Шумы – да, смутные, неясные. Мало ли что может издавать смутные звуки пусть и в почти вымершей, но огромной Москве...
– Идем, – сказал Немо. – Нет ничего.
– Показалось? – спросил Гвоздь.
– Нет, – помолчав, ответил Немо. – Профилактика.
– Нужное дело, – одобрил Даня.
Еще раз в пути Немо останавливался для профилактики и так же ничего не уловил. А вскоре показался Мухин дом.
Минуты три, притаясь, сидели за укрытием, напряженно рассматривая пустой, безмолвный двор. Может, это и была перестраховка – но никто не счел ее избыточной. Выждали, посмотрели. И аккуратно двинулись к дому, а дойдя, тронулись вдоль стены: первым Немо, за ним Гвоздь и Даня – замыкающим.
Чем ближе подбирались они к подъезду, тем сильнее нарастало в Дане тяжелое, нехорошее чувство. И Даня даже не пытался с ним бороться. Бесполезно.
Только раз мелькнуло: а может, это просто волнение?.. Но тут же он жестко укорил себя: брось, генерал! Никакое это не волнение. Это предчувствие правды. Это...
– Вот, – сказал Немо. И шагнул влево.
Даня и сам увидел. Тяжесть сдавила сердце. На снегу отчетливо виднелось пятно крови.
– Гвоздь, проследи, – сказал он.
– Понял, генерал. – Гвоздь вскинул автомат, озираясь.
Даня нагнулся над пятном. Кровь впиталась, застыла, но была свежей. Еще маленькие капельки ее тянулись дорожкой по двору.
– Здесь сбили, – молвил Немо. – И потащили туда.
– По следу! – приказал Даня. – Следить за округой.
След вел прямо от крыльца, к гаражам. Не только кровь – снег был истоптан множеством ног.
– Люди, – заключил Немо. – Не меньше пяти. Даня кивнул. По снегу все читалось, как по книге.
– Скорей, – зачем-то сказал он. – Туда! Холодный, жестокий азарт охотника погнал его вперед.
– Генерал, – негромко сказал Немо.
– Да?..
– Погоди.
Немо умел сказать так, чтоб его послушали. Даня остановился:
– Что?
– Я уверен, что это те. Которых обнаружили мы с Тэйки. Они его взяли.
Подошел Гвоздь, шмыгнул носом. Даня проследил линию следов, соотнес ее направление с тем, что слышал от Немо, видел на карте – и понял, что Немо прав...
Скорее всего прав. Рационалист в Дане держал оборону твердо.
– Но проследить надо, – произнес он.
– Надо, – согласился Немо. – Я прослежу. А вы возвращайтесь. Надо сбор объявлять. Будем спасать.
Гвоздь сдвинул шапку, почесал в затылке. Что-то такое промелькнуло в его взгляде...
– Ты что? – сдвинул брови Даня.
– Да... гм! Спасать-то надо, без базара. Только боюсь, как бы не кончили уже парня, а?
– Нет, – резко сказал Даня. – Раз поволокли, значит, живым нужен.
– А! Точно. – Гвоздь обрадовался.
– Но может, что и ненадолго. Потому надо спешить. Немо!
– Я, генерал.
– Ты на связи?
– Конечно. – Рука Немо полезла за пазуху, вынула рацию. – Вот.
– Отлично. Значит, как проследишь, отзвонишься. Мы собираем всех. Уфимских тоже. Идем выручать. Мы своих не сдаем!
Глава 15
ОДИН ЗА ВСЕХ

1
Муха выплывал из провала несколько раз. Первый – еще на улице, очень смутно, как в бреду. Он разлепил веки, увидел снег, мелькающие ноги, услышал сбивчивое сопение – и вновь провалился в никуда.
Потом ему показалось, что кто-то тянет, дергает его за руки, он ощутил тупую боль в ушибленном плече. Пошевелил языком, и другая боль отдалась в правой скуле. Муха успел почувствовать во рту вкус крови... Но даже не успел понять, что потерял сознание. А потом резкая вонь шибанула в нос. Федя откинул голову, но эта дрянь пробила его еще раз. Муха дернулся, но с места не сдвинулся. Еще сунь, – услышал он голос. «Я вам суну, гады», – хотел сказать Муха, но вместо того промычал что-то вроде:
– Э-аммм!.. – Язык не слушался его.
– Очухался! – радостно сказал другой голос. Глаза Мухи открылись, тусклый взгляд проехался по мрачной комнате...
Да, то была комната, и именно мрачная.
Даже не столько мрачный, сколько дикий был у нее вид.
Подсобка гастронома – помещение без окон, только с дверью. Дверь, кстати, вовсе не была закрыта, да и закрывать ее нужды не было. Пленник все равно никуда удрать не мог.
Что там удрать! Он не мог и пошевелиться: сидел на тяжелом железном стуле, прочно привязанный к нему.
Где бандиты раздобыли этот стул – уму непостижимо.
Перед беспомощным Мухой стоял Тощий. В левой руке он держал склянку с нашатырным спиртом, в правой – тряпку, этим спиртом пропитанную. Правую руку он и подносил к Федькиным ноздрям. Откуда у главаря взялся водный раствор аммиака – тоже тайна сия великая есть.
За спиной Мухи топтался, с любопытством поглядывая на все это, Редька. Он держал «вечный» фонарик, такой же был и у Капкана, стоявшего сбоку, – бывший фонарь Жженого. Кроме того, на полу поодаль стояла известная керосиновая лампа, горевшая неровно и чадившая. В сумме три этих источника света и создавали дикий, мрачный фон, вроде подвала средневекового замка.
Вместе с памятью к Мухе возвращалась способность соображать – да вот радости от того было совсем немного. Он прекрасно понял, что с ним случилось; где он находится, конечно, он не знал, да это и не важно было. Важно было осознание произошедшего – а именно того, что дела обстоят хреново.
Можно было потянуть время, притворяясь оглушенным, но не до бесконечности же. Да и тогда так и будут совать в нос дерьмо.
Чья-то рука несильно хлопнула Федьку по щеке.
– Ну, будет, – сказал голос. – Видно, что очнулся. Не бойся, ничего не сделаем.
Конечно, так Муха им и поверил, уродам. Но делать нечего, глаза открыл.

2
Увидя, что объект приходит в себя, Тощий кликнул:
– Пистон!
– Я, босс. – Тот выступил из мрака.
– Возьми. – Тощий отдал ему склянку и тряпку. Пленник вполне осмысленно поводил глазами по округе. Затем горло его сделало судорожное глотательное движение.
Тощий понимал, что сладким голосом сюсюкать бесполезно. Рычать зверем – такая же чушь в данной ситуации. Потому он заговорил спокойно и размеренно:
– Слушай, малый, меня внимательно. Слушаешь? Муха вынужден был кивнуть.
– Вот и отлично. Ты, видимо, уже понял, где ты. Ты в плену. Дела твои аховые, прямо скажем. Сделать ты ничего не можешь, сам видишь. А мы можем, все, что захотим. Захотим убить – шлепнем на месте.
И Тощий вынул пистолет – бельгийский ФН-27 с электронным комплексом «свой – чужой» – далекий потомок легендарного «хай-пауэра».
Электроника в нем, понятно, давно сдохла, но все прочее работало как часы.
Дульный срез уткнулся Федьке в переносицу. Тощий это сделал намеренно: чтобы беспомощный человек ощутил смертный холод между глаз.
Муха ощутил. Этот холод словно влился в него, потек по телу. А психологические этюды на том не закончились. Тощий легко и просто нажал на спуск.
Звонко щелкнул боек.
Федя вздрогнул всем телом – так, что чуть не опрокинулся со стулом вместе.
Пистолет был не заряжен.
– Х-ха! – грубо хохотнул Капкан.
Щелчок предохранителя. Пистолет исчез.
– Вот видишь, – ровно молвил Тощий, – Это пример. Но никто ничего тебе не сделает – и пальцем не тронет! – если ты будешь делать, что тебе скажут. Понимаешь?
Пленник разлепил губы.
– Ты... – хрипло произнес он, совсем не по-детски. По-мужски. – Это ты будешь приказывать?
– Нет, – ответил Тощий. – Сам увидишь. Но я уже понял, ты парень не глупый. Это хорошо. Сработаемся.

3
У Пистона дрожали руки. Когда Тощий позвал его, он перепугался – подумал, что все сейчас увидят эту дрожь. А Тощий точно не помилует. На всякий случай: зачем ему нервные слюнтяи. И вот от страха, что ли, дрожь пропала. Он взял то, что ему дали, и отступил в тень, где и был. Он нарочно встал в то место, чтоб его не видно было.
Как ему было жалко пленного!.. Никогда никого Пистон в своей жизни не жалел – потому что никто ни разу не пожалел его. А сейчас он взял и понял, что жалеть людей надо не за то, что они жалеют тебя, а просто за то, что они люди. И тогда ты тоже будешь человек.
Да только поздно он это понял.
Смотреть на связанного парня было невыносимо. Правда, босс плел сказку хитрую, усыпляющую, но Пистон знал цену таким сказкам.
Знать-то знал, да чем же он мог помочь...
– ... сработаемся, – сказал Тощий и встряхнул рукой, проверяя, на месте ли браслет.
Конечно же – куда он мог деться; но этот жест у главаря стал инстинктивным.
– Посиди тут немного, – совершенно по-приятельски сказал Мухе Тощий, а подчиненным велел: – Идите за мной... Керосинку не бери, – предупредил он Редьку.
Все четверо вышли в коридор, где торчали Бред, Ботва и Мыло.
– Вот что, – заговорил Тощий. – Сейчас самое время явиться нашему руководству. А оно вряд ли захочет наблюдать всю нашу братию. Поэтому давайте-ка сейчас туда. – Он показал на торговый зал. – Там подождите. До дальнейших распоряжений. Быть начеку!

4
У Тощего были свои политические заботы. Он так и не сумел выяснить, кто же среди новых наблюдатель, и это раздражало его. Завелась было мысль: попытаться отследить это дело в процессе магова визита... но тут же с досадой Тощий отмел эту идею. В самом деле, что он, маг, идиот, чтобы так подставляться?..
Да, но ведь и он, Тощий, не дурак. И при желании можно отследить их шашни. С умом-то... Ладно, решим.
Он активировал браслет. Почему-то он не оказал своего привычного дурманного действия. Но заработал исправно: засветился глубинным, как бы уходящим куда-то в диковинную даль светом, а затем побежали письмена:
«Сигнал принят... Ждите... Будем... Обеспечьте секретность...»
На том сеанс кончился.
– Ясно, – буркнул Тощий и пошел обеспечивать секретность.
Надо полагать, что маг войдет через крыльцо подсобки. Значит, надо туда поставить Капкана. Этому можно, пусть смотрит. Вроде поощрения. Поощрить его надо, хоть и сволочь. А правду сказать, как раз потому и надо поощрить...
А остальные пусть сидят в зале.
Как подумал про остальных, аж темно стало в душе.
Ведь кто-то из них, гад, стучит!..
Взвыл так и сам испугался. Все же побаивался он где-то, что маг читает в его мозгах. Тогда за этот текст как бы не лишиться чистого листа – самих, то бишь, мозгов...
Тощий постарался перестать думать об этом. Лучше... Ага, вот что лучше! Ладно, поглядим.
Мельком он заглянул в подсобку: сидит пленник, нос повесил. Ну, ничего, пусть поскучает... Тощий завернул в зал.
Здесь было посветлее. Кто-то и когда-то заложил витринные окна кирпичом, не поленился; зачем?.. – теперь уж пусть археологи из будущего ломают свои очкастые головы над этим. Заложить-то заложили, да скверно: во-первых, со щелями, а во-вторых, в двух окнах не доложили доверху, и там остались эдакие бойницы. Хотя, черт знает, может, и специально так сделали...
Ноябрьский день заметно таял, осаживался. Но это надолго: такая муть, ни день, ни сумерки, теперь будет тянуться и тянуться... Худой в Москве месяц ноябрь. Как и октябрь, впрочем... Нет, октябрь еще хуже.
Итак, Тощий шагнул в зал. Бандиты повскакивали с мест – субординация! Босс обвел их нелегким взглядом.
– Все по плану, – объявил он. – Ждем. Ботва, иди-ка сюда.
Вдвоем они вышли в коридор.
– Ты вот что... – Тощий таинственно снизил голос – и Ботва весь ушел в слух.
А главарю того и надо. Он довольно ухмыльнулся про себя.
– ... вот что. Нужно будет обеспечить наблюдение. Я решил поручить это тебе. Пошли-ка.
Вышли на улицу. Тощий повел рукой: Вот это все пространство надо взять под контроль. Ясно?
– Ага, – Ботва кивнул, довольный, что доверили ему. – Тогда надо наверх...
– Верно мыслишь. Вот и давай наверх. На крышу. С нее будешь смотреть. А потом лично мне доложишь, что видел. Понял?
– Ага.
– Любую мелочь замечай! Понял?..
На сей раз Ботва лишь кивнул.
– ... вплоть до того, где ворона взлетит, где ветка шевельнется. Потом я все спрошу, имей в виду!
Тот слегка напугался:
– Да, босс... Будет сделано!
– Иди. Делай.
– На нашу... ну, на наш дом залезть, на его крышу? Тощий посмотрел влево, вправо.
– Без разницы. Если удобнее, то на наш. Главное, чтобы местность четко просматривалась.
– Ага! Просмотрится, босс. Уж я не подведу!..
– Давай.
Начальника слегка озадачило, что подчиненный так обрадовался. Мелькнула мысль: что-то здесь не то... Тощий с подозрением посмотрел в спину Ботвы, заспешившего к подъезду.
А впрочем, черт с ним! Не до того. Потом. Босс вернулся к банде.
– Быть здесь! – распорядился он.
Все безмолвно восприняли эту команду. Тощий вновь вошел в коридор, включил браслет.
«К приему готов», – ушла информация. Прошло секунд десять, и просигналил ответ: «Ждите».

5
Ботва вправду обрадовался, когда шеф послал его на крышу. Даже не то слово. Не обрадовался, а возликовал!
Его давно уже поддалбливала страсть одурманиться. Он крепился, боялся Тощего. А тут вдруг нате – сам Тощий его туда и посылает, прямо к тайнику!..
Будь Ботва поумнее, он бы, возможно, увидел в столь странном совпадении замысловатый ход судьбы. Но он был дурак. Потому радостно бежал к дому, теша себя предвкушением кайфа.
Однако ж ума у него хватило пуститься не в соседний подъезд, где на чердаке и была припасена дурь, а в свой.
Вдохновение придало Ботве сил. Тщетно добивались от него Тощий и Капкан такой прыти на тренировках по вертикальному кроссу. Взлетел вихрем! Сам изумился. На площадке последнего этажа остановился перевести дух.
Аж в глазах потемнело, так мчался. Постоял, отдышался и, уже не торопясь, пошел на крышу.

6
Капкана Тощий поставил у входа:
– Держи вот этот сектор. Гость появится – встретишь по ранжиру.
– Как?!
– Ну, с этикетом. Понял?
В отличие от Ботвы, Капкан был не дурак. Неуч – да, конечно. Но не дурак. Ясное дело, он не знал, что такое «ранжир» и «этикет». И тем не менее догадался.
– С почетом, значит? Понял, босс. Не волнуйтесь...
– Я не волнуюсь. Никогда. Ты это тоже запомни.
– Запомнил, босс.
– И еще...
– Здравствуйте, – сказал карликовый голос слева.
Оба – и Тощий, и Капкан – застыли. Потом Тощий начал медленно поворачиваться влево.
Когда повернулся, то понял, отчего маг все выражался во множественном числе. Рядом с ним – длинным, худым – стоял монстр совсем иного рода.
Он был почти как человек. То есть почти человеческая, слегка разве что деформированная фигура: плечистая, сутулая, с мощными и длинными, едва не до колен, руками. В общем, что-то типа неандертальца. Но какая на этом почти человеческом теле высилась голова!..
Эта кошмарная голова не была похожа ни на что земное. Больше она напоминала бредовое видение.
Темно-коричневого цвета, она была точно сшита из толстой, складчатой и бородавчатой кожи. Она подрагивала и пульсировала, и пульсировала так, словно в ней варилось и кипело нечто. Нелепым придатком на ней выглядело лицо – тоже почти человеческое, но отмеченное какой-то ускользающей дьявольщиной: лицо сатира, фавна, греховного бога Пана.
– Это, – чирикнул маг, – величайший актар гагтш!
Маленький рот приоткрылся, и...
И зазвучал необычайно приятный, мелодичный голос, настоящий оперный баритон:
– Здравствуйте, господа.
– Зд... рав... здравст... здрасьте, – в разнобой и с заиканием отвечали оба головореза.
– Вы обеспечили секретность? – свистнул маг фистулой.
– А... а как же, – чуть запнувшись, ответил Тощий. – Объект в комнате упакован. Своих я вывел в зал, пусть там посидят. Они вас не увидят.
– Хорошо, – обронил маг. – Мы идем.
И оба урода неуклюже, с какой-то абсолютно нечеловеческой координацией движений пошагали в дом.

7
Их не увидели, это верно Тощий сказал. Но услышали. Не услыхать было невозможно.
Полы и стены содрогнулись от тяжести монстров. Мыло рот разинул.
Вбежал Тощий.
– Все в норме? – спросил он. – Сидеть тихо! Не высовываться. Быть в готовности. Ждать моих указаний. Все!
И исчез.
Шаги протопотали в подсобку...
Пистон ощутил, как затомилось, нехорошо затяжелело у него внутри. Сейчас пытать будут... А что он, Пистон, может сделать? Ничего.
Он встал.
– Пойду пос... ть, – хмуро объявил он. – Чего-то приспичило...
По крайней мере, хоть подальше от этого всего, хотя б не видеть, не слышать.
Побрел в дальний конец зала. Там оказался ход в темный узкий коридор. Пистон свернул туда. Дальше был другой поворот, вправо. И тьма.
Заинтересовавшись, Пистон двинулся по коридору. Фонарь при себе у него был, он включил его и стал рассматривать окружающее.
Коридор завершался туалетом: теснейшим помещением, в котором, естественно, царил унитаз, пересохший, как ручей в Сахаре. Сбоку на стене были видны крепления раковины, но самой раковины не было и в помине.
Кривая ухмылка выдавилась на губах Пистона: надо же, словно и не врал... К слову сказать, по большой нужде ему вовсе не хотелось. Да и по малой тоже. Он осмотрелся. Унитаз был старой конструкции, с бачком, на трубе вознесенным к потолку. Пистон посветил туда фонарем.
Черт возьми, там что-то есть!..
Вот тут Пистона в самом деле разобрало любопытство. Он встал на обод унитаза, дотянулся до предмета, потащил его наружу. Тяжелый!
Что такое... Пистон выволок действительно тяжелый предмет, завернутый в толстую тряпку, байковое одеяло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34