Один раз, когда мы убирали со стола, она повернулась ко мне с поднятыми бровями и пробормотала:
– Что прошлая ночь?
Я отшила ее:
– Все нормально. Мы поговорим завтра. Не беспокойтесь.
Затем вошел Роджер и увел ее в гостиную, поэтому у нее не было возможности продолжить разговор.
Я ушла в свою комнату рано. Отчасти для того, чтобы улизнуть от Би, отчасти, чтобы успеть устроить мою засаду. Позднее, сидя в темноте у слегка приотворенной двери, я слышала, как Кевин поднялся наверх. Я дала ему полчаса для того, чтобы угомониться. После этого я перебралась в выбранное мною место – маленькую нишу в коридоре возле края лестничного пролета. Она была высечена в каменной стене, толщина которой в этой части дома составляла три фута. Маленькое окошко в глубине ее днем пропускало достаточно света, чтобы поддерживать жизнь в миниатюрном лесу из горшечных растений. Из-за ваз застенчиво выглядывала мраморная нимфа. Между стеной и пьедесталом статуи мне едва хватило места даже после того, как я отодвинула часть растений.
Я вынуждена была сидеть, поджав колени; и после того, как прошло некоторое время, я поняла, что не представляла себе всех лишений шпионской профессии. Моя спина болела, судороги свели мои ноги, мозги закисли от скуки.
Я знаю наизусть множество поэтических произведений. Я повторила про себя все, что знала, включая «Пустошь» и полностью второй акт «Гамлета». Затем я приняла сидячее положение, чувствуя, что мои ягодицы совсем онемели, и жалея, что не надела своих наручных часов со светящимся циферблатом. Огни в коридоре охватывали широкое пространство, оставляя темными промежутки между ними. Дождь ослабел и только моросил, но небо было все еще в тучах – ни луна, ни звезды не освещали моего тайника.
В конце концов я задремала, скорее, от скуки, чем от усталости. Это была легкая дремота. Неудобство моей позы и ночные шумы вдруг заставили меня пробудиться. Затем я услышала звук, который разбудил меня окончательно, – клацанье щеколды.
Я забилась подальше, в пространство между пьедесталом нимфы и задней стенкой ниши. Оттуда я осторожно подалась вперед, с болью перенося свой вес на колени, и украдкой выглянула наружу.
Я пыталась несколько раз описать то, что я увидела, но во всех случаях я не могла сбросить с себя эмоционального напряжения. Это моя первая попытка изложить все беспристрастно.
Дверь в спальню Кевина была открыта. Он стоял на пороге. Комната позади него не была освещена. Створка двери скрывала часть его фигуры, которая стояла ко мне вполоборота. Его руки были вытянуты, кисти рук слегка искривлены и смотрели друг на друга, как будто бы он легко касался чего-то. Его губы не были сомкнуты. Бормочущий звук достиг моих ушей, но слов я не разобрала. Затем руки его опустились. Несколько секунд он стоял неподвижно. Затем, медленно передвигаясь, как пловец под водой, он ушел в свою комнату; дверь закрылась.
К этому времени фигура стала ясно различима. Ее очертания были расплывчаты, как клочья тумана, но формы были определенно человеческими. Нижние конечности были скрыты стелющимися полами одежды, которая покрывала все тело так, что казалось, будто оно плавно скользит, а не идет. Оно вышло из тени на свет, и свечение лампы отразилось от серебряно-золотистой субстанции, покрывающей голову и свешивающейся вниз на спину. Были ли это волосы или какое-то подобие капюшона, я не уверена.
Описывать мои чувства было бы ненаучно. Я ограничусь описанием того, что я делала. Я начала вспоминать таблицу умножения. Дойдя до трижды четыре, я вынуждена была остановиться, потому что не могла вспомнить ответ. Тогда я ногтями ухватила складку кожи между большим и указательным пальцами и сильно сжала ее. Следы моих ногтей были видны и на следующий день.
Золотистый отблеск шел от волос, шелковистых локонов объекта, спускаясь ниже его талии. Руки в длинных широких рукавах были слегка вытянуты, как будто балансировали. Теперь оно полностью обрело форму, за исключением нижней части длинного одеяния, которое волочилось в неплотной туманной дымке несколькими дюймами выше пола. Через нее я видела коридорный палас. И по рисунку на нем я определила, что движение прекратилось.
Легкая зыбь прокатилась по этому некто, напоминая напряжение мускулов. Оно знало, что я здесь. Каким-то шестым чувством оно узнало о моем присутствии. Я была в этом так же уверена, как если бы оно закричало или вытянуло грозящий палец. Я попыталась встать. Мои ноги болели. Я чувствовала боль, говорящую о том, что я владею своими чувствами и правильно воспринимаю окружающие предметы. Но эта боль не могла сдержать моих движений.
Внезапно, извиваясь по-змеиному, оно повернулось. Движения его совершенно отличались от прежнего медленного скольжения. На долю секунды я увидела лицо, которое до меня видел Кевин, – улыбающееся, с ямочками на щеках, слегка округленное лицо девушки. Затем черты ее растаяли, как у восковой куклы, поднесенной к пламени. Изящный носик превратился в стекающую каплю, щеки стали бесформенным образованием вокруг провала на месте рта. В изменяющейся на моих глазах массе я наблюдала вспышки, подвижки, приводящие к уродливой незавершенности облика. Черты лица обретали другую форму и мгновенно растворялись. Сползающий нос, выступающие сильно изогнутые тяжелые скулы, сжатые губы, напоминающие звериное рыло, – все это превращалось в расплывчатое, тестообразное образование. Корчащаяся восковая масса все еще пыталась обрести форму и вдруг накренилась вперед – в мою сторону.
Наверное, я должна была вскочить на ноги, хотя я этого не помню. Все, что я помню, – это свой пронзительный крик, тяжелое движение и темную массу, угрожающе нависшую надо мной. В шести дюймах над моим ухом раздался грохот, и я погрузилась во тьму.
III
Очнувшись, я обнаружила себя в руках Кевина и начала кричать.
Он сделал два широких шага и бросил меня на какую-то упругую поверхность, прогнувшуюся под моей тяжестью. Вслед за этим меня подкинуло вверх.
– Она в истерике, – сказал он. – Может быть, шлепнуть ее по щеке?
– Конечно, нет. – Би оттолкнула его в сторону и присела на край кровати. Ее лицо было встревожено. – Энн, это я. С вами все в порядке? Что случилось?
Что-то заставило меня замолчать. Это была не показная храбрость и не сила воли. Это был взгляд Кевина, стоящего у кровати. Его брови были нахмурены. На нем были надеты пижамные брюки – из уважения к Би, наверное, – одна рука была поднята к щеке.
– Расскажите мне, что случилось, – сказала я слабым голосом. – Я не помню.
– Слава богу. – Би подалась вперед. – Я хочу сказать, слава богу, что вы обрели дар речи. Я опасалась контузии. Статуя пролетела мимо вас не более чем в шести дюймах. Это было преступной халатностью просто поставить ее на пьедестал, ее нужно было закрепить.
– Надеюсь, я не сломала ее, – пробормотала я.
Би натужно засмеялась.
– Дорогое мое дитя, она мраморная и весит свыше двухсот фунтов. Сломать можно было только вас. – Ее руки помахивали в моем направлении, чтобы обеспечить приток воздуха.
Я потерла свой лоб.
– Должно быть, я повредила голову, когда падала. Немного больно, но крови нет.
– Благодари свою шевелюру, сиротинушка Энни, – сказал Кевин. Его строгий взгляд смягчился. Он опустил свою руку, чтобы показать воспаленное красное пятно на щеке. – Это твоя работа. Мне не следовало притрагиваться к тебе так внезапно. Должно быть, ты испытала сильный шок, видя, как статуя падает на тебя.
– Это действительно был шок, – сказала я.
– Я все еще трясусь. – Кевин подчеркнуто содрогнулся. – Эта проклятая статуя повредила пол, как гаубичная батарея. Я выбежал в коридор, еще полностью не проснувшись. И увидел тебя, лежащую здесь со статуей почти на тебе... Не делай этого больше, ладно?
Он похлопал меня по руке. Я закусила губу, но сумела не закричать, не отпрянуть. От его прикосновения по моему телу пробежали мурашки.
Би заметила мою реакцию. Ее глаза сузились.
– Ступай спать, Кевин. Ей уже лучше.
– Ты уверена, что мне не следует вызвать врача? Хорошо. Если ты изменишь решение, не задумываясь, буди меня.
После того как он ушел, Би методично провела руками по моему телу и добралась до моей головы. Когда я вздрогнула, она откинула мои волосы и посмотрела в упор.
– Нигде нет даже крови. Тебе очень повезло, Энн, покрайней мере, нет физических ран. Что произошло?
Ее глаза просили успокоительного обмана. Я попыталась удовлетворить ее желание.
– Я пошла за книгой. Должно быть, угодила куда-то и упала на...
– Нет, – вздохнула Би. – Мне хотелось бы поверить в это. Но когда я увидела ваши глаза при прикосновении Кевина... Это как-то связано с теми звуками, которые я слышала? Почему вы сразу не рассказали мне об этом?
– Мне нечего было рассказывать. Ничего определенного.
– Кевин оскорбил вас? Напал на вас?
Ее лицо озабоченно вытянулось. Я грубо засмеялась, издавая каркающие звуки.
– Нет, дорогая, Кевин не насильник. Жаль, что все не свелось к такому простому исходу.
– Тогда расскажите мне, Энн. Я должна знать.
– Я не уверена, что смогу описать это. Но попытаюсь.
Мой рассказ был совсем не таким точным и гладким, как приведенный выше. Но думаю, что мои заминки и колебания подействовали более убедительно. Би слушала, не прерывая меня. В ее спокойствии и серьезности было что-то основательное.
– Я подумала, что оно направляется ко мне, – закончила я. – Это парализовало меня. Я, должно быть, вскочила на ноги и схватилась за статую, чтобы устоять! У меня онемели ноги от долгого сидения.
Би кивнула:
– Это понятно. А что, если...
Мой мозг был так напряжен от жутких воспоминаний, что был более восприимчив, чем обычно. Казалось, я ловлю ее мысли на лету.
– Вы имеете в виду, что оно толкнуло статую, желая расплющить меня? Вам не следует больше пугать меня, Би. Я и так еле говорю.
– Я не пытаюсь напугать вас. – Би слабо улыбнулась. Пока она сидела, ее лицо было спокойно, как у мадонны, руки покоились на коленях. – Я пытаюсь шевелить мозгами. Мысль эта так же отвратительна для меня, как и для вас. Но мы обязаны рассмотреть возможность, что имеем дело с...
– Призраками, – сказала я. Вырвавшееся слово прозвучало грубо.
– Это очень старый дом.
– Знаю, знаю. Но, черт возьми, Би, я предпочла бы поверить в то, что у меня что-то с головой, что это – галлюцинации. И если вы процитируете мне «Гамлета», то назовете одно зловещее имя.
– Горацио, не так ли? Энн, не хотите ли вы чашку чая?
Мне пришлось рассмеяться.
– Что я действительно хочу, так это пить, но думаю, что не стоит делать этого. Идите и готовьте чай, если хотите. Я не могу достаточно отчетливо представить нас с вами, спокойно беседующих с призраками за чашкой чая, но...
– Я не буду больше обсуждать эти вещи сейчас. Вы нуждаетесь в отдыхе. Какие ваши планы на завтра?
– Я могу уехать в Питсфилд и там укрыться от опасности.
Би нахмурилась.
– Я вижу, что шутки в трудных ситуациях применяются вашим поколением, чтобы справиться с ними.
Я не шутила. Но прежде чем я сказала ей об этом, она продолжала:
– Мы буден обедать вместе с Роджером. Вам стоило бы присоединиться к нам. Он захочет услышать рассказ очевидца.
– Роджер? Вы собираетесь рассказать ему?
– Почему нет? Нам нужен добрый совет.
Я могла бы привести множество возражений, но окончательное решение принадлежало не мне. У меня не было права собственности на «призрак». Это была проблема Би. Кевин был ее племянником, дом принадлежал ее сестре и мужу сестры. Она не обязана была советоваться со мной.
– Я бы только не хотела, чтобы мы бежали к мужчине, как две убогие беспомощные женщины, – пробормотала я.
– Поверьте мне, я тоже в обычных ситуациях так не поступаю, – сказала Би сухо. – На моего бывшего мужа нельзя было опереться. Скорее, он нуждался в опоре. Роджер – разумный человек, рационалист и скептик. Слишком большой скептик, по моему мнению, но именно в этой черте его характера мы сейчас нуждаемся.
Я не могла спорить с этим. Действительно, чем больше я об этом думала, тем более подходящим казался мне Роджер. Испытывая чувства к Би, он не станет отвергать ее идеи, как связанные с климаксом фантазии. Это был наиболее умудренный опытом человек из всех окружавших нас, к тому же атеист или вроде того. Он не будет бормотать о разбуженных духах или предлагать решить проблему с помощью молитв.
– На этом и порешим, – сказала Би. – Сейчас попытайтесь заснуть. Я же расположусь в том большом кресле.
– Теперь в этом нет нужды. Мои нервы в порядке.
Она не спорила, а просто улыбнулась и уселась, завернувшись в свой халат. Было приятно, что она находится здесь, хотя она совсем не напоминала обычную седовласую маму. Удивительно быстро я почувствовала, что мои веки тяжелеют. Засыпая, я подумала, как это странно, что я чувствую себя уютно, а страхи куда-то исчезли.
Глава 6
I
В старой, построенной из камня придорожной гостинице, в пяти милях к западу от нас, находился любимый Би и Роджера ресторан. Внешний вид его зачаровывал. Видавшие виды камни и темные ставни были спрятаны в тени высоких старых деревьев. Я подумала, что при работе над интерьером они переборщили с тяжелыми оленьими рогами и причудливой резьбой. Комната была такой темной, что я с трудом могла видеть, куда идти.
Но это волновало меня меньше всего. Меня почему-то очень смущала идея посвятить в мою историю Роджера. Мое смущение не ослабело, даже когда в то утро я увидела Кевина, его светло-карие блестящие веселые глаза, полные участия ко мне. Он даже не стал настаивать на игре в теннис. Была только одна вещь, которую я бы не вынесла, – его желание прикоснуться ко мне. Когда он вытянул свои руки, я увидела те самые руки, которые ласкали тающее и крутящееся ужасное видение.
Хозяйка провела нас к столику, за которым ожидал Роджер. Я не думаю, что он сразу увидел меня. Поднявшись, он протянул руку Би, и они стояли, глядя друг на друга. Это было очень мило.
Мне интересно было узнать, как Би подведет нас к предмету, который мы хотели обсудить. Но этого не потребовалось. Не успели мы занять наши места, как Роджер негромко спросил:
– Что случилось, Би? Какие-нибудь неприятности?
– Как вы узнали? – воскликнула я. Роджер сделал нетерпеливый жест.
– Я всегда знаю, когда Би расстроена. Вы мне расскажете об этом?
– Это очень просто, – сказала я. – Или я, или Кевин сошли с ума.
– Это не так просто, – сказала Би. – Я слышала то же, что слышала Энн.
– Я заинтригован вашим обоюдным волнением! – воскликнул Роджер. – Эти зловещие намеки... – Он прервался на время, пока официантка подходила принять наш заказ. Когда та отошла, он положил локти на стол и взглянул на Би. – Продолжайте, – сказал он.
Брови Роджера отражали все, что происходило в нем. Они поднимались и опускались, качались и изгибались, пока Би говорила. Я допускала, что Роджер будет смеяться или понимающе улыбаться над некоторыми из ее фраз – они были строго выдержаны и смягчены. Но он оставался серьезным и, когда она сделала паузу, безошибочно задал главный вопрос:
– Второй голос – фальцет или...
– Это был женский голос, – сказала Би. – Вернее, девичий. Очень молодой, очень нежный.
– Красивый, – добавила я. – Музыкальный.
– Продолжайте.
Би рассказала о нашем решении поменяться комнатами, затем она кивнула мне.
Рассказывать было намного проще, чем я это предполагала. Роджер был хорошим слушателем. Когда я закончила, его брови воспарили высоко, туда, где перед этим была линия волос, но они не выражали ни насмешки, ни недоверия.
Он повернулся к еде, которую раскладывали перед нами, заметив только:
– Неплохой момент, чтобы прерваться.
Когда мы остались снова одни, он отпихнул от себя тарелку и опять поставил локти на стол.
– Хорошо, – сказал он, оживляясь. – Давайте займемся черной работой. Постарайтесь набраться терпения, Энн. Я вынужден задать вопросы, чтобы кое-что прояснить. Вы никогда не страдали эпилепсией, слабым здоровьем, манией или галлюцинациями? Бывали ли вы на приеме у психиатра? Были ли в вашем роду душевнобольные? Принимаете ли в настоящее время какие-нибудь наркотики? Применяли ли вы в прошлом ЛСД, пейот и другие галлюциногены? Являетесь ли вы или были ли в прошлом членом организации, предполагающей, что духи умерших могут контактировать с живыми с какими-либо целями и тому подобное?
Я рассердилась, когда он начал. Но к тому времени, когда он закончил, я уже смеялась; моя голова тряслась, как у робота.
– Я говорю вполне серьезно, – вспыхнул Роджер. – Я вас не знаю. Вы мне нравитесь, но я ничего не знаю о вас. Я могу предположить, что вы, как и большинство ваших сверстников, баловались травкой. Не хитрите со мной, я в этом уверен. Если вы не попали в этот капкан, то не похоже, что пара сигарет с марихуаной могла послать вас в этот штопор, даже если бы вы в это время закурили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
– Что прошлая ночь?
Я отшила ее:
– Все нормально. Мы поговорим завтра. Не беспокойтесь.
Затем вошел Роджер и увел ее в гостиную, поэтому у нее не было возможности продолжить разговор.
Я ушла в свою комнату рано. Отчасти для того, чтобы улизнуть от Би, отчасти, чтобы успеть устроить мою засаду. Позднее, сидя в темноте у слегка приотворенной двери, я слышала, как Кевин поднялся наверх. Я дала ему полчаса для того, чтобы угомониться. После этого я перебралась в выбранное мною место – маленькую нишу в коридоре возле края лестничного пролета. Она была высечена в каменной стене, толщина которой в этой части дома составляла три фута. Маленькое окошко в глубине ее днем пропускало достаточно света, чтобы поддерживать жизнь в миниатюрном лесу из горшечных растений. Из-за ваз застенчиво выглядывала мраморная нимфа. Между стеной и пьедесталом статуи мне едва хватило места даже после того, как я отодвинула часть растений.
Я вынуждена была сидеть, поджав колени; и после того, как прошло некоторое время, я поняла, что не представляла себе всех лишений шпионской профессии. Моя спина болела, судороги свели мои ноги, мозги закисли от скуки.
Я знаю наизусть множество поэтических произведений. Я повторила про себя все, что знала, включая «Пустошь» и полностью второй акт «Гамлета». Затем я приняла сидячее положение, чувствуя, что мои ягодицы совсем онемели, и жалея, что не надела своих наручных часов со светящимся циферблатом. Огни в коридоре охватывали широкое пространство, оставляя темными промежутки между ними. Дождь ослабел и только моросил, но небо было все еще в тучах – ни луна, ни звезды не освещали моего тайника.
В конце концов я задремала, скорее, от скуки, чем от усталости. Это была легкая дремота. Неудобство моей позы и ночные шумы вдруг заставили меня пробудиться. Затем я услышала звук, который разбудил меня окончательно, – клацанье щеколды.
Я забилась подальше, в пространство между пьедесталом нимфы и задней стенкой ниши. Оттуда я осторожно подалась вперед, с болью перенося свой вес на колени, и украдкой выглянула наружу.
Я пыталась несколько раз описать то, что я увидела, но во всех случаях я не могла сбросить с себя эмоционального напряжения. Это моя первая попытка изложить все беспристрастно.
Дверь в спальню Кевина была открыта. Он стоял на пороге. Комната позади него не была освещена. Створка двери скрывала часть его фигуры, которая стояла ко мне вполоборота. Его руки были вытянуты, кисти рук слегка искривлены и смотрели друг на друга, как будто бы он легко касался чего-то. Его губы не были сомкнуты. Бормочущий звук достиг моих ушей, но слов я не разобрала. Затем руки его опустились. Несколько секунд он стоял неподвижно. Затем, медленно передвигаясь, как пловец под водой, он ушел в свою комнату; дверь закрылась.
К этому времени фигура стала ясно различима. Ее очертания были расплывчаты, как клочья тумана, но формы были определенно человеческими. Нижние конечности были скрыты стелющимися полами одежды, которая покрывала все тело так, что казалось, будто оно плавно скользит, а не идет. Оно вышло из тени на свет, и свечение лампы отразилось от серебряно-золотистой субстанции, покрывающей голову и свешивающейся вниз на спину. Были ли это волосы или какое-то подобие капюшона, я не уверена.
Описывать мои чувства было бы ненаучно. Я ограничусь описанием того, что я делала. Я начала вспоминать таблицу умножения. Дойдя до трижды четыре, я вынуждена была остановиться, потому что не могла вспомнить ответ. Тогда я ногтями ухватила складку кожи между большим и указательным пальцами и сильно сжала ее. Следы моих ногтей были видны и на следующий день.
Золотистый отблеск шел от волос, шелковистых локонов объекта, спускаясь ниже его талии. Руки в длинных широких рукавах были слегка вытянуты, как будто балансировали. Теперь оно полностью обрело форму, за исключением нижней части длинного одеяния, которое волочилось в неплотной туманной дымке несколькими дюймами выше пола. Через нее я видела коридорный палас. И по рисунку на нем я определила, что движение прекратилось.
Легкая зыбь прокатилась по этому некто, напоминая напряжение мускулов. Оно знало, что я здесь. Каким-то шестым чувством оно узнало о моем присутствии. Я была в этом так же уверена, как если бы оно закричало или вытянуло грозящий палец. Я попыталась встать. Мои ноги болели. Я чувствовала боль, говорящую о том, что я владею своими чувствами и правильно воспринимаю окружающие предметы. Но эта боль не могла сдержать моих движений.
Внезапно, извиваясь по-змеиному, оно повернулось. Движения его совершенно отличались от прежнего медленного скольжения. На долю секунды я увидела лицо, которое до меня видел Кевин, – улыбающееся, с ямочками на щеках, слегка округленное лицо девушки. Затем черты ее растаяли, как у восковой куклы, поднесенной к пламени. Изящный носик превратился в стекающую каплю, щеки стали бесформенным образованием вокруг провала на месте рта. В изменяющейся на моих глазах массе я наблюдала вспышки, подвижки, приводящие к уродливой незавершенности облика. Черты лица обретали другую форму и мгновенно растворялись. Сползающий нос, выступающие сильно изогнутые тяжелые скулы, сжатые губы, напоминающие звериное рыло, – все это превращалось в расплывчатое, тестообразное образование. Корчащаяся восковая масса все еще пыталась обрести форму и вдруг накренилась вперед – в мою сторону.
Наверное, я должна была вскочить на ноги, хотя я этого не помню. Все, что я помню, – это свой пронзительный крик, тяжелое движение и темную массу, угрожающе нависшую надо мной. В шести дюймах над моим ухом раздался грохот, и я погрузилась во тьму.
III
Очнувшись, я обнаружила себя в руках Кевина и начала кричать.
Он сделал два широких шага и бросил меня на какую-то упругую поверхность, прогнувшуюся под моей тяжестью. Вслед за этим меня подкинуло вверх.
– Она в истерике, – сказал он. – Может быть, шлепнуть ее по щеке?
– Конечно, нет. – Би оттолкнула его в сторону и присела на край кровати. Ее лицо было встревожено. – Энн, это я. С вами все в порядке? Что случилось?
Что-то заставило меня замолчать. Это была не показная храбрость и не сила воли. Это был взгляд Кевина, стоящего у кровати. Его брови были нахмурены. На нем были надеты пижамные брюки – из уважения к Би, наверное, – одна рука была поднята к щеке.
– Расскажите мне, что случилось, – сказала я слабым голосом. – Я не помню.
– Слава богу. – Би подалась вперед. – Я хочу сказать, слава богу, что вы обрели дар речи. Я опасалась контузии. Статуя пролетела мимо вас не более чем в шести дюймах. Это было преступной халатностью просто поставить ее на пьедестал, ее нужно было закрепить.
– Надеюсь, я не сломала ее, – пробормотала я.
Би натужно засмеялась.
– Дорогое мое дитя, она мраморная и весит свыше двухсот фунтов. Сломать можно было только вас. – Ее руки помахивали в моем направлении, чтобы обеспечить приток воздуха.
Я потерла свой лоб.
– Должно быть, я повредила голову, когда падала. Немного больно, но крови нет.
– Благодари свою шевелюру, сиротинушка Энни, – сказал Кевин. Его строгий взгляд смягчился. Он опустил свою руку, чтобы показать воспаленное красное пятно на щеке. – Это твоя работа. Мне не следовало притрагиваться к тебе так внезапно. Должно быть, ты испытала сильный шок, видя, как статуя падает на тебя.
– Это действительно был шок, – сказала я.
– Я все еще трясусь. – Кевин подчеркнуто содрогнулся. – Эта проклятая статуя повредила пол, как гаубичная батарея. Я выбежал в коридор, еще полностью не проснувшись. И увидел тебя, лежащую здесь со статуей почти на тебе... Не делай этого больше, ладно?
Он похлопал меня по руке. Я закусила губу, но сумела не закричать, не отпрянуть. От его прикосновения по моему телу пробежали мурашки.
Би заметила мою реакцию. Ее глаза сузились.
– Ступай спать, Кевин. Ей уже лучше.
– Ты уверена, что мне не следует вызвать врача? Хорошо. Если ты изменишь решение, не задумываясь, буди меня.
После того как он ушел, Би методично провела руками по моему телу и добралась до моей головы. Когда я вздрогнула, она откинула мои волосы и посмотрела в упор.
– Нигде нет даже крови. Тебе очень повезло, Энн, покрайней мере, нет физических ран. Что произошло?
Ее глаза просили успокоительного обмана. Я попыталась удовлетворить ее желание.
– Я пошла за книгой. Должно быть, угодила куда-то и упала на...
– Нет, – вздохнула Би. – Мне хотелось бы поверить в это. Но когда я увидела ваши глаза при прикосновении Кевина... Это как-то связано с теми звуками, которые я слышала? Почему вы сразу не рассказали мне об этом?
– Мне нечего было рассказывать. Ничего определенного.
– Кевин оскорбил вас? Напал на вас?
Ее лицо озабоченно вытянулось. Я грубо засмеялась, издавая каркающие звуки.
– Нет, дорогая, Кевин не насильник. Жаль, что все не свелось к такому простому исходу.
– Тогда расскажите мне, Энн. Я должна знать.
– Я не уверена, что смогу описать это. Но попытаюсь.
Мой рассказ был совсем не таким точным и гладким, как приведенный выше. Но думаю, что мои заминки и колебания подействовали более убедительно. Би слушала, не прерывая меня. В ее спокойствии и серьезности было что-то основательное.
– Я подумала, что оно направляется ко мне, – закончила я. – Это парализовало меня. Я, должно быть, вскочила на ноги и схватилась за статую, чтобы устоять! У меня онемели ноги от долгого сидения.
Би кивнула:
– Это понятно. А что, если...
Мой мозг был так напряжен от жутких воспоминаний, что был более восприимчив, чем обычно. Казалось, я ловлю ее мысли на лету.
– Вы имеете в виду, что оно толкнуло статую, желая расплющить меня? Вам не следует больше пугать меня, Би. Я и так еле говорю.
– Я не пытаюсь напугать вас. – Би слабо улыбнулась. Пока она сидела, ее лицо было спокойно, как у мадонны, руки покоились на коленях. – Я пытаюсь шевелить мозгами. Мысль эта так же отвратительна для меня, как и для вас. Но мы обязаны рассмотреть возможность, что имеем дело с...
– Призраками, – сказала я. Вырвавшееся слово прозвучало грубо.
– Это очень старый дом.
– Знаю, знаю. Но, черт возьми, Би, я предпочла бы поверить в то, что у меня что-то с головой, что это – галлюцинации. И если вы процитируете мне «Гамлета», то назовете одно зловещее имя.
– Горацио, не так ли? Энн, не хотите ли вы чашку чая?
Мне пришлось рассмеяться.
– Что я действительно хочу, так это пить, но думаю, что не стоит делать этого. Идите и готовьте чай, если хотите. Я не могу достаточно отчетливо представить нас с вами, спокойно беседующих с призраками за чашкой чая, но...
– Я не буду больше обсуждать эти вещи сейчас. Вы нуждаетесь в отдыхе. Какие ваши планы на завтра?
– Я могу уехать в Питсфилд и там укрыться от опасности.
Би нахмурилась.
– Я вижу, что шутки в трудных ситуациях применяются вашим поколением, чтобы справиться с ними.
Я не шутила. Но прежде чем я сказала ей об этом, она продолжала:
– Мы буден обедать вместе с Роджером. Вам стоило бы присоединиться к нам. Он захочет услышать рассказ очевидца.
– Роджер? Вы собираетесь рассказать ему?
– Почему нет? Нам нужен добрый совет.
Я могла бы привести множество возражений, но окончательное решение принадлежало не мне. У меня не было права собственности на «призрак». Это была проблема Би. Кевин был ее племянником, дом принадлежал ее сестре и мужу сестры. Она не обязана была советоваться со мной.
– Я бы только не хотела, чтобы мы бежали к мужчине, как две убогие беспомощные женщины, – пробормотала я.
– Поверьте мне, я тоже в обычных ситуациях так не поступаю, – сказала Би сухо. – На моего бывшего мужа нельзя было опереться. Скорее, он нуждался в опоре. Роджер – разумный человек, рационалист и скептик. Слишком большой скептик, по моему мнению, но именно в этой черте его характера мы сейчас нуждаемся.
Я не могла спорить с этим. Действительно, чем больше я об этом думала, тем более подходящим казался мне Роджер. Испытывая чувства к Би, он не станет отвергать ее идеи, как связанные с климаксом фантазии. Это был наиболее умудренный опытом человек из всех окружавших нас, к тому же атеист или вроде того. Он не будет бормотать о разбуженных духах или предлагать решить проблему с помощью молитв.
– На этом и порешим, – сказала Би. – Сейчас попытайтесь заснуть. Я же расположусь в том большом кресле.
– Теперь в этом нет нужды. Мои нервы в порядке.
Она не спорила, а просто улыбнулась и уселась, завернувшись в свой халат. Было приятно, что она находится здесь, хотя она совсем не напоминала обычную седовласую маму. Удивительно быстро я почувствовала, что мои веки тяжелеют. Засыпая, я подумала, как это странно, что я чувствую себя уютно, а страхи куда-то исчезли.
Глава 6
I
В старой, построенной из камня придорожной гостинице, в пяти милях к западу от нас, находился любимый Би и Роджера ресторан. Внешний вид его зачаровывал. Видавшие виды камни и темные ставни были спрятаны в тени высоких старых деревьев. Я подумала, что при работе над интерьером они переборщили с тяжелыми оленьими рогами и причудливой резьбой. Комната была такой темной, что я с трудом могла видеть, куда идти.
Но это волновало меня меньше всего. Меня почему-то очень смущала идея посвятить в мою историю Роджера. Мое смущение не ослабело, даже когда в то утро я увидела Кевина, его светло-карие блестящие веселые глаза, полные участия ко мне. Он даже не стал настаивать на игре в теннис. Была только одна вещь, которую я бы не вынесла, – его желание прикоснуться ко мне. Когда он вытянул свои руки, я увидела те самые руки, которые ласкали тающее и крутящееся ужасное видение.
Хозяйка провела нас к столику, за которым ожидал Роджер. Я не думаю, что он сразу увидел меня. Поднявшись, он протянул руку Би, и они стояли, глядя друг на друга. Это было очень мило.
Мне интересно было узнать, как Би подведет нас к предмету, который мы хотели обсудить. Но этого не потребовалось. Не успели мы занять наши места, как Роджер негромко спросил:
– Что случилось, Би? Какие-нибудь неприятности?
– Как вы узнали? – воскликнула я. Роджер сделал нетерпеливый жест.
– Я всегда знаю, когда Би расстроена. Вы мне расскажете об этом?
– Это очень просто, – сказала я. – Или я, или Кевин сошли с ума.
– Это не так просто, – сказала Би. – Я слышала то же, что слышала Энн.
– Я заинтригован вашим обоюдным волнением! – воскликнул Роджер. – Эти зловещие намеки... – Он прервался на время, пока официантка подходила принять наш заказ. Когда та отошла, он положил локти на стол и взглянул на Би. – Продолжайте, – сказал он.
Брови Роджера отражали все, что происходило в нем. Они поднимались и опускались, качались и изгибались, пока Би говорила. Я допускала, что Роджер будет смеяться или понимающе улыбаться над некоторыми из ее фраз – они были строго выдержаны и смягчены. Но он оставался серьезным и, когда она сделала паузу, безошибочно задал главный вопрос:
– Второй голос – фальцет или...
– Это был женский голос, – сказала Би. – Вернее, девичий. Очень молодой, очень нежный.
– Красивый, – добавила я. – Музыкальный.
– Продолжайте.
Би рассказала о нашем решении поменяться комнатами, затем она кивнула мне.
Рассказывать было намного проще, чем я это предполагала. Роджер был хорошим слушателем. Когда я закончила, его брови воспарили высоко, туда, где перед этим была линия волос, но они не выражали ни насмешки, ни недоверия.
Он повернулся к еде, которую раскладывали перед нами, заметив только:
– Неплохой момент, чтобы прерваться.
Когда мы остались снова одни, он отпихнул от себя тарелку и опять поставил локти на стол.
– Хорошо, – сказал он, оживляясь. – Давайте займемся черной работой. Постарайтесь набраться терпения, Энн. Я вынужден задать вопросы, чтобы кое-что прояснить. Вы никогда не страдали эпилепсией, слабым здоровьем, манией или галлюцинациями? Бывали ли вы на приеме у психиатра? Были ли в вашем роду душевнобольные? Принимаете ли в настоящее время какие-нибудь наркотики? Применяли ли вы в прошлом ЛСД, пейот и другие галлюциногены? Являетесь ли вы или были ли в прошлом членом организации, предполагающей, что духи умерших могут контактировать с живыми с какими-либо целями и тому подобное?
Я рассердилась, когда он начал. Но к тому времени, когда он закончил, я уже смеялась; моя голова тряслась, как у робота.
– Я говорю вполне серьезно, – вспыхнул Роджер. – Я вас не знаю. Вы мне нравитесь, но я ничего не знаю о вас. Я могу предположить, что вы, как и большинство ваших сверстников, баловались травкой. Не хитрите со мной, я в этом уверен. Если вы не попали в этот капкан, то не похоже, что пара сигарет с марихуаной могла послать вас в этот штопор, даже если бы вы в это время закурили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29