быстро пройдя через сад, он перемахнул через ограду и скрылся. Сперва старик решил, что это вор, и хотел поднять шум, позвать на помощь, попытался задержать злоумышленника, но, к счастью, подумал, что если это вор, то почему он уходит с пустыми руками? Старик подошел к окну, внимательно осмотрелся. Под окном росли цветы – и ни один из этих кустов не был помят. Вор не был бы так осторожен для него каждая секунда имела бы значение. Людвиг понял, что мужчина, выскочивший с окна, не кто иной как любовник Герты. Гнев душил старика. Двух месяцев не прошло, как приезжал муж… Недавно получили письмо: Густав обещал вот-вот приехать. Так что же за скотина эта Герта, какая похоть ею завладела, что неделю – две без мужчины прожить не может? А чуть попозже старик получил новое доказательство ее шашней: служанка, убиравшая в комнате Герты, вынесла пепельницу, до краев полную окурков и конфетных бумажек. Всякие сомнения отпадали: Герта ставит Густаву рога, и занимается этим весьма прилежно…Старый Людвиг не сдержался и рассказал все сыну. Густав уже почти простил жену, но, вспомнив сказанное отцом, отстранил Герту и подошел к окну. Долго глядел в сад. Вот, значит, какая-то сволочь через это окно лазила к его жене, пока он сражался во славу рейха! Густав сослался на головную боль и ушел спать.Он не спал. Думал о жене, которая вряд ли образумится, об отце, который вот-вот предстанет перед всевышним – скоро ему некуда будет возвращаться, никто его не ждет! Вспоминал он и фронт, пытался понять причины неудач. В чем они, эти причины? Русские, конечно, воюют хорошо, дерзко. Техники у них прибавилось. Но у Манштейна техники было больше. И немецкий солдат воевать не разучился. А-а, вот в чем секрет! Где действовали немцы – там успех, а где румыны, итальянцы, венгры – там провал. Нельзя на них положиться. Не умеют они воевать, слабы духом. Вся надежда – на немецкого солдата, только на него.Придя к этому выводу, Вагнер подумал о том, что если не доверять союзникам, не опираться на них, не использовать их, то немцы, по существу, останутся с Россией один на один. Такая перспектива ничего хорошего не сулит.Размышлять обо всем этом Вагнер мог сколько угодно – на этот раз его не отозвали из отпуска, он отдыхал целый месяц. Поправилась нога. Помирился с женой, точнее, простил Герту. Как он мог требовать верности от нее, если там, во Франции, он сам о верности жене и не вспоминал? Глава тридцатая 1 Утром Ази Асланову позвонил заместитель командира соединения по тылу, сказал, что получена новая форма для офицеров, пригласил приехать и выбрать себе обмундирование.Асланов поехал.Адъютант командира полка Смирнов хорошо знал, что полковник, вернувшись с холода, всегда просит горячего чаю.Вернувшись, Асланов весело сказал:– Чай заварен? То-то я еще издали запах слышу. Спасибо! Таких заботливых, как ты, на свете больше нет. Один, и тот ко мне попал. Налей, попьем чайку, согреемся.Полковник снял кожанку и предстал совершенно преображенным. Китель, брюки, сапоги все новое, с иголочки, и сидит, как влитое.– Поздравляю, товарищ полковник.– Спасибо. На днях привезут обмундирование для всех офицеров полка друг друга тогда не узнаем.Видно было, что новая форма полковнику нравится.– Товарищ полковник, – сказал Смирнов. – Из запасного полка прибыл один капитан. Говорит, вы его знаете. Такой – с усами и бакенбардами, но не кавказец.– С усами и бакенбардами? Что-то не припомню такого. А где же он?– Где-нибудь поблизости, наверное, зашел в какую-нибудь землянку погреться. Очень хочет представиться лично вам.– Фамилию свою не назвал?– Нет.– Разыщи его. Я буду ждать.Смирнов ушел. Асланов отпил глоток чаю, поставил стакан на блюдце. "Капитан… С бакенбардами, с усиками… Кто бы это мог быть?"Снаружи послышались голоса: "Проходите, товарищ капитан". – "Нет, сперва ты проходи".– Заходите, капитан, заходите, – сказал Асланов. – Что соревнуетесь в вежливости?Дверь землянки открылась, и на пороге появился высокий, атлетического сложения офицер – с усиками и бакенбардами, только светлыми действительно, не кавказец.– Здравствуйте, товарищ полковник!– Здравствуйте, капитан!– Не узнаете? – капитан заулыбался. – А старшего лейтенанта Юозаса Григориайтиса тоже не узнаете? Подмосковье… Зима сорок первого…– Сорок первый год? Ноябрь? Подмосковье?.. Разве можно забыть? Полковник встал, пожал большую сильную руку капитана. – Очень рад этой встрече. Ты очень изменился, Григориайтис.– Так ведь прошло столько времени… После ранения – госпиталь, после госпиталя – запасной полк… Потом – другая часть. Очень хотел вернуться в свой батальон, но ничего не вышло.– Кого-нибудь из наших сослуживцев встречал?– Искал всюду, но не встретил никого.– Да, – Асланов вздохнул. – Под Москвой многие из наших погибли. Или были ранены. А что с ними сталось потом – неизвестно. Я тоже никого из знакомых не встречал. Ты первый. Очень я тебе рад. А не назвался бы – не узнать. Ну, садись, дорогой. Валя, налей капитану чайку. Из дому какие-нибудь вести имеешь, капитан?– Нет, товарищ полковник. Кто мне сообщит о родных? Пока Вильнюс не будет освобожден от немцев, я ничего не смогу узнать. А до литовской земли еще далеко. Лишь бы дойти, дожить, своих повидать. День и ночь о них думаю.– Не тоскуй, Юозас, уже недолго осталось, дойдем.– Этой надеждой и живу. Как подумаю, что Вильнюс мой у немцев, места себе не нахожу… А сил прибавляется, ни пуль, ни бомб не страшусь.Капитан Юозас Григориайтис окончил до войны строительный институт и получил назначение в архитектурный отдел горисполкома. Ему так и не удалось закончить работу, над проектом жилого дома, началась война. Призванный в армию, Григориайтис сражался под Москвой, в Крыму, на Северном Кавказе, был дважды ранен…– Когда меня в ваш полк послали, – рассказывал он, – я не знал, кто командир полка, и мне было уже все равно, где служить… А тут слышу: полковник Асланов. Я думаю: двух Аслановых быть не может. И не ошибся. Так что теперь я как дома.– Знакомое чувство, – согласился Асланов. – Ну, сегодня ты отдохни, а мы посоветуемся с комиссаром, подыщем тебе подходящее место. Вовремя прибыл. Я рад, что мы снова вместе. Повоюем еще, капитан! 2 Со дня на день Ази Асланов ждал приказа командования о выводе полка из резерва корпуса в глубокий тыл, где полку предстояло развернуться в бригаду, а приказа все не было и вообще никакой весточки ниоткуда не поступало.От ожидания полковник уставал больше, чем от конкретного дела, заметно нервничал, беспокоился, ночью долго ворочался на нарах, не мог уснуть, зато днем его неожиданно клонило ко сну. В такие часы адъютант ходил на цыпочках.Вот и сегодня, войдя, в землянку, Смирнов увидел полковника спящим и, чтобы не разбудить его, неслышно прошел в угол, положил на планшет полковника письмо.– Что это, Валя? Ходишь крадучись, как в разведке…– Так ведь вы отдыхаете…– Делаю вид, что отдыхаю… Совсем сон потерял.– От кого письмо?– От Пронина."Ази Ахадович! – писал Пронин, – здравствуйте! Пишу из тылового захолустья, где подыхаю от скуки и считаю томительные дни – сбился со счету! Здесь все идет медленно – часы, дни, недели. Медленно течет река… Прекрасные условия для лечения, но невыносимо для души!Многие очень быстро выздоравливают и уматывают на фронт, а я все еще валяюсь на своей койке. Думаю, однако, что пора убегать. Но госпитальное начальство все наши уловки изучило, убежать, как бывало в начале войны, невозможно. Поэтому написал рапорт на имя начальника госпиталя: так, мол, и так, считаю себя здоровым, прошу выписать. Получил устный ответ: здесь мы определяем, кто здоров, кто болен… Когда увидим, что поправился, выпишем, даже если будешь просить, чтобы оставили. Иди, лечись. И вот лежу, сижу, хожу. Врачи говорят, хорошо бы на месяц-другой поехать подальше в тыл, отдохнуть… Допустим. А куда? Луга моя занята немцами, жив ли кто из моих не знаю. Так что, как в песне поется, гвардейский танковый полк теперь моя семья… Соскучился я по Вас, Ази Ахадович, по товарищам. Словно десять лет, как расстался. И обидно, не попрощался ни с кем. Здешний хирург говорит: "Тебе повезло, что быстро оказали первую помощь, на месте оперировали и сразу доставили в госпиталь, иначе давно был бы на том свете". Если так, то жизнью я обязан Лене Смородиной… Многое хотелось бы еще написать, а еще лучше – увидеться бы, поговорить. Если не выпишут, а погонят на отдых, приеду в полк. Отдохну в тылах полка. Может, и вам помогу в чем-нибудь?"Письмо пришло как нельзя кстати. Значит, начальник штаба, пусть через месяц, через два, но вернется. Данилов, заменявший Пронина, не имел опыта, да, пожалуй, и вкуса к штабной работе, и всякий раз, замечая упущения, полковник вспоминал майора.Он тут же сел писать ответ Пронину. Значит, этот чудак считает, что можно отдохнуть в тылах полка? А поехать ему некуда? А Ленкорань?"Поезжай к нашим, – писал Ази. – Там ты будешь для моих, да и для всех моих земляков, самый желанный гость. Во всяком случае, не пожалеешь. Не скажу, что там курорт, но что рай – это уж точно. Я сегодня же сообщу жене и матери, и они будут ждать. Мать у меня старая, ее обмануть грех, так что ехать надо, ясно? Если не поедешь, она обидится надолго, а я – на всю жизнь. Вот тебе адрес и следующее письмо от тебя жду из Ленкорани". 3 Когда Смирнов сказал Смородиной, что ее вызывает полковник, она решила, что Асланов приболел, прихватила с собой фонендоскоп, лекарства и не пошла побежала.Ази Асланов был в землянке один. Он приветливо встретил Лену, предложил ей сесть. Значит, командир полка не болен, и вызвали ее по другому вопросу.– Ну, как дела, доктор?– Спасибо, товарищ полковник, все хорошо.– Письма от майора получаете?Смородина промолчала. Ази Асланов подумал, что Смородина не поняла, о ком он спрашивает.– Я о Николае Никаноровиче говорю. Пишет он вам или нет?"Почему он спрашивает меня об этом? Что мне сказать ему? – Смородина смотрела на конверт в руке Асланова. – Может, это письмо от Николая? Мне или ему? Что пишет?"– Майор не пишет мне, – сказала она.– Уже сколько времени Николай Никанорович в госпитале… Ну, допустим, он вам не писал, может, и не мог писать… А вы? Вы писали ему? Вы что, так и не помирились? А я-то думал, что у вас все в порядке. – Ази вытащил из конверта письмо майора. – Николай Никанорович пишет, что обязан вам жизнью…"Он мог бы написать об этом мне, а не вам, – подумала Смородина. – Я даже адреса его не знаю…"– Что же вы молчите? – спросил Асланов. – Если хотите знать, как его дела – вот письмо Николая Никаноровича, можете прочесть.Лене хотелось узнать о Николае, и особенно – своими глазами прочесть, что написал о ней Николай.– Если считаете нужным, чтобы я прочла…– Конечно. Читайте.Прежде чем прочесть все письмо, Лена, бегло пробежав его глазами, нашла то место, где говорилось о ней. Как раз зазвонил телефон, и полковник поднял трубку.Пока он разговаривал по телефону, Лена прочла письмо от начала до конца. Она ожидала, что обязанный ей жизнью что-то особенное, приятное для нее пишет о ней, но ничего не нашла такого и не могла скрыть разочарования.Положив телефонную трубку, Асланов спросил:– Ну, прочли? Оставьте свои обиды. Ранен-то он, а не вы. Идите и напишите Николаю хорошее, доброе письмо. Я знаю, что вы нужны друг другу, зачем же выжидать, кто первый поклонится? Будьте поласковее, и все наладится. Напишете?– Напишу, товарищ полковник.Она переписала в записную книжку адрес госпиталя, в котором лежал Николай. Асланов сказал:– Звонил Черепанов. Сегодня ночью уходим. Идите. Готовьте санчасть к маршу. ЧАСТЬ ВТОРАЯ Глава первая 1 Баркас, прибывший в Ленкорань из Баку, медленно причалил к пристани. Пассажиры, которым не терпелось увидеть дом, семью, с чемоданами и узлами в руках, уже теснились на палубе.– Да не спешите же, успеете сойти, пытался успокоить их вахтенный матрос.Позже всех сошел на пристань военный с вещмешком за спиной, в новенькой шинели, опиравшийся на палку; он решительно не спешил.Это был майор Николай Пронин.Он поискал глазами, куда бы присесть. Старая облезлая скамья без спинки стояла около приземистого строения. Пронин сел, неловко вытянув ногу, снял вещевой мешок, вытащил оттуда две-три сухих, как доска, галеты. На море его здорово укачало, и даже на берегу поташнивало. Хотя есть и не хотелось, он заставил себя откусить кусочек галеты и принялся жевать – авось, тошнота пройдет.Пристань обезлюдела. Пассажиры баркаса давным-давно разошлись. Лишь одна пожилая женщина неторопливо подметала причал. Все еще не решив, что ему делать, Пронин смотрел на море и думал, что, наверное, зря он послушался командира полка. До гостей ли людям в такое время? Но уж очень Ази настаивал, нельзя было отказаться, обиделся бы… С другой стороны, и повидать эти южные края хотелось… Но лучше всего заглянуть бы домой… Не заглянешь… До Луги еще далеко. Где-то сейчас мать? Как она там? Только бы с ней ничего не случилось…– Спичек не найдется, сынок?Перед майором стоял седой старик в черной папахе, с трубкой в зубах. Пронин молчал, и старик повторил свой вопрос. Он плохо говорил по-русски, поэтому подумал, что Пронин не понял его.– Что?– Спички… спички прошу, – старик выразительно показал на трубку, закурить.Стряхнув с руки крошки печенья, Пронин принялся шарить в карманах. Однако карманы были пусты. Под пристальным взглядом старика, ожидавшего спичек, Пронин сконфузился.– Отец, потерял я их где-то.Старик смерил его с ног до головы насмешливым взглядом и прошел мимо."Да, первое знакомство с ленкоранцами состоялось не лучшим образом", подумал Пронин, с сожалением глядя вслед старику.Глыбы тяжелых облаков наплывали на город со стороны моря, громоздясь друг на друга, и вскоре накрыли Ленкорань плотной непроницаемой завесой, спустившись почти до земли. Городок казался пустынным, серым и неприютным. Мало похож на тот, каким рисовал его Ази.Пронин огляделся в поисках укрытия. "И погода хочет сорвать на мне зло", – подумал он, глядя на стоявший у берега баркас. Баркас стоял под парами, из трубы валил дым. Пронину вдруг захотелось сесть на баркас и вернуться в Баку. Только кто там его ждет?На пристань понемногу сходились пассажиры, едущие рейсом Ленкорань-Баку. Пронин спросил у подростка, который направлялся к пристани вместе с полной женщиной, держа в руках чемодан, где находится улица Максима Горького, дом номер семнадцать.– Этот дом в Ленкорани знают все, товарищ майор. Там семья дяди Ази живет. Героя Советского Союза, полковника Ази Асланова, – сказал подросток, внимательно разглядывая Пронина. – А зачем вам этот адрес?– Я от Ази Асланова.Парень поставил чемодан на землю.– Вы – товарищ нашего дяди Ази? Вы с фронта?– Нет, не с фронта. Из госпиталя.– Чего ты там застрял, ай Полад? – позвала полная женщина. – Пойдем быстрее.– Иду, тетя, сейчас. – Полад повернулся к Пронину. – Если бы вы не спешили, я бы вас проводил… Если можно, подождите меня тут. Я тетку в Баку провожаю, сейчас вот дотащу ее чемодан и вернусь. Я мигом!– Спасибо, я разыщу сам.– Меня зовут Полад, товарищ майор, киномеханик Полад. Приходите вечером в кинотеатр смотреть фильм! – все это парнишка выпалил одним духом, и даже не стал дожидаться, что ответит майор – подхватив чемодан, помчался за теткой."Смышленый малый", подумал о нем Пронин, вновь закидывая за плечо вещмешок.Серые тучи, сплошь закрывшие небо, ревниво прятали вершины зеленых гор, плотным кольцом обступивших город. Где-то вдалеке грохотал гром. Пронин, у которого не было с собой плаща, опасаясь вымокнуть под дождем, ускорил шаги. 2 Дом Аслановых он нашел без особого труда. Сначала маленький краснощекий бутуз, деловито возившийся вокруг детской тележки, увидев перед собой мужчину в военной форме, мгновенно выпрямился и, вытирая нос рукавом рубахи, спросил, кто ему нужен, не Тофик ли, а если Тофик, то он сейчас позовет, это его друг; потом появился вызванный этим бутузом Тофик – и все сразу решилось.– Дядя, вы меня спрашивали?– Я дом Аслановых ищу. Пронин моя фамилия. Николай Пронин. Служу с твоим папой в одной части.– Дядя Коля! – воскликнул мальчик. – Мы вас давно ждем. Папа писал про вас. Пойдемте скорее в дом, бабушка там. И мама скоро вернется.Нушаферин, по возбужденным ребячьим голосам поняв, что кто-то приехал, сама вышла во двор и сразу догадалась, что это человек, о котором писал Ази.– Здравствуй, сынок! Почему не заходишь? – ласково заговорила она. Заходи в дом. Сколько времени тебя ждем! Кто ни постучит в ворота, думаем, это ты.Пока Пронин умывался и приводил себя в порядок, Нушаферин зарезала курицу и приготовила гостю чихиртму; словно молодая, суетилась она по хозяйству, и хотя на скорую руку, но постаралась накрыть боевому товарищу сына достойный стол. Кроме чихиртмы, появились на столе масло и сыр, маринованные баклажаны и соленые огурчики.Пронин, смущаясь, съел два кусочка курицы и отодвинулся от стола.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41