу.
Его слова были прерваны стуком в дверь. Лисс снял засов, даже не спросив, кто пожаловал. Нет, ко всем этим штучкам Леки еще не привык.
Дэйи, или, как его называли здесь, Иллири Дэйи, переступил порог, откидывая на ходу капюшон. Кивнул Леки, совсем не удивившись, как будто и ожидал его тут встретить.
– Итэрэи! – сказал он Лиссу.
Они подняли вверх руки, раскрыв ладони. Похожий жест Леки уже видел на площади в Эгросе, и это заставило его вздрогнуть.
– Позови Инхио, – сказал Дэйи целителю, – скорее. Надо собираться как можно быстрее. Нужно уходить отсюда затемно, до утра.
– А Нок как же? У нас даже повозки нет сейчас, надо в деревне искать.
Страж непримиримо повел головой.
– Понесете! – только и сказал.
Ниэдэри подозрительно нахмурился.
– Понесете? Не так-то это просто. И далеко ли они его унесут?
– Ты тоже уходишь, Лисс.
Ниэдэри посуровел.
– Все так плохо?
– Еще хуже. – Страж был немногословен, как всегда.
– И нельзя подождать даже до утра?
– В Балоку идет отряд, – спокойно сообщил страж, располагаясь на скамье, – к ночи будет там. Вряд ли они полезут сюда в лес ночью, да еще после целого дня пути. Станут в Балоке. Так что схватят вас утром. В лесу и так полно людей, что приглядывают за твоим подворьем. Потому они и не опасаются, что вы исчезнете ночью.
– Соглядатаи? Они еще там? – спросил целитель.
– Пока там.
Лисс удалился, шепча что-то себе под нос.
Леки наконец смог кивнуть Дэйи еще раз. Смущенный после своей выходки в лесу, из-за которой стражу тоже пострадать довелось, он не знал, с чего начать.
– Хорошо, что на ногах уже. – Дэйи, как всегда, был необыкновенно заботлив. – Сесть на коня сможешь? Что Лисс говорит?
Его сухость вывела Леки из ступора. Теперь можно и не виниться.
– Если надо, сяду, – сказал он твердо.
Страж снова перевел на него взгляд.
– Что случилось?
– Дэйи, – Леки понимал, что надо говорить быстро, вот-вот снова спустится Лисс, – мне надо с тобой поговорить… одну вещь тебе рассказать… Это срочно. Я понимаю, что не время сейчас, но, может быть, время как раз сейчас и есть! Я видел, опять видел этого человека, которого ты встретил, то есть не встретил в Эгросе! – Невозмутимый Дэйи явно напрягся. – Я видел его так же, как тебя. Я видел жуткие вещи! Я…
Дэйи поднял палец к губам, и Леки замолк. Послышались шаги, три пары ног спускались по лестнице. Так и оказалось. Лисс, Триго, племянник лекаря, которого Леки уже знал, и еще один, до ужаса похожий на Дэйи. Высокий южанин с иссиня-черными волосами, редкой клочковатой бородкой, загаром, буквально сжегшим кожу, и слишком длинными руками. Только когда Леки увидел их рядом и ему представили Лейо Инхио, он понял, что стражи совершенно разные. У второго совсем другое лицо. Хоть они и похожи немного. Сравнивать было трудно, лицо Дэйи почти полностью скрыто, волосы же Инхио были откинуты назад, открывая его скулы, что тянулись много выше, чем им положено, выше висков, словно охватывая глаза. Поэтому на висках не оказалось впадин, наоборот, они выпирали. И глаза были такой странной формы. Но по своей бесстрастности они могли соперничать только друг с другом. Наверное, удивление Леки явственно отразилось в глазах, отчего Лисс улыбнулся себе под нос.
Для Инхио и Триго страж повторил то же самое.
– Ноку будет трудно добираться в Идэлиниори сейчас. Правда, Лисс? – сказал племянник королевского лекаря.
Дэйи покачал головой.
– Сейчас туда опасно пробираться. Ищут не только Нока. Ищут, оказывается, троих или четверых вместе с семьями, со всеми родичами. И ищут очень тщательно. Если все направятся в Идэлиниори… К северо-востоку от Эгроса много солдат согнали. Здесь их тоже немало. Как будто в один день кто-то наметил всех и схватить. В разных провинциях. И на севере, и на западе. Не только в окрестностях Эгроса. Как будто долго готовился кто-то.
– И многих успели?.. – снова спросил Триго, очень тихо.
– Насколько знаю я, никого, – вмешался молчаливый Инхио.
Дэйи покачал головой.
– Мне неизвестно все, но, кажется, никто действительно не попался. Пока.
– Похоже на чудо, – пробормотал Лисс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60