Том Крэбшо протер очки платочком и снова водрузил их обратно на нос. – Гммм, а вот это уже интересно, ты только посмотри, как все меняется, в зависимости от того, под каким углом рассматриваешь! Несколько лет назад я оклеил свою гостиную обоями примерно в таком же духе. Глядя на них, не сразу можно понять, то ли движется рисунок, то ли дрожит дом. Жена не вынесла этого и мне пришлось поверх их наклеить новые обои. Извини, старина, я, кажется, поехал куда-то в сторону, давай вернёмся и взглянем на другой рисунок.
Он перевернул страницу.
– А, это уже лучше. Совсем не плохо, хотя краски уже поблекли. Может быть, мы тут и найдем ключ к разгадке. Вероятно, это средние века, но я всё-таки неуверен, какая страна здесь изображена.
Он легонько щелкнул пальцем по картинке.
– Подобная сцена могла произойти где угодно в Северной Европе. Странники, вероятно, принадлежат к какому-нибудь маленькому провинциальному гарнизону, и их одежда немного может рассказывать помимо того, что художники их несколько при украсили. И, к сожалению, никаких геральдических знаков. Ну, а остальные люди – обычная толпа этого времени. Большинство из них больны и почти умирают с голоду. Ну, нам-то ведь не приходится беспокоиться о том, где мы будем есть в следующий раз, а? Как насчёт ленча в кафе, тут, неподалеку? – он закрыл книгу и взглянул на Эдварда. – Эй, да что это с тобой, старина? Ты что-то подозрительно выглядишь. Ну-ка сядь. – применив некоторую силу, он посадил Эдварда в кресло и засуетился, подавая ему стакан воды.
– Да я ничего, правда, – слабо запротестовал Эдвард, в то же время не в силах оторвать взгляда от картинки.
Высокий человек с двумя лошадьми справа уже не держал поводья, передал их одному из стражников, в то время как другой уставился на проходящую мимо женщину. Часовые открыли в стене деревянные ворота и через них можно было видеть группу стражников, приближающихся издалека. Не было сомнения, картина изменилась.
Этой ночью Эдварду снилось, что сеть строчек росла, так что весь рисунок сделался величиной с дом. И он как будто стоял перед ним. А огни между строчками делались все ярче и перед его глазами вспыхнули гигантские сферы. Вскоре линии отделились и угасли, и лишь цепочки света продолжали свое бесконечное движение. Иногда внезапно появлялся массивный огненный шар и так же внезапно исчезал. Эта картина приковала к себе его внимание, и он не мог отвести он нее взгляда. Он смутно понимал, что вся эта сцена предназначалась именно для него, и он должен понять что-то важное, из этого видения. Ему захотелось крикнуть: «Я знаю! Я понял! Вот что вы пытались показать мне!» – но ничего не вышло. Его отвергли. Огни потускнели, и сон угас, после чего Эдвард проснулся. Лежа, он размышлял об этом сне, удивляясь, как сильно все это захватило его. Было что-то гипнотическое в том, как легко эти образы захватили его вниманием. Может быть, работа в магазине оказалась более утомительной, чем ему казалось, и его нервная система перевозбудилась? Он встал, заварил чай, послушал по радио музыку. Когда программа кончилась, он снова заснул, и спал уже совсем спокойно.
Он ничего не сказал Тому о том, что картинка изменилась, а когда наступило утро, он сам начал заниматься, действительно ли в картине было какое-то изменение. В любом случае картину было трудно рассматривать в дневном свете. А может быть, он недостаточно внимательно рассматривал ее в первый раз. В холодном свете утра картина не выдавала ни одного из своих секретов, хотя он задернул шторы и держал книгу близко к электрической лампочке. Очевидно, было, что ему придется ждать до вечера, когда исчезнут препятствующие силы дневного света. Эдвард запер книгу в шкафчик около кровати и одев пальто, вышел из дома. Он медленно шел по улицам, избегая своего магазина. Он провёл день в посещениях кафе, кино и разглядыванию витрин, но несмотря на все это, где-то глубоко в его мозгу вспыхивали огни и образы кружились в бесконечном хороводе.
Вздрогнув, он очнулся и обнаружил себя в автобусной давке. Сидящая напротив женщина уставилась на него и бормотала что-то неодобрительное. Был уже поздний вечер, и на небе горели звёзды, мерцая и слегка подрагивая. Автобус был последним и был набит битком шумными подростками. К счастью, сзади нашлось свободное место, и он сел, промерзший до костей, стараясь не слушать болтовню вокруг. Путь домой занял у него около часа, и он вернулся в свою квартиру с чувством облегчения. Когда электрический камин и ужин привели его в чувство, он подошел к шкафчику, открыл его и достал книгу. Он пододвинул лампу поближе и после минутной нерешительности открыл книгу на странице с иллюстрацией.
С первого же взгляда его страхи подтвердились: ситуация на картинке немного изменилась. Солдаты и лошади с правой стороны исчезли. Рынок был ещё там, но люди были другие. Процессия была намного ближе и её возглавляли несколько стражников. Они уже почти поравнялись с воротами в стене. Городская толпа устремилась им навстречу.
Эдвард внимательно разглядывал эту сцену. Картина казалась живой. Изображенные на ней события должны были быть реальными. Это – не увековеченные навсегда исторические события, которые произошли давным-давно. Они разворачивались прямо сейчас, как будто страница была своего рода окном. И в тоже время картина была как будто неподвижной. Он засёк время и быстро сделал набросок с картины, тщательно отмечая положение людей относительно неподвижных объектов. Час спустя он сравнил свой набросок с иллюстрацией и заметил некоторые изменения. Приближающаяся процессия подошла ещё ближе. Толпа на рыночной площади повернулась: чтобы видеть первых стражников, входящих в ворота. Навстречу им выбежала маленькая собака. В середине процессии можно было рассмотреть деревянную повозку, запряженную двумя одрами. К грубому деревянному помосту на повозке была привязана молодая женщина. Она была одета в простую одежду, из зелёной ткани, местами забрызганной грязью, которая летела из под копыт лошадей. Лицом она была повернута в другую сторону: на Эдварда большое впечатление произвели ее медного цвета волосы, ниспадавшие до ее тонкой талии. Он заметил, что стражники отошли на несколько метров от повозки. Эдвард хотел увидеть лицо девушки и терпеливо ждал, пока события на картинке медленно разворачивались. Стражники поставили повозку в центре площади и выпрягли лошадей. Один из них осадил назойливую толпу при помощью бича, получая, как будто, от этого удовольствие. Прошло время, любопытство спало, и люди стали расходиться, а молодая женщина всё сидела не поднимая головы. Теперь, когда командир эскорта подошел к помосту с флягой в руках, она посмотрела на него, и Эдвард увидел ее лицо, впечатляющие красотой и силой характера. Тонкие черты лица неожиданно сочетались с четко очерненным подбородком и самыми необычными глазами, которые он когда-либо видел. Они были розовато-лилового оттенка и контрастировали с медно-красными локонами и тонкими бровями того же цвета. Стражник поставил флягу с вином перед ней так, чтобы она не могла дотянутся до неё, и, наслаждаясь своей шуткой, отошел в сторону.
Было уже очень поздно, но Эдвард не отваживался оставить картинку, так как в следующий раз девушки там могло и не быть. Полночь застала его все ещё с большим интересом, изучающим картинку. На картинке тоже настала ночь. И не считая отдельных стражников, прохаживающихся мимо, девушка была одна. Теперь она была повернута лицом к Эдварду: ему казалось, что он читал на нем опасение. Время шло и он все больше переживал за ее бедственное положение.
– Помощь придёт, – произнёс он. – Я знаю. Не отчаивайтесь.
Некоторое время спустя он заметил на лице ее выражение сильного страха и потрясения, хотя на картинке не было видно причин этому. Ему пришло в голову, что, возможно, она услышала каким-то образом его голос. Но если это так, то его слова не могли ничего значить для неё, так как язык книги был ему не знаком. Пожалуй, лучше было бы поостеречься, чтобы не напугать ещё больше её своим участием. Вот если бы он мог понять её язык, то может быть он смог бы наладить с ней связь. Ему было интересно, видит ли она его? Но в этом он сильно сомневался. Скорее он чувствовал, что она могла ощущать его присутствие интуитивно. Теперь она смотрела прямо ему в лицо, но её прекрасные глаза его не видели. Казалось, картинка позволяла рассматривать себя только с одной стороны. Размышляя над этим, он заснул прямо в кресле, совершенно изнурённый.
Пока он спал, вокруг него было тихо, если не считать его собственного дыхания, да тиканья часов на камине. Изредка по улице проезжали машины и один раз эхом отдались чьи-то шаги.
В другом месте тоже было всё спокойно, но, в отличие от Эдварда, девушка, наедине со своими мучительными мыслями, не могла спать.
– Вот ещё и сумасшествие явилось, чтобы умножить мои муки, – сказала она горько, – как будто мало той участи, которая ожидает меня – чужой язык всё ещё звучит в моей голове. Верно говорят, что последние капли в чаше жизни – самые горькие. – она слегка вздрогнула и стала ждать рассвета.
К Эдварду вернулся прежний сон: но на этот раз путаница линий была намного тоньше, и его вниманием завладели трассы, оставляемыми движущимися огоньками. Постепенно до него дошло, что эти огненные полоски представляют собой значки, подобные тем, которыми была написана эта книга. Чем больше он сосредотачивался, тем ярче становились светящиеся следы. Ему стало интересно, не влияет ли он сам каким-либо образом на них и внезапно его осенило. Чтобы проверить свою догадку он поспешно очистил своё сознание от всех посторонних мыслей, насколько это возможно, и сосредоточился на собственном имени. Светящиеся образы моментально угасли, и появилась короткая серия значков. Теперь он знал, что это – его собственное имя на древнем языке. И как только эта догадка ворвалась в его мозг, эти значки погасли, и множество других заплясало на их месте, отражая его разрозненные мысли. Он так воодушевился этим, что проснулся. Он тут же открыл страницу с геометрическими фигурами и убедился, что его сон не обманул его. Светящиеся трассы вслед за его мыслями вычерчивали слова все теми же значками. Все, что он должен был теперь делать – это мысленно представлять себе различные словосочетания и перед ним престанет полный словарь чужого языка. Он выписывал небольшие предложения при помощи таинственных значков и затем проверял их на иллюстрации. Он не сомневался, что при таких темпах через несколько дней он сможет бегло читать на этом языке.
Пробили часы, и Эдвард виновато подумал о том, что давно уже не смотрел на другую картинку. Девушка всё ещё была там. В утреннем свете она выглядела бледной. Несколько человек было поблизости, в том числе и командир эскорта, который что-то пил, стоя у входа в военный шатёр, раскинутый под стеной. Удостоверившись, что с девушкой ничего не произошло, Эдвард открыл начало книги и при помощи вновь приобретённых познаний, принялся ее читать.
Глава II
И да исполнится воля Пандилекса, Верховного Мага и правителя Элозоса, Канта и Торка. Кто держит на душе злые помысли и слаб духом, не должен читать дальше. Иначе стража, расставленная дальше, предаст его мучительной казни, разорвав его тело на части. И он умрёт в агонии и боли. Далее излагаются вещи таинственные и жестокие, и узнать о них может только тот, кто возьмет на меня исполнение своей воли. Итак, остановись – или продолжай чтение, зная, что это обязует тебя исполнить мои повеления, изложенные ниже.
Так как минуты мои сочтены, а предстоит сделать ещё много очень, на что у меня нет больше времени, я, сотворил этот инструмент которому ты сейчас внимаешь, и целью которого является дать тебе возможность выполнить задачи, которые я сам выполнить уже не смогу. Моё гадание предсказывает, что на этой планете нет ни одного, кто бы мог взять на себя возлагаемую миссию и надеяться на успех. Поэтому я посылаю этот инструмент в отдалённое время для того, кто сможет вернуться. Так как задачи стоящие перед тобой очень опасны, и могут привести к смерти, я полностью изложу тебе историю моего прошлого, чтобы ты мог иметь хоть какие-то шансы на успех.
Описание моей молодости займет немного места. Достаточно только сказать, что много лет назад я был воспитан мудрыми и благородными родителями: я унаследовал отцовский трон и стал правителем этих земель после того, как он умер. Моя мать обучила меня управлять страной, а так же посвятила меня в искусство магии, с которым она была знакома. После того, как моя мать умерла от горячки, с которой не могли справиться никакие знания, я решил настойчиво искать знания. Некоторое время я путешествовал, обучаясь у многих мудрецов, которых я посещал, часто подвергая свою жизнь большой опасности, так как не все они были расположены ко мне дружелюбно. Как бы то ни было, после нескольких лет скитания я решил, что мои знания и умения превосходят все, что я встречал, путешествуя. Я вернулся домой в великий город Джерва к большой радости моего народа. И здесь я остаюсь уже многие десятилетия, не считая времени нескольких поездок.
После того, как прошло несколько лет такого сидячего образа жизни в качестве философа и правителя земель, окружающих Джерву, я начал склонятся мысли о браки с тем, чтобы продолжить мой род после моей смерти. Но несмотря на это мысль о том, что со мной постоянно будет моя жена, раздражала меня и я искал какой-то другой выход.
Однажды путешественник из земли Исбес, расположенной в многих милях к северу от Канта, рассказал мне о любопытном обычае тех мест. В скалистых горах, неподалёку от вершин Эвон, живёт племя скотоводов. Рождаемость в племени была очень низка и только некоторые из женщин могут приносить детей. Чтобы численность в племени не падала, некоторые избранные мужчины решили воспользоваться услугами старой колдуньи Васды. Каждый раз процедура была одной и той же, мужчина из племени взбирался высоко в горы в пещеру колдуньи рядом с ледником, недалеко от вершины. После того, как он объяснял, зачем он пришёл, он предлагал ей свои дары. Если колдунья была довольна дарами, на следующую ночь у входа в пещеру появлялась юная девственница неизвестного происхождения, и в полной тишине провожала избранника в глубину темной пещеры, и они ложились там вместе. В положенное время, если происходило зачатие, колдунья посылала за этим мужчиной и вручала ему дитя, говоря при этом, какое оно должно носить имя. Кроме единственной встречи, мать ребёнка никто никогда не видел и избранник со своей женой воспитывал этого ребёнка, как если бы он был их собственным.
Так как подобные вещи в пределах моей страны были запрещены законом, возможность посетить Исбос выглядела заманчивой. При условии, что колдунья могла подобрать девушку подходящими качествами и от её союза со мной родиться ребёнок, который стал бы моим прямым наследником, я мог бы спокойно продолжать мои занятия.
Наступила весна, и я начал с того, что оставил необходимые распоряжения на период моего отсутствия и отправился в Исбос верхом на лошади. Много раз на моём пути мне являлись дурные предзнаменования, которые пытались заставить меня повернуть назад. Но охваченный горячкой я мчался вперёд: видимо потому, что я оставил свои изнурительные знания в своём мрачном городе. Я мчался вперед, по зелёным полям, по живописным местам. Два солнца опаляли мое лицо, покуда лошадь лёгким шагом несла меня вперед. И всё было бы прекрасно, если бы несколько инцидентов на моём пути, который выдали злой умысел, направленный против меня.
Я скакал через лесную поляну, и лучи солнц пробивались сквозь листву. Только я вдохнул свежий воздух и обрадовался прохладному ветерку, как три головореза бросились на меня с нависавших ветвей с кинжалами наготове. Моя лошадь поднялась на дыбы и спасла меня. Лезвие вошло ей в грудь. Пара жилистых рук обхватила меня сзади. В то время, как другой злодей бросился на меня с кинжалом. Я громко произнес заклинание. Они закричали в агонии, царапая руками лицо. Было жутко смотреть, как они катались по земле, не находя спасение от того, что я с ним сделал. Через несколько секунд последний из покушавшихся на меня умер. Я произнес ещё заклинание и предал эти ужасы забвению. Моя лошадь была мертва и я был вынужден искать другое средство передвижения. К счастью, через несколько часов мне удалось купить у лесника довольно крепкую кобылку.
Спокойно переночевав в грубой, но теплой хижине лесника, я отправился дальше и к полудню достиг границы Исбоса. Земля передо мной была покрыта остроконечной травой, и я осторожно прокладывал себе путь. Вдруг впереди я услышал жалобный крик и вглядевшись, увидел женщину, привязанную к дереву с длинными, достигающими земли, ветвями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14