Дошло до того, что именины недавно переведенного из Выборгского района в Приморский дознавателя Яичко Капитан Александр Александрович Яичко — персонаж романов Д. Черкасова «Шансон для братвы» и «Косово поле. Эпизод второй — Россия» (прим. редакции).
по кличке «Глухаридзе», выпавшие на день накануне получки, когда стражи порядка в тридцать пятом РОВД, да и не только в нем одном, бродили с остекленевшими от безденежья и голода трезвыми глазами, прошли под лозунгом «“Hugo Boss” — не дай себе засохнуть!».В качестве закуски именинник выставил на стол кулёк засохших до состояния гранита сливочных ирисок и неизвестно откуда взявшуюся литровую банку варенья из арбузных корок, а коллеги притащили две коробки с туалетной водой. Отмечали весело, праздник затянулся до глубокой ночи, расчувствовавшийся Яичко даже сочинил хвалебную оду неизвестным польским работягам, залившим во флаконы столь живительную влагу, и прочитал ее осоловевшим и частично отключившимся товарищам.Самопальное арбузное варенье привело в дальнейшем к тому, что работа РОВД, и так весьма далекая от совершенства, была полностью парализована трехдневным поносом у всех участников застолья...Немного уставший после ночного допроса пойманного с поличным карманника, в процессе которого дознаватель активно подкреплялся розовым вермутом из носимой у сердца фляги, и потому пошатывавшийся Опоросов аккуратно, чтобы не измазаться в ядовито-желтой краске, миновал коридорчик и ступил на вздутый в художественном беспорядке и изрядно запачканный линолеум квадратного холла, куда выходили двери дежурной части, помещения для задержанных и постоянно запертого на огромный ржавый навесной замок туалета для посетителей, и открывался проход к лестнице на второй и третий этажи.В холле за двухлитровой пластиковой бутылкой украинского пива «Сокiл дюже крепкiй» коротали время сержанты Погорельцев и Баянов.Под скамьей, на которой восседали пэпээсники, лежали две уже опустошенные емкости.Опер небрежно кивнул опохмелявшимся коллегам, сурово посмотрел на неподвижно лежащего посередине холла в позе морской звезды ефрейтора Дятлова, под которым растеклась маленькая лужа, но ничего не сказал и двинулся дальше.— Слушай, Леха, — Баянов возобновил прерванный появлением Опоросова разговор и попытался сфокусировать взгляд на изрытом оспинами лице Погорельцева. — А что б ты выбрал: один раз заняться любовью с Машкой из канцелярии или два раза — с Пасюком?— С Пасюком? — немного удивился сержант, представив себя в объятиях грузного усатого старшины.— Да! — Баянов с пьяной настойчивостью мотнул головой.— Ну-у... — протянул Погорельцев. — Даже не зна-а-аю...— Нет, ты ответь! Ведь ты мне друг?— Друг, — подтвердил сержант.— Тогда ответь!— Знаешь, Ро-о-ома, — задумался Погорельцев. — Машка это, конечно, кру-у-уто, но два раза — это два раза!— Вот! — Баянов погрозил товарищу пальцем. — А в баню со мной идти отказываешься...Опоросов не стал дослушивать содержательную беседу пэпээсников и потопал вверх по лестнице. Личная жизнь сержантов его волновала гораздо меньше, чем предстоящий долгий рабочий день и назначенное на послеобеденное время плановое медицинское освидетельствование сотрудников РОВД.В коридоре второго этажа, где располагались десяток кабинетов дознавателей и оперативников местного ОУРа Отдел уголовного розыска.
, было относительно тихо.Лишь из комнатки, поделенной между Яичко, Землеройко и Палиндромовым, доносились невнятные крики Глухаридзе, запертого вчера вечером в стенном шкафу и теперь рвавшегося наружу, и визгливая ругань его соседей по кабинету, разыскивавших ключ от шкафа и обвинявших друг друга в потере этого маленького, но столь нужного кусочка металла.Геннадий Андреевич добрел до двери с криво прикрученной шурупами эмалированной табличкой, на которой значилось «кап. Опоросов Г. А., старш. лейт. Самобытный К. Г.», и попытался войти.Но безуспешно.Хотя, судя по доносившимся звукам, в кабинете кто-то был.Из-за двери раздавались невнятный шепот и музыка из стоявшей, как помнил Опоросов, на сейфе, огромной ярко-красной магнитолы «Panasonic», проходившей как вещественное доказательство по делу о квартирной краже трехлетней давности. Материал давно списали в архив, не обнаружив «события преступления» и потеряв две трети документов из папки с делом, а вот вещдок остался.— Киря! — капитан пару раз стукнул кулаком по гулко отозвавшейся филенке и сморщился от приступа головной боли, вызванной слишком громким звуком. — Киря! Открывай! Я знаю, что ты там!Шепот за дверью на секунду стих, но тут же возобновился.— Кириллушка! — проникновенно сказал Опоросов. — Если ты сейчас же не откроешь, я тебе пасть порву...Недовольство капитана было объяснимо и понятно любому русскому человеку.В кабинете, за наваленной в углу кучей ржавых стволов, изъятых у «черных следопытов» Черные следопыты — индивидуумы, промышляющие сбором оружия и сохранившейся амуниции на местах боев времен Великой отечественной войны (сленг).
, ждала своего часа маленькая заначка в виде двухсотпятидесятимиллилитровой бутылочки жидкости для обезжиривания поверхностей, прозванной в народе «Красной шапочкой» за цвет пластмассовой крышечки.Единственная надежда страдающего от жажды опера, отрада измученного ментовского организма в целом и услада вздувшейся печени в частности.Несчастный Опоросов еще раз поскребся в дверь:— Ну, Киря! Ну, открывай!— Не нукай, не запряг! — неожиданно громко и четко произнес голос старшего лейтенанта Кирилла Самобытного.Капитан поискал источник звука и понял, что голос доносится из широкой десятисантиметровой щели между нижним обрезом косяка двери и полом.— Киря! — Опоросов бухнулся на колени, просунул в щель пальцы и попытался схватить за нос лежавшего с другой стороны двери Самобытного. — Не вынуждай!Старлей проворно отодвинулся, прищурился, глядя на шевелящиеся аки щупальца осьминога в щели пальцы, и со всего размаха треснул по ним отломанной от стула ножкой.Визг капитана Опоросова пронизал здание РОВД сверху донизу, заставил дежурного пролить кипяток из чайника себе на ногу, согнал пристроившихся на ближайшем дереве ворон и сильно напугал присевшего, дабы облегчиться под крыльцом райотдела, младшего сержанта Червяковского. Через мгновение к воплям оперативника присоединились крики дежурного, ошпарившего себе полбедра, и матюги Червяковского, навалившего в не до конца снятые форменные галифе.— Ах, ты, скотина! — заорал опер, поднялся во весь рост и смачно влепил носком сапога по двери.Расхлябанный замок не выдержал удара, дверь распахнулась и заехала точно по носу не успевшего увернуться Самобытного.Старлей заверещал, откатился на середину кабинета и схватился за лицо.Опоросов, как разъяренный коршун, с клекотом влетел в служебное помещение и первым делом изо всех оставшихся сил треснул сокамерника Здесь — сосед по кабинету (милиц. сленг).
ногой под ребра.Самобытный разверещался еще пуще.Капитан ринулся в угол, разгреб груду запчастей к ППШ ППШ-41 (Пистолет-Пулемет конструкции Шпагина) — калибр: 7,62 мм; вес: 5,45 кг с барабаном на 71 патрон; 4,3 кг с рожком на 35 патронов; 3,63 кг без магазина; длина: 843 мм, длина ствола: 269 мм; темп стрельбы: 900 выстрелов в минуту, емкость магазина: 71 патрон в барабанном магазине или 35 патронов в рожковом (коробчатом) магазине; эффективная дальность стрельбы: 200 метров.
и винтовкам Мосина, кучу ржавых штык-ножей и пустых магазинов к немецким автоматам, и тут ему стало понятно нежелание коллеги открывать дверь.Заначка исчезла.Белый как мел Опоросов внятно сказал «Сука!», повернулся к притихшему старлею, рванул воротник несвежей рубахи, недобро прищурился и полез за пистолетом.Но Самобытный не стал дожидаться суда Линча в исполнении старшего товарища и на четвереньках рванул через открытую дверь в коридор.— Куда?! Стоять! — страшным голосом возопил капитан и погнался за улепетывавшим воришкой, своротив по пути магнитолу с сейфа.Старший лейтенант выкатился в коридор, в три прыжка достиг лестницы и помчался вниз. В спину ему дышал неопохмеленный Опоросов, разборка с которым грозила обернуться для Самобытного минимум разбитой рожей и пулей в ноге.Расхитителей спиртосодержащей собственности капитан не жалел... * * * Михаил Грызлов, широко известный в оперативно-следственных кругах Северной столицы, да и всей России в целом как весьма асоциальный и склонный к оказанию сопротивления при задержании тип по кличке Ортопед, забросил последнюю лопату цемента в урчащую бетономешалку, расчитанную на полтонны раствора, с удовольствием пощупал свои налитые недюжинной силушкой бицепсы, объемами более всего смахивающие на бедра годовалого бычка, отер тыльной стороной ладони выступивший на лбу трудовой пот и подсел к раскладному походному столику, за которым Денис, Глюк Глюк — Аркадий Давидович Клюгенштейн.
и Комбижирик Комбижирик — Георгий Собинов.
расправлялись с привезенными заботливым Клюгенштейном пиццами, запивая их апельсиновым соком прямо из пакетов.— Эх, — молвил бетонщик-энтузиаст, отламывая себе нехилый кусочек от «блина с колбасой», как гордость итальянской кухни именовал прославившийся далеко за пределами своей Родины брателло Циолковский. — На природе, блин, лепота. Свежий воздух, птицы орут, зелень... В городе киснешь. Не то, что здесь...— Надо чаще на природу выезжать, — согласился Глюк, в последнее время сильно занятый приведением в чувство разболтавшихся за время его вынужденной отлучки коммерсантов Подробнее об отлучке Аркадия Клюгенштейна читайте в романе Д. Черкасова «Канкан для братвы». Причем Автор настоятельно рекомендует дождаться публикации нецензурированного варианта. Полный текст первой главы оригинального варианта романа «Канкан для братвы» читайте в бонусе в конце книги (прим. редакции).
, и потому днями напролет не вылезавший из душных прокуренных офисов и сырых подвалов, куда свозили совсем уж обнаглевших барыг, посчитавших Аркадия пропавшим навсегда и заимевших себе новые «крыши» в лице малолетних отморозков или корыстолюбивых районных ментов. — Например, на речку...— На речку не надо, — пробасил Комбижирик, отрывая уголок у очередного тетрапакета с соком. — Там, блин, непредсказуемо всё...— Это почему? — заинтересовался Денис.— Да был я осенью в круизе, — насупился браток. — По Волге...— И что? — осведомился Ортопед, открывая очередную коробку с яркой крупной надписью «Пицца-экспресс». — О, а эта с анчоусами и оливками!— Я каждого сорта по две взял, — запасливый Глюк ткнул пальцем в свой джип «Acura MDX» цвета червонного золота, стоявший у крыльца фанерного домишки, должного сыграть одну из главных ролей в предстоящей через несколько дней операции. — В багажнике лежат.— В общем, еды нам хватит, — резюмировал Рыбаков и повернулся к Комбижирику. — Ну, так что там, Гоша, в круизе-то случилось?— Так, ничего особенного, конечно... Но поучительно, — браток влил в пасть полпакета сока, похлопал себя по пузу и откинулся на спинку собранного из титановых трубок стула. — Мы тогда в Астрахань ходили... А в устье Волги есть райончик, где калмыцкие рыбаки бомбят проходящие теплоходы.— Бомбят Бомбить — одно из основных значений: «грабить» (жарг.).
? — удивился Глюк.— Не в том смысле, — Комбижирик махнул широкой мозолистой ладонью. — Икру по дешевке толкают. Набраконьерят, блин, осетров набьют, и продают...— А-а, — успокоился Аркадий.— Ага, — рассказчик неторопливо закурил тонкую вишневую сигариллу. — На полном ходу, блин, подходят на моторках к пароходам и лезут в нижние иллюминаторы с банками икры и осетриной. У меня там как раз каюта и была... Сдвоенная, — уточнил педантичный браток. — И никто ж меня не предупредил об этом народном обряде! Ну, выпили мы под вечер, как водится, я спать пошел... Сплю и вижу дивный сон: кто-то ломится в иллюминатор! Открываю — а оттуда на меня харя узкоглазая смотрит, типа, японец... Всё, думаю, доигрался, уже рожи самурайские мерещатся... А харя на ломаном русском меня и спрашивает — «Икра надо?». Ну, прикинул я, это ж всё равно сон, чего ж не взять-то? «Надо, — говорю. — Давай...» Тот опять по-русски — «Сколько надо?». «Давай всё, чо есть», — отвечаю. Сон же! Этот штрих желтомордый сует мне трехлитровую банку, потом еще одну, и еще... Я ставлю их под стол, принимаю еще парочку осетров, кидаю в угол, закрываю иллюминатор и заваливаюсь на шконку... Шконка — койка (жарг.).
Тут опять стук в окно, уже понастойчивее, чем в первый раз. Открываю, а там, блин, вместо будки самурайской — ствол обреза. Двадцаточка, вертикалка То есть — обрез двуствольного ружья двадцатого калибра с вертикальным расположением стволов.
, ижевского завода, — многоопытный Комбижирик, навидавшийся за свою насыщенную разными событиями жизнь тысячи стволов и навскидку определявший марку и модель, поднял палец. — И голос — «Дэнги давай или икра назад!». Ну, думаю, наглый какой черт попался! Во сне с меня еще бабки требует! Хотя всё равно ж сон... Ладно, думаю, дам ему в морду и икру выкину. Пусть, блин, подавится, животное... Так, типа, и сделал. Обрез вырвал, в харю двинул, банку метнул, потом вторую... Снизу крики, звон стекла, матюги, стрельба началась! Я иллюминатор закрыл и больше на шум не реагировал... Утром просыпаюсь — на столе обрез, под столом — икра, у двери рыбины валяются... Поспал, блин!— А браконьеры что? — осведомился Денис. — Так всё и проглотили?— Не знаю, — браток пожал плечами. — Может, их менты повязали, или рыбнадзор. Они ж такой фейерверк устроили ночью, что только слепой не увидит.— Со мной был аналогичный случай, — вспомнил Глюк.— Тоже в круиз ходил? — поинтересовался Ортопед.— Не, дома у себя... Помните, год назад я с наркодилерами с Некрасовского Имеется в виду Некрасовский рынок в Санкт-Петербурге, одно из самых бойких мест по торговле наркотиками в городе.
сцепился?— Как не помнить! — улыбнулся Денис. — Тебя ж потом ОБНОН ОБНОН — отдел по борьбе с незаконным оборотом наркотиков ГУВД Санкт-Петербурга
разыскивал. Дабы отблагодарить за разгром лаборатории по производству экстази...— Это позже было, — хмыкнул Аркадий Клюгенштейн. — А тот случай — чутка раньше, в самом начале.— Ну, поведай, — предложил Грызлов.— Мне тогда семена конопли под видом орегана вручили, — Глюк пошевелил густыми бровями, вспоминая прошедшие денечки. — Перепутали коробки, типа. Я травкой шашлычок на даче и обсыпал... Вкус — специфический! Но плохо потом — не передать!— Само собой, — согласился Комбижирик, однажды принявший на грудь литр настоенной на анаше чачи и затем два дня вспоминавший, как его зовут, и зачем какие-то незнакомые крепкие ребята, представлявшиеся, к тому же, его друзьями, предлагают ему съездить на непонятную «стрелку» Стрелка — встреча (жарг.).
.— Поехал разбираться, — продолжил двухметровый борец за здоровый образ жизни. — Нашел, блин, торгаша давешнего, что коноплю подсунул, дал, соответственно, в дыню... Тут кореша его набежали, во главе с папиком ихним. Ну, слово за слово, жопой по столу... Те вообще оборзели, орут, что травка дороже орегана будет, и я, типа, им еще должен! Это они мне! Прикидываете?— Прикидываем, — за всех ответил Ортопед.— Конечно, я не стерпел, — суровый, но справедливый Клюгенштейн всем своим видом выразил презрение к наглому барыге-наркоторговцу, посмевшему хамить уважаемому братану.— Верим, — кивнул Рыбаков.— Разумеется, — Аркадий засунул в рот очередной кусок пиццы и пожевал, — я дал ему в фанеру... Фанера — грудь (жарг.).
Но! У этого чудика во внутреннем кармане клифта Клифт — пиджак (жарг.).
лежал пакет кокса Кокс — кокаин (жарг.).
эдак на полкило... В общем, через секунду всё вокруг покрыто тонким слоем белого порошка...— Душераздирающее зрелище, — согласился Денис.— Дядя Ася приехал, — хмыкнул себе под нос развеселившийся Ортопед. — Вернее, дядя Изя.— Барыга лежит, его кореша — врассыпную, мусора, что рядом случились, рты пораззявили, я весь в коксе, торчки местные уже нацелились меня нюхать, на халяву, — Глюк отпил сока. — Картина Репина «Приплыли»! Ну, ОМОНа ждать я не стал, дал дёру. Кое-как до дома добрался, шмотье всё на помойку вынес, сам отдраился под душем и спать бухнулся... Три часа ночи, тишина, — браток понизил голос и немного наклонился вперед. — Вдруг — звонок в дверь... Открываю... Бли-и-ин! На лестничной площадке стоят хомячок, небольшой такой жираф и здоровенный синий попугай. И хомячок мне говорит — «К нам поступила информация, что здесь злоупотребляют галлюциногенами!»...Рыбаков подавил смешок и сжал зубы.Идея подшутить над Глюком принадлежала ему.Вместе с Гоблином Гоблин — Дмитрий Чернов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
по кличке «Глухаридзе», выпавшие на день накануне получки, когда стражи порядка в тридцать пятом РОВД, да и не только в нем одном, бродили с остекленевшими от безденежья и голода трезвыми глазами, прошли под лозунгом «“Hugo Boss” — не дай себе засохнуть!».В качестве закуски именинник выставил на стол кулёк засохших до состояния гранита сливочных ирисок и неизвестно откуда взявшуюся литровую банку варенья из арбузных корок, а коллеги притащили две коробки с туалетной водой. Отмечали весело, праздник затянулся до глубокой ночи, расчувствовавшийся Яичко даже сочинил хвалебную оду неизвестным польским работягам, залившим во флаконы столь живительную влагу, и прочитал ее осоловевшим и частично отключившимся товарищам.Самопальное арбузное варенье привело в дальнейшем к тому, что работа РОВД, и так весьма далекая от совершенства, была полностью парализована трехдневным поносом у всех участников застолья...Немного уставший после ночного допроса пойманного с поличным карманника, в процессе которого дознаватель активно подкреплялся розовым вермутом из носимой у сердца фляги, и потому пошатывавшийся Опоросов аккуратно, чтобы не измазаться в ядовито-желтой краске, миновал коридорчик и ступил на вздутый в художественном беспорядке и изрядно запачканный линолеум квадратного холла, куда выходили двери дежурной части, помещения для задержанных и постоянно запертого на огромный ржавый навесной замок туалета для посетителей, и открывался проход к лестнице на второй и третий этажи.В холле за двухлитровой пластиковой бутылкой украинского пива «Сокiл дюже крепкiй» коротали время сержанты Погорельцев и Баянов.Под скамьей, на которой восседали пэпээсники, лежали две уже опустошенные емкости.Опер небрежно кивнул опохмелявшимся коллегам, сурово посмотрел на неподвижно лежащего посередине холла в позе морской звезды ефрейтора Дятлова, под которым растеклась маленькая лужа, но ничего не сказал и двинулся дальше.— Слушай, Леха, — Баянов возобновил прерванный появлением Опоросова разговор и попытался сфокусировать взгляд на изрытом оспинами лице Погорельцева. — А что б ты выбрал: один раз заняться любовью с Машкой из канцелярии или два раза — с Пасюком?— С Пасюком? — немного удивился сержант, представив себя в объятиях грузного усатого старшины.— Да! — Баянов с пьяной настойчивостью мотнул головой.— Ну-у... — протянул Погорельцев. — Даже не зна-а-аю...— Нет, ты ответь! Ведь ты мне друг?— Друг, — подтвердил сержант.— Тогда ответь!— Знаешь, Ро-о-ома, — задумался Погорельцев. — Машка это, конечно, кру-у-уто, но два раза — это два раза!— Вот! — Баянов погрозил товарищу пальцем. — А в баню со мной идти отказываешься...Опоросов не стал дослушивать содержательную беседу пэпээсников и потопал вверх по лестнице. Личная жизнь сержантов его волновала гораздо меньше, чем предстоящий долгий рабочий день и назначенное на послеобеденное время плановое медицинское освидетельствование сотрудников РОВД.В коридоре второго этажа, где располагались десяток кабинетов дознавателей и оперативников местного ОУРа Отдел уголовного розыска.
, было относительно тихо.Лишь из комнатки, поделенной между Яичко, Землеройко и Палиндромовым, доносились невнятные крики Глухаридзе, запертого вчера вечером в стенном шкафу и теперь рвавшегося наружу, и визгливая ругань его соседей по кабинету, разыскивавших ключ от шкафа и обвинявших друг друга в потере этого маленького, но столь нужного кусочка металла.Геннадий Андреевич добрел до двери с криво прикрученной шурупами эмалированной табличкой, на которой значилось «кап. Опоросов Г. А., старш. лейт. Самобытный К. Г.», и попытался войти.Но безуспешно.Хотя, судя по доносившимся звукам, в кабинете кто-то был.Из-за двери раздавались невнятный шепот и музыка из стоявшей, как помнил Опоросов, на сейфе, огромной ярко-красной магнитолы «Panasonic», проходившей как вещественное доказательство по делу о квартирной краже трехлетней давности. Материал давно списали в архив, не обнаружив «события преступления» и потеряв две трети документов из папки с делом, а вот вещдок остался.— Киря! — капитан пару раз стукнул кулаком по гулко отозвавшейся филенке и сморщился от приступа головной боли, вызванной слишком громким звуком. — Киря! Открывай! Я знаю, что ты там!Шепот за дверью на секунду стих, но тут же возобновился.— Кириллушка! — проникновенно сказал Опоросов. — Если ты сейчас же не откроешь, я тебе пасть порву...Недовольство капитана было объяснимо и понятно любому русскому человеку.В кабинете, за наваленной в углу кучей ржавых стволов, изъятых у «черных следопытов» Черные следопыты — индивидуумы, промышляющие сбором оружия и сохранившейся амуниции на местах боев времен Великой отечественной войны (сленг).
, ждала своего часа маленькая заначка в виде двухсотпятидесятимиллилитровой бутылочки жидкости для обезжиривания поверхностей, прозванной в народе «Красной шапочкой» за цвет пластмассовой крышечки.Единственная надежда страдающего от жажды опера, отрада измученного ментовского организма в целом и услада вздувшейся печени в частности.Несчастный Опоросов еще раз поскребся в дверь:— Ну, Киря! Ну, открывай!— Не нукай, не запряг! — неожиданно громко и четко произнес голос старшего лейтенанта Кирилла Самобытного.Капитан поискал источник звука и понял, что голос доносится из широкой десятисантиметровой щели между нижним обрезом косяка двери и полом.— Киря! — Опоросов бухнулся на колени, просунул в щель пальцы и попытался схватить за нос лежавшего с другой стороны двери Самобытного. — Не вынуждай!Старлей проворно отодвинулся, прищурился, глядя на шевелящиеся аки щупальца осьминога в щели пальцы, и со всего размаха треснул по ним отломанной от стула ножкой.Визг капитана Опоросова пронизал здание РОВД сверху донизу, заставил дежурного пролить кипяток из чайника себе на ногу, согнал пристроившихся на ближайшем дереве ворон и сильно напугал присевшего, дабы облегчиться под крыльцом райотдела, младшего сержанта Червяковского. Через мгновение к воплям оперативника присоединились крики дежурного, ошпарившего себе полбедра, и матюги Червяковского, навалившего в не до конца снятые форменные галифе.— Ах, ты, скотина! — заорал опер, поднялся во весь рост и смачно влепил носком сапога по двери.Расхлябанный замок не выдержал удара, дверь распахнулась и заехала точно по носу не успевшего увернуться Самобытного.Старлей заверещал, откатился на середину кабинета и схватился за лицо.Опоросов, как разъяренный коршун, с клекотом влетел в служебное помещение и первым делом изо всех оставшихся сил треснул сокамерника Здесь — сосед по кабинету (милиц. сленг).
ногой под ребра.Самобытный разверещался еще пуще.Капитан ринулся в угол, разгреб груду запчастей к ППШ ППШ-41 (Пистолет-Пулемет конструкции Шпагина) — калибр: 7,62 мм; вес: 5,45 кг с барабаном на 71 патрон; 4,3 кг с рожком на 35 патронов; 3,63 кг без магазина; длина: 843 мм, длина ствола: 269 мм; темп стрельбы: 900 выстрелов в минуту, емкость магазина: 71 патрон в барабанном магазине или 35 патронов в рожковом (коробчатом) магазине; эффективная дальность стрельбы: 200 метров.
и винтовкам Мосина, кучу ржавых штык-ножей и пустых магазинов к немецким автоматам, и тут ему стало понятно нежелание коллеги открывать дверь.Заначка исчезла.Белый как мел Опоросов внятно сказал «Сука!», повернулся к притихшему старлею, рванул воротник несвежей рубахи, недобро прищурился и полез за пистолетом.Но Самобытный не стал дожидаться суда Линча в исполнении старшего товарища и на четвереньках рванул через открытую дверь в коридор.— Куда?! Стоять! — страшным голосом возопил капитан и погнался за улепетывавшим воришкой, своротив по пути магнитолу с сейфа.Старший лейтенант выкатился в коридор, в три прыжка достиг лестницы и помчался вниз. В спину ему дышал неопохмеленный Опоросов, разборка с которым грозила обернуться для Самобытного минимум разбитой рожей и пулей в ноге.Расхитителей спиртосодержащей собственности капитан не жалел... * * * Михаил Грызлов, широко известный в оперативно-следственных кругах Северной столицы, да и всей России в целом как весьма асоциальный и склонный к оказанию сопротивления при задержании тип по кличке Ортопед, забросил последнюю лопату цемента в урчащую бетономешалку, расчитанную на полтонны раствора, с удовольствием пощупал свои налитые недюжинной силушкой бицепсы, объемами более всего смахивающие на бедра годовалого бычка, отер тыльной стороной ладони выступивший на лбу трудовой пот и подсел к раскладному походному столику, за которым Денис, Глюк Глюк — Аркадий Давидович Клюгенштейн.
и Комбижирик Комбижирик — Георгий Собинов.
расправлялись с привезенными заботливым Клюгенштейном пиццами, запивая их апельсиновым соком прямо из пакетов.— Эх, — молвил бетонщик-энтузиаст, отламывая себе нехилый кусочек от «блина с колбасой», как гордость итальянской кухни именовал прославившийся далеко за пределами своей Родины брателло Циолковский. — На природе, блин, лепота. Свежий воздух, птицы орут, зелень... В городе киснешь. Не то, что здесь...— Надо чаще на природу выезжать, — согласился Глюк, в последнее время сильно занятый приведением в чувство разболтавшихся за время его вынужденной отлучки коммерсантов Подробнее об отлучке Аркадия Клюгенштейна читайте в романе Д. Черкасова «Канкан для братвы». Причем Автор настоятельно рекомендует дождаться публикации нецензурированного варианта. Полный текст первой главы оригинального варианта романа «Канкан для братвы» читайте в бонусе в конце книги (прим. редакции).
, и потому днями напролет не вылезавший из душных прокуренных офисов и сырых подвалов, куда свозили совсем уж обнаглевших барыг, посчитавших Аркадия пропавшим навсегда и заимевших себе новые «крыши» в лице малолетних отморозков или корыстолюбивых районных ментов. — Например, на речку...— На речку не надо, — пробасил Комбижирик, отрывая уголок у очередного тетрапакета с соком. — Там, блин, непредсказуемо всё...— Это почему? — заинтересовался Денис.— Да был я осенью в круизе, — насупился браток. — По Волге...— И что? — осведомился Ортопед, открывая очередную коробку с яркой крупной надписью «Пицца-экспресс». — О, а эта с анчоусами и оливками!— Я каждого сорта по две взял, — запасливый Глюк ткнул пальцем в свой джип «Acura MDX» цвета червонного золота, стоявший у крыльца фанерного домишки, должного сыграть одну из главных ролей в предстоящей через несколько дней операции. — В багажнике лежат.— В общем, еды нам хватит, — резюмировал Рыбаков и повернулся к Комбижирику. — Ну, так что там, Гоша, в круизе-то случилось?— Так, ничего особенного, конечно... Но поучительно, — браток влил в пасть полпакета сока, похлопал себя по пузу и откинулся на спинку собранного из титановых трубок стула. — Мы тогда в Астрахань ходили... А в устье Волги есть райончик, где калмыцкие рыбаки бомбят проходящие теплоходы.— Бомбят Бомбить — одно из основных значений: «грабить» (жарг.).
? — удивился Глюк.— Не в том смысле, — Комбижирик махнул широкой мозолистой ладонью. — Икру по дешевке толкают. Набраконьерят, блин, осетров набьют, и продают...— А-а, — успокоился Аркадий.— Ага, — рассказчик неторопливо закурил тонкую вишневую сигариллу. — На полном ходу, блин, подходят на моторках к пароходам и лезут в нижние иллюминаторы с банками икры и осетриной. У меня там как раз каюта и была... Сдвоенная, — уточнил педантичный браток. — И никто ж меня не предупредил об этом народном обряде! Ну, выпили мы под вечер, как водится, я спать пошел... Сплю и вижу дивный сон: кто-то ломится в иллюминатор! Открываю — а оттуда на меня харя узкоглазая смотрит, типа, японец... Всё, думаю, доигрался, уже рожи самурайские мерещатся... А харя на ломаном русском меня и спрашивает — «Икра надо?». Ну, прикинул я, это ж всё равно сон, чего ж не взять-то? «Надо, — говорю. — Давай...» Тот опять по-русски — «Сколько надо?». «Давай всё, чо есть», — отвечаю. Сон же! Этот штрих желтомордый сует мне трехлитровую банку, потом еще одну, и еще... Я ставлю их под стол, принимаю еще парочку осетров, кидаю в угол, закрываю иллюминатор и заваливаюсь на шконку... Шконка — койка (жарг.).
Тут опять стук в окно, уже понастойчивее, чем в первый раз. Открываю, а там, блин, вместо будки самурайской — ствол обреза. Двадцаточка, вертикалка То есть — обрез двуствольного ружья двадцатого калибра с вертикальным расположением стволов.
, ижевского завода, — многоопытный Комбижирик, навидавшийся за свою насыщенную разными событиями жизнь тысячи стволов и навскидку определявший марку и модель, поднял палец. — И голос — «Дэнги давай или икра назад!». Ну, думаю, наглый какой черт попался! Во сне с меня еще бабки требует! Хотя всё равно ж сон... Ладно, думаю, дам ему в морду и икру выкину. Пусть, блин, подавится, животное... Так, типа, и сделал. Обрез вырвал, в харю двинул, банку метнул, потом вторую... Снизу крики, звон стекла, матюги, стрельба началась! Я иллюминатор закрыл и больше на шум не реагировал... Утром просыпаюсь — на столе обрез, под столом — икра, у двери рыбины валяются... Поспал, блин!— А браконьеры что? — осведомился Денис. — Так всё и проглотили?— Не знаю, — браток пожал плечами. — Может, их менты повязали, или рыбнадзор. Они ж такой фейерверк устроили ночью, что только слепой не увидит.— Со мной был аналогичный случай, — вспомнил Глюк.— Тоже в круиз ходил? — поинтересовался Ортопед.— Не, дома у себя... Помните, год назад я с наркодилерами с Некрасовского Имеется в виду Некрасовский рынок в Санкт-Петербурге, одно из самых бойких мест по торговле наркотиками в городе.
сцепился?— Как не помнить! — улыбнулся Денис. — Тебя ж потом ОБНОН ОБНОН — отдел по борьбе с незаконным оборотом наркотиков ГУВД Санкт-Петербурга
разыскивал. Дабы отблагодарить за разгром лаборатории по производству экстази...— Это позже было, — хмыкнул Аркадий Клюгенштейн. — А тот случай — чутка раньше, в самом начале.— Ну, поведай, — предложил Грызлов.— Мне тогда семена конопли под видом орегана вручили, — Глюк пошевелил густыми бровями, вспоминая прошедшие денечки. — Перепутали коробки, типа. Я травкой шашлычок на даче и обсыпал... Вкус — специфический! Но плохо потом — не передать!— Само собой, — согласился Комбижирик, однажды принявший на грудь литр настоенной на анаше чачи и затем два дня вспоминавший, как его зовут, и зачем какие-то незнакомые крепкие ребята, представлявшиеся, к тому же, его друзьями, предлагают ему съездить на непонятную «стрелку» Стрелка — встреча (жарг.).
.— Поехал разбираться, — продолжил двухметровый борец за здоровый образ жизни. — Нашел, блин, торгаша давешнего, что коноплю подсунул, дал, соответственно, в дыню... Тут кореша его набежали, во главе с папиком ихним. Ну, слово за слово, жопой по столу... Те вообще оборзели, орут, что травка дороже орегана будет, и я, типа, им еще должен! Это они мне! Прикидываете?— Прикидываем, — за всех ответил Ортопед.— Конечно, я не стерпел, — суровый, но справедливый Клюгенштейн всем своим видом выразил презрение к наглому барыге-наркоторговцу, посмевшему хамить уважаемому братану.— Верим, — кивнул Рыбаков.— Разумеется, — Аркадий засунул в рот очередной кусок пиццы и пожевал, — я дал ему в фанеру... Фанера — грудь (жарг.).
Но! У этого чудика во внутреннем кармане клифта Клифт — пиджак (жарг.).
лежал пакет кокса Кокс — кокаин (жарг.).
эдак на полкило... В общем, через секунду всё вокруг покрыто тонким слоем белого порошка...— Душераздирающее зрелище, — согласился Денис.— Дядя Ася приехал, — хмыкнул себе под нос развеселившийся Ортопед. — Вернее, дядя Изя.— Барыга лежит, его кореша — врассыпную, мусора, что рядом случились, рты пораззявили, я весь в коксе, торчки местные уже нацелились меня нюхать, на халяву, — Глюк отпил сока. — Картина Репина «Приплыли»! Ну, ОМОНа ждать я не стал, дал дёру. Кое-как до дома добрался, шмотье всё на помойку вынес, сам отдраился под душем и спать бухнулся... Три часа ночи, тишина, — браток понизил голос и немного наклонился вперед. — Вдруг — звонок в дверь... Открываю... Бли-и-ин! На лестничной площадке стоят хомячок, небольшой такой жираф и здоровенный синий попугай. И хомячок мне говорит — «К нам поступила информация, что здесь злоупотребляют галлюциногенами!»...Рыбаков подавил смешок и сжал зубы.Идея подшутить над Глюком принадлежала ему.Вместе с Гоблином Гоблин — Дмитрий Чернов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25