Его мгновенно окутал почти невидимый туман. Охранник поднял руки, словно пытаясь защититься, его глаза расширились от страха. И тут же руки бессильно упали, с лица исчезла гримаса боли, и он потерял сознание.
Нори повернулась к своим товарищам. Они уже почти достигли нижних ступенек лестницы. Нимец держался за перила одной рукой и почти нес Барнхарта другой.
Лицо раненого стало пепельно-серым, на лбу и щеках выступил пот. Он закусил нижнюю губу и едва сдерживал стоны, преодолевая ступеньку за ступенькой.
Норико поспешила к нему, снова закинула его руку себе на плечо, и все трое направились к двери, выходившей в переулок.
Едва они открыли ее, как им в лица ударил ледяной ветер и снег. В небе все еще мелькали зарницы. Неуклюже ступая и держа между собой едва передвигавшего ноги Барнхарта, они повернули к улице. Кровь, уже пропитавшая комбинезон, капала на снег.
И тут же прямо перед ними у выхода из переулка появилась фигура четвертого телохранителя. Из автомата, который он держал в руках, вырвались языки пламени, и пули фонтанчиками взметнули снег у их ног. Нимец оттащил Барнхарта в сторону и прижал его плечом к забору, отделяющему переулок от соседнего двора. Из автомата вырвалась вторая очередь — на этот раз пули ударили в кирпичную стену здания и высекли искры из пожарной лестницы.
Нимец вытянул руку с «береттой» в сторону нападающего и дважды нажал на спусковой крючок. Но он стоял в очень неудобном положении и стрелял не целясь, и пули исчезли в темноте, не попав в гангстера.
Тот снова приготовился открыть огонь. По-видимому, он заметил, что один из стоящих перед ним ранен, и целился теперь не спеша, уверенный в успехе, словно собираясь добить беспомощную добычу.
Нимец прижался к забору, закрыв собою Барнхарта.
Но тут Норико выстрелила из своего «суперпистолета», на мгновение опередив гангстера. Послышался глухой хлопок, и из дула вырвалась раскрывающаяся в полете клейкая паутина, с ног до головы опутавшая тончайшими нитями охранника, превратив его в кокон. Потрясенный и лишенный возможности двигаться, он все же попытался освободиться, запутался еще больше, поскользнулся и опрокинулся на спину. При иных обстоятельствах такое падение вызвало бы смех у зрителей.
Норико бросилась к нему и брызнула ему в лицо спреем из баллончика. Через мгновение он замер парализованный.
Все еще держа в руке «суперпистолет», она подбежала к выходу из переулка и сквозь пелену падающего снега оглянулась по сторонам. В многоквартирных домах вдоль улицы загорались огни — очевидно, их обитатели слышали звуки выстрелов, но сама улица была пуста. Норико поспешила обратно к товарищам.
— С тобой все в порядке? — спросила она у Нимеца.
— Да, — ответил он.
Она посмотрела на Барнхарта. По лицу его градом катился пот и в глазах было отрешенное выражение — по-видимому, он находился на грани шока.
— На горизонте все чисто, — сказала Норико и подхватила Барнхарта под руку. — Надо успеть к универсалу, пока кто-нибудь не вызвал полицию. Выдержишь?
— От тебя не отстану, — с трудом произнес раненый.
Глава 30
Нью-Йорк, 20 января 2000 года
Секс, которым они занимались, был поспешным и непристойным, а разговор трудно было разобрать — при воспроизведении искаженные слова едва слышались.
Впрочем, нельзя было винить в этом записывающее устройство — просто с того момента, как женщина в черном кожаном пальто вошла в его кабинет, Ник Рома говорил очень тихо.
— Давай снова посмотрим этот отрывок, предлюжил Барнхарт.
— Ты имеешь в виду, когда он сзади нее или на ней?
— Не умничай.
— Я начну с того момента, когда происходящее еще годится для всеобщего просмотра и затем переходит в фазу тройного X, — притворно нахмурившись, произнес худой длинноволосый техник у аудио-видео процессора. Он нажал кнопку на консоли, и Барнхарт услышал в тишине студии шипение вращающегося жесткого диска.
Они находились в подвале штаб-квартиры «Меча» в центре Манхэттена.
Барнхарт и техник сидели плечом к плечу у пульта управления, а Пит Нимец и Норико Казинс стояли позади них.
Барнхарт с трудом наклонился вперед, чувствуя, как швы натягиваются под бинтами вокруг поясницы. Рана все еще причиняла боль и не позволяла свободно двигаться, хотя из-за обильного кровотечения казалась более серьезной, чем была на самом деле. Несмотря на то что пуля пропахала длинную борозду вдоль его правого бока, железные мышцы оперативника помешали ей проникнуть внутрь и задеть жизненно важные органы тела. По словам врача, его спасла великолепная физическая форма.
— Ты можешь прокрутить запись до того места, где они разговаривают друг с другом? — спросил Нимец.
— Если бы я не был уверен, что мне удастся очистить звуковую запись в соответствии с вашими высокими требованиями, я не стал бы переводить эти эротические конвульсии в цифровую форму, — ответил техник. — В конце концов, стоны экстаза были слышны настолько отчетливо и ясно, что заставили заработать даже мой мотор.
Нимец и Норико обменялись болезненными взглядами сочувствия. Джефф Гролин был одним из наиболее искусных специалистов по аудио-и видеотехнике в стране, — Меган не привлекла бы его к сотрудничеству, если бы дело обстояло иначе, — но в то же самое время порой он вел себя как мальчишка и раздражал этим остальных.
Интересно, подумал Нимец, неужели людям требуется длительное время, чтобы притереться друг к другу в совместной работе и это является профессиональной необходимостью или это врожденное свойство лишь тех, кто обладает высокими профессиональными задатками?
— О'кей, парни и девушки, постарайтесь не блевать на пол, — произнес Гролин, поворачивая ручку управления. — Перед вами сейчас предстанет «Великое приключение Ника Ромы», иначе известное под названием «Похоть гангстера». Сцена первая, второй дубль.
Взгляды присутствующих сосредоточились на экране монитора диагональю в двадцать один дюйм.
На экране было видно, как открылась дверь, ведущая в кабинет Ника, и вошла женщина. На мгновение она остановилась, затем сделала шаг в сторону видеокамеры, ведущей съемку. Ее темные волосы были завязаны на затылке в пучок, тубы чуть приоткрыты, и своими движениями она ясно давала понять, что знает о собственной сексапильности и о впечатлении, которое производит на мужчину, к которому приближается.
В нижнем левом углу кадра значилось:
01.01.2001.00.
Взгляд Нимеца был прикован к женщине. Несмотря на то что освещение в кабинете было выключено, в окно проникало достаточно уличного света, чтобы можно было отчетливо разглядеть ее лицо без компьютерной обработки. Более того, уже сделали ее фотографию с видеопленки, и сейчас сравнивали в программе перекрестных ссылок со снимками известных и подозреваемых международных террористов, состоявших в картотеке «Меча».
— Могла бы и постучать, — послышался голос Ника из динамиков. Сейчас на экране был виден только его затылок.
— Да. Могла бы. — Стукнула закрывшаяся дверь.
— Рядом с тобой на стене выключатель.
— Прокрути запись до того места, где мы не могли разобрать их разговор, произнес Барнхарт, не отрывая взгляда от экрана.
— Сейчас, — отозвался Джефф. Его палец нажал на кнопку с двумя стрелочками, означающими быструю перемотку вперед. — Правда, мне лично нравится их стимулирующий диалог, перед тем как они приступили к делу, — хотя вам это может показаться избитым.
Видеоизображение стремительно замелькало, пока Гролин снова не нажал на кнопку «воспроизведение».
Теперь женщина стояла гораздо ближе к столу, ее пальто было расстегнуто, а лицо выражало очевидное желание.
— Зачем ты пришла? — спросил Ник и замолчал. Его голос сделался хриплым и почти перешел в шепот.
— Точно. Создается впечатление, будто он действительно не догадывается об этом, — заметил Гролин. — Парень буквально захлебывается соплями...
— Тише, вот оно... — прервала его Норико.
— Тзнншшь...чзххр...вищкммннт...ззвтрр...ззштс... ппрщттс.
— Я все равно ни черта не понимаю, — произнес Барнхарт.
— Это потому, что я еще не продемонстрировал вам свое электронное волшебство. — Гролин остановил воспроизведение и повернулся к маленькой консоли, на которой было множество контрольных рукояток и движков, а также с дюжину клавишей, как на компьютерной клавиатуре.
Его умелые пальцы забегали по ним, и в верхней части экрана появилась полоса с символами инструментальной корректировки. Видеоизображение съежилось и превратилось в окно, справа от которого виднелись графические указатели уровней и редакционных поправок.
— А сейчас попробуем снова, прибавив средний уровень коэффициента усиления и устранив лишние шумы.
Гролин нажал поочередно на кнопки «перемотка», «пауза» и «воспроизведение».
— Зачем ты пришла? — донесся голос Ника из динамиков. Пауза.
Гролин быстро повернул сначала один лимб, потом второй. Его глаза сузились за очками в нарочито безобразной роговой оправе.
Рома произнес:
— Ты ведь знаешь...ззхрр. — .прргввт...ваши... дцккнт... только завтра.
Гролин остановил движение виртуального изображения, прокрутил запись обратно до той точки, в которой голос Ника стал тише, и снова нажал на кнопку «воспроизведение». Его пальцы забегали по кнопкам на консоли. Графические линии и полосы текущего состояния поднимались и падали в окне корректировки.
— Зачем ты пришла? — прохрипел Ник. — Ты ведь знаешь, что ззхрр прригввт ваши документы только завтра. Не думаю, что ты зашла чтобы ппрощттса.
— Ты слышал? — Барнхарт повернул голову к Нимецу и поморщился от боли, вызванной этим резким движением. — Он говорит ей о подготовке документов.
По-видимому, речь идет о документах для выезда из страны.
— Это уж точно, — кивнул Нимец. — Сукин сын имел прямое отношение к операции с начала до конца.
— Между прочим, — вмешался Гролин, — давайте пройдемся по записи еще раз, и вы услышите все, что они говорят ясно и отчетливо!
Пальцы Норико нетерпеливо забарабанили по спинке стула, на котором сидел Барнхарт.
— Действуй, — сказала она и подумала; вот ведь противный тип!
Гролин снова вернул запись к началу разговора и принялся играть с клавишами, лимбами и движками, стараясь улучшить воспроизведение звука.
— Зачем ты пришла? — сказал Ник Рома, обращаясь к женщине, расстегивающей перед ним свое пальто. — Ты ведь знаешь, что Захар приготовит ваши документы только завтра. Не думаю, что ты зашла, чтобы попрощаться.
— Клянусь Господом, теперь качество экстралюкс, теперь все понятно, торжествующе произнес Гролин. — Между прочим, кто этот Захар?
Нимец повернулся к Барнхарту.
— Как ты думаешь, это имя или фамилия? Барнхарт покачал головой.
— Не знаю, но наведу справки. Думаю, это один из специалистов Ромы, занимающийся изготовлением поддельных документов. А может, кто-то, кто работает для одного из них. Самый надежный и самый отвратительный источник дохода у Ника Ромы — это торговля женщинами. Он провозит по поддельным документам в Америку из России девушек, отчаянно нуждающихся в деньгах, и заставляет их работать здесь в качестве проституток. Фактически он занимается белой работорговлей.
Таким же образом русский преступный мир провозит в Америку наемных киллеров и террористов.
— Мерзавцы, те, что организовали бойню на Таймс-сквер, захотят выехать из страны как можно быстрее, — заметила Норико. — Если мы найдем этого Захара, логично предположить, что он сможет помочь нам напасть на их следы.
— Или, по крайней мере, дать какие-нибудь сведения, которые укажут, где их искать, — добавил Барнхарт. — Если мы найдем его и убедим заговорить...
— Этим я займусь сам, — произнес Нимец пристально глядя на Барнхарта, Сколько времени понадобится, чтобы раздобыть нужную нам информацию?
— Немного, если мы правы относительно его специальности и связи с Ромой. У меня есть знакомые в ФБР, в нью-йоркской полиции и даже в следственном управлении Министерства юстиции, которые следят за всеми, кто занимает сколько-нибудь важное положение в организации Ромы. И они готовы ответить на все мои вопросы, не спрашивая, зачем мне нужна эта информация.
— Только не привлекай к себе внимания, — предостерег его Нимец. — Мне понадобилось пустить в ход все свои связи, да и то два дня ушло, прежде чем удалось устранить все следы твоего лечения от огнестрельной раны и скрыть это от полиции. Не хочу, чтобы кто-нибудь пронюхал, что мы ведем расследование.
Барнхарт кивнул, попытался встать и тут же опустился обратно на стул, морщась от боли.
— Если кто-нибудь поможет мне подняться, я пойду к себе в кабинет и начну звонить, — сказал он.
— И упустишь шанс посмотреть до конца этот фильм? — удивился Гролин. — Я собираюсь повторить просмотр во всей его похотливой откровенности.
Норико взглянула на него, не скрывая раздражения.
— Джефф, поверь мне, — бросила она, — ты получишь гораздо большее удовольствие, если будешь смотреть на это в одиночестве.
* * *
Роджер Гордиан сидел один в своем домашнем кабинете, держа в руке трубку сотового телефона. Вокруг царил беспорядок. Критическое положение требует, чтобы он принимал самые срочные меры, а его семейная жизнь катится под откос.
Он любит свою жену, но жена оставила его.
Прошло уже почти три недели. Она не вернулась домой и не позвонила.
Иногда он думал о том, что семейная жизнь — это игра, в которой женщины создают правила, а бедным мужчинам, женившимся на них, приходится разбираться в этих правилах с завязанными глазами.
Гордиан все еще не мог понять, в чем заключается его ошибка.
Чувства к женщине, ставшей его женой, ничуть не поколебались с того момента, как он увидел ее. Да, они изменились, но стали только богаче и глубже.
Чем лучше он узнавал свою жену, тем больше любил ее. И при этом ему становилось все яснее и яснее, что он никогда не сможет разгадать тайну женщины.
За все годы, которые они провели вместе, Гордиан ни разу не испытывал ничего, кроме мимолетного интереса к прелестным женщинам, которых встречал в коридорах власти. Как и у любого мужчины, при виде красивой женщины и у него тут же проявлялся его основной инстинкт. Но не больше. Воплощение этого инстинкта на практике полностью исключалось. Неважно, насколько красивыми они были, — все остальные женщины не походили на Эшли.
Она казалась ему прекрасной не только внешне, но и притягивала к себе своими душевными качествами.
Гордиан не был новичком в сексе — он пережил больше чем достаточно любовных приключений, особенно в то время, когда служил в авиации и летал на боевых самолетах, так что понимал разницу между мимолетным влечением и настоящей любовью.
Любовь. Преданность. Семья. Было время, когда он смертельно боялся всего этого, опасался, что упустит все сказочное разнообразие бесчисленного множества женщин в мире, — до того дня, пока он не встретил Эшли.
Он понял разницу в тот момент, когда они впервые коснулись друг друга.
Гордиан не мог понять, почему она не верит в его любовь, которая только усилилась с момента, когда они стали мужем и женой. Неужели ей это не ясно?
Все так несправедливо. Но в глубине души он понимал, в чем дело.
Во времени.
В первые годы он проводил с ней больше времени. Его деловые интересы не были тогда столь всеобъемлющими, и он легко преодолевал трудности.
Теперь ему казалось, что судьба свободного мира меняется всякий раз, когда он принимает решение. Ему трудно найти оправдание, если в конце рабочего дня он все бросит и уедет домой, не доведя дела до конца, в то время как русские дети голодают.
Но почему он никогда не объяснил ей причины своего частого отсутствия дома?
Настало время сделать это.
Он поднял телефонную трубку и набрал номер сестры Эшли, которая жила в Сан-Франциско.
Еще до того, как сестра Энн передала ей телефонную трубку, Эшли Гордиан поняла по выражению ее лица, что звонит Роджер. Такой осуждающий взгляд появлялся у Энн на лице, лишь когда она слышала голос мужа своей сестры.
Так было с самого начала. В то время Роджер был молодым, целеустремленным и бедным, как церковная мышь — по стандартам того мира, в котором жила Энн. Он совсем не устраивал ее в качестве мужа младшей сестры. Она выступала против их женитьбы еще до того, как впервые увидела Роджера. Даже после того, как он сумел завоевать всеобщее уважение и стал одним из богатейших людей мира, ее отношение к нему не изменилось. В светских кругах успех Роджера не прибавил ему уважения — уж слишком стремительным был его взлет.
Однако Эшли увидела в горящем взгляде Роджера силу и целеустремленность и сразу поняла, что нашла мужчину своей мечты, родственного ей по духу. Она оказалась права. Эшли вышла замуж за мужчину, а не за его родословную и с тех пор ни разу не пожалела об этом. Она любила Роджера так, как женщина может любить мужчину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33