Утер сделал знак Мерлину выйти, дождался, пока друид прикроет за собой дверь, и подошел к Игрейне.– Может случиться, что я не вернусь, ты ведь знаешь…– Ты думаешь, я этого не понимаю? Думаешь, я не видела, что осталось от армии Лео де Грана? Ты думаешь, я не вынесла их осаду, не видела огонь, не слышала их воя? Каждую ночь я была с Артуром и Анной, спрашивая себя, жив ли ты еще… Я люблю тебя, Утер. Я люблю тебя так сильно, что ты даже не можешь представить! Но даже в самые страшные минуты, когда я представляла тебя мертвым на крепостном валу, сгоревшим или растерзанными волками, у меня оставались мои дети, и только они придавали смысл моей жизни… Если ты погибнешь, Артур будет единственным, что мне останется от тебя. Не отнимай его у меня. Умоляю тебя, не отнимай.– Игрейна, он рожден, чтобы стать королем. И это самое важное. Ты должна меня понять…– И что мне с того, что он должен стать королем?Она уже кричала, заливаясь слезами. Он попытался снова заключить ее в объятия, но она изо всей силы ударила его по липу.– Ты не смеешь! Это я королева! И мне ты должен передать свой трон!Она была как безумная, расширенные глаза пылали гневом, косы растрепались, лицо заливали слезы, и смотреть на нее было страшно. Утер отступил. Его щека горела, пощечина оскорбила его гораздо сильнее, чем ее жестокие слова, а нервы от постоянного недосыпания были напряжены до предела.– В конце концов, у тебя остается Анна.– Будь ты проклят!Тогда он повернулся, подхватил свой меч с кресла и вышел, хлопнув дверью. Игрейна упала на колени, содрогаясь от рыданий, а потом повалилась на пол.– Будь ты проклят, Утер, ты и твой несчастный Мерлин!Утер не мог больше ее слышать. Он шагал по коридорам, как одержимый, так быстро, что Мерлин вынужден был бежать за ним, чтобы не отстать, и остановился только в комнате Артура, наткнувшись на Антора и кормилицу и, кажется, даже не заметив, что они обнимались.– Собирайте вещи! Будьте готовы выехать через час, вместе с ребенком!Его крики разбудили малыша, и он начал хныкать в своей колыбели. Женщина подбежала к Артуру, лихорадочно расшнуровала свой корсаж и приложила ребенка к груди, одновременно укачивая, но Утер лишь мельком взглянул на сына. Он отвернулся и увидел перед собой Мерлина, дрожащего как осиновый лист.– Береги его, дьявольское отродье, смотри за ним, как за собственным сыном!– Он будет мне вместо сына, – пробормотал Мерлин.Утер смерил его взглядом, видя перед собой это тщедушное и взволнованное существо, которое ему так хотелось сломать пополам. Затем он посмотрел на Антора, глядевшего на него, словно верный пес, и гнев его поутих.– Храбрый Антор…Король улыбнулся ему и продолжал пристально смотреть на него, в то время как новая мысль рождалась в его голове, и смотрел он на него так долго, что молодой рыцарь стал переминаться с ноги на ногу, краснея как девица.– У тебя есть дети, Антор?Рыцарь отрицательно помотал головой.– А земля?Тот пожал плечами, смущенно улыбнувшись.– А ты, женщина? – спросил Утер, обратившись к кормилице. – Ты замужем?– Мой муж умер. Но у меня остался сын, Кай… Ему почти два года.– Сын… Это хорошо.Утер, казалось, снова повеселел и смотрел по очереди то на Мерлина, то на них, довольный собой.– Что же, Антор, отдаю тебе мою землю, Систеннен. Это всего лишь укрепленная кочка на опушке леса, но она дает титул барона и насчитывает несколько крестьянских мансов, Сельскохозяйственный надел величиной 5-10 гектаров, уступаемый сеньором вольным крестьянам взамен на оброк.
которые принесут тебе неплохой доход. И отдаю тебе эту женщину, – добавил он, хитро взглянув на кормилицу. – Увозите Артура, воспитывайте его вместе с…– …Каем, – шепнула она, пока король старался вспомнить его имя.– Да, именно. Никто не должен знать, что Артур мой сын, но я рассчитываю на тебя, я хочу, чтобы ты берег его больше жизни и сделал из него мужчину. Мерлин поедет с вами. Подчиняйся ему во всем, Антор… Лишь он один может забрать у вас Артура, когда придет время.Утер некоторое время колебался, но потом кончиками пальцев погладил щечку своего сына. Артур схватил его палец, засунул себе в рот и принялся сосать, и сердце короля сжалось. Он осторожно убрал руку и взглянул на Мерлина.– Ты доволен?– Я-то да… Надеюсь, что Ллиэн…– Или так, или никак.Утер все еще улыбался, но глаза его влажно блестели, а подбородок подрагивал. Мерлин удержал его за плечо в тот момент, когда король выходил из комнаты, но тот сбросил его руку и вышел не оборачиваясь.Им больше не суждено было увидеться. XIIЗИМНЕЕ УТРО Только стражники, охранявшие главные ворота, в три часа пополуночи видели, как они выехали. Антор ехал верхом на вьючной лошади, черной как ночь, с луком за спиной, с притороченным к седлу мечом, впереди повозки, запряженной двумя быками, которых подгонял хлыстом Мерлин, совершенно неузнаваемый в своем плаще и меховой шапке. Он шел пешком, так как король не смог (или не захотел) выделить еще одну лошадь для их поездки. До поместья Систеннен путь был неблизкий, особенно по заснеженным дорогам, и если Утер хотел его наказать, то лучше не мог бы и придумать.Заря была великолепной – и впервые за много дней длинная розовая полоса прочертила бледно-голубой снег и разукрасила всеми цветами радуги пологи множества палаток за чертой городских укреплений. В небе не было ни облачка – лишь постепенно тающие темные завитки. В этом можно было увидеть счастливое предзнаменование. По крайнем мере, именно это ощутил Утер, когда отъехала повозка, в которой укрылись кормилица, ее сын Кай и Артур.Он инстинктивно обернулся и посмотрел на главную башню, выискивая глазами окно их спальни, в надежде увидеть Игрейну. Она больше с ним не разговаривала, отказалась открыть ему дверь, но Утер все же велел предупредить ее о том, когда они выезжают, а также где он будет находиться на крепостных валах, если вдруг ей захочется показаться там или в последний раз обнять сына. Конечно, с такого расстояния он ничего не видел, но как она могла не прийти, когда ее ребенок покидал ее, сонно посапывая на руках другой женщины? Утер постоял так несколько долгих минут, повернувшись к этому немому окну в надежде, что прощающий взгляд Игрейны остановится на нем.Он хорошо понимал, что вот так оторвать от нее сына было самым худшим предательством, и что она не скоро простит его, но этот отъезд предшествовал другому – его собственному отъезду с армией. Уехать, не повидав ее, будет еще большим огорчением…Через какое-то время он почувствовал, что замерз, и переключил внимание на крытую повозку, на неуклюжего и неловкого Мерлина, оскальзывающегося на каждом шагу, на горделивую фигуру Антора, восседавшего словно принц на своей огромной лошади. Через две-три недели, самое большее через месяц молодой шевалье окажется в Каэр Систеннен, вдалеке от войны и придворных волнений, имея в кармане пергамент, который вряд ли сможет прочесть, скрепленный королевской печатью и удостоверяющий, что он становится новым хозяином поместья. И это было очень хорошо. Что бы ни случилось, Артур будет расти там, где вырос сам Утер. По правде сказать, он едва ли будет богаче своих крестьян, но зато будет жить свободно и беззаботно в этом лесном краю. Старый Элад, капеллан его отца, научит его молиться, читать и наверняка опасаться эльфов. Антор обучит его верховой езде, охоте, обращению с оружием. А что касается Мерлина… Что ж, Мерлин будет присматривать за ним и, возможно, когда-нибудь скажет ему, кто был его отец.Они пересекли палаточный лагерь, и теперь уже некому было обращать на них внимание, разве что нескольким солдатам, стоявшим на часах, которым новоиспеченный барон Систеннен приветственно помахал рукой. Безусловно, он должен был наслаждаться сейчас этим восходом солнца, этим свежим ветром, крепким запахом быков и поскрипыванием колес по свежему снегу на дороге. Простой и храбрый человек, чьи мечты стали реальностью, когда король дал ему жену, титул барона, достаточно имущества, чтобы дни его текли счастливо, и двоих детей, которые хоть и не были его детьми, но которых он воспитает как своих собственных… И жизнь, не стоит забывать о безопасной жизни, вдали от готовящегося сражения… А ведь это было больше, чем у него самого, бедного короля, который рисковал все потерять: жену, ребенка, трон и жизнь, а может быть, и получить вновь все, и уже навсегда.Утер глубоко вздохнул и попытался прогнать дурные мысли, окидывая взором огромный палаточный лагерь, просыпавшийся с первыми лучами солнца. Вся эта масса людей, все эти кони… Конечно, их было меньше, чем то неисчислимое множество, последовавшее за Пендрагоном во время его неудержимой кавалерийской атаки, но на этот раз он был самим собой, только человеком – не менее, чем человеком. На этот раз они победят копьем и мечом, а не волшебством. Это будет новый отсчет, второй шанс. Ллиэн была права… Пусть талисманы окажутся на священном острове, пусть исчезнут там, и пусть о них забудут до скончания веков!Невольно он обратил взгляд на озеро, к незаметной тропке, по которой они с Ульфином шли от потерны до мостика и дальше, до стоянки эльфов и гномов. Снялись ли те уже с этого места? Скорее всего, нет. Они должны дождаться Фрейра, Ульфина и этого висельника, который будет им проводником. Однако в той стороне не было видно ни единого дымка…Он услышал, как на дозорной дорожке кто-то поскользнулся и разразился ругательствами. Это был герцог Лео де Гран, завернувшийся в меховую накидку, скрывавшую его руку на перевязи.– Я знаю, что ты собираешься мне сказать, – произнес Утер, поднимая руку и предупреждая его возражения. – Не беспокойся понапрасну, армию поведу я. Это не наказание… Ты по-прежнему остаешься коннетаблем королевства, но ты ранен. Ты даже не сможешь удержать копье.Эти слова задели герцога за живое. Его лицо блестело от пота, он покраснел не столько от холода, сколько от усилий, затраченных на подъем на крепостную башню. Он переступал с ноги на ногу – муж его сестры не дал ему возможности произнести заранее приготовленную маленькую речь. И теперь он был в замешательстве, пытаясь найти новые неопровержимые аргументы. Утеру стало жаль его, и, не подумав о его ране, он добродушно похлопал его по плечу. Кармелид невольно вскрикнул от боли.– Прости меня. Вот видишь, я забыл…– Ничего, – проворчал в бороду Лео де Гран. Тем не менее, он отступил и повернулся так, чтобы раненая рука не пострадала во время нового проявления неуместных дружеских чувств.– Кстати, – сказал Утер, – ты мне нужен.Герцог вопросительно поднял кустистую бровь.– Нужно, чтобы ты увез Игрейну в Кароэз. В Лоте останется совсем мало людей, чтобы защитить ее, если вдруг… В общем, ты меня понял.Утер попытался улыбнуться, но получилась лишь жалкая гримаса.– А теперь расскажи мне все, что ты знаешь о монстрах…
Они отправились в путь темной ночью, при свете Луны и звезд, но эльфам и гномам этого было вполне достаточно. Трое людей из их отряда – Ульфин, Фрейр и убийца Герри, которого посадили на мула, чтобы он не смог удрать, – не видели ничего, но таращили глаза, чтобы не отстать. Далеко впереди, как он привык, пешком шел Тилль, и рядом с ним летел его сокол. Это был следопыт, способный в течение долгих часов бежать, не ощущая усталости, бесшумно, как лиса. Чуть позже, когда станет светлее, наверное, всадники поедут быстрей, но пока лошади шли шагом, так медленно, что Тилль, хотя и был пешим, значительно их обогнал.Ллиэн молча ехала рядом со своим братом Дорианом и лучником Кевином. Тишину ночи нарушали лишь крики ночных птиц и хруст снега под копытами лошадей. Все бодрствовали, но предотъездная лихорадка спустя несколько часов сменилась всеобщим молчанием. Даже Фрейр наконец угомонился. Королева отпустила поводья своей кобылы Ильры, и ее расслабленное тело мерно покачивалось в такт лошадиному шагу, а сама она погрузилась в свои мысли.Весь день, спрятавшись на холме среди заснеженных кустов, они наблюдали бесконечную процессию покидающей Лот армии, построенной по батаям, и эта картина запечатлелась в ее памяти. Началось все на восходе дня, когда отряд конных разведчиков на полном скаку вылетел из палаточного лагеря, приведя все в варварский беспорядок. И потом длинные когорты пехотинцев, вооруженных ножами, луками, пиками, а то и чем попало, вслед за ними вышли в поход. Они шли сомкнутыми рядами, защищая обозы телег и целые стада быков и овец. Среди этого столпотворения иногда виднелись высокие кресты, которые несли как знамена одетые в темные рясы монахи, как будто им мало было крестов на щитах и плащах… Наконец показались рыцари, которых с крепостных башен приветствовали все оставшиеся в городе женщины, дети, старики и те немногочисленные мужчины, солдаты или слуги, получившие приказ остаться в Лоте и испытавшие от этого чувство стыда. Зимнее солнце ярко светило, играя на шлемах и латах. Казалось, что под лесом копий неторопливо течет нескончаемая серебряная река. Несмотря на разделяющее их расстояние, эльфы ощущали, как земля под копытами лошадей дрожит и вибрирует, словно от ударов огромного барабана. Каждый конрой нес разноцветные знамена, они весело полоскались на ветру, придавая шествию праздничный вид. Возможно ли, чтобы люди любили войну, были счастливы и горды участвовать в сражениях? Ллиэн хотела поговорить об этом с Мирддином, но он уехал с сыном Утера, и она не решалась задать этот вопрос Ульфину. А сейчас, когда их тайная процессия пришла на смену живописному шествию армии в сверкающих доспехах, уже было слишком поздно.Впрочем, какая разница… Пусть идут в бой с песней или животным страхом – момент истины, в конечном счете, наступит для всех, когда ужас сражения обрушится на них с внезапностью морской бури. Ллиэн видела, как уходила армия, знала, что среди них был Утер, и снова почувствовала, как ее охватило то новое человеческое чувство, которое она уже испытывала раньше, на поляне среди эльфов. Утер, Мирддин и она пошли тремя разными путями, разошлись в разные стороны, и теперь Ллиэн почувствовала себя одинокой, несмотря на то, что рядом были ее брат, Тилль, Кевин и другие. Ей казалось, что больше они не свидятся. Как долог этот путь до Каб-Бага…Вдруг ночную тишину нарушил крик, сопровождаемый звуком падающего тела, беспорядочной руганью и стремительным конским топотом. Она инстинктивно обернулась и едва успела защитить рукой лицо. Перед ней промелькнула тень, и лезвие кинжала резануло по ее тунике. Это был Герри.– Хватайте его! – закричал хриплым голосом Фрейр. – Он украл моего коня!Кевин уже нацелил свой лук, но Ллиэн жестом остановила его. Варвар подбежал к ним и с удивлением увидел, как она выпрямилась на своей лошади и издала пронзительное ржание. Было слишком темно, даже для глаз эльфов, чтобы рассмотреть, что творилось впереди, но они услышали, как лошадь поднялась на дыбы, подчиняясь ее приказу, и сразу после этого снова послышался звук упавшего тела.Фрейр среагировал мгновенно. Было странно видеть, как быстро человек такого роста и сложения побежал по глубокому снегу. Ллиэн пустила рысью свою кобылу и через несколько мгновений подъехала к ним, но все же недостаточно быстро, чтобы удержать варвара. Если выбитый из седла бедняга Герри ничего не сломал при падении, то Фрейр, очевидно, собирался исправить это. Он так яростно размахивал своими огромными, словно молоты, кулачищами, что это напугало эльфов и привело в восхищение гномов.– Фрейр, остановись! – закричала Ллиэн.Но варвар не слышал ее, взбешенный наглостью этого висельника, посмевшего исподтишка сбросить его с лошади, чтобы украсть ее. В самом деле, на муле он не смог бы далеко уйти…– Давай! – азартно кричал Бран, подойдя со своими спутниками поближе. – Прибей его!Ллиэн неприязненно взглянула на него, соскочила со своей лошади и попыталась оттащить варвара. Тот с силой оттолкнул ее локтем, даже не сознавая, что делает. Но тут же, бросив свою жертву, Фрейр поспешно подбежал к королеве и подхватил ее на руки, как ребенка.– Все в порядке, – пробормотала Ллиэн, переводя дыхание. – Теперь отпусти меня.Варвар с виноватым видом повиновался, а потом, поскольку гномы приветствовали его громкими возгласами, хлопая в ладоши, даже слегка улыбнулся.Ллиэн опустилась на колени возле Герри, вернее, того, что от него осталось. Его челюсть находилась под странным углом, нос и губы были разбиты, да еще было неизвестно, жив ли он. Она обернулась к остальным и как раз в этот момент заметила улыбку.– Не над чем смеяться, – сказала она. – Если ты его убил, безмозглый болван, мы можем возвращаться в Лот или пойти на смерть вместе с Утером. Ты хочешь снова увидеться со своим сыном? Да или нет?При упоминании Галаада лицо великана омрачилось. Он пробормотал что-то извиняющимся тоном но Ллиэн лишь пожала плечами и отвернулась от него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24
которые принесут тебе неплохой доход. И отдаю тебе эту женщину, – добавил он, хитро взглянув на кормилицу. – Увозите Артура, воспитывайте его вместе с…– …Каем, – шепнула она, пока король старался вспомнить его имя.– Да, именно. Никто не должен знать, что Артур мой сын, но я рассчитываю на тебя, я хочу, чтобы ты берег его больше жизни и сделал из него мужчину. Мерлин поедет с вами. Подчиняйся ему во всем, Антор… Лишь он один может забрать у вас Артура, когда придет время.Утер некоторое время колебался, но потом кончиками пальцев погладил щечку своего сына. Артур схватил его палец, засунул себе в рот и принялся сосать, и сердце короля сжалось. Он осторожно убрал руку и взглянул на Мерлина.– Ты доволен?– Я-то да… Надеюсь, что Ллиэн…– Или так, или никак.Утер все еще улыбался, но глаза его влажно блестели, а подбородок подрагивал. Мерлин удержал его за плечо в тот момент, когда король выходил из комнаты, но тот сбросил его руку и вышел не оборачиваясь.Им больше не суждено было увидеться. XIIЗИМНЕЕ УТРО Только стражники, охранявшие главные ворота, в три часа пополуночи видели, как они выехали. Антор ехал верхом на вьючной лошади, черной как ночь, с луком за спиной, с притороченным к седлу мечом, впереди повозки, запряженной двумя быками, которых подгонял хлыстом Мерлин, совершенно неузнаваемый в своем плаще и меховой шапке. Он шел пешком, так как король не смог (или не захотел) выделить еще одну лошадь для их поездки. До поместья Систеннен путь был неблизкий, особенно по заснеженным дорогам, и если Утер хотел его наказать, то лучше не мог бы и придумать.Заря была великолепной – и впервые за много дней длинная розовая полоса прочертила бледно-голубой снег и разукрасила всеми цветами радуги пологи множества палаток за чертой городских укреплений. В небе не было ни облачка – лишь постепенно тающие темные завитки. В этом можно было увидеть счастливое предзнаменование. По крайнем мере, именно это ощутил Утер, когда отъехала повозка, в которой укрылись кормилица, ее сын Кай и Артур.Он инстинктивно обернулся и посмотрел на главную башню, выискивая глазами окно их спальни, в надежде увидеть Игрейну. Она больше с ним не разговаривала, отказалась открыть ему дверь, но Утер все же велел предупредить ее о том, когда они выезжают, а также где он будет находиться на крепостных валах, если вдруг ей захочется показаться там или в последний раз обнять сына. Конечно, с такого расстояния он ничего не видел, но как она могла не прийти, когда ее ребенок покидал ее, сонно посапывая на руках другой женщины? Утер постоял так несколько долгих минут, повернувшись к этому немому окну в надежде, что прощающий взгляд Игрейны остановится на нем.Он хорошо понимал, что вот так оторвать от нее сына было самым худшим предательством, и что она не скоро простит его, но этот отъезд предшествовал другому – его собственному отъезду с армией. Уехать, не повидав ее, будет еще большим огорчением…Через какое-то время он почувствовал, что замерз, и переключил внимание на крытую повозку, на неуклюжего и неловкого Мерлина, оскальзывающегося на каждом шагу, на горделивую фигуру Антора, восседавшего словно принц на своей огромной лошади. Через две-три недели, самое большее через месяц молодой шевалье окажется в Каэр Систеннен, вдалеке от войны и придворных волнений, имея в кармане пергамент, который вряд ли сможет прочесть, скрепленный королевской печатью и удостоверяющий, что он становится новым хозяином поместья. И это было очень хорошо. Что бы ни случилось, Артур будет расти там, где вырос сам Утер. По правде сказать, он едва ли будет богаче своих крестьян, но зато будет жить свободно и беззаботно в этом лесном краю. Старый Элад, капеллан его отца, научит его молиться, читать и наверняка опасаться эльфов. Антор обучит его верховой езде, охоте, обращению с оружием. А что касается Мерлина… Что ж, Мерлин будет присматривать за ним и, возможно, когда-нибудь скажет ему, кто был его отец.Они пересекли палаточный лагерь, и теперь уже некому было обращать на них внимание, разве что нескольким солдатам, стоявшим на часах, которым новоиспеченный барон Систеннен приветственно помахал рукой. Безусловно, он должен был наслаждаться сейчас этим восходом солнца, этим свежим ветром, крепким запахом быков и поскрипыванием колес по свежему снегу на дороге. Простой и храбрый человек, чьи мечты стали реальностью, когда король дал ему жену, титул барона, достаточно имущества, чтобы дни его текли счастливо, и двоих детей, которые хоть и не были его детьми, но которых он воспитает как своих собственных… И жизнь, не стоит забывать о безопасной жизни, вдали от готовящегося сражения… А ведь это было больше, чем у него самого, бедного короля, который рисковал все потерять: жену, ребенка, трон и жизнь, а может быть, и получить вновь все, и уже навсегда.Утер глубоко вздохнул и попытался прогнать дурные мысли, окидывая взором огромный палаточный лагерь, просыпавшийся с первыми лучами солнца. Вся эта масса людей, все эти кони… Конечно, их было меньше, чем то неисчислимое множество, последовавшее за Пендрагоном во время его неудержимой кавалерийской атаки, но на этот раз он был самим собой, только человеком – не менее, чем человеком. На этот раз они победят копьем и мечом, а не волшебством. Это будет новый отсчет, второй шанс. Ллиэн была права… Пусть талисманы окажутся на священном острове, пусть исчезнут там, и пусть о них забудут до скончания веков!Невольно он обратил взгляд на озеро, к незаметной тропке, по которой они с Ульфином шли от потерны до мостика и дальше, до стоянки эльфов и гномов. Снялись ли те уже с этого места? Скорее всего, нет. Они должны дождаться Фрейра, Ульфина и этого висельника, который будет им проводником. Однако в той стороне не было видно ни единого дымка…Он услышал, как на дозорной дорожке кто-то поскользнулся и разразился ругательствами. Это был герцог Лео де Гран, завернувшийся в меховую накидку, скрывавшую его руку на перевязи.– Я знаю, что ты собираешься мне сказать, – произнес Утер, поднимая руку и предупреждая его возражения. – Не беспокойся понапрасну, армию поведу я. Это не наказание… Ты по-прежнему остаешься коннетаблем королевства, но ты ранен. Ты даже не сможешь удержать копье.Эти слова задели герцога за живое. Его лицо блестело от пота, он покраснел не столько от холода, сколько от усилий, затраченных на подъем на крепостную башню. Он переступал с ноги на ногу – муж его сестры не дал ему возможности произнести заранее приготовленную маленькую речь. И теперь он был в замешательстве, пытаясь найти новые неопровержимые аргументы. Утеру стало жаль его, и, не подумав о его ране, он добродушно похлопал его по плечу. Кармелид невольно вскрикнул от боли.– Прости меня. Вот видишь, я забыл…– Ничего, – проворчал в бороду Лео де Гран. Тем не менее, он отступил и повернулся так, чтобы раненая рука не пострадала во время нового проявления неуместных дружеских чувств.– Кстати, – сказал Утер, – ты мне нужен.Герцог вопросительно поднял кустистую бровь.– Нужно, чтобы ты увез Игрейну в Кароэз. В Лоте останется совсем мало людей, чтобы защитить ее, если вдруг… В общем, ты меня понял.Утер попытался улыбнуться, но получилась лишь жалкая гримаса.– А теперь расскажи мне все, что ты знаешь о монстрах…
Они отправились в путь темной ночью, при свете Луны и звезд, но эльфам и гномам этого было вполне достаточно. Трое людей из их отряда – Ульфин, Фрейр и убийца Герри, которого посадили на мула, чтобы он не смог удрать, – не видели ничего, но таращили глаза, чтобы не отстать. Далеко впереди, как он привык, пешком шел Тилль, и рядом с ним летел его сокол. Это был следопыт, способный в течение долгих часов бежать, не ощущая усталости, бесшумно, как лиса. Чуть позже, когда станет светлее, наверное, всадники поедут быстрей, но пока лошади шли шагом, так медленно, что Тилль, хотя и был пешим, значительно их обогнал.Ллиэн молча ехала рядом со своим братом Дорианом и лучником Кевином. Тишину ночи нарушали лишь крики ночных птиц и хруст снега под копытами лошадей. Все бодрствовали, но предотъездная лихорадка спустя несколько часов сменилась всеобщим молчанием. Даже Фрейр наконец угомонился. Королева отпустила поводья своей кобылы Ильры, и ее расслабленное тело мерно покачивалось в такт лошадиному шагу, а сама она погрузилась в свои мысли.Весь день, спрятавшись на холме среди заснеженных кустов, они наблюдали бесконечную процессию покидающей Лот армии, построенной по батаям, и эта картина запечатлелась в ее памяти. Началось все на восходе дня, когда отряд конных разведчиков на полном скаку вылетел из палаточного лагеря, приведя все в варварский беспорядок. И потом длинные когорты пехотинцев, вооруженных ножами, луками, пиками, а то и чем попало, вслед за ними вышли в поход. Они шли сомкнутыми рядами, защищая обозы телег и целые стада быков и овец. Среди этого столпотворения иногда виднелись высокие кресты, которые несли как знамена одетые в темные рясы монахи, как будто им мало было крестов на щитах и плащах… Наконец показались рыцари, которых с крепостных башен приветствовали все оставшиеся в городе женщины, дети, старики и те немногочисленные мужчины, солдаты или слуги, получившие приказ остаться в Лоте и испытавшие от этого чувство стыда. Зимнее солнце ярко светило, играя на шлемах и латах. Казалось, что под лесом копий неторопливо течет нескончаемая серебряная река. Несмотря на разделяющее их расстояние, эльфы ощущали, как земля под копытами лошадей дрожит и вибрирует, словно от ударов огромного барабана. Каждый конрой нес разноцветные знамена, они весело полоскались на ветру, придавая шествию праздничный вид. Возможно ли, чтобы люди любили войну, были счастливы и горды участвовать в сражениях? Ллиэн хотела поговорить об этом с Мирддином, но он уехал с сыном Утера, и она не решалась задать этот вопрос Ульфину. А сейчас, когда их тайная процессия пришла на смену живописному шествию армии в сверкающих доспехах, уже было слишком поздно.Впрочем, какая разница… Пусть идут в бой с песней или животным страхом – момент истины, в конечном счете, наступит для всех, когда ужас сражения обрушится на них с внезапностью морской бури. Ллиэн видела, как уходила армия, знала, что среди них был Утер, и снова почувствовала, как ее охватило то новое человеческое чувство, которое она уже испытывала раньше, на поляне среди эльфов. Утер, Мирддин и она пошли тремя разными путями, разошлись в разные стороны, и теперь Ллиэн почувствовала себя одинокой, несмотря на то, что рядом были ее брат, Тилль, Кевин и другие. Ей казалось, что больше они не свидятся. Как долог этот путь до Каб-Бага…Вдруг ночную тишину нарушил крик, сопровождаемый звуком падающего тела, беспорядочной руганью и стремительным конским топотом. Она инстинктивно обернулась и едва успела защитить рукой лицо. Перед ней промелькнула тень, и лезвие кинжала резануло по ее тунике. Это был Герри.– Хватайте его! – закричал хриплым голосом Фрейр. – Он украл моего коня!Кевин уже нацелил свой лук, но Ллиэн жестом остановила его. Варвар подбежал к ним и с удивлением увидел, как она выпрямилась на своей лошади и издала пронзительное ржание. Было слишком темно, даже для глаз эльфов, чтобы рассмотреть, что творилось впереди, но они услышали, как лошадь поднялась на дыбы, подчиняясь ее приказу, и сразу после этого снова послышался звук упавшего тела.Фрейр среагировал мгновенно. Было странно видеть, как быстро человек такого роста и сложения побежал по глубокому снегу. Ллиэн пустила рысью свою кобылу и через несколько мгновений подъехала к ним, но все же недостаточно быстро, чтобы удержать варвара. Если выбитый из седла бедняга Герри ничего не сломал при падении, то Фрейр, очевидно, собирался исправить это. Он так яростно размахивал своими огромными, словно молоты, кулачищами, что это напугало эльфов и привело в восхищение гномов.– Фрейр, остановись! – закричала Ллиэн.Но варвар не слышал ее, взбешенный наглостью этого висельника, посмевшего исподтишка сбросить его с лошади, чтобы украсть ее. В самом деле, на муле он не смог бы далеко уйти…– Давай! – азартно кричал Бран, подойдя со своими спутниками поближе. – Прибей его!Ллиэн неприязненно взглянула на него, соскочила со своей лошади и попыталась оттащить варвара. Тот с силой оттолкнул ее локтем, даже не сознавая, что делает. Но тут же, бросив свою жертву, Фрейр поспешно подбежал к королеве и подхватил ее на руки, как ребенка.– Все в порядке, – пробормотала Ллиэн, переводя дыхание. – Теперь отпусти меня.Варвар с виноватым видом повиновался, а потом, поскольку гномы приветствовали его громкими возгласами, хлопая в ладоши, даже слегка улыбнулся.Ллиэн опустилась на колени возле Герри, вернее, того, что от него осталось. Его челюсть находилась под странным углом, нос и губы были разбиты, да еще было неизвестно, жив ли он. Она обернулась к остальным и как раз в этот момент заметила улыбку.– Не над чем смеяться, – сказала она. – Если ты его убил, безмозглый болван, мы можем возвращаться в Лот или пойти на смерть вместе с Утером. Ты хочешь снова увидеться со своим сыном? Да или нет?При упоминании Галаада лицо великана омрачилось. Он пробормотал что-то извиняющимся тоном но Ллиэн лишь пожала плечами и отвернулась от него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24