И тут меня осенило: «Слыхал», говорю, «потому-то я и здесь. Вчера здесь ты дежурил?» «Нет», - отвечает он быстро, «мы каждый день меняемся, понимаете, безопасность...» «Ладно», - перебиваю я его скучающим тоном - «мне нужны списки всех посетителей 13 этажа с 20 ноль-ноль вчерашнего дня». Он вскинулся было, но под моим взглядом увял и застучал себе по клавишам. Хороший фокус, - стань я его просить, запугивать или предлагать деньги - не получил бы ничего, кроме проблем. Я этому у одного умного парня научился - «самый лучший способ чем-то завладеть», говорил он, «это сделать вид, что это что-то и так твое». Умный был парень, но кончил глупо - попытался сделать вид, что мешок с дневной выручкой казино - его, но не смог убедить в этом инкассатора. Инкассатор стрелял лучше.
Загудел принтер и выплюнул листок. Против моих опасений список оказался небольшим и даже один лист занимал не полностью. Я воспрял духом - «А теперь», говорю, «список людей, что были за весь вчерашний день» и протягиваю руку за листком. «Понимаете, сэр...» - начинает было охранник, но я перебиваю: «Конечно, понимаю, не боись», позволяю себе чуть-чуть улыбнуться - «все будет шито-крыто. А уж мы про вас не забудем». Бедолага даже побледнел немножко и поскорее наклонился к своему компу.
Этот списочек побольше был, листа на три.
* * *
Тут Хорек Малковиц решил голос подать: «Ты Флип, никак Ниро Вульфом себя возомнил, а?» Я запнулся, посмотрел на Хорька и говорю: «Я ж сразу понял, что в этой истории я - самый удобный кандидат в убийцы, а даже если и нет, я там так густо засветился, что найти убийцу - мне единственный шанс сухим из воды выйти». Хорек хмыкнул так с намеком, но промолчал и головой кивнул: продолжай, мол. Я перевел дух, поскольку это был второй скользкий момент в моей истории. Совсем скользкий, поскольку было все не совсем так...
* * *
Меня разбудил звонок часов в шесть утра. Я раз пять съездил кулаком по будильнику, прежде чем понял, что звонит телефон. Спотыкаясь о мебель и проклиная Дока я добрел до тумбочки и схватил трубку. «Док», сказал я туда - «ты скотина». Но в ответ услышал вовсе не Дока: «Флип, это я, Тони. Заткнись и прочисти уши, придурок. Ты в глубокой заднице». Тони - это мой свояк, единственный родственник по эту сторону океана и единственный человек, которому мое существование хоть как-то интересно. Мы с ним оба начинали в организации на побегушках, но я не прижился, а он - наоборот, и поднялся довольно высоко. Встречались мы с ним редко, можно даже сказать, что я его избегал - Тони с чего-то решил, что если он оказался расторопнее, то теперь он должен обо мне заботиться и предохранять меня от опасностей нашего страшного мира, а я этого не люблю. Я ему и телефона-то своего нового не давал.
Тони тем временем продолжал: «Дока нашли сегодня утром в своей берлоге. Застреленным и совсем-совсем мертвым. Угадай, чего там нашли еще?» Вот тут я проснулся окончательно. «Тони, клянусь, я...» - попробовал было вякнуть я, но Тони не дал: «Заткнись!» - проорал он, - «ты без пяти минут труп! Уноси свой зад оттуда, где он сейчас лежит, заляг где-нибудь хорошенько и вечером позвонишь мне, а я пока подумаю, что с тобой делать, записывай номер». Тут я забеспокоился: «Тони», сказал я: «они же этот твой номер достанут с телефонной станции и за тебя примутся». «Флип», - ответил он и в голосе звучало искреннее сожаление, что его родственник уродился идиотом: «это левая трубка, записывай и поторопись, времени у тебя мало». Продиктовал и трубку бросил. Ну, тут бы мне полагалось, как в фильмах принято, суетясь и путаясь, начать собирать чемоданы, одновременно чистя зубы и пытаясь завязать галстук, а ребятишкам папы Бруно полагалось с визгом тормозить свои джипы возле входа в эту занюханную меблирашку. А потом они бы шикарно гнались за мной кварталов десять, стреляя и расшвыривая едущие по пересекаемым улицам автомобили... ну его к дьяволу, такое кино.
Так что я в темпе оделся, схватил бумажник и уже собрался было рвать когти, но тут мой взгляд упал на Доковский пакет... С одной стороны, самым разумным было бы оставить его здесь и даже не заглядывать внутрь, будь пакет запечатан, я б так и сделал, но он был открыт и хрен кто потом поверит, что я в него не заглядывал.
Короче, я схватил пакет, сунул в портфель и был таков. Выйдя, я с сожалением поглядел на машину. Конечно, на машине я уже через четверть часа буду далеко отсюда, но, не найдя ее около моего дома, ребятишки папы наверняка сложат два и два и очень даже вероятно, что в конце этого квартала меня остановит вежливый, но неподкупный коп. Папа Бруно очень дружен с нашим шерифом - он со всеми важными людьми очень дружен. А просто пешком я уйду недалеко. Поэтому я выбрал третий путь - сел в машину и проехал переулком до 2-ой Роуз стрит, где и бросил ее между Ниссаном средней свежести и Плимутом, выглядевшим так, будто на нем ездил еще президент Линкольн. Оставил ключи в замке, дверь приоткрытой и пошел дальше пешком. Называется - пустить по ложному следу.
Теперь встал вопрос - куда идти. Знакомых у меня было немного, да и те, что были, сдали бы меня папе Бруно даже под простое «спасибо». Во всех фильмах герои в аналогичной ситуации шли в ближайшую гостиницу и записывались там под вымышленным именем, не показывая документов.
Угу.
В некоторых случаях, когда сценарист решал написать очень реалистичный сценарий, герой шел в магазин, покупал там новехонький чемодан и набивал его всяким хламом с помойки - чтобы не вызывать подозрений отсутствием багажа. После чего сидел в своем номере, готовясь к решительным действиям, а плохие парни в это время кругами носились под окнами гостиницы, временами недоуменно говоря друг другу: «Ума не приложу, куда этот тип подевался». Bullshit.
Впрочем, где пересидеть день, я уже придумал - в публичной библиотеке. Вот уж где меня станут искать в последнюю очередь, но оставалась одна маленькая проблема - библиотека открывалась, кажется, в 11, а сейчас - и семи нет. Шляться в это время по улицам - вернейший способ привлечь внимание копов со всеми вытекающими последствиями. Думал я думал, но так ничего не придумал и решил пойти пока потихоньку к библиотеке, авось по дороге что-нибудь придумается. И так шел я себе тихонько, пока взгляд мой не упал на вывеску «Бар Аламо - работаем круглосуточно».
Первой моей мыслью было отвернуть в сторону лицо и поскорей прошагать мимо - «Аламо» принадлежит Майку Бруно, родному племяннику папы Бруно. Но, сделав всего три-четыре шага, я понял, что лучшего места пересидеть пару-тройку часов мне не найти по всему восточному побережью. Майк не состоял в организации, более того, ходили слухи, что папа несколько раз предлагал Майку долю, но он отказывался. В конце концов папа от недалекого родственника отстал, но при этом преисполнился к Майку совершеннейшего презрения и не было более верного способа заслужить неудовольствие папы, чем упомянуть рядом с ним вслух Майка Бруно. И в то же время Майку ничего не грозило, говорят, папа даже пару раз улаживал для племянника кой-какие проблемы. Семья, все-таки. Вот так и выходило, что «Аламо» - место, где вероятность натолкнуться на ребятишек папы минимальна - по своей воле они сюда не попрутся, а искать здесь меня... ну, это вряд ли.
Внутри было пусто - похожие, как близнецы, два унылых типа со следами деградации на лице сидели по разным углам, стараясь растянуть в бесконечность процесс распития бокала чего-то-там-спиртного. Похоже, тут еще и не убирались - под столами вовсю валялся мусор, а с эстрады, сбоку от здоровенного динамика кокетливо свешивалась половина кружевного лифчика. Странно, вообще-то, насколько я помню, «Аламо» был заведением приличным во всех смыслах. Я подошел к барной стойке и постучал никелем. На стук из глубин заведения вышел сам Майк - я его пару раз видел в те времена, когда папа Бруно еще не оставил идею приобщить Майка к семейному бизнесу; да и фамильные черты Бруно на лице Майка проявлялись довольно заметно - но ничего не сказал: Майк-то меня наверняка не запомнил. Да и какое мне дело до того, что племянник самого могущественного человека в городе собственноручно обслуживает в баре одиноких посетителей. «Мартини со льдом, стейк и утреннюю газету» - сказал я. Майк только моргнул, молча положил на стол газету, налил из бутылки мартини, кивнул в сторону холодильной машинки и удалился обратно в глубины заведения. За стейком, я надеюсь. Я выбил из машинки пару кубиков льда и выбрал себе место у окна, равноудаленное от обоих пьянчуг. Развернул газету и принялся ее изучать, понемногу прихлебывая мартини и стараясь отделаться от предчувствия, что это - последний спокойный момент в моей оставшейся жизни.
Стейк, появившийся у меня на столе через пять минут, против ожидания, выглядел вполне пристойно и аромат источал соответственный. «Еще чего-нибудь?», - поинтересовался Майк, и я чуть не вздрогнул, настолько его голос оказался похожим на голос папы Бруно. «Нет, хотя...», я чуть замешкался, перед тем как ткнуть пальцем в сторону эстрады, - «лучше б вы ту штуку забрали, свистнет еще кто-нибудь, а оно все ж денег стоит, нет?». Майк недоуменно уставился в указанную сторону, но заметил лифчик и скривился. «Ирма!», - крикнул он в сторону неожиданным басом, - «иди сюда быстро!». Я сидел спиной к стойке, поэтому явление Ирмы пропустил. Но донесшийся пару секунд позже бархатный с хрипотцой голос подействовал на меня так, как рычание льва в ночной саванне действует на пасущихся оленей. «Майк, душка, не ори так, у меня голова болит», - произнес этот божественный голос за моим плечом и я немедленно обернулся, желая увидеть его источник.
Сказать по правде, я был разочарован: высокая худая девушка, настолько плоскогрудая, что в первый момент я принял ее за парня, с резкими чертами лица и короткой мальчишеской стрижкой. Она стояла в футах в десяти, боком ко мне, морщась от головной боли, а Майк негромко, но очень эмоционально что-то ей втирал, периодически тыкая пальцем в сторону злополучного лифчика. «Ладно, ладно, я поняла, прониклась и осознала, отстань», отмахнулась наконец Ирма.
Я опять восхитился тембром голоса и даже успел пожалеть, что природа пожадничала, как обычно, и не наделила обладательницу такого голоса соответствующими формами, но тут она отлепилась от столика, прошла к эстраде, забрала лифчик и ушла в дверь для персонала, непринужденно перемахнув по дороге барную стойку и напоследок зацепив меня пронзительным взглядом зеленых глаз. Я же сидел и смотрел ей вслед с распахнутым ртом, сияя не дожеванными кусочками стейка, и не мог привести в порядок свои мысли. Это просто магия, по-другому я это назвать не могу. Такие девушки встречаются очень редко, они могут быть ослепительно красивыми или вовсе некрасивыми, так, что взглянешь на фото, и вживую и видеть не захочется, но стоит только ей просто пройти мимо, повернуться, да даже просто пошевелиться или повести рукой, как всех находящихся поблизости мужчин как током пронзает. И это не игра, это врожденное, это дар свыше. Это так же далеко от слащаво-манящих движений стриптизерши, как картины гениальных художников далеки от мазни возбужденных подростков на стенках школьных туалетов, хотя они и изображают одно и то же.
Я просидел так минут пять, наверное. Ирмы уже и след простыл, а я только начал более-менее связно соображать. Что-то такое я слышал год-полтора назад. Вроде, Шарки говорил, что у Майка появилась эстрада, где танцуют три девушки-иностранки. Славянки какие-то, то ли полячки, то ли русские. На вид - ни рожи, ни кожи, но танцуют так, что посетители чуть не до обезвоживания организма слюнями исходят.
Да... могу себе представить.
Вспомнилось еще, что вроде даже папа Бруно тогда к Майку наведался. А потом забыл о нем думать и начал очень сердиться, если кто-нибудь при нем Майка вспоминал. Меня, помнится, Шарки тогда растравил рассказами порядочно, и я собирался как-нибудь вечерком в «Аламо» заглянуть, да вот то не вышло. Ну, стало быть, сподобился.
Я просидел у Майка до полудня, совершенно забыв про свои проблемы и уверяя себя, что мне просто хочется посидеть еще немного, а вовсе не посмотреть на Ирму еще раз. В конце концов, я остался в баре один и почувствовал, что Майк сейчас меня просто выставит взашей - он уже появлялся пару раз за стойкой (я всякий раз вздрагивал синхронно с занавеской) и неодобрительно на меня поглядывал.
Тогда у меня в голове явственно прозвучало: «Ты чего тут сидишь, неудачник? Тащи отсюда свою задницу, пока ее поджаривать не начали. Девками потом займешься - если жив останешься» - совершенно незнакомым голосом.
По-моему, это был здравый смысл. Так что я хмыкнул, бросил пару купюр на столик и вышел на улицу. Почудился ли мне удовлетворенный вздох за стойкой? Замок у меня за спиной щелкнул чуть ли не раньше, чем закрылась дверь и за стеклом тут же появилась надпись «Закрыто на уборку».
На улице опять шел дождь, не такой сильный, как вчера, но все равно противный. Я поднял воротник плаща и поймал такси до библиотеки. В библиотеке, обложившись для вида прошлогодними подшивками «Дейли Ньюс», я крепко задумался. Наверное, Тони действительно может мне помочь - сделать левые документы и вывезти из города. А что, если нет? Что, если Тони заметут, когда он будет делать для меня документы? Я сам не смогу спрятаться или уехать - я не умею этого делать и спалюсь при первой же возможности. А даже если и смогу, или у Тони все выйдет гладко - что потом? Устроиться на работу? Ха-ха. Уже смешно. Кем? Я же ничего не умею. Мойщиком окон или доставщиком пиццы? Горбатиться вместе с мексиканцами и русскими с утра до ночи за три-пять сотен в неделю? Я же сдохну через месяц. Или еще хуже - не сдохну, а тихо опаду на дно и буду доживать свои дни под каким-нибудь мостом в компании таких же доходяг. Нет уж. Может быть, через неделю я очень пожалею об этом своем решении, но пока... пока лучше уж я здесь побарахтаюсь. Так.
Приняв это решение, я сразу почувствовал себя легче. Дальше. Дока я не убивал, но как объяснить это папе Бруно? Интересно, если я поклянусь на библии, он мне поверит? М-да... что-то сомнительно, не факт, что он вообще захочет меня слушать. Лучше всего, конечно, было бы найти настоящего убийцу и поднести его папе в подарочной упаковке, причем, по телефону - по телефону очень сложно застрелить человека, не выслушав его.
Я уже говорил, что знаю свои границы, я - не Ниро Вульф и даже не Арчи Гудвин, чтобы надеяться обскакать всю армию папы Бруно, включающую полицию города, в деле поимки преступника. Но у меня есть несколько преимуществ: во-первых, они наверняка уже никого не ищут, потому что думают, что убийца - я, но я-то точно знаю, что это не так; во-вторых, я знаю, что Док опасался какой-то бабы; в-третьих... в-третьих... чего ж в-третьих? Тут мой взгляд упал на пакет, который я уже полдня таскал с собой, даже не пытаясь в него заглянуть. Мысленно обозвав себя болваном, я достал из пакета коробку из серого картона (тяжеленькая), открыл ее и тут же захлопнул.
Огляделся, как школьник, обнаруживший в своей сумке порножурнал - вроде никто не смотрит - и открыл коробку снова. Пистолет. Несомненно - дамский - маленький, всячески изукрашенный, с резными накладками на рукоять из какого-то бежевого материала (слоновая кость?) Дорогой, наверное. Заглянул сбоку, в ствол - калибр маленький, ...22-ой? (не особо я в них разбираюсь). Понюхал ствол - вроде ничем не пахнет. Впрочем, я понятия не имел как пахнет порох или чем там должен пахнуть пистолет из которого недавно стреляли. Потянулся рукой, чтобы достать из коробки, но вовремя остановился - отпечатки! На нем наверняка есть отпечатки пальцев, вполне возможно - пальцев убийцы. Хотя - стоп! Когда Дока шлепнули, этот пакет лежал у меня дома, следовательно, его никак не могли убить из этого пистолета. Почему-то стало очень обидно. В досаде я закрыл коробку и закинул ее обратно в пакет. Попробую пойти по другому пути - я полез в карман и мгновенно покрылся холодным потом - потерял? А, нет, слава всевышнему, вот она - зацепил двумя пальцами и вытащил клочок бумаги, на котором записал номер Тони. Оставил вещи на столе и пошел в холл - к телефону.
Жаль, я не видел лица Тони, когда сказал ему о своем решении. По-моему, впервые в жизни мне удалось его удивить. Против ожидания, он не стал меня отговаривать. Набравшись отваги, я попросил Тони достать для меня список посетителей тринадцатого этажа за вчерашний день. «Хорошо. Я думаю, это можно сделать», - подумав, ответил Тони, и мне почудилось в его голосе что-то, похожее на уважение. Приятно, черт побери. «Да, и еще», - добавил Тони, - «тебе, наверное, берлога понадобится. Запиши адрес: Тисовая улица, 1212. Один тип сдает там комнаты, скажешь ему, что тебе Рыжий Шон посоветовал. Если тип попросит документы - покажи, не бойся, информацию о постояльцах он никуда не сдает, так как налогов за них не платит, а с организацией он не связан.
1 2 3 4
Загудел принтер и выплюнул листок. Против моих опасений список оказался небольшим и даже один лист занимал не полностью. Я воспрял духом - «А теперь», говорю, «список людей, что были за весь вчерашний день» и протягиваю руку за листком. «Понимаете, сэр...» - начинает было охранник, но я перебиваю: «Конечно, понимаю, не боись», позволяю себе чуть-чуть улыбнуться - «все будет шито-крыто. А уж мы про вас не забудем». Бедолага даже побледнел немножко и поскорее наклонился к своему компу.
Этот списочек побольше был, листа на три.
* * *
Тут Хорек Малковиц решил голос подать: «Ты Флип, никак Ниро Вульфом себя возомнил, а?» Я запнулся, посмотрел на Хорька и говорю: «Я ж сразу понял, что в этой истории я - самый удобный кандидат в убийцы, а даже если и нет, я там так густо засветился, что найти убийцу - мне единственный шанс сухим из воды выйти». Хорек хмыкнул так с намеком, но промолчал и головой кивнул: продолжай, мол. Я перевел дух, поскольку это был второй скользкий момент в моей истории. Совсем скользкий, поскольку было все не совсем так...
* * *
Меня разбудил звонок часов в шесть утра. Я раз пять съездил кулаком по будильнику, прежде чем понял, что звонит телефон. Спотыкаясь о мебель и проклиная Дока я добрел до тумбочки и схватил трубку. «Док», сказал я туда - «ты скотина». Но в ответ услышал вовсе не Дока: «Флип, это я, Тони. Заткнись и прочисти уши, придурок. Ты в глубокой заднице». Тони - это мой свояк, единственный родственник по эту сторону океана и единственный человек, которому мое существование хоть как-то интересно. Мы с ним оба начинали в организации на побегушках, но я не прижился, а он - наоборот, и поднялся довольно высоко. Встречались мы с ним редко, можно даже сказать, что я его избегал - Тони с чего-то решил, что если он оказался расторопнее, то теперь он должен обо мне заботиться и предохранять меня от опасностей нашего страшного мира, а я этого не люблю. Я ему и телефона-то своего нового не давал.
Тони тем временем продолжал: «Дока нашли сегодня утром в своей берлоге. Застреленным и совсем-совсем мертвым. Угадай, чего там нашли еще?» Вот тут я проснулся окончательно. «Тони, клянусь, я...» - попробовал было вякнуть я, но Тони не дал: «Заткнись!» - проорал он, - «ты без пяти минут труп! Уноси свой зад оттуда, где он сейчас лежит, заляг где-нибудь хорошенько и вечером позвонишь мне, а я пока подумаю, что с тобой делать, записывай номер». Тут я забеспокоился: «Тони», сказал я: «они же этот твой номер достанут с телефонной станции и за тебя примутся». «Флип», - ответил он и в голосе звучало искреннее сожаление, что его родственник уродился идиотом: «это левая трубка, записывай и поторопись, времени у тебя мало». Продиктовал и трубку бросил. Ну, тут бы мне полагалось, как в фильмах принято, суетясь и путаясь, начать собирать чемоданы, одновременно чистя зубы и пытаясь завязать галстук, а ребятишкам папы Бруно полагалось с визгом тормозить свои джипы возле входа в эту занюханную меблирашку. А потом они бы шикарно гнались за мной кварталов десять, стреляя и расшвыривая едущие по пересекаемым улицам автомобили... ну его к дьяволу, такое кино.
Так что я в темпе оделся, схватил бумажник и уже собрался было рвать когти, но тут мой взгляд упал на Доковский пакет... С одной стороны, самым разумным было бы оставить его здесь и даже не заглядывать внутрь, будь пакет запечатан, я б так и сделал, но он был открыт и хрен кто потом поверит, что я в него не заглядывал.
Короче, я схватил пакет, сунул в портфель и был таков. Выйдя, я с сожалением поглядел на машину. Конечно, на машине я уже через четверть часа буду далеко отсюда, но, не найдя ее около моего дома, ребятишки папы наверняка сложат два и два и очень даже вероятно, что в конце этого квартала меня остановит вежливый, но неподкупный коп. Папа Бруно очень дружен с нашим шерифом - он со всеми важными людьми очень дружен. А просто пешком я уйду недалеко. Поэтому я выбрал третий путь - сел в машину и проехал переулком до 2-ой Роуз стрит, где и бросил ее между Ниссаном средней свежести и Плимутом, выглядевшим так, будто на нем ездил еще президент Линкольн. Оставил ключи в замке, дверь приоткрытой и пошел дальше пешком. Называется - пустить по ложному следу.
Теперь встал вопрос - куда идти. Знакомых у меня было немного, да и те, что были, сдали бы меня папе Бруно даже под простое «спасибо». Во всех фильмах герои в аналогичной ситуации шли в ближайшую гостиницу и записывались там под вымышленным именем, не показывая документов.
Угу.
В некоторых случаях, когда сценарист решал написать очень реалистичный сценарий, герой шел в магазин, покупал там новехонький чемодан и набивал его всяким хламом с помойки - чтобы не вызывать подозрений отсутствием багажа. После чего сидел в своем номере, готовясь к решительным действиям, а плохие парни в это время кругами носились под окнами гостиницы, временами недоуменно говоря друг другу: «Ума не приложу, куда этот тип подевался». Bullshit.
Впрочем, где пересидеть день, я уже придумал - в публичной библиотеке. Вот уж где меня станут искать в последнюю очередь, но оставалась одна маленькая проблема - библиотека открывалась, кажется, в 11, а сейчас - и семи нет. Шляться в это время по улицам - вернейший способ привлечь внимание копов со всеми вытекающими последствиями. Думал я думал, но так ничего не придумал и решил пойти пока потихоньку к библиотеке, авось по дороге что-нибудь придумается. И так шел я себе тихонько, пока взгляд мой не упал на вывеску «Бар Аламо - работаем круглосуточно».
Первой моей мыслью было отвернуть в сторону лицо и поскорей прошагать мимо - «Аламо» принадлежит Майку Бруно, родному племяннику папы Бруно. Но, сделав всего три-четыре шага, я понял, что лучшего места пересидеть пару-тройку часов мне не найти по всему восточному побережью. Майк не состоял в организации, более того, ходили слухи, что папа несколько раз предлагал Майку долю, но он отказывался. В конце концов папа от недалекого родственника отстал, но при этом преисполнился к Майку совершеннейшего презрения и не было более верного способа заслужить неудовольствие папы, чем упомянуть рядом с ним вслух Майка Бруно. И в то же время Майку ничего не грозило, говорят, папа даже пару раз улаживал для племянника кой-какие проблемы. Семья, все-таки. Вот так и выходило, что «Аламо» - место, где вероятность натолкнуться на ребятишек папы минимальна - по своей воле они сюда не попрутся, а искать здесь меня... ну, это вряд ли.
Внутри было пусто - похожие, как близнецы, два унылых типа со следами деградации на лице сидели по разным углам, стараясь растянуть в бесконечность процесс распития бокала чего-то-там-спиртного. Похоже, тут еще и не убирались - под столами вовсю валялся мусор, а с эстрады, сбоку от здоровенного динамика кокетливо свешивалась половина кружевного лифчика. Странно, вообще-то, насколько я помню, «Аламо» был заведением приличным во всех смыслах. Я подошел к барной стойке и постучал никелем. На стук из глубин заведения вышел сам Майк - я его пару раз видел в те времена, когда папа Бруно еще не оставил идею приобщить Майка к семейному бизнесу; да и фамильные черты Бруно на лице Майка проявлялись довольно заметно - но ничего не сказал: Майк-то меня наверняка не запомнил. Да и какое мне дело до того, что племянник самого могущественного человека в городе собственноручно обслуживает в баре одиноких посетителей. «Мартини со льдом, стейк и утреннюю газету» - сказал я. Майк только моргнул, молча положил на стол газету, налил из бутылки мартини, кивнул в сторону холодильной машинки и удалился обратно в глубины заведения. За стейком, я надеюсь. Я выбил из машинки пару кубиков льда и выбрал себе место у окна, равноудаленное от обоих пьянчуг. Развернул газету и принялся ее изучать, понемногу прихлебывая мартини и стараясь отделаться от предчувствия, что это - последний спокойный момент в моей оставшейся жизни.
Стейк, появившийся у меня на столе через пять минут, против ожидания, выглядел вполне пристойно и аромат источал соответственный. «Еще чего-нибудь?», - поинтересовался Майк, и я чуть не вздрогнул, настолько его голос оказался похожим на голос папы Бруно. «Нет, хотя...», я чуть замешкался, перед тем как ткнуть пальцем в сторону эстрады, - «лучше б вы ту штуку забрали, свистнет еще кто-нибудь, а оно все ж денег стоит, нет?». Майк недоуменно уставился в указанную сторону, но заметил лифчик и скривился. «Ирма!», - крикнул он в сторону неожиданным басом, - «иди сюда быстро!». Я сидел спиной к стойке, поэтому явление Ирмы пропустил. Но донесшийся пару секунд позже бархатный с хрипотцой голос подействовал на меня так, как рычание льва в ночной саванне действует на пасущихся оленей. «Майк, душка, не ори так, у меня голова болит», - произнес этот божественный голос за моим плечом и я немедленно обернулся, желая увидеть его источник.
Сказать по правде, я был разочарован: высокая худая девушка, настолько плоскогрудая, что в первый момент я принял ее за парня, с резкими чертами лица и короткой мальчишеской стрижкой. Она стояла в футах в десяти, боком ко мне, морщась от головной боли, а Майк негромко, но очень эмоционально что-то ей втирал, периодически тыкая пальцем в сторону злополучного лифчика. «Ладно, ладно, я поняла, прониклась и осознала, отстань», отмахнулась наконец Ирма.
Я опять восхитился тембром голоса и даже успел пожалеть, что природа пожадничала, как обычно, и не наделила обладательницу такого голоса соответствующими формами, но тут она отлепилась от столика, прошла к эстраде, забрала лифчик и ушла в дверь для персонала, непринужденно перемахнув по дороге барную стойку и напоследок зацепив меня пронзительным взглядом зеленых глаз. Я же сидел и смотрел ей вслед с распахнутым ртом, сияя не дожеванными кусочками стейка, и не мог привести в порядок свои мысли. Это просто магия, по-другому я это назвать не могу. Такие девушки встречаются очень редко, они могут быть ослепительно красивыми или вовсе некрасивыми, так, что взглянешь на фото, и вживую и видеть не захочется, но стоит только ей просто пройти мимо, повернуться, да даже просто пошевелиться или повести рукой, как всех находящихся поблизости мужчин как током пронзает. И это не игра, это врожденное, это дар свыше. Это так же далеко от слащаво-манящих движений стриптизерши, как картины гениальных художников далеки от мазни возбужденных подростков на стенках школьных туалетов, хотя они и изображают одно и то же.
Я просидел так минут пять, наверное. Ирмы уже и след простыл, а я только начал более-менее связно соображать. Что-то такое я слышал год-полтора назад. Вроде, Шарки говорил, что у Майка появилась эстрада, где танцуют три девушки-иностранки. Славянки какие-то, то ли полячки, то ли русские. На вид - ни рожи, ни кожи, но танцуют так, что посетители чуть не до обезвоживания организма слюнями исходят.
Да... могу себе представить.
Вспомнилось еще, что вроде даже папа Бруно тогда к Майку наведался. А потом забыл о нем думать и начал очень сердиться, если кто-нибудь при нем Майка вспоминал. Меня, помнится, Шарки тогда растравил рассказами порядочно, и я собирался как-нибудь вечерком в «Аламо» заглянуть, да вот то не вышло. Ну, стало быть, сподобился.
Я просидел у Майка до полудня, совершенно забыв про свои проблемы и уверяя себя, что мне просто хочется посидеть еще немного, а вовсе не посмотреть на Ирму еще раз. В конце концов, я остался в баре один и почувствовал, что Майк сейчас меня просто выставит взашей - он уже появлялся пару раз за стойкой (я всякий раз вздрагивал синхронно с занавеской) и неодобрительно на меня поглядывал.
Тогда у меня в голове явственно прозвучало: «Ты чего тут сидишь, неудачник? Тащи отсюда свою задницу, пока ее поджаривать не начали. Девками потом займешься - если жив останешься» - совершенно незнакомым голосом.
По-моему, это был здравый смысл. Так что я хмыкнул, бросил пару купюр на столик и вышел на улицу. Почудился ли мне удовлетворенный вздох за стойкой? Замок у меня за спиной щелкнул чуть ли не раньше, чем закрылась дверь и за стеклом тут же появилась надпись «Закрыто на уборку».
На улице опять шел дождь, не такой сильный, как вчера, но все равно противный. Я поднял воротник плаща и поймал такси до библиотеки. В библиотеке, обложившись для вида прошлогодними подшивками «Дейли Ньюс», я крепко задумался. Наверное, Тони действительно может мне помочь - сделать левые документы и вывезти из города. А что, если нет? Что, если Тони заметут, когда он будет делать для меня документы? Я сам не смогу спрятаться или уехать - я не умею этого делать и спалюсь при первой же возможности. А даже если и смогу, или у Тони все выйдет гладко - что потом? Устроиться на работу? Ха-ха. Уже смешно. Кем? Я же ничего не умею. Мойщиком окон или доставщиком пиццы? Горбатиться вместе с мексиканцами и русскими с утра до ночи за три-пять сотен в неделю? Я же сдохну через месяц. Или еще хуже - не сдохну, а тихо опаду на дно и буду доживать свои дни под каким-нибудь мостом в компании таких же доходяг. Нет уж. Может быть, через неделю я очень пожалею об этом своем решении, но пока... пока лучше уж я здесь побарахтаюсь. Так.
Приняв это решение, я сразу почувствовал себя легче. Дальше. Дока я не убивал, но как объяснить это папе Бруно? Интересно, если я поклянусь на библии, он мне поверит? М-да... что-то сомнительно, не факт, что он вообще захочет меня слушать. Лучше всего, конечно, было бы найти настоящего убийцу и поднести его папе в подарочной упаковке, причем, по телефону - по телефону очень сложно застрелить человека, не выслушав его.
Я уже говорил, что знаю свои границы, я - не Ниро Вульф и даже не Арчи Гудвин, чтобы надеяться обскакать всю армию папы Бруно, включающую полицию города, в деле поимки преступника. Но у меня есть несколько преимуществ: во-первых, они наверняка уже никого не ищут, потому что думают, что убийца - я, но я-то точно знаю, что это не так; во-вторых, я знаю, что Док опасался какой-то бабы; в-третьих... в-третьих... чего ж в-третьих? Тут мой взгляд упал на пакет, который я уже полдня таскал с собой, даже не пытаясь в него заглянуть. Мысленно обозвав себя болваном, я достал из пакета коробку из серого картона (тяжеленькая), открыл ее и тут же захлопнул.
Огляделся, как школьник, обнаруживший в своей сумке порножурнал - вроде никто не смотрит - и открыл коробку снова. Пистолет. Несомненно - дамский - маленький, всячески изукрашенный, с резными накладками на рукоять из какого-то бежевого материала (слоновая кость?) Дорогой, наверное. Заглянул сбоку, в ствол - калибр маленький, ...22-ой? (не особо я в них разбираюсь). Понюхал ствол - вроде ничем не пахнет. Впрочем, я понятия не имел как пахнет порох или чем там должен пахнуть пистолет из которого недавно стреляли. Потянулся рукой, чтобы достать из коробки, но вовремя остановился - отпечатки! На нем наверняка есть отпечатки пальцев, вполне возможно - пальцев убийцы. Хотя - стоп! Когда Дока шлепнули, этот пакет лежал у меня дома, следовательно, его никак не могли убить из этого пистолета. Почему-то стало очень обидно. В досаде я закрыл коробку и закинул ее обратно в пакет. Попробую пойти по другому пути - я полез в карман и мгновенно покрылся холодным потом - потерял? А, нет, слава всевышнему, вот она - зацепил двумя пальцами и вытащил клочок бумаги, на котором записал номер Тони. Оставил вещи на столе и пошел в холл - к телефону.
Жаль, я не видел лица Тони, когда сказал ему о своем решении. По-моему, впервые в жизни мне удалось его удивить. Против ожидания, он не стал меня отговаривать. Набравшись отваги, я попросил Тони достать для меня список посетителей тринадцатого этажа за вчерашний день. «Хорошо. Я думаю, это можно сделать», - подумав, ответил Тони, и мне почудилось в его голосе что-то, похожее на уважение. Приятно, черт побери. «Да, и еще», - добавил Тони, - «тебе, наверное, берлога понадобится. Запиши адрес: Тисовая улица, 1212. Один тип сдает там комнаты, скажешь ему, что тебе Рыжий Шон посоветовал. Если тип попросит документы - покажи, не бойся, информацию о постояльцах он никуда не сдает, так как налогов за них не платит, а с организацией он не связан.
1 2 3 4