— Вот! — вскричал он, увидав в руках у малорослого Мазка исписанный лист. — Сейчас сами увидите! Все идут ко мне! Все боятся связываться! Постойте, дежурный, не уходите! Сейчас оформим ходатайство о возбуждении уголовного дела — и сразу несите его прокурору! Он меня знает, поддержит! Что это?! — грозно воззрился подполковник на дежурного, млея от собственной строгости. — Почему печать не на том месте? Ни одного документа в этом отделе дознания не умеют грамотно оформить!— Это не печать... — потупился Мазок. — Это я пальцем тут приложился немного... Мы с ребятами селедку ели...Девица хихикнула и, пока Шишкобабов спешно заполнял бланк ходатайства, отщелкала на подаренный папой “кодак” смущенного Мазка, жалобу гражданина Пендюрина и нависшего над ней подполковника. Вырисовывался образ, позарез необходимый читателю, утомленному потоком чернухи из жизни ментов.Мазок потер пятерню о засаленную полу бушлата, взялся двумя пальцами за чистый угол бумаги, сколотые скрепкой, и, вздыхая, понес их в следующий по Красной улице домик, где помещался прокурор. Там он оставил испачканные бумаги секретарше, а сам, скребя пятерней затылок, побрел на рынок к приятелям-сержантам, потому что, несмотря на сонный и несколько придурковатый вид, весьма хорошо понимал, что к чему, и глубоко впитал дух корпоративной этики. Опять же, кормился весь дежурный наряд РОВД с рынка, и сегодняшняя жирная атлантическая селедка пряного посола была именно рыночного улова.Уже через час трое сержантов навестили офис гражданина Пендюрина, где попытались постучать дубинками по изящному дорогому столу, и не только по нему. Но попытка их была грубо прервана случайно оказавшимся в соседней комнате Снегирем, причем видимых повреждений сержанты не получили, но внутренние органы милицейских тел еще долго напоминали о своем плачевном состоянии болезненным кровоотделением при мочеиспускании. Снегирь дружил семьями с Димой Арцеуловым — и расправился с виновниками его ранения без лишней показухи, хирургически безупречно и безжалостно.Ночью подполковника Шишкобабова вдруг прошиб холодный пот от осознания содеянного. Содрогнувшись под одеялом, он вспоминал змеиный взгляд заместителя начальника, его геббельсовскую улыбочку и злые, нервные, покусанные губы. Промучившись добрых полтора часа без сна, новоявленный борец с коррупцией успокоил себя тем, что, во-первых, этим делом должна заниматься служба безопасности МВД, а никак не ОБЭП, а во-вторых, что прокурор — стреляный воробей и никогда не подпишет его дурацкое ходатайство. Решив с утра зайти к прокурору, объяснить случившийся казус невнимательностью, переутомлением, и подарить старой крысе за молчание набор своих любимых японских блесен, на которые прокурор давно зарился, Шишкобабов успокоился и уснул.Поутру, подходя к домику прокуратуры, мучимый жадностью, он уже решился было вместо блесен обойтись простой бутылкой водки, до которой прокурор тоже был охоч, как вдруг в окошке газетного киоска на первой странице “Красносельского Вестника” увидал свою фотографию и оттиск жалобы Пендюрина. Мучимый дурными предчувствиями и мысленно расставшись не только с блеснами, но и с германской катушкой для спиннинга, Шишкобабов несмело вошел в теплый предбанник прокуратуры...На столе у секретарши его ждало подписанное ходатайство, а умудренный жизнью прокурор, не зря славившийся сверхъестественным чутьем, уже слег в больницу — оперировать застарелую грыжу.В то же утро пахнущий свежей краской сенсационный номер “Красносельского Вестника” украсил рабочий стол полковника Шубина. III Перепуганного Тимура Дербенева остановили в тот же вечер по дороге с работы, затащили в машину и в течение часа “вербовали по-русски” на заднем сиденье старого “фольксвагена”, стоявшего у обочины. Интеллигентные беседы и заманчивые предложения за чашечкой кофе давно превратились в воспоминания розового детства шпионажа. Машину трясло так, будто в ней пылко занимались любовью качки-гомосексуалисты. Процесс вербовки созерцал невыспавшийся, зевающий наряд Кляксы.В салоне вместе с капитаном Зимородком сидели Дональд, Кира и Пушок, потому что после инструктажа Кира Алексеевна отозвала старшего в сторонку и сказала, глядя под ноги:— Костя, сегодня мы с тобой поедем. Пожалуйста.Непривычно и неловко было видеть эту красивую решительную женщину в состоянии просительницы, смущенной и виноватой. Зимородок только молча покивал седеющей головой. Наблюдательный Лехельт сделал вид, что так и должно быть. Ролик открыл было любопытствующую варежку, но наткнулся на косой взгляд Тыбиня, брошенный из-под тяжелого лба, — осекся на полуслове и перевел разговор на тему обещанной квартальной премии. Один Морзик был доволен переменой мест, соответствующей его тайным планам, скрывая радость под видом служебного рвения и озабоченности.Взяв Изю от подъезда дома, где он, возмущенно поминая библейских пророков, рихтовал правый закрылок “девятки”, они вскоре зафиксировали его краткую встречу с хозяевами “фольксвагена”, а затем разделились. Хмурый и неразговорчивый Старый потянул Арджанию дальше, в северные районы города, а экипаж Кляксы сел на хвост “фольке” — и, как оказалось, не напрасно. Не впустую прокатались.— Кто Изе крыло загнул? — спросил Зимородок. — Не мог же он сам так въехать.— Михаил Александрович, — робко ответила Людочка и покосилась на молчаливую Киру.— На якорь поставил?Ответа не последовало, и Зимородок, как опытный руководитель, не стал больше задавать никаких вопросов. Одно из правил хорошего начальника — не стремиться знать о ходе дел больше, чем нужно, за что подчиненные будут тебе только благодарны.— Константин Сергеевич, можно мне сегодня пораньше уйти? — спросил Лехельт, обеспокоенно глядя на часы и на темнеющее над городом пасмурное зимнее небо. — Я в театр билеты взял.— Посмотрим по обстановке.— С Маринкой пойдете?! — оживилась Пушок. — А что смотреть будете?— “Азазель”, — ответил маленький разведчик, игнорируя первую часть вопроса.— Так с Маринкой? — не унималась Пушок. — А? Андрей?— Нет, — хмуро ответил Дональд, не любивший врать без служебной необходимости. — С Оксаной.— Как с Оксаной? — вскинулась Людочка. — Ты негодяй! С какой Оксаной?!— Вот с такой, — буркнул Лехельт.— А Мариночка?.. — жалостливо пискнула Пушок. — Она мне так понравилась...— Уймись, — ласково сказала ей Кира и вздохнула: — И тут все не слава Богу... Магнитные бури, что ли...Это были ее первые слова за вечер.— Ой, Константин Сергеевич, можно, пока они его мутузят, я в аптеку схожу?! — затарахтела Люда, увидав большую аптечную вывеску на углу. — Там есть социальный отдел, вы не знаете? Маме прописали интерферон, дорогущий! Вся моя зарплата на пять ампул уходит! Ей бесплатно, как инвалиду, — а ни в одном социальном отделе нету по бесплатному рецепту! Рядом за деньги есть — а для социальников нет!— Ну иди, только быстро! — поморщившись от ее звонкого голоса, сказал Клякса. — Труба иерихонская! Имей в виду, ждать не буду! Получишь выговор за прогул!— Скажете тоже! У меня роспись в журнале инструктажа стоит! И за оружие я расписывалась!И довольная Пушок поспешно выскочила из машины, не слушая сетований Зимородка по поводу современной молодежи.Людочки не было долго. Качка в “фольксвагене” утихла. Клякса занервничал.— Где она там бродит?! Сказала же: быстро!— Давайте, я схожу, — предложил Лехельт.— Сиди! Тебя еще потом ловить! Разбегаетесь из машины, как тараканы! По инструкции во время работы вы вообще никуда выходить не должны! Только на задания!— По инструкции ни одного шпиона не поймаешь, сами же говорили!— Не мог я такой ерунды сказать!— Говорил, Кляксочка, говорил! — подхватила Кира. — Не волнуйся, вон она уже вышла.Пушок, красная от возмущения, оборачиваясь и еще что-то крича в дверь аптеки, действительно показалась под белой вывеской со змеей и крестом. В это время открылись дверцы “народной паро-возки” <© Дм. Черкасов. Паро-возка — машина для двоих> — в обе стороны, как крылья, — и на мостовую, прижимая руку к сердцу и жадно глотая свежий воздух, нетвердо выполз маленький и несчастный Тимур Дербенев, а за ним — двое хмурых плечистых ребят-вербовщиков.— М-да... — сказал Клякса, мигом переключившись на объект. — Заснять бы его сейчас, да всем потенциально нестойким гражданам показывать... Чтобы знали, как несладко быть шпионом.— В чем дело? Я мухой!— Побереги пленку, может пригодиться. А куда это они собрались?!Поддерживаемый под локти двумя здоровяками, неудавшийся “рыцарь плаща и кинжала” заковылял, оскальзываясь на бугристой ледяной корке тротуара, к аптеке. Людочка, закончив словесную баталию с аптекарским персоналом, обернулась и, столкнувшись нос к носу с объектом, едва не присела от ужаса, пятясь в закрывающуюся дверь.— Куда ты! Назад! — закричал по связи Клякса.— Зря кричишь, она ССН не взяла, — спокойно образумила его Кира, — Не волнуйся, девочка справится.— А если завалит?! Вон, у нее все на моське написано! Стажер-неудачник пятого отдела третьей группы — как реклама!— Ты преувеличиваешь.— Всем восьмерка!— Мы и так готовы. Ну, смотри, она ему помогает войти. Все хорошо.— Все равно, больше никуда не отпущу. Чэпэшница!Людочка, запыхавшись, прибежала через минуту, когда Клякса чуть успокоился.— Что он там делает?— Валидол покупает! Такой бедненький, прямо жалко.— Все они бедненькие... когда прижмут. Я, пока в СКР < СКР — служба контрразведки > служил, многих таких повидал. Все как один — жертвы обстоятельств и финансовых затруднений. Только однажды идейный борец попался. Я, кричал ненавижу ваш общественный строй и буду бороться против него всеми доступными методами!— Надо же... — уважительно сказала Пушок.— Я думаю, он был самый хитрый, — поморщился Лехельт. — Под диссидента косил. Чтобы статус политзаключенного получить.— Получил, между прочим, — сообщил Клякса. — И кстати, из всех проходящих по его делу самый жадный оказался. Подельников обманул, гонорары их присвоил. Вон, твой несчастный вернулся, не хватила его кондрашка, слава Богу. А то завалил бы нам всю операцию. Ладно, достаточно воспоминании, поехали... А это еще кто?!Из подворотни вывернула зеленая “семерка” и решительно устремилась вслед за отъехавшим “фольксвагеном”. Клякса осторожно тронул машину “наружки” следом. Разведчики, переглядываясь, недоуменно созерцали “семерку”, как гроссмейстер во время эндшпиля, вдруг обнаруживший посреди поля вражескую ладью, взятую им на пятом ходу.Через несколько поворотов сомнения отпали: машина явно следовала за “фолькой”. Андрюха Лехельт достал камеру и пристроился снимать под одобрительный кивок Зимородка.— В машине четверо, — сказала Кира, глядя в бинокль поверх головы Дональда. — Спортсмены какие-то... все в спортивных шапочках. Номера питерские...— Не испортят они нам всю малину? — спросил Дональд, не отрываясь от видоискателя. — Ка-ак засветятся сейчас...— Водила у них хороший. Грамотно тянет, не высовывается, — пробормотал Клякса.— Машина с радиосвязью... — продолжала наблюдать Кира. — Хороший такой хвостик, неприметненький. Рэкет — тот обычно на джипе пытается следить. Непременно на черном, размером с самосвал.— Удается? — хихикнула Пушок.— Пока по центру тянут — удается, — ответил за Киру Дональд. — Там таких много.— Черт! — воскликнула Кира. — Они нас заметили!— Точно?! — заволновался Клякса.— Точно, головами вертят! С заднего сиденья за нами наблюдают! В бинокль наблюдают!Клякса озадаченно поотстал. Сзади засигналили. Дернуться куда-нибудь в сторону в потоке машин не представлялось возможным, а ехать под холодным пристальным чужим вниманием было неуютно... да и задание надо было выполнять, если только это не контрнаблюдение. В наружке так всегда — если бы, да кабы... Задачка со многими неизвестными.Вдруг Зимородку в голову пришла светлая мысль. Он нажал кнопку связи с базой.— Кирилл, зеленая “семерка”, номера... не наша?— Минуту! — не задавая лишних вопросов, мгновенно отозвался дежурный.Иногда на расспросы у разведки нет времени: вовремя выданная информация может решить многое. Сначала ответь, потом расспрашивай.Молчание в эфире затянулось. Зимородок прибавил громкости.— Зеленая “семерка” третьего отдела, группа Визиря, сегодня на задании, — неожиданно загромыхал в динамиках дежурный. — Что — наблюдаете?— Вместе тянем! — облегченно вздохнул Зимородок, поспешно убрав звук, и помигал фарами. — Какой у них канал?— Девятнадцать.— Спасибо, отбой!Разведчики оживились, напряжение спало. Капитан переключился на канал третьего отдела.— Клякса вызывает Визиря! Клякса — Визиря! Как слышите?— Визиря нет, за него Помпон, — после некоторого молчания неуверенно отозвался эфир. — Это вы тянетесь за нашим объектом?— Нет, это вы за нашим! — возразил Зимородок.— Скажите — решили их подстраховать! — подсказал шефу Дональд.Но Зимородок не стал напоминать соседям о вчерашней досадной промашке. Как говорится, не судите, да не судимы будете...— А где Визирь?— Простудился. Дома бюллетенит.Теперь всем стало ясно, почему они вчера зевнули объект.— Понятно... Остаемся на связи, пока вместе. Наши — хозяева машины. Вы тяните их, а мы побудем в тени. Но вы уж нас не подведите!— Будьте спокойны, Константин Сергеевич! Кстати — вы хорошо водите.— Спасибо, и вы неплохо. Моя команда оценила. Чем ваш клиент с утра занимался?— Трудился, не выходя за проходную. Вы не знаете, часом, куда они его везут?— Не знаю, Помпоша. Надеюсь, что не на кладбище. Мертвые шпионы для разведчиков не представляют никакого интереса... Нам нужны живые. Так что смотри в оба!Через Каменноостровский и Левашовсккй проспекты Петроградской стороны съехали на Морской бульвар Крестовского острова.— Встали у ограды парка Победы! — предупредил Помпон. — У ворот! Мы тормозим.— Вижу!Клякса остановился неподалеку, слабораличимый в сгущающихся сумерках. Он не хотел светиться. Вся работа, как полагал капитан, была еще впереди.— Здесь голубая “девятка”... и араб какой-то прогуливается... в пальто!— Так это же наш Изя! — воскликнули Кира и Дональд одновременно.— Где-то Старый должен стоять, — задумчиво сказал Клякса. — Старый, отзовись!— Морзик слушает! — прозвучало в динамике.— Где вы? Мы вас не видим!— Это хорошо! Зато мы вас видим! Старый на улице. “Ухо” устанавливает. Вы привезли клиента? Вижу! Изя с ним под ручку пошел гулять в парк! Там пусто, никого нет в эту пору. Одни шпионы прогуливаются! Мы попробуем их “ухом” прослушать. Здесь тихо, помех нет. Еще какой-то крокодил Гена на зеленой тачке прикатил...— Эй, не выражайтесь! Это кто такой умный? Клякса, ваша машина пошла в сторону Южной дороги! В сторону Южной пошли!— Принял, принял, спасибо! Морзик, это группа Визиря. Мы пошли!— Удачи вам!— К черту!Пожелание, однако, не помогло. Уже стемнело, и на плохо освещенном Кондратьевском проспекте наряд Кляксы потерял старый “фольксваген”. Напрасно все четверо вертели головами, напрасно Кира пыталась что-нибудь высмотреть в прибор ночного удаления — редкие, но яркие огни реклам не давали настроиться.— Грохнули! — разочарованно воскликнула Пушок. — Я же говорила, они в переулок повернули!— Да не они это были! — запальчиво возражал Дональд. — Это была “ауди”! Ты в машинах сначала научись разбираться!Зимородок помалкивал. Мужчина познается не в победах, а в трудностях и неудачах. Костя нервничал и горячился в ходе работы, а уж когда грохнули — не переживал. Не они первые, не они последние. Номер есть, соколиков вычислят и призовут к ответу, когда нужно будет. Главное, вербовку зафиксировали.— Андрей, брось переживать, а подумай лучше о том, как тебе повезло, — идешь в театр. Подбросить?Он быстро развернул машину. Заскрипели шины. Лехельт не успел ничего ответить, как сбоку выскочил лихач на старом замызганном “опеле”, совсем близко.— Ай! Мама! — закрыв лицо руками, завизжала Людмилка, со стороны которой летела чужая машина.Избегая столкновения, Зимородок вывернул руль, и машина “наружки” ухнула в кусты. Хорошо, что скорость была небольшая. Ударили по стеклам, заскрипели ветки, царапая краску на боках “Жигулей”. Встали.— Ух! Мать честная! Все целы? А тот придурок цел?— Уехал...Зимородок осторожно дал задний ход, выбираясь из помятых кустов на тротуар. В это время появились лучи надвигающихся фар.— Возвращаются, что ли?— Костя, это подростки! — тревожно сказала Кира. — У них палки в руках! Давай уедем!— Не успеем уже! Машину побьют! Сидите в салоне, не высовывайтесь! Андрей, за мной!Помахивая бейсбольными битами, к машине подковой приближались пятеро, заведенные быстрой ездой и травкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24