— Зачем тебе нужен Роман Бекасов?
— Он должен вернуть деньги.
— Чьи это деньги?
— Это деньги Владимира Михайловича Губанова.
— Зачем ему эти деньги?
— Для человека из мэрии.
— Что он должен разрешить Владимиру Михайловичу?
— Установку в школах игровых автоматов.
— Зачем?
— Это нужно.
— Зачем?
— Чтобы они там были.
— Зачем, Тимур?
— Чтобы в нужное время сработали одновременно.
— Чтобы включились?
— Нет.
— Ну и хорошо, ну и ладненько. А зачем нужно убирать Бекасова?
— Он может знать то, чего не должен знать.
— Ясно. Кстати, а как должны сработать автоматы?
— Одновременно.
— Что они должны сделать?
— Взорваться.
— Вот как? Замечательно! А когда?
— Я не знаю.
— И много там взрывчатки?
— По десять килограмм в каждом.
— А где сейчас эти автоматы?
— На складе у Владимира Михайловича.
— Он знает о том, что они взорвутся?
— Нет.
— Где находится этот склад?
— В Коромыслово, на Березовой аллее, дом 2.
— Медленно сосчитай в голове до семисот.
— Хорошо.
Гога кивнул Бекасу, и они потихоньку вышли в кухню. Закурив, они некоторое время ошарашенно смотрели друг на друга.
Потом Гога сказал:
— Ну, это уже какая-то запредельная херня начинается. Во что ты влез, друг мой?
— Я и сам не знаю. Я рассказал тебе все.
— Ладно. Наш зайчик не может сопротивляться и выложит все. Но, должен тебе сказать, он испытывает дикий внутренний дискомфорт. Он не хочет говорить, но не может молчать. Так же, как не может соврать. Правдивый ответ на мой вопрос для него — высшая жизненная необходимость. Я расскажу тебе об этом методе. Но тоже потом, а сейчас пошли, — и он кинул окурок в раковину.
Бекас последовал его примеру, и они вернулись в комнату. Тимур сидел, закрыв глаза и шевеля губами.
Гога удобно устроился на стуле напротив и негромко сказал:
— Перестань считать.
— Хорошо.
— Автоматы должны взорваться одновременно?
— Да.
— Где находится пульт управления?
— В дипломате.
— Где находится дипломат?
— В прихожей.
Бекас вышел в прихожую и принес оттуда аккуратный кожаный дипломат.
Гога повертел дипломат в руках и спросил:
— Какой код на замках?
— Девять, ноль, девять.
Гога пощелкал колесиками, и дипломат открылся. Они увидели внутри электронный пульт с множеством кнопок и лампочек.
— Расскажи, как им пользоваться.
Тимур, не открывая глаз, начал очень толково рассказывать, как пользоваться пультом. Бекас стоял рядом и держал диктофон у самых губ говорящего.
Когда Тимур закончил, Гога продолжил допрос:
— Где находится второй пульт?
Вот тут-то Бекас и понял, что из него шпион, как из говна пуля. Он ни за что не догадался бы спросить о втором пульте. Гога открылся ему с совсем неожиданной стороны.
— У Волка.
— Кто такой Волк?
Тимур вдруг весь напрягся и побагровел, но не ответил.
Гога быстро спросил:
— Как имя-отчество Пушкина?
Тимур сразу же расслабился и так же спокойно, как и прежде, ответил:
— Александр Сергеевич.
— Хорошо. Кто такой Владимир Михайлович Губанов?
— Генеральный директор консалтинговой фирмы «Взлет».
— Как ты собирался убить Бекасова?
— Я задушил бы его.
— Что ты сделал бы с его телом?
— Отвез бы в лес, раздел и положил на муравейник.
Гога с шумом отъехал на стуле от кресла с привязанным к нему Тимуром и громко, как будто они с Бекасом были одни, спросил:
— Ну что, не хочешь сам у него о чем-нибудь спросить?
Хотел ли Бекас что-нибудь спросить? В его голове вертелись вопросы, как в стиральной машине.
— Кто ты такой? Кто такой этот Волк? Кто вы такие? Что вам нужно? Где вас найти? …
Реакция на вопросы со стороны Тимура была совершенно неожиданная.
Он открыл глаза и напряженно выпрямился. Его взгляд не выражал совершенно ничего.
Тимур наклонил голову к своим диковинным часам на руке и громко произнес:
— Четырнадцать, дельта, двадцать восемь, бикини.
На часах зажегся микроскопический красный светодиод.
Тимур, нагнувшись еще ниже, приблизил голову к часам и застыл. Через секунду раздался громкий хлопок, как от выстрела пистолета, и Тимура откинуло на спинку кресла. На пол со стуком упала оторванная кисть руки. Лоб покончившего с собой пленника украсила небольшая рваная рана, быстро заполнившаяся кровью.
— Сваливаем, — быстро сказал Георгий и потянул за руку Бекаса, который продолжал пялиться на валявшуюся рядом с креслом оторванную кисть.
— Сваливаем, я тебе говорю, — повторил он и дернул еще раз. — Собери барахлишко, а я пока по «пальчикам» пройдусь с тряпочкой.
Они второпях собрались, прихватив чемоданчик с пультом, погасили свет в квартире, захлопнули дверь и через минуту уже выезжали на вечерний Центральный проспект в тимуровской «Волге» с затемненными стеклами.
Когда они свернули на улицу Гришковского, Гога сказал:
— Слушай, Бекас, давай-ка бросим эту телегу к чертовой матери. Прямо сейчас. И так доберемся. Только вытри сам, где брался руками, а то мне генеральной уборки в квартире хватило. Двинем ко мне, посидим спокойно, переночуешь у меня…
— Добро. Только мне один звоночек нужно сделать, а то люди волнуются, — согласился Роман, набирая номер Серебряковых.
Трубку взяли быстро, словно ждали его звонка. Это вселило в него дополнительную уверенность. Роман не стал объяснять Оле надуманные причины его планируемого отсутствия дома этой ночью. Он просто назвал номер телефона Гога и сказал, что это необходимо по делу. Может быть, это ему только показалось, но в голосе внучки Инги Борисовны Роману послышались нотки сочувствия. Он извинился за то, что без предупреждения ушел за продуктами, оставив Игорька одного…
По окончании разговора Гога тактично заметил:
— Я так понимаю, что миллион для тебя на данный момент — не самое главное. Ребенок твой? Или просто знакомая.
— Просто знакомая, — задумчиво повертев трубку в руках, сказал Бекас — Вот только, не просто как-то… на душе.
— Ясно. Ну что ж, ночь длинная, обсудить можно будет ситуацию. Может, чего и придумаем…

* * *
«…как прикажете это понимать? Скорпион найден на второй точке, привязанным к креслу, с раскроенным черепом и активированным блоком защиты! А вы знаете, что это значит? Конечно, знаете! И не смотрите на меня, как баран на новые ворота! Ему были заданы недопустимые вопросы. На теле обнаружены следы инъекций. Кому пришло в голову задавать ему эти вопросы? Не знаете? А я знаю! Это ваш Бекасов постарался. Больше некому.
— Что значит — мой, Тигр? Он такой же ваш, как и мой. И нечего сверлить меня взглядом! Что может знать Бекасов о происходящем ? Да ровным счетом ничего.
— Не надо держать его за идиота. Вы думаете, он ни о чем не догадался, когда сидел в кресле, а ваш хваленый Скорпион распускал перед ним перья? За кого он принял Скорпиона? Слава богу, если за агента ГРУ. Но это только цветочки. А знаете, какие будут ягодки? Бекасов унес пульт! Что, съели? И не вздумайте здесь скоропостижно скончаться от инфаркта! Успокойтесь, у нас есть второй пульт. Но что Бекасов будет делать с первым? Не знаете? Вот идите и узнавайте. И найдите этого Бекасова где угодно. Под землей, на небе, на островах Туамоту, где угодно, но найдите. Я не знаю, что скажет Слон по поводу всего этого, но молите бога, чтоб с вами не произошло то же самое, что с Грифом…»
Глава 8
ВСЕ ДЛЯ ЛЮБИТЕЛЕЙ ПОДВОДНОГО ПЛАВАНИЯ: МЕШОК, ВЕРЕВКА И ЧУДЕСНЫЙ ЭМАЛИРОВАННЫЙ ТАЗИК С ЦЕМЕНТОМ
В кабинете у Кабачка происходило экстренное совещание.
На лице Владимира Михайловича Губанова не было и следа обычного благодушия. В последний раз таким его видели восемь лет назад, когда лихая шайка налетчиков, вообразивших себя способными тягаться с серьезной организацией, обчистила склад бытовой техники на проспекте Верхолазов. Ущерб тогда составил около пятнадцати миллионов долларов. Начальник службы безопасности объекта рвал на себе волосы и метался по кабинету Кабачка, хватая то одну, то другую телефонную трубку и раздавая распоряжения. Кабачок тогда сидел в кресле и очень недобрым взглядом следил за тем, как его подчиненный пытается исправить свои недочеты, которые могли стоить ему жизни.
В тот раз обошлось. Товар нашли, и в течение недели все девять участников налета были надежно схоронены в разных местах города. Кабачок был очень аккуратным человеком и позаботился о том, чтобы те, кто посягнул на его интересы, были уничтожены до единого. А еще он позаботился о том, чтобы информация о его аккуратности дошла до всех, кому это стоило принять к сведению.
То, что происходило сейчас, не шло ни в какое сравнение с банальным, хотя и масштабным ограблением пятнадцатилетней давности. Ему объявили войну на уничтожение. И кто! Полуграмотный атаман, способный лишь нападать, отнимать и убивать. Кровавый подонок, собравший вокруг себя таких же, как он, грабителей и убийц.
И теперь Кабачок вынужден был терять не деньги, которые покрывала страховка, а кадры. Эти кадры он подбирал годами. Специфика его деятельности не допускала привлечения к бизнесу людей с улицы, как это делал Салтыков, за один вечер способный набрать полсотни безголовых недоносков, готовых на все, что угодно.
Кабачок сидел во главе стола, апостолы ждали, что он скажет, но он пока молчал. Его лицо выражало решительность и жестокость, немногие из присутствующих видели его таким напряженным.
Кабачок помолчал еще немного и сказал:
— Сейчас я в качестве вступления и напоминания скажу несколько общих слов, касающихся принципов работы нашей организации. — Как нам всем известно, — и Кабачок обвел взглядом слушателей, — в Соединенных Штатах, когда происходит борьба за власть и за подряды, широко используются различные незаконные методы. Раздаются взятки, идет в ход шантаж, дискредитация конкурентов, может начаться и стрельба. В общем, закон нарушается сплошь и рядом. Но в результате этих некрасивых действий появляются новые госпитали, школы, дороги, радиостанции и прочие вещи, делающие Америку богатой и благополучной страной.
Наши же правители, бюрократы и бандиты бьются насмерть за право ограбить свою собственную страну. Они не знают ничего, кроме того, чтобы, заняв место у корыта, направлять все, что только возможно, себе в рыло.
Тут лицо Кабачка исказилось злобной гримасой и он, ударив по столу кулаком, повторил:
— В рыло! И только в рыло! Педерасты!
Вот это уже было просто сенсацией. Такого от Кабачка никто никогда не слышал. Апостолы сидели, затаив дух, и боялись пошевелиться.
Кабачок помолчал, и злость постепенно исчезла с его лица.
Он откашлялся и продолжил:
— Вот так. Наша задача — сделать так, чтобы эти свиньи, — он сжал кулак, — стали гардеробщиками и дворниками. Они не понимают, что только полные кретины хотят быть повелителями нищих. Но мы объясним им, что управлять богатой уважаемой всем миром страной — гораздо выгоднее и престижней. Очень скоро они это поймут.
Он поправил галстук и спокойно заговорил дальше:
— То, чем занимаемся мы, предполагает целью общее благополучие, опираясь на которое, мы сможем позволять себе все, что нам угодно. Естественно, контролируя свои фантазии. Благополучие подразумевает, кроме всего прочего, защиту граждан, которыми и мы все являемся, от злодеев, одним из которых является Салтыков. Правоохранительные органы, принадлежащие существующей власти, не выполняют этих защитных функций, а, наоборот, давно срослись с криминалом. Поэтому мы вынуждены защищать себя сами. Теперь о Салтыкове, — и Кабачок откинулся на спинку кресла, — народу не нужен Салтыков. Но Салтыкову нужен народ. Нужен для того, чтобы было кого убивать, грабить и насиловать. И тоже все себе в рыло. И, если ему дать возможность ограбить и убить всех, он так и сделает.
Кабачок помолчал.
— А пока что Салтыков объявил нам войну, — продолжил он, — и уже есть жертвы.
Кабачок взял со стола бумагу, посмотрел в нее и сказал:
— В редакции нашей газеты «Желтый век» учинен погром. Все помещение приведено в негодность. Сотрудники подверглись насилию. Они так же сообщили, что налетчики в открытую передали привет Кабачку от салтыковской братвы.
Апостолы впервые услышали, как Кабачок произнес свое прозвище вслух. Его называли так только за глаза. Многие из сидящих за столом стыдливо потупили глаза.
— Что вы глазки-то опустили, — и Кабачок, прищурившись, посмотрел на них, — думаете, я ничего не знаю?
Он взял другую бумагу и продолжил:
— В тот же день произведен налет на салон «бугатти». Застрелен директор салона. Благодаря четким действиям охраны: семеро налетчиков убиты, а один, раненый, доставлен на нашу базу. Салону нанесен серьезный ущерб. Павел Николаевич подсчитывает, и, судя по тому, что до сих пор нет окончательного результата, там будут внушительные цифры. Полчаса назад из Степановского РУВД пришла информация о том, что найден труп нашего сотрудника, — Кабачок повернулся к сидевшему справа адъютанту, — как его?
— Ден, — с готовностью подсказал Ворон.
Кабачок нахмурился и сказал:
— Когда же я, наконец, отучу вас от этих блатных кличек? На конюшне вас сечь, что ли? Ну, в общем, наш сотрудник. На багажнике его машины было нацарапано «привет от С.».
Ропот возмущения пробежал по кабинету.
— Мы пока что сделали только один ответный ход. Один из наших лучших оперативных сотрудников, Геннадий Шишкин, расшевелил салтыковских мерзавцев… — Кабачок опять повернулся к Ворону. — Гриша, расскажите лучше вы.
Ворон подробно рассказал о том, как Шварц вломился в салтыковский притон, застрелил там нескольких бандитов, а потом спровоцировал за собой погоню двух десятков салтыковцев на четырех машинах из числа присутствовавшей на сходке братвы. Теперь их можно было сбросить со счета. Пять из них в данный момент содержались на той же базе, куда отвезли и раненого налетчика.
Ворон закончил, и Кабачок, удовлетворенно кивнув, сказал:
— Как вы понимаете, эта акция не имела главной целью возмездие. Нужно было, чтобы Салтыков увидел, что вызов принят, что мы готовы к решительным действиям, и слегка притормозил. Теперь о том, что будет происходить дальше. Первое, что следует сделать, это — эвакуироваться из этого здания.
Апостолы зашевелились, а Кабачок с нажимом продолжил:
— Вы правильно меня поняли. Именно эвакуироваться. Все имущество остается здесь. Стоимостью вещей можно пренебречь. Но люди должны уйти. Нельзя допускать того, чтобы презрение к врагу порождало беспечность. Наше местонахождение известно, и, если Салтыкову придет в голову организовать налет на наш офис, многие из присутствующих бессмысленно погибнут. Гриша проинструктирует вас на этот счет.
И, подводя итог, он сказал:
— Все, кроме сотрудников оперативного отдела, свободны.
Раздался звук отодвигаемых стульев, и почти все, не задерживаясь, вышли из кабинета.
За столом остались только Кабачок и трое его силовиков.
Началось заседание малого военного совета.

* * *
«…понравится вам это или нет. Это не мое решение. Свяжитесь с управлением внутренних дел, вы знаете, с кем именно, и намекните насчет кафе „На нарах", насчет восточного рынка, насчет всего, что имеет к нему отношение. И поторопитесь. Мне звонили из мэрии…»
Глава 9
ОН ИЗ ЛЕСА ВЫШЕЛ, БЫЛ СИЛЬНЫЙ ПОНОС…
Гогина помощь оказалась бесценной. Роман впервые за эти две недели смог поделиться с другом грузом своих проблем. Психологически был снят стресс после самоубийства Тимура. Это была своеобразная психотерапия. Из Гогиных анекдотов Бекас не запомнил практически ничего, кроме последнего анекдота, в котором психиатр-молодожен рассказывал своим коллегам о своей жене: «Да, я признаю, что она кривая, косая и, вообще, страшнее не бывает, но если бы вы знали, какие потрясающие кошмары ее мучают?!»
Бекаса в эту ночь не мучили никакие кошмары, и проснулся он вполне свежим и отдохнувшим. Гога гремел посудой на кухне, фальшиво напевая песню о том, как «тяжелым басом гремит фугас». Бекас дождался момента, когда вокальный порыв Гоги утих, и сказал:
— Я бы хотел умыться. Вы еще практикуете поливать головы душевнобольных холодной водой, как у Гоголя?
— Разве что по желанию.
Гога принес из комнаты полотенце, и через несколько минут, когда Бекас, вытираясь, вышел из ванной, на столе уже стояли две тарелки с жареной свининой, щедро посыпанной жареным луком. Рядом на тарелке лежали аккуратно нарезанные свежие помидоры и огурцы.
— Хавать подано! — объявил Гога и начал с завидным аппетитом уничтожать завтрак. Набив рот свининой, Гога поинтересовался: — И что же ты теперь будешь делать?
Бекас пожал плечами и ответил:
— Ну… В первую очередь надо найти фирму «Взлет». Позвоню туда, позову этого, как его, Губачева…
— Губанова Владимира Михайловича. Сахар кушай, чтобы память была! Между прочим, пока ты дрых, я кроме того, что сбегал в магазин, расшифровал диктофонную запись. Для тебя, упыря, старался!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27