Тут, главное, не зевай. Даром, что ли, при любом прорыве ка
нализации со всей Москвы мигом, как на Клондайк, слетаются золотари-золо
тоискатели, уже обутые в специальные бахилы. Деньги не пахнут - мудр и прям
одушен был император Веспасиан. Да и не брезглив.
Жаль, что он мне не родственник. Нет у меня генетической предрасположен
ности к...
Вот именно, к органике.
Метров через пятнадцать лаз повернул вправо под прямым углом, затем вл
ево. Нора кончилась, выведя в какой-то другой лаз, перпендикуляром. Этот ла
з был еще уже первого, зато потолок здесь оказался чуть повыше. Я вздохнул
с облегчением. Затем огляделся в попытках понять, куда меня занесло, и при
свистнул.
Этот лаз был куда древнее. Никакого бетона, только кирпич - совсем уже др
евний, выкрошенный, выглоданный подземными миазмами. Ребрами доисторич
еского животного торчали более стойкие швы окаменевшего раствора - каже
тся, даже не цементного, а известкового, времен венчания на царство царя Г
ороха. Наверху был свод, выложенный из грубо пригнанных блоков известняк
а. Здесь тоже приходилось двигаться на четвереньках, зато спина уже не те
рлась о камень.
То, по чему я полз на карачках, оказалось толстым слоем мельчайшей спрес
сованной пыли. При моем движении она поднималась в воздух, вызывая щекот
ку в носу. Пчхи! Пф... Я не сразу сообразил, что это был просто ил, древний окам
еневший ил от протекавшего здесь когда-то ручья. Ничего себе... А если где-н
ибудь что-нибудь прорвется и утопит меня, как цуцика?..
Развить как следует эту мысль я не успел - уткнулся в преграду. В давно за
бытые времена кто-то заложил лаз кирпичом, чтобы по нему не ползали ненор
мальные слесари. Развернуться тут ухитрился бы разве что гуттаперчевый
мальчик, так что мне с моим средним ростом и отсутствием гимнастических
навыков пришлось пятиться в пыльную темноту тылом вперед. Если бы под зе
млей в самом деле водились гигантские крысы и аллигаторы, у них не было бы
лучшего момента вцепиться мне в зад.
Достигнув выходной горловины первого лаза, я ненадолго задумался. Зада
чка для развития мышления у первоклассников: помоги разъехаться поезда
м на узловой станции. Если возвращаться к магистрали, то надо проползти е
ще чуть-чуть назад, чтобы попасть в горловину головой вперед, а если попыт
аться исследовать древний ход в противоположном направлении, то надо, на
против, воткнуться в первый лаз задом и совершить полуоборот.
Логика говорила за то, что надо возвращаться. Когда боязно, логика всегд
а на своем посту - выскакивает, как чертик из табакерки, и принимается отго
варивать. Правда,
логика иного порядка говорила мне совсем другое: до конца смены еще ого-
го сколько, не может быть, чтобы меня оставили в покое, наверняка припрягу
т устранять какую-нибудь неисправность, а то и аварию на чужом участке. Ви
новат я, что ли, в том, что у меня ни разу не было аварий, а у других только усп
евай латать? Я для Эвелины не то палочка-выручалочка, не то мальчик для бит
ья: как только где ЧП, готово - Свят, на выход! С инструментом. Не кто-нибудь, а
именно Свят.
Я чихнул, развернулся и пополз по древнему лазу в неисследованную стор
ону. Черт знает, что это был за ход, когда и кем он был прокопан и для чего пр
едназначался. Вряд ли специально для иссякшего ныне ручья, натащившего с
юда столько ила, что приходится ползать на карачках. Вода-то, наверное, про
рвалась сюда потом... Похоже, здесь когда-то можно было ходить на двух коне
чностях, пусть и согнувшись. Очень может быть, что ход этот служил тайным г
осударственным интересам, уберегая кого надо от бунтов и пожаров, - а то и
попросту связывал два монастыря, мужской и женский. Как в песне поется: “А
в это время женщины копали...”
Копали они, между прочим, криво, наобум, без толкового проекта, утвержден
ного технической комиссией. Лаз давал странные коленца то вправо, то вле
во, иногда плавные, а иногда под резким углом. Временами он шел вверх, и сло
й окаменевшего ила на полу утончался, превращая лаз в настоящий ход, но ча
ще делал нырки вниз, тогда мне приходилось ползти уже не на карачках, а на
брюхе, поднимая тучи мелкой пыли, чихая и кашляя. Кое-где субстрат был испе
щрен следами мелких лап, попадался и крысиный помет. Трижды или четырежд
ы вбок отходили какие-то темные подозрительные норы, еще теснее и неприг
ляднее моей. Никогда не стану диггером, думал я, глотая пыль. Вот доползу д
о места, где можно развернуться, - и назад...
Я успел устать, а лаз ни в какую не хотел ни кончаться, ни делаться шире. От
момента, когда я впервые взглянул на часы, прошло уже минут двадцать. Стал
о быть, я находился под землей (прогулка по трассе не в счет) уже минимум вд
вое дольше и прополз не меньше километра. Тогда я решил, что хватит. Еще пя
тьдесят метров вперед, и если не смогу развернуться - все равно ползу наза
д. Умаюсь, но выползу.
И в этот момент начал гаснуть мой фонарик.
Для начала мне стало жарко и больше всего на свете захотелось очутитьс
я на свежем воздухе. Затем я изругал себя лопухом, лохом и как-то еще, уже не
помню. Исследователь! Полез черт знает куда без свежей батарейки! Назад, с
ей минут назад!..
Само собой, фонарик я выключил. Он и не слишком нужен, когда пятишься по-р
ачьи, используя пятки и филей как инструменты осязания. Полз и ругал себя,
полз и ругал. Дышалось трудно. Ползалось тоже, прямо скажем, не очень легко
, особенно на подъемах. Вы пробовали ползти в гору задом наперед? По осыпаю
щемуся грунту? Попробуйте. Хорошее упражнение для развития терпения и уп
орства.
Кромешная темень тоже не добавляла бодрости. Когда не повернуться и вд
обавок глаз коли, воображение нарисует поблизости и аллигатора, и удава-
констриктора. Понятно, что я проталкивал себя по лазу со всей возможной с
коростью, а когда по моей руке резво пробежало что-то небольшое, щекотнув
длинным голым хвостом, вскрикнул, вспотел и удвоил усилия.
Сколько времени я полз, не знаю. Мне показалось - вечность. На часы я не смо
трел - берег издыхающую батарейку. Першило в горле, скрипело на зубах. Ниче
го, думал я. Доползу. И больше никогда, ни под каким видом, ни в какую нору...
Когда мои колени внезапно провалились в неизвестный колодец, я удержал
ся от падения только потому, что каким-то чудом успел заклинить себя в лаз
е. Подтянулся, отполз. Сердце бешено колотилось. Нащупал в кармане монету,
бросил назад - и содрогнулся, услыхав секунд через десять слабый плеск. От
куда здесь колодец? Почему? Не выдержав, включил фонарик и с досады чуть не
завыл.

***

Это был не тот лаз. Наверное, пятясь впотьмах, я случайно свернул в одну и
з боковых нор и неизвестно, как далеко уполз. Едва я успел сделать это откр
ытие, как свет фонарика, и без того скудный, совсем померк. Я немедленно ще
лкнул выключателем. Хотелось со всей прытью рвануть на карачках вперед,
быстрее, еще быстрее, вон отсюда! На воздух!
Я этого не сделал. Говорю об этом с гордостью, хотя, если подумать, гордит
ься мне особенно нечем, клаустрофобией я никогда не страдал и не собираю
сь. Сохранив самообладание, я понемногу восстановил нормальное сердцеб
иение и способность соображать. Значит, так... Во-первых, я еще не влип. Да, я с
делал глупость, но вряд ли она уже фатальна. Во-вторых, я, к сожалению, не зна
ю, в какую боковую нору умудрился свернуть - правую или левую? Первое дейст
вие очевидно: поползу вперед, ощупывая стены. Если найду одиночную полос
ть справа или слева - игнорирую ее и ползу дальше. Если обнаруживаю пустое
пространство справа и слева одновременно - это и будет нужный мне лаз, ост
анется только понять, в какую сторону по нему двигаться. При свете это нет
рудно, а батарейки бывают разные: одна издыхает сразу и навсегда - другая ж
е, отдохнув”, еще может заставить лампочку светиться секунду-другую, пус
ть и тускленько...
Ну почему я некурящий?! Почему я такой идиот, что и в армии не начал дымить
? Имел бы при себе зажигалку, светил бы сколько влезет...
Досада была острая, но неконструктивная, и я ее пресек. Пополз. Радовало
то, что я опять ползу головой вперед, а не тылом. Одиночные полости и вправ
ду встречались - и как это я не отследил их прежде? В какой-то момент стало л
егче дышать, и я пополз бодрее. Навстречу мне шел ток воздуха, не особенно
свежего, но после жуткой пылищи он казался мне дуновением морского бриза
.
Соображай я в тот момент чуть лучше, я бы понял, что опять свернул не туда.
Ну откуда, откуда на верном пути мог взяться воздух без пыли? Опомнился я т
олько тогда, когда налетел на решетку. Приехали.

***

Бритва Оккама, господа! Не вводи новых сущностей без необходимости. Я и н
е вводил их, то есть принимал нору за нору, а не за лабиринт. А зря.
Я изо всей силы ударил кулаком по ржавому пруту. Прутья были толстые, так
им бы стоять не в подземных норах, а в окнах тюремных камер. Я мог просунут
ь между ними руку, но не туловище.
Мое спасение откладывалось. Помню, я подумал о том, что не имею представл
ения о том, под какой частью центра Москвы нахожусь и что там наверху. Наве
рху могло быть что угодно. Внизу, подо мной, тоже. А по сторонам был лабирин
т тесных нор с одним-единственным выходом, который еще предстояло найти.
Ощупью. О том, что результат поиска заранее неизвестен, я изо всех сил стар
ался не думать, но не получалось.
И в этот момент за решеткой забрезжил свет.
Был он слабым, шел из-за поворота, но мне показался ярче солнечного дня. С
вет! Люди!
- Эй! - заорал я не своим голосом, не веря такому счастью. - Эй, кто там есть? Ау
! Помогите выбраться!
Загуляло эхо. Сейчас же кто-то испуганно охнул в ответ. Мне показалось, ч
то это была женщина. И еще мне показалось, что заскребли по полу отодвигае
мые в спешке стулья, один даже упал. Кто-то ругнулся грубым голосом. И толь
ко потом мне в ответ гаркнули:
Кто такой?
Слесарь. Выньте меня отсюда!
Как ты сюда попал?
Заблудился, - крикнул я, чувствуя себя полным идиотом. - С кем я говорю? Кто-
нибудь может мне помочь?
Кажется, там совещались. Шепотом. Затем оттуда грянуло:
- Поможем. Оставайся на месте.
Ждать пришлось довольно долго. Насчет собственной безопасности я успо
коился (как вскоре выяснилось - напрасно), зато начал терять терпение. Чело
век так устроен, что ему нужно всего помногу и сразу. Наконец до меня донес
ся лязг, и я понял, что с той стороны снимают не то дверцу, не то раму с метал
лической сеткой. Отблеск света на стенке лаза на минуту стал ярче, затем п
очти потух. Зато я услышал шорох и сопение - кто-то большой лез ко мне с той с
тороны, и лез натужно, с трудом протаскивая свое немалое туловище сквозь
узкую нору. Один раз шепотом заматерился - очевидно, на повороте. Опять соп
ение и шуршание. Вспыхнула спичка, осветив толстые пальцы и плотную ряшк
у.
Отползи.
Зачем?
Ну, не отползай, если обжечься хочешь.
Никогда не видел таких газосварочных аппаратов, как у него. Вещь была ра
змером с паяльник радиомонтажника, два крохотных баллончика крепились
прямо к ней, детская игрушка с виду - а как резала сталь! На каждый прут уход
ило не более пяти секунд. Фейерверк брызжущих искр - и готово.
- Ползи сюда, ползун.
Я не заставил повторять. Он полз передо мною, и ему приходилось хуже: во-п
ервых, у него была не та комплекция, а во-вторых, он-то пятился задом напере
д и лишь с третьей попытки преодолел поворот. Затем стало хуже мне: нора вы
вела в небольшое освещенное помещение под самым потолком, так что мой сп
аситель без особого труда слез по стремянке, - мне же непременно пришлось
бы упражняться в акробатике, спускаясь вниз головой, если бы чьи-то руки н
е помогли мне, буквально выдернув меня из норы.
Выдернуть-то выдернули, а дальше что?
Первая мысль была такая: слишком много света. Я щурился и плохо видел. Но
и того, что я все-таки разглядел ослепленными после потемок глазами, хват
ило мне, чтобы изумиться.
Стол, кресла, кожаный диван, пара шкафов из хорошего дерева, люстра Чижев
ского под потолком. Два компьютера. Ковровый пол. Первое впечатление - офи
с какого-нибудь малого и, пожалуй, не очень процветающего предприятия. Но
почему под землей?! Аренда дешевле?
Людей в комнате было четверо, включая того мордатого, что помог мне выбр
аться. Я сумел только понять, что трое из них мужчины и что они мне не рады. Ч
етвертой была худая женщина средних лет, и я хорошо ее знал.
Здравствуйте, -.не придумал я сказать ничего умнее.
Как ты залез сюда? - очень сухо поинтересовалась моя шефиня Эвелина Гавр
иловна. Надо же, а я думал, что она сейчас находится в диспетчерской.
Сам не пойму, - ответил я, моргая и расплываясь вне очень-то умной улыбке. С
амо собой, я был счастлив, что спасся, но не мог не признать свое положение
идиотским.
На схеме показать сумеешь?
Не уверен. Долго полз, норы тут всякие...
Тогда не будем и пробовать. Где проник? - А?..
Я спрашиваю: где проник в лаз?
- На своем участке. Там дыра. Дай, думаю, гляну. Вообще-то я не собирался, я та
к... Хорошо, что хоть сюда выполз...
- Ничего в этом нет хорошего ни для тебя, ни для нас. Глаза у моей шефини бы
ли круглые, маленькие, между ними нос клювом. Не женщина, а птица-секретарь
. Почему-то она смотрела не на меня, а на что-то за моей спиной. Или на кого-то.
Я отчетливо почувствовал, как позади меня сгущается некий враждебный ви
хрь, хотел оглянуться, но не успел. В затылок ударило; длинная, с зеленоват
ым отливом молния полыхнула у меня перед глазами. Мир стремительно накре
нился, совершая оверкиль через правый борт, и перестал существовать.

Глава 2

Открывать глаза не хотелось. И это еще мягко сказано: по правде говоря, я
боялся этого до оцепенения. Казалось, стоит мне поднять веки, как мой пуль
сирующий мозг ринется вон из черепной коробки, где ему так больно и плохо,
и мои глазные яблоки пробками стрельнут в потолок. Удивительно неприятн
ое ощущение.
Я не отследил момент, когда начал приходить в сознание. По-моему, оно воз
вращалось ко мне постепенно, точно робкий посетитель, который подолгу мн
ется возле незапертой двери, тихонько царапает ее, боясь постучать, нако
нец решается сунуть нос и тут же отскакивает назад, пугаясь своей смелос
ти, покрываясь потом и хватаясь за сердце. Это было ново. Никогда не думал,
что мое сознание поведет себя подобно неврастенику.
Утешил я себя простым рассуждением о том, что после удара по голове еще и
не то бывает. Иные от этого и коньки отбрасывают, а я жив... Э, а жив ли?.. Я попыт
ался пошевелить кончиками пальцев и был награжден такой вспышкой голов
ной боли, что, кажется, вновь отключился. На несколько секунд? минут? часов?

Какая разница! Вопрос промелькнул и сгинул. Он не был первоочередным и з
нал свое место.
Жив. Это главное. Мучаюсь - значит жив.
Я не религиозен и версию о муках ада отринул сразу. Хотя, по логике, в аду д
олжны были присутствовать не только физические муки, но и нравственные -
именно то, что я сейчас чувствовал. Ощущение несправедливости - вот что би
ло больнее всего. За что меня ударили по затылку? Кто эти люди? Что плохого
я им сделал? Почему с ними Эвелина? Почему подружка моей матери не сделала
ни малейшей попытки вступиться за меня?
Вскоре я перестал задавать себе эти вопросы. И вы бы перестали, если бы к
аждый вопрос был подобен раскаленному гвоздю, свирепо вонзающемуся в за
тылок. Всякий человек по-своему немного мазохист, но лишь немногие не зна
ют удержу в этом увлечении. Я не из них.
Где-то бубнили недовольными голосами - слова рассыпались в труху, и пона
чалу я не только ничего не понимал, но и не старался понять, хотелось тольк
о, чтобы перестали бубнить. Тишины мне и покоя! Казалось, голоса то удаляли
сь почти за грань слышимости, то ужасно гремели над самым ухом.

***

Какое-то время я терпел. Потом стиснул зубы и, сам ужасаясь отчаянному св
оему поступку, медленно раскрыл глаза.
Как ни странно, стало легче. Окружающие меня предметы покружились немн
ого и стали на свои места. Я обнаружил, что нахожусь в той же комнате, лежу в
грязной своей спецовке на кожаном диване, в затылке у меня по-прежнему пу
льсирует, а запястья схвачены браслетами наручников. За столом сидела пр
ежняя компания: Эвелина и трое мужчин. Плотного я рассмотрел еще в норе и т
еперь воспользовался случаем запомнить двух других - долговязого лошад
инолицего хмыря и щуплого коротышку. Голову лошадинолицего покрывали с
едые патлы. Коротышка, напротив, был лыс, если не считать прицепленной к ма
кушке единственной куцей пряди, похожей на сухой хвостик арбуза.
1 2 3 4 5 6 7