Я смотрела на серо-зеленое море и ватные облака, ползущие по бледно-голубому небу, через окуляры полевого бинокля и видела с полмили побережья, чаек, летающих над водой кругами и ныряющих в нее, когда большая рыбина высовывалась на поверхность, сверкнув серебром чешуи. И мне вдруг стало ясно, что я смотрю на мир глазами мертвого свидетеля — Артура Добсона. Я панически попыталась побороть видение, убеждая себя, что я не в Ширклиффе, а в доме, в своей спальне. Я — Саманта Кроуфорд.Но все бесполезно. Я чувствовала, как моя щека уютно устроилась на сложенных на коленях руках, но была беззащитна. Снова перед глазами возникла картина: ведущая вверх тропинка, море внизу и каменный дом на холме.Теперь я иду по тропинке вверх, прочь от дома. Иду прямо на человека, который стоит наверху и смотрит на море в бинокль. Он небольшого роста, коренаст, на нем голубой свитер, грубые штаны заправлены в высокие резиновые сапоги.Он поворачивается. Опускает бинокль и улыбается мне, когда я подхожу. Приветливо, дружески. Но я напугана, хотя не знаю почему. Я хочу остановиться и рассказать ему об этом. Я должна остановиться!— Добрый день, миссис Кастеллано, — говорит он приветливо, — надо было вам надеть пальто сегодня. Ветер здесь, наверху, очень холодный.Миссис Кастеллано? Я хотела посмотреть на него, хотела крикнуть ему, что я не Тереза Кастеллано. Попыталась, но не могла. Как будто мое тело не повиновалось мне. Как будто мой мозг был заключен в тело Терезы Кастеллано. Я не могла вырваться.Артур Добсон больше ничего не сказал. Я прошла мимо него молча, как будто никогда его в жизни не видела и не слышала, что он мне говорит... И начала подниматься по тропинке, которая становилась все круче, прямо к обрыву.Я чувствовала себя странно одинокой. Достигнув вершины холма, я встала лицом к океану. Посмотрела на зеленую глубину, смутные тени камней. Их острые выступы, торчавшие из воды, завораживали меня.Я глянула вниз и только сейчас заметила, что на моих ногах туфли. Я сбросила их, потом наклонилась и аккуратно поставила, рядышком. Выпрямилась и снова посмотрела вниз, за край обрыва, опять увидела море, которое неудержимо притягивало к себе...Ближе... Ближе...Чей-то успокаивающий, ласкающий голос утешал, подсказывал, побуждал меня к действию. Обычно я всегда боялась высоты, но сейчас не чувствовала страха.Ветер рвал платье. Он был пронизывающим, но я не ощущала холода.Откуда-то послышался далекий голос, он приближался, кто-то бежал ко мне. Напуганный, задыхающийся голос, я узнала его вдруг, и мне хотелось ответить ему, так сильно хотелось, как никакому другому.— Тереза! Тереза, ради бога, нет! Я люблю тебя, Тереза! Нет... нет... нет!Я пыталась остановиться, ответить ему. Но другой голос пересиливал.— Прыгай! — командовал он. — Время пришло. Все скоро кончится. Будет так легко. Наклонись вперед... еще...Я не могла не повиноваться.У меня не было собственной воли, не было мыслей. Я должна была повиноваться.Ветер все усиливался. Я чувствовала его влажные порывы на своем лице. Наконец подняла, вытянула вперед руки.— Сделай шаг вперед... Загляни вниз... Теперь... Сейчас!Вдруг ледяной ветер ударил мне в лицо, я вскрикнула и отпрянула от края. Смутно ощутила темноту вокруг, холод и сырость. Перед глазами все еще стояла картина — море внизу и острые камни. Я заглянула вниз и вскрикнула в ужасе, потому что увидела женщину, падавшую головой вниз, прямо на острые выступы камней. Она была в голубом платье, ее темные длинные волосы струились по ветру.Она ударилась о камни, и бедное сломанное тело медленно скользнуло вниз, в белую пену прибоя, который сразу поменял цвет — с белого на красный...— Нагнись вперед, Саманта... Еще... Ближе...Голос все еще был внутри меня, он приказывал, уговаривал... Но только я не стояла на тропе Ширклиффа. Не знаю, где я была. Я боролась с этим голосом всеми силами.Вокруг было темно, и начался дождь. Его холодные струйки больно ударяли в лицо и секли по телу. Я была в тонкой ночной ругбашке, ноги мои болели, мне было ужасно холодно.Тяжелый шум волн доносился снизу, они бились о камни, и все еще оставался потусторонний голос, побуждая меня к саморазрушению.Но я не была Терезой Кастеллано. Я — Саманта Кроуфорд. И все это происходило на самом деле! Ледяной дождь, огромная пропасть впереди, всего в нескольких дюймах от моих ног, высокий утес, море — все было наяву!Я вскрикнула громко, отшатнулась назад, упала и стала отползать. Встала, попыталась бежать, но снова упала. Я была одна в ночи, в темноте под холодным дождем. Мое сердце колотилось, я вся дрожала, у меня не было сил. Но я должна была двигаться. Я должна была отсюда уйти!Я лежала на мокрой траве, все еще недалеко от края обрыва. Потом дюйм за дюймом начала отползать прочь, сотрясаясь в рыданиях.В завываниях ветра слышался безумный злорадный женский хохот, и у меня от ужаса на шее зашевелились волосы. Острый камень впился в ногу, но я почти не ощутила боли. Я должна отойти, отползти от утеса. Поднимаясь и падая, я почти ползком продвигалась по мокрой траве, мои руки были изранены о камни, ногти сломаны, я чувствовала, как кровь струится по пальцам. Казалось, прошли часы, прежде чем я поняла, что ползу по мягкому, недавно выстриженному симметрическими фигурами газону, эту симметрию я ощущала даже в темноте. Впереди высилось небольшое строение.Я с трудом поднялась на ноги, почти с ума сходя от страха. Но я была спасена... от обрыва и уговаривающего голоса, я была далеко от опасного утеса.Но где я? Дождь хлестал по моему телу, и снова мною завладело чувство ужасного одиночества. Хотя место показалось смутно знакомым... Что-то напоминало...Строение было небольшим, из гладкого камня. Я нащупала дверь и начала стучать в нее, пока руки не заломило от боли.— Пожалуйста, — молила я, — есть кто-нибудь здесь? Впустите меня!Я прислонилась к двери без сил. Вдруг она подалась под тяжестью моего тела и начала открываться. Я чуть не упала и схватилась за стену, острое покрытие которой впивалось и крошилось под пальцами.Я уловила смутный запах цветов — увядших роз. И вдруг поняла, где нахожусь. Это был мавзолей Зиндановых! Могила графини Лары!Дико вскрикнув, я выбежала и понеслась прочь.Не представляю, как долго и куда я бежала. Но знала, что бегу прочь от мавзолея и от «Молота ведьмы», и это все, что мне было нужно. Я бежала через густой лес, но едва замечала это. Дорога сделала поворот, и я увидела впереди огни в окнах и еще пламя большого костра. Он пылал так ярко, что в его свете хорошо были видны деревенские дома, теснившиеся вокруг круглой площади.Я оказалась около одной из крестьянских семейных деревень Питера. Захотелось убежать, но я отчаянно нуждалась в прибежище. Деревня казалась пустой, никого не было видно, ни души. Я прислушалась, но различила лишь шум дождя. Один дом стоял с распахнутой дверью, и я кое-как добралась до него.Прислонилась к стене. Ни звука не доносилось изнутри. Нет, все-таки звук какой-то был, но слабый, похожий на заунывное бормотание, которое я едва могла разобрать из-за стука собственного сердца и громкого дыхания.Я прислушалась, дрожа. Голос был не один, их было несколько. Женские голоса, читавшие молитву. Женщины? Поймут ли они меня, помогут ли?Я отделилась от стены и схватилась за дверной косяк, чтобы не упасть.— Помогите! Прошу вас...Голоса мгновенно стихли, и я увидела перед собой большую комнату. Группа женщин в черном стояла на коленях вокруг стола. В свете свечей я увидела удивление на повернутых ко мне лицах. Я стояла, покачиваясь, цепляясь за косяк, держась из последних сил на ногах. В мокрой насквозь, рваной ночной рубашке я наверняка представляла собой жуткое зрелище.Потом я вскрикнула, разглядев, что на покрытом белым столе стоит гроб, а в нем лежит Параша! Мертвая. Длинные черные волосы прибраны, руки сложены на груди, вся в цветах, вокруг горят свечи.В этот момент кто-то вроде бы назвал мое имя, но я почувствовала, что падаю...Однако множество рук удержало меня. Я начала с ними бороться, яростно отталкивая их, хотя у меня не было сил, но все-таки еще пыталась сопротивляться.Через некоторое время поняла, что, хотя эти женщины и говорят на незнакомом странном языке, они пытаются меня успокоить, а руки их касаются меня мягко и заботливо. Потом узнала над собой молодое лицо и услышала по-английски:— Мадемуазель, теперь вы в безопасности!Я перестала отталкивать их.— Марица!— Я здесь, мадемуазель. Вы спасены теперь. — Она что-то сказала по-русски, и я почувствовала, что меня поднимают и несут. Меня перенесли в другой дом, и, когда дверь открылась, я увидела там слабый свет керосиновой лампы. Находившаяся в комнате женщина встала, подкрутила фитиль. Сразу мягким светом залило комнату. Меня положили на кушетку.Женщины засуетились вокруг меня, возмущенно показывая на мои раны на руках и ногах. Потом начали стаскивать с меня рваную рубашку. Одна из них принесла чашку и поднесла к моим губам. Напиток был почти безвкусен, но это был спирт, скорее всего водка, потому что я сразу почувствовала внутри согревающее тепло.Женщины промыли мои раны, смыли грязь с моего тела и перевязали ноги.— Мадемуазель, вы должны рассказать мне, как вы сюда попали? Это сделал Саша?— Я... я не знаю! Мне казалось, что я сплю. — Меня снова начало трясти крупной дрожью. — Как вдруг наяву ощутила на лице капли дождя и увидела, что стою на самом краю скалы...— Но вы были в своей комнате, когда я от вас уходила. Мадемуазель Шерил сказала, что вы спите и вас не следует беспокоить. Как же вы попали сюда?— Не знаю... Я увидела вдруг, что собираюсь прыгнуть вниз со скалы... Не понимала того, что делаю. Пока не ощутила на лице струйки дождя, ледяной ветер. Тогда я отползла от обрыва. Я ужасно испугалась...— Где это было, мадемуазель? Около дома?— Нет. На скале, недалеко от кладбища. Там, где графиня... — Женщины тихонько переговаривались, время от времени сочувственно охая и показывая друг другу на мои раны.— Потом вы пришли сюда?— Да. Я бежала. Увидела огни. Мне нужна была помощь.— Это было на мысу, там, где похоронена графиня Лара и где внизу, под скалами, мужчины нашли тело Параши сегодня ночью, мадемуазель.— Я очень сожалею, Марица.— Они долго искали внизу, в камнях, пошли с фонарями... Сначала мадам, теперь Параша... И вы, мадемуазель... И еще были бы другие, те, кто подчинялись Саше. Но им было бы лучше лежать на камнях под скалой.Я нервно огляделась кругом:— И некоторые из этих женщин тоже?Марица улыбнулась:— Нет, мадемуазель. Ни одной из нас. Мы здесь собрались вместе, потому что никогда не были Сашиными созданиями. И никогда не будем.Я схватила ее за руку.— Марица, вы все верите, что Саша заставил мадам Кастеллано убить себя?— Мы знаем это, мадемуазель. И Парашу тоже заставил. И вас ввел в такое же состояние сегодня ночью. Но поднялся ветер. Ветер, который старый Игорь называет ледяным дыханием графини Лары. Или вы оказались сильнее, чем он думал, и не подчинились.Хотя я все это уже понимала сама, у меня невольно вырвалось:— Нет!— Мы так думаем, мадемуазель. Вот принесли одежду. Вам надо одеться.— Я должна немедленно покинуть «Молот ведьмы», — с отчаянием произнесла я. — Сейчас же! Этой ночью.— Конечно, мадемуазель. Вы уедете. Мы с Игорем уедем с вами. Он скоро будет здесь. Он уехал в аэропорт.— А где же другие мужчины из деревни?Марица улыбнулась:— Сегодня здесь остались одни женщины. Когда нашли тело Параши, мужчины собрались все в другой деревне. Они обсуждали, что делать с Сашей. Поднялся спор, одни говорили так, другие — иначе. И много пили, потому что споры порождают жажду. Одни хотели забить Сашу до смерти, но некоторые боялись. И в конце концов ничего не решили. И не сделают. Или пойдут к хозяину, снимут шапки, станут мять их в руках, и он тоже ничего не сделает, — закончила она с горечью. Потом сказала: — Вы должны попытаться сесть. Я помогу вам одеться. Я немного выше вас, но моя одежда вам сгодится.— Как вы меня проведете через ворота? — Я попыталась послушно сесть.— Мы проведем вас, мадемуазель.— Но собаки... — И снова страх завладел моим смутившимся сознанием.— Собакам сегодня лучше нас бояться.— И все-таки?— Идем! Вы с нами в безопасности. Можете идти сами? Ваши ноги поранены. Вот туфли.И тут женщина, могучая и высокая, как мужчина, помогла мне встать на ноги. Ее руки были сильны, с твердыми мускулами от тяжелой крестьянской работы, но улыбка не покидала широкого лица и была удивительно доброй.— Пошли, мадемуазель, — сказала она. — С нами вам не должно быть страшно.Выйдя из дома, я увидела, что женщины вооружились чем попало. Они стояли шеренгой, одна держала топор, другие — большие палки, дубины. Кто-то сунул мне в руки тяжелый предмет, который я, занервничав, все же взяла.— Это... для защиты от собак? — спросила недоверчиво.— Да. От собак. Смелее! Я буду рядом с вами, — сказала огромная женщина. — И у меня это есть.Я увидела, что она тоже держит топор — тяжелый обоюдоострый колун для колки дров.Первые уже пошли вперед по дороге.— Спешить надо, — сказала моя защитница, — нельзя отставать, мадемуазель.— Держитесь вместе, — крикнул кто-то, — и больше не разговаривать!Мы шли, шлепая по огромным грязным лужам, оставшимся от недавнего ливня. Мокрые листья деревьев задевали лица, но я больше ничего не боялась. Было так приятно чувствовать себя в окружении дружески настроенных ко мне женщин.Мы достигли кладбища и прошли по нему, даже не взглянув на мавзолей. Впереди показался огонек — в окне «Молота ведьмы».Чей-то голос впереди позвал меня тихо.— Отсвет в вашей комнате, мадемуазель. Вы оставили его, когда Саша вас позвал, — сказала мне Марица.Я содрогнулась.Мои израненные ноги ныли от боли, но я не обращала внимания на боль. Смутное возбуждение овладевало мной. Мы ускорили шаги, я слышала тяжелое дыхание женщин — и тех, что были рядом, и тех, кто шел впереди и сзади. Вскоре я поняла, что и сама дышу так же громко, возбужденно.Огонек приближался. Мы дошли до больших деревьев, потом вышли из-за них на открытое место, впереди показалась стена.От сильного ветра с моря хлопали юбки женщин, разлетались мои спутанные волосы.— Лара сердится, — произнес кто-то по-английски.Моя соседка рассмеялась. Смех ее нельзя было назвать приятным. Потом прошипела:— Пусть старая шлюха воет. Она ничего не сможет сделать...— Тише! — оборвали ее. Чья-то рука дотронулась до моего плеча, я остановилась. Мы стояли в тени высокой стены.— Как же мы пройдем через ворота? — поинтересовалась я.— Они не заперты. На ночь запираются только внешние ворота, но не эти, отделяющие поместье от наших деревень.Женщины, шедшие впереди, начали осторожно открывать ворота.Раздался собачий лай.— Там восемь псов! — сказал кто-то отчетливо. — Встаньте по обеим сторонам, дайте им проход.Женщины встали по обеим сторонам образовавшегося прохода. Моя соседка взяла меня за руку.— Будь около меня.— Они бегут сюда! — крикнула Марица.Я сжала палку и подняла ее, задохнувшись от возбуждения и азарта, готовая обрушить удар на головы атакующих собак, хотя замирала от страха. И тут услышала приближение собак. Они бежали по гравию по направлению к нам — натренированные атаковать, а может быть, и убивать, если нужно.Появившееся первое рычащее чудовище прыгнуло и тут же рухнуло под градом посыпавшихся на него с двух сторон яростных ударов. Громкие крики женщин, лай, вой раненых псов... Наш строй сломался. Я тоже ударила моей дубинкой пса, который бросился на женщину, стоявшую напротив меня. Он упал и завыл в агонии, но она еще долго продолжала бить по нему в истерике, хотя он больше не двигался.Все было кончено очень скоро. Одна из женщин сидела на земле и плакала, другие ее утешали.— Он сейчас будет здесь, — предупредил кто-то. — Он должен прийти! Прячьтесь! Встаньте в тень у стены и притаитесь. Пусть сначала выйдет и увидит своих псов.— Если он их увидит, то не выйдет... Оттащите собак в сторону.— Правильно. Быстрее тащите их в тень под стену!Мы оттащили собак к стене, волоча тяжелые тела за обмякшие лапы. Я тоже прислонилась к стене, мне было дурно.Что я здесь делаю, подхваченная массовой истерией? Меня снова охватила дрожь, то ли от того, что мы только что сделали, то ли от страха перед Сашей.— Мадемуазель! — Марица дернула меня за рукав. — Я помогала открывать ворота и видела гараж. Игорь еще не вернулся!— Не вернулся? Как же мы тогда убежим отсюда? Марица, что-то не так! Я боюсь...— Я тоже, мадемуазель. В нас сегодня вселился дух зла. Мы не собирались делать ничего подобного.— Может, лучше сбежим? Вместе?— И встретимся с Сашей?Я вздрогнула и замолчала. Мы стояли у стены и ждали вместе с остальными. Я ничего пока не слышала и не видела. Только те, кто были ближе к воротам, могли видеть двор. Он был пуст. Нам останется еще открыть ворота дома, те, что караулит старый Игорь.— Он идет!Я боялась пошевелиться. Прижавшись к стене за спиной Марицы, которая была напугана не меньше меня, я вдруг услышала медленные, тяжелые шаги по гравию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14