– Привал.
Зеленые морпехи из зеленой машины, рассаживаемся по обочине тропы.
– Надо бы вьетконговскую пряжку для ремня засувенирить. – говорит Донлон, наш радист. – Серебристую такую, со звездой. Надо что-нибудь путное домой привезти, а то гражданские там еще подумают, что я тут был крысой штабной, все это время на машинке стучал. Я ведь, типа старик уже – тридцать девять дней до подъема.
Я говорю:
– Ты не старик еще. Вот я – двадцать два до подъема. По пальцам можно пересчитать.
– Тоже ерунда. – говорит Зверодер. – Вот Алиса – настоящий старик.
Алиса хвастается:
– Двенадцать дней в стране – и подъем, дамочки, прикиньте. Я старик, спору нет. Блин, такой старый, что нагнуться утром не могу, носки надеть.
Я фыркаю:
– Это еще не совсем старик, Джангл Банни. Вот Док – тот боку старик. Девять дней до подъема. Так, Док? Ты ведь уже с чисел на цифры перешел?
Док Джей жует консервированные персики из банки.
– Мне надо еще раз продлить.
Все замолкают. В этот раз Доку Джею остаться не разрешат. Док Джей уже два года во Вьетнаме, и все это время лечит и лечит серьезные ранения, обладая лишь начальной медподготовкой. Док Джей хочет спасти всех раненых, даже тех, кто уже много месяцев назад погиб в бою и похоронен. Каждую ночь мертвые морпехи зазывают его в свои могилы. Неделю назад наш ротный поднял футбольный мяч, валявшийся на тропе. Мяч разорвал его пополам. Док Джей попытался связать капитана обратно перевязочными пакетами, но не вышло. И тогда он залился смехом, как малыш над мультиками у телевизора.
– Я тоже продлю! – заявляет салага, сдвигая итальянские темные очки на лоб.
– А вы как? -
– Иди в жопу, салага. – не поднимая головы говорит ему Зверодер. Звер уложил свой пулемет M-60 на колени и натирает черную ванадиевую сталь белой тряпочкой. – Ты в стране еще без году неделя, а уже говна соленей. Ты еще даже не родился, салага. Не торопись, родной, сначала дней в стране немного набери, тогда я разрешу тебе рот открывать. Именно, немного дней в стране, ептать.
– Ганг Хо! – говорю ему, скаля зубы.
Зверодер отвечает: «Пошел ты, Джокер». Он начинает разбирать пулемет.
Посылаю Зверодеру воздушный поцелуй. Зверодер – та еще свинья, спору нет, но в нем еще и силы со злобой немерено, он ... внушает некоторую терпимость к своим выходкам.
– Джокер думает, он себе образцовую программу составил. – обращается Зверодер к салаге. – После ротации в Мир в Голливуд собрался. Если я его раньше не замочу. Будет этим, как там того мудака зовут... Пол Ньюман, ептать.
Зверодер вытаскивает колоду. Карты давно затрепаны, засалены, на них фотографии девок из Тихуаны. Девки из Тихуаны выразительно общаются с ослами и здоровенными кобелями.
Зверодер раздает карты себе и салаге.
Салага какое-то время колеблется, но затем все же подбирает карты.
Зверодер расстегивает пряжки на полевом ранце и вытаскивает коричневую пластмассовую коробку с набором покерных фишек – красных, белых и голубых. Звер достает из коробки стопку пластмассовых фишек и бросает их на палубу перед салагой.
– Ты откуда родом, засранец?
– Из Техаса, сэр.
– Сэр, ептать. Тут тебе не Пэррис-Айленд, да и командиром мне ни за что не стать. Хрен там. Я теперь даже не заместитель командира отделения. Я теперь рядовой – самое популярное звание в морской пехоте. У меня больше операций, больше засчитанных убитых, больше боевого стажа, чем у любого в этом взводе, включая Ковбоя.
Зверодер сплевывает, скребет черную щетину на подбородке.
– Послал как-то одну крысу-полковника в главной лавке на Фридом Хилл. С сержантов сняли. Я же взводным сержантом был – не хрен собачий . Но, как говорится, халявы не будет. Прямо как в Мире. Я в Квинсе на «Линкольне» однажды покатался. Чудо что за машина! Ну, судья и предложил мне на выбор – или Корпус, или тяготы и лишения в отеле с каменными стенами. Вот так я и стал контрактником. Надо было мне в тюрягу сесть, салага. Там столько топать не заставляют. – Зверодер ухмыляется. – Так что не надо хрени этой, сэр, сэр... Всю эту чушь уставную оставь для крыс – вон, таких как Джокер.
Я скалюсь.
– Слушай, Звер, я толстый, но жилистый...
Зверодер отвечает:
– Ага, знаю, ты такой крутой, что у кнута на лету конец откусишь.
Зверодер поворачивается к Ковбою:
– Одинокий Ковбой! Тут твою сестрицу в Корпус затащили. Вот она сидит, славный морпех из зеленой машины.
Поворачивается обратно к салаге:
– Наш главный тоже из Техаса, как и ты, гниденыш. Из Далласа. Он этот «стетсон» носит, чтобы гуки видели, что перед ними не кто-то там, а настоящий техасский шериф.
Ковбой продолжает жевать.
– Играл бы ты в свой покер, Зверодер.
Ковбой открывает набор B-3 – баночку с печеньем, на котором картинки с Джоном Уэйном, какао и ананасовым джемом. Вскрывает банку маленькой складной открывалкой P-38, которую носит вместе с жетонами на шее.
– Я два раза не повторяю.
Все замолкают.
– Ага, зашибись, раскомандовался. И что ты сделаешь – во Вьетнам пошлешь? Отдыхай, Ковбой. Ты ведь не Джон Уэйн. Доедай свое печенье.
Зверодер хмыкает. «Ставлю доллар». Бросает красную фишку. Кладет карты картинкой вниз на палубу и продолжает натирать детали разобранного пулемета белой тряпицей.
– Не играй никогда в героя, салага. Вся слава служакам достается, а солдатам – смерть. Вон, был у нас добрый малый, Стропила. Один на один с танком смахнуться решил. Или Бешеный Граф – тот начал в гуков из духового ружья палить. Раньше у нас другой салага был – в первый же день на выходе прямо на Попрыгунью Бетти уселся. Уехал отсюда прямиком в преисподнюю. И еще шесть добрых парней подорвал. Погиб на поле боя, такая вот жопа, мама. Мне вон осколком нос пробило... – Зверодер наклоняется и показывает салаге свой нос. – А самое хреновое – тот гниденыш мне пять баксов должен был.
Алиса сплевывает.
– Снова за байки свои принялся?
Зверодер не обращает на Алису вниманья и продолжает:
– Отвечаю за базар, салага. Сток, наш прежний главный, думал, что он суперхряк. Тысячеярдовый взор заимел. Он каждый раз ржать начинал, когда мертвого морпеха видел. Ну, дослуживал потом в буйной палате с мягкими стенами. Он -
Алиса поднимается.
– Заткни всю эту чушь знаешь куда? Понял, да?
Зверодер бормочет, не поднимая головы:
– Слава Богу, есть такая штука – серповидно-клеточная анемия.
Алиса чешет грудь:
– Долой расизм в окопах, Звер. Все нормально, салага, не бери в голову.
– Ясное дело. – говорит Зверодер. – Бери пример с меня. Делай как я. Они тебе сейчас наговорят, что я чудовище, а на самом деле я единственный солдат в этом взводе, у которого вместо головы не жопа. В этом говеном мире только чудовища и живут вечно, а всех остальных убивают. Когда человек убивает ради удовольствия -это садист. Когда человек убивает ради денег – это контрактник. А вот когда человек убивает ради и того и другого – это морпех.
– Так точно, сэр. – говорит салага, бросая две фишки на кон.
– Потрахаться бы сейчас. – говорю. – А тут даже руки подходящей для этого дела не найдешь.
Зверодер стонет.
– Здорово пошутил, Джокер. Так тонко, что я не понял.
Бросает две фишки, потом еще три.
– Ставлю на три больше. Банкомет меняет две карты.
Салага отвечает:
– Меняю три. Да не герой я. Просто хочу делать свое дело. Типа, защищать свободу -
– К херам твою свободу. – говорит Зверодер. Зверодер начинает собирать М-60. Он целует каждую деталь, прежде чем вставить ее на место.
– Промой шестеренки в своей бестолковке, салага. Думаешь, мы гуков тут за свободу мочим? Не обманывай себя, бойня тут. Смотри на мир шире, салага – тебе же лучше будет. Вот если мне скажут: «Давай, мы тебе яйца отстрелим, а ты за это проси что хочешь», и попросят назвать только одно слово, я скажу: «Порево». Ты лучше пойми, что мы тут косоглазых косим. Они мочат наших братанов, а мы с ними расплачиваемся по-крупному. А откат – п...ц всему.
– И на кой весь этот базар? – спрашивает Донлон. – Вьетнам может меня убить, но переживать из-за всякой хрени не заставит. Я просто хочу вернуться в Большую лавку в целости-сохранности. Ради собственного блага.
– А что там хорошего? – спрашиваю я. – Что там, что здесь – одна херня. Дом твой там, где твой сержант – верно, Ковбой?
Поворачиваюсь к Зверодеру.
– Ты с Ковбоя пример бери, салага. Он тебя уму-разуму научит.
– Ага, – говорит Донлон, вытягивая пачку сигарет из-под эластичной ленты на каске. – Ковбой к этой хрени всерьез относится.
Ковбой хмыкает.
– Я просто делаю свое дело, брат, день за днем.
Он улыбается:
– Знаешь, чем я в Мире занимался? По вечерам после школы мелочь забирал из парковочных счетчиков. Возил деньги на красном фургоне, у меня еще такая голубая фуражка с серебряной эмблемой была. Я тогда такой весь из себя был. А теперь мне кроме ранчо и пары-другой лошадок ничего не надо...
Зверодер говорит:
– Ну так вот, есть бабы, которые воняют страшно, и Вьетнам страшно воняет, а потому – вы... его и выбросить. Вместе с служаками, которые все это придумали.
– Слышу глас твой. – отвечаю. – Вижу, как ты рот открываешь. Но перед служаками все мы прогибаемся...
– Истину глаголешь. – отзывается Алиса, который сидит дальше по тропе. Смачно пришлепывает комара на щеке. – Мы только на словах хороши.
Донлон со злостью смотрит на меня.
– А сам-то ты кто? Махатма Ганди?
Донлон тычет в меня указательным пальцем.
– Ты командир первой огневой группы, Джокер. И в силу этого – заместитель командира отделения. Так что ты из таких же. Тебе нравится быть выше других.
– Чушь какая.
– Нет, Джокер, про тебя – это не чушь. Из всех уродов ты у меня самый любимый.
– Пошел... ты...
– Не ори, Джокер. – говорит Ковбой. – Тут в кустах чья-нибудь мама может сидеть, а ты так грязно ругаешься. Не выноси сор из избы, о'кей?
– Есть. Так точно, Ковбой. – смотрю на Донлона. – Если мне Ковбой прикажет – я козявки из носа у трупа вытащу и сожру. Чтоб гнить заживо в Портсмуте – на это у меня крутости не хватит. И я о том ответственно заявляю. Но сам я не приказываю. Я -
– Чушь собачья. – говорит Донлон. – Дерьмо ты со своим пацификом. Вот нахрена ты его нацепил? Ты сейчас здесь, как и все, и не лучше нас.
– Послушай, – говорю я, стараясь не сорваться. – Может, я и позволю Корпусу меня трахнуть, но жопу раздвигать для него не буду.
Зверодер меня обрывает:
– Слабак ты, у тебя и волосья-то на яйцах не выросли.
У меня начинают дрожать губы.
– О'кей, Зверодер, жрал бы ты арахис из моего дерьма. Не я сочинил весь этот фарс, я всего лишь пытаюсь свою роль до конца доиграть. Не повезло вот, приходится на сцене ходить во всем зеленом, но война должна продолжаться. Если бы бог действительно хотел, чтоб я родился морпехом, я и бы был сейчас с зеленой кожей, и висела бы она на мне свободно. Понял?
Никто не говорит ни слова.
– Я всего лишь собака, капрал. Я никого не посылаю туда, где его на куски разорвет. Я знаю, что гибнуть здесь – бесполезная трата времени.
Поднимаюсь на ноги и делаю три шага к Зверодеру.
– Хочешь – будь бравым воином, Зверодер. Приказы отдавай. – делаю еще один шаг. – А я не собираюсь!
Никто не говорит ни слова.
Наконец салага негромко произносит: «Ставлю доллар».
Зверодер смотрит на меня, потом начинает бросать фишки на кон, одну за другой.
– Отвечаю... Повышаю... – Считает в уме, считает. – На пять баксов.
Салага прикидывает.
– Отвечаю.
– Господи Иисусе! – Зверодер с силой шлепает картами, так, что они гнутся. – Намбa тен! У меня нет нихрена.
Салага говорит: «Три вальта». Помахав картами, сгребает фишки с кона.
– Ну, Звер, – говорит со смехом Донлон. – как он тебя сделал!
Алиса подхватывает:
– Запугал ты салагу своим блефом, запугал.
Я говорю:
– Повезет в любви, повезет в любви – правду говорят, Звер?
Звер пытается сохранить лицо.
– Да не мог я пасовать! У меня на кону больше четырех баксов было. Я думал – салага спасует. Обычно-то меня боятся...
Донлон снова смеется.
– Кондиционная у тебя программа, салага. Как зовут-то тебя?
– Паркер, – отвечает с улыбкой салага. – Фамилия Паркер. Зовут Генри. Можно Хэнк.
Салага считает фишки.
– Зверодер, с тебя девять с половиной баксов.
Зверодер крякает.
Я говорю, все еще на ногах:
– Повезет в любви, повезет в любви – правду говорят, Звер?
– Джокер, мать твою, тебя кто спрашивает? С приколами своими – служака вылитый.
– Вот как? Ну ладно, вот когда я стану рядовым гражданским первого класса, а ты будешь сранни-ганни, я тебе пива поставлю, а потом пошлю куда положено.
Я присаживаюсь.
Ковбой ухмыляется:
– Можешь и мне поставить, Джокер. Только подождать придется, пока мне двадцать один год не стукнет.
Кто-то очень громко ржет дальше по тропе. Я говорю:
– Эй вы там, отставить шум! В этом взводе шуметь только мне положено.
Младший капрал Статтен, командир первой огневой группы, показывает мне средний палец. Затем поворачивается к тому, кто смеялся – худосочному деревенщине Харрису – и говорит:
– Заткнись нахрен, Хэррис.
Зверодер добавляет:
– Ага, Хэррис, слушайся генерала Джокера.
Я говорю:
– Я готов заняться твоим воспитанием, сраная ты обезьяна...
– Ну так хапни обезьяньего дерьма и подавись, крыса. – Зверодер сплевывает. – Слабак ты, чтобы -
Меня подбрасывает на ноги, в руке – боевой нож. На губах кипит слюна, и я держу здоровенный нож в паре дюймов от лица Зверодера. Я оскаливаюсь, как зверь.
– Ну давай, сукин сын, сейчас я тебе глаза вырежу...
Зверодер смотрит на меня, на клинок ножа, на Ковбоя. Тянется рукой к своему M-60.
Ковбой продолжает жевать.
– Прибери-ка свой свинорез, Джокер. Ты знаешь, как я к этой херне отношусь. Расставь задницу с башкой по местам или -
– Нет, Ковбой. Хрен там. Он меня уже -
Ковбой поправляет очки.
– Я на роль командира отделения в этой ссаной войне не напрашивался... но я тебе хребет обломаю, если ты в такую игру решил...
Донлон присвистывает.
– У Ковбоя -
Ковбой обрывает:
– Донлон, заткнись.
Меня немного отпускает и я вкладываю нож обратно в кожаные ножны.
– Ладно, ладно, у меня, похоже, от всего этого топанья словесный понос разыгрался.
Ковбой пожимает плечами.
– Все ништяк, Джокер.
Ковбой поднимается.
– Ну, дамочки, собирайте свою хавку. Давайте-ка по коням. Выдвигаемся.
– Выдвигаемся. – передается назад по тропе.
Влезаю обратно в сбрую.
– Слышь, Зверодер, я тебя на деле-то мочить не собирался. У меня этот, как там, рефлекс убийства взыграл. Помоги-ка с ранцем...
Зверодер пожимает плечами и помогает мне влезть во вьетконговский рюкзак. Потом я помогаю ему надеть полевой ранец. Говорю ему:
– Ты мне купить сайгонский чай?
Звер скалится. Посылаю ему воздушный поцелуй.
– Не волнуйся, maleen, я много сильно тебя любить.
Зверодер сплевывает.
Ковбой машет рукой, и Алиса становится в голове колонны.
Я говорю:
– Ни пуха, Джангл Банни.
Алиса показывает мне средний палец. Затем поднимает вверх кулак правой руки и встряхивает им. На синей холщовой хозяйственной сумке, перекинутой у Алисы через плечо – предупреждение: «Если прочитал – слишком близко стоишь».
Ковбой машет рукой, и отделение выдвигается.
Снаряжение – как мешок с камнями, еще тяжелее, чем раньше.
Зверодер говорит салаге Паркеру.
– Не иди так близко за мной, салага. Не хочу, чтоб меня разнесло, когда ты на мину наступишь.
Паркер отходит подальше.
Как у меня заведено, отдаю честь Зверодеру, чтобы снайперы, которые могут тут обретаться, решили, будто он офицер, и пристрелили его, а не меня. С тех пор как я нарисовал сверху на каске красное мишенное яблочко, я стал немного всего шугаться.
Зверодер отвечает на мое приветствие, сплевывает и улыбается.
– Ну ты и комик, сукин ты сын. Конкретный клоун.
– Ничем помочь не могу. – отвечаю я.
Топаем дальше на поиски того, чего найти нам совсем не хочется. И когда от усталости начинает ломить кости так, что обрывается связь между телом и рассудком, мы топаем еще быстрее, как зеленые призраки в сумрачной полутьме.
Почти неслышное щелк вдруг доносится откуда-то и отовсюду одновременно.
Птица устраивает истерику. Еще одна заливается над головой. И огромная масса птиц перемещается в гуще листы.
Алиса замирает и прислушивается. Он поднимает правую руку и сжимает ее в кулак.
Внимание!
Я падаю лицом вперед. Все мое тело изнемогает от тысячи природных мук, наследья плоти, когда каждая жилка каждого мускула умоляет не шевелиться, но ты решаешься и превозмогаешь эти возражения силой воли, которая сильнее мускулов, и насильно заставляешь тело сделать еще один шаг, потом еще шаг, еще всего один лишь шаг...
Ковбой оценивает ситуацию. Потом командует:
– Ложись!
Дрожащие тени валятся на палубу по мере того как приказ Ковбоя эхом передается от одного к другому назад по тропе.
Я говорю Ковбою:
– Брат, я так надеялся, что меня сейчас снайпер щелкнет, чтоб хоть какая-то польза от моего падания была.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17