А что же с нами, грешными, будет?
Но если мы не видим перед собой Самого Господа, то перед нами крест и Евангелие, перед нами икона Спасителя или Матери Божией. А Ее икона – это всегда и икона Христа, потому что Матерь Божия держит Его на руках. На некоторых иконах, Боголюбской например, Господь не изображается, но все равно Он невидимо в ней присутствует всегда, светом Своим, который просвещает всех. И к иконе Матери Божией можно обращаться как к Самому Спасителю, она есть образ невидимого присутствия Божия. Поэтому нам должно быть страшно, когда мы подходим к исповеди, мы должны испытывать благоговейный страх присутствия Божия, а не страх перед человеком. И если мы научимся всегда чувствовать Его присутствие, тогда наша исповедь станет настоящей, нас уже не будет занимать, кому мы исповедуемся и что о нас подумают, – мы будем только стремиться очистить свою душу, очистить перед Богом.
Подходя к исповеди, нужно всегда помнить о том, что мы не со священником в беседу вступаем о своих житейских делах и заботах, а подходим к страшному таинству: мы присутствуем на Страшном суде. Господь знает все наши грехи, немощи, все наше лукавство, двоедушие, малодушие, лицемерие, болтливость, себялюбие, разнеженность, нашу лень на молитву, лень на добрые дела. Господь знает, как нам не хочется читать Священное Писание, как тяжело отстаивать в церкви; знает, что мы зачастую ничего не понимаем в богослужении, не интересуемся совершенно духовной жизнью, заповедями Божиими; что мы даже в семье, как собаки, грыземся; постоянно друг друга осуждаем, если не словами, то мыслью; завидуем, говорим друг про друга плохое. Господь знает, что мы постоянно недовольны нашей жизнью – все нам не так, как хотелось бы, – и что мы пользуемся благами, которые Он нам посылает, как будто они принадлежат нам по праву, хотя мы не заслужили ни солнца, ни неба, ни деревьев и никакой красоты. Мы достойны только наказания, а требуем к себе отношения очень ласкового. Все это Господь знает.
Кто-то скажет: а если Господь знает, то зачем тогда исповедоваться? Да, Богу, конечно, это не нужно, это нужно нам. Так же, как и Церковь – она нужна только нам, Господь ее для нас основал, чтобы она нас спасала. Христа так и называют: Спаситель. От чего Господь спасает? Зачем Он вообще пришел на землю? Господь пришел спасти нас не от каких-то тяжелых обстоятельств, трудностей или болезней, а от греха. И если мы приходим в церковь не для того, чтобы изменить свою греховную жизнь, а за чем-то другим, то мы еще совсем не христиане и к Церкви никак не принадлежим. Церковь существует только для того, чтобы спасать нас от греха.
Это спасение совершается, во-первых, в святом крещении. Когда человек уверовал в Бога и хочет оставить свою прежнюю жизнь, то в знак этого он погружается в купель крещения, и ему прощаются все грехи. Человек становится как младенец и может начать новую жизнь. Но и тех, кто крестился давно и после этого неизвестно где бродил и неизвестно что творил (неизвестно людям, но известно Богу и тому, кто творил), – и их Господь не отвергает. Для них есть покаяние – это второе крещение. На исповеди человек тоже может начать новую жизнь. Прийти и сказать: "Господи, я все понял; я поступал неразумно, глупо, губил себя, губил свою душу. Теперь я буду поступать по Твоим заповедям. Я раскаиваюсь в своей прошлой жизни". Раскаиваюсь в этом, в этом и в этом.
Для чего нужно обязательно назвать свои грехи? Потому что когда кто-то подходит к исповеди и говорит: "Во всем грешен" – это равносильно тому, что он сказал: "Я не грешен ни в чем". И если священник спрашивает такого человека: "Ну а в чем все-таки ты согрешил?" – он отвечает: "Не знаю". Вроде во всем, а на самом деле – ни в чем. Человек не осознает, в чем состоит грех его жизни, и поэтому не знает, в чем нужно ее исправить.
И здесь очень важно понять, что такое вообще грех. Мы думаем, что грех – это кому-то сделать подлость. Да, конечно, это так. Но ведь грех – это не только поступок; это и плохая мысль, это и чувства худые; это может быть даже и отсутствие каких-то поступков. Например, человек говорит: "А я ничего плохого не делаю" – но этого совершенно недостаточно, чтобы спастись.
Главный наш грех заключается не в том, что мы совершаем плохие поступки, он состоит в том, что наша жизнь протекает совершенно отдельно от Бога; в том, что у нас с Ним нет никаких взаимоотношений; что наша жизнь – безбожная, потому что в ней нету Бога. Мы существуем сами по себе: вот моя жена, вот мои дети, моя квартира, работа, вот моя стирка, булочная – это круг нашего бытия. А где в нем Бог? Иногда кое-кто из нас, раз в неделю, приходит в церковь – тогда он вспоминает о Боге, старается молиться; или какую-то книгу откроет духовную, Священное Писание; или утром и вечером помолится – пять минут утром, десять вечером. Вот и все, в этом и заключается, собственно, наша христианская жизнь. А все остальное? А все остальное – это грех, независимо от того, собираем ли мы почтовые марки, пьем ли водку или просто гуляем по лесу. Если мы, гуляя по лесу, забыли о Боге, то это есть грех.
Грех – это не обязательно нанесение зла кому-то; это есть отделенность человека от Бога. А уж как человек отделяется от Бога – с помощью самогона, или в карты играет, или еще каким-то образом, – уже не так важно. Не так важно, за какое преступление человек сидит в тюрьме, – главное, что он в тюрьме, что он отделен от мира. И любой грех отделяет нас от Бога. Поэтому в чем цель христианской жизни? Для чего Господь Церковь основал? Чтобы мы через Церковь всю свою жизнь привели к Нему. Чтобы все, что бы мы ни делали, что бы ни думали, ни говорили, у нас было в Боге. И вот такая направленность нашей жизни и будет путем в Царствие Небесное. А мы Богом только пользуемся: у нас кто-то умер – значит, нам надо отпеть; кто-то у нас родился – значит, нужно крестить; что-то у нас заболело – молебен отслужить; или именины у меня – надо причаститься. А почему именно в именины, почему не в следующее воскресенье, чем одна литургия хуже другой?
У нас жизнь духовная идет как бы от случая к случаю. И это отношение наше к Богу есть грех, есть форменное безобразие. Представим себе, что Господь от случая к случаю нам бы давал солнце. Вот оно погасло, допустим, на недельку и только в следующее воскресенье начало бы светить. После такого угасания солнца не осталось бы ничего: ни воды, ни земли, ни птиц, ни зверей. А Господь постоянен в Своей заботе о нас, Он постоянно управляет всеми процессами, которые на земле происходят, и благодаря этому мы живем. Наша жизнь целиком зависит от Бога, а отношение наше к Нему безобразное, потому что мы ничего не ценим, считаем, что это само собой разумеется.
Эта наша отделенность от Бога есть грех, как говорится, в общем плане. А есть еще грех в частности, потому что каждый раз, когда мы в чем-то согрешаем, мы тем самым отделяем себя от Бога. Поэтому, чтобы нашу жизнь привести в какую-то норму, нам нужно постоянно следить за своей душой, постоянно держать в чистоте свою совесть. Если мы чувствуем, что совесть нас в чем-то обличает, то надо каяться перед Богом и просить прощения. Но это не для того, чтобы делать то же самое на следующий день. Если человек осознал, что он что-то делает нехорошо, если он, читая Писание, видит, что его действия идут против заповеди Божией, то нужно просить, чтобы Господь дал силу больше этот грех не повторять.
Раз ты осознал, что то, что ты делаешь, есть грех, значит, надо это прекратить. Или если ты осознал, что то, что ты не делаешь, есть грех, надо начинать делать. Вот, например, приходит человек и говорит: "Я редко хожу в церковь". Да, то, что ты в церковь не ходишь постоянно, каждое воскресенье, грех. Но если, уходя из церкви, ты не принимаешь решения с этого дня начать ходить в церковь постоянно, значит, покаяния не совершилось. Раз человек знает, что он грешит, и все-таки сознательно продолжает это делать, значит, он является противником Божиим.
И вот, чтобы с нами этого не случилось, нам нужна постоянная исповедь. Нужно, чтобы мы с каждой исповедью делали шаг по направлению к Богу. Вот согрешил тем-то и тем-то, Господи, Ты меня прости, я больше так не буду. И я делаю шаг по направлению к Царствию Небесному. Если у нас будет такая жизнь, то постепенно, год от года, наша жизнь начнет исправляться, пути управляться, и так к концу жизни мы достигнем Царствия Небесного. Помоги нам, Господь!
Крестовоздвиженский храм, 25 октября 1987 года, перед исповедью
Неделя перед Рождеством Христовым, святых отец
Сегодняшнее воскресенье носит название недели перед Рождеством, недели святых отец. Святыми отцами мы обычно называем учителей Церкви, а здесь имеются в виду люди, принадлежавшие роду, из которого вышел Спаситель. Почему мы их вспоминаем? Потому что хотя в каждом из них, как и в любом человеке, как и в нас, действовал грех, но в то же время они жили ожиданием пришествия Спасителя, Мессии, Избавителя, и эта главная идея их жизни была для них путеводной звездой. Они согрешали, потому что в те времена у них не было возможности приобщиться к благодати Божией, как мы сейчас приобщаемся, но тем не менее умели и каяться в своих грехах, и оплакивать их по-настоящему. Они ждали Христа-Спасителя, ждали прощения своих грехов и хотя и заблуждались на этом пути, но все-таки главным для них было это ожидание, которое передавалось из рода в род и началось с Авраама.
Авраам не был праведником, но Бог его веру вменил ему в праведность, потому что тогда на всей земле верующих во Единого Бога Отца Вседержителя оставалось меньше, чем пальцев на одной руке, и, несмотря на свои грехи и какие-то немощи человеческие, Авраам имел эту главную добродетель, которой не имел почти никто из живущих в то время. Он постоянно молился единому Богу и, будучи уже старым, поверил, когда Господь сказал, что у него будет дитя и что от него даже произойдет целый народ, из которого придет Спаситель мира.
Мы часто сомневаемся и в милостях Божиих, и во многих важных основах нашей веры, а Авраам не усомнился в словах Господних. И когда у него родился сын и Господь повелел: "Пойди и принеси его Мне в жертву", Авраам не сказал: "Если я сына своего в жертву принесу, как же от меня произойдет целый род?" Он взял сына и повел на гору, чтобы закласть, потому что действительно имел глубокое доверие к Богу, имел эту добродетель в наивысшей степени совершенства. Он был человеком несокрушимой веры, и она вменилась ему в праведность, Святая Церковь называет его отцом всех верующих. Поэтому Авраам для нас может быть таким образцом, хотя были у него и слабости, и недостатки, и всякие заблуждения.
Читающим Ветхий Завет часто непонятно, как же может такой человек быть в праведниках. С нашей, христианской точки зрения то, что он делал в своей жизни, неприемлемо. Но мы забываем, что та эпоха была не христианской, а эпохой самого страшного язычества, когда творились такие жуткие и страшные безобразия и такие грехи, о которых и читать-то страшно, а если среди этого жить, то можно просто поседеть от ужаса. И все немощи Авраама просто бледнеют по сравнению с беззакониями, которыми была переполнена земля. Так же и царь Давид, и царь Соломон, и все другие, которые перечислялись в этой родословной Иисуса. Родившийся Христос освящает Своим рождением все человечество, но особенно на Его роде почиет благодать Господня, ибо надежда на спасение присутствовала в каждом из тех людей, которые стоят в цепи рода Христова, и каждый из них послужил для Его пришествия, каким-то образом уготовал его. Из худого рода не могла бы произойти Дева Богородица, ведь яблоко от яблони недалече падает. И в Ее рождении воплотилось все самое лучшее, что было в них.
Какое поучение мы можем из этого извлечь? Самая большая для нас проблема – это наш род, наши дети. Детей некоторые духовные люди называют "чумой двадцатого века". Сейчас совершается то, о чем говорил апостол Павел: "В последние дни… люди будут надменны, злоречивы, родителям непокорны". Если побеседовать с учителями, которые долго работают, то они говорят, что действительно нынешние дети совершенно другие. И даже если всю жизнь посвятить тому, чтобы воспитать свое дитя, это оказывается очень уж трудно, потому что окружение просто страшное.
Что же нам делать? Какие силы нужно положить на то, чтобы наш род также жил ожиданием пришествия в свое сердце Христа-Спасителя? Как передать детям, внукам, правнукам любовь к Богу? Передать можно только то, что имеешь, поэтому все попытки воспитания будут безуспешны, если человек сам не научится тому, что он хочет привить своим детям. И если он не сможет научить, показать, если он не сможет дать ребенку возможность почувствовать Христа, тогда родителя ждет неизбежное наказание. Оно заключается в том, что, когда дитя вырастет, родители всю оставшуюся жизнь будут смотреть на его фокусы, будут видеть все то, чего они в него не доложили, чего не смогли сделать, и от этого страдать.
И многие из нас мучаются, глядя на своих детей, но это не значит, что нужно отчаиваться и терять надежду. Ведь многие к Богу пришли в позднем возрасте и кто половину, кто треть, кто две трети своей жизни провели неизвестно где и неизвестно как. Чего же требовать от детей, когда они видели, что эту самую главную часть своей жизни родители жили без молитвы, без Бога? А теперь мы пытаемся их силком ко Христу привести, заставить действовать так, как бы нам хотелось? Это немыслимо и бесполезно. Строить лучше всегда с начала. Но если построить плохо, то придется потом все переделывать, что всегда и сложней, и муторней, и сопряжено с большими затратами. И так как мы начали поздно, нет ничего удивительного, если у нас будет плохо получаться. Но отчаиваться не надо, потому что строим-то мы не сами, а с помощью Божией. И основное наше усердие, основное наше делание должно заключаться в молитве за детей. Первое дело, самое важное – детей нужно вымаливать. Второе дело – добрый пример.
Что случилось с детьми американскими, австралийскими, французскими, русскими, татарскими? Почему в них во всех идет один и тот же процесс? Почему так быстро падает нравственность? Нравственность эпохи Пушкина ненамного выше нравственности эпохи Некрасова, а теперь мы каждые десять лет наблюдаем такие провалы, что просто диву даешься. Взять, допустим, пьянство. Статистика говорит, что в 50-м году пили в 10 раз меньше, чем в 65-м году. Это один грех, а остальных лучше не касаться, об этом даже говорить срамно и стыдно. У детей нету доброго примера. Вот ребеночек лежит в колясочке, ножками, ручками сучит, и, конечно, он не пьяница, не наркоман, он не злодей, не хулитель, не матершинник, не вор. И даже если папа у него разбойник, а мама тоже оставляет желать много лучшего, он все равно ребеночек, он ангел. Душа у него чистая, хотя есть, конечно, есть и склонность ко греху, как у всякого человека.
Но вот ребенок попадает в атмосферу нашего мира, и что он видит? Он растет среди ругани, склок, взаимных обид и постоянного вранья. Ребенок выходит на улицу, и что он слышит? Уже в песочнице начинаются всякие баталии, один у другого ломает. Мать говорит: "А ты ему наподдай, а ты с этим не водись". Если детки постарше, то только и слышишь: дура, дурак. Причем такими голосами ужасными, что думаешь: дети ли это? Вот включает ребеночек телевизор. Какие нравственные качества там прививают, что показывают? Кино про любовь? А в чем эта любовь выражается? В одном блуде.
И так весь мир, все, чем ребеночек окружен: и книги, и отношения между ребятами в школе, и в семье, – все направлено на то, чтобы его развратить и убить в нем святость. Куда ему, бедному, деваться? От церкви его всячески ограждают, а если он туда все-таки придет, тут же какая-нибудь тетка на него налетит: куда встал? не трогай… И его сердце впитывает одну только злобу, зависть, раздражение, одно только хамство, одну ложь. И конечно, сердце не выдерживает; он становится злым, замкнутым, уходит в дурные компании. Эти компании полублатные, но в них какое-то подобие человеческих отношений все-таки есть, хотя ребята и говорят нецензурные слова, и лифты ломают, и подъезды размалевывают. А потом, конечно, начинаются и табак, и выпивка, и наркотики, дальше блуд, преступления, ну а потом уже и тюрьма. Это все очень близко и рядом. А глядя на него, лежащего в колясочке, разве подумаешь, что в 17 лет он сядет за воровство? Да нет, и в голову не приходит.
Поэтому родители, если они действительно хотят воспитать ребенка, должны создать дома атмосферу рая, чтобы, где бы он ни был, что бы он ни делал, он сравнивал жизнь в миру и жизнь дома как ад и рай. Чтобы ему дома было хорошо, чтобы там была атмосфера любви, покоя, терпения, смирения, кротости, молитвы, милосердия. А у нас как получается? Некоторые родители детей заставляют молиться насильно, ругаются, кричат; они думают, что так можно что-то доброе привить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20
Но если мы не видим перед собой Самого Господа, то перед нами крест и Евангелие, перед нами икона Спасителя или Матери Божией. А Ее икона – это всегда и икона Христа, потому что Матерь Божия держит Его на руках. На некоторых иконах, Боголюбской например, Господь не изображается, но все равно Он невидимо в ней присутствует всегда, светом Своим, который просвещает всех. И к иконе Матери Божией можно обращаться как к Самому Спасителю, она есть образ невидимого присутствия Божия. Поэтому нам должно быть страшно, когда мы подходим к исповеди, мы должны испытывать благоговейный страх присутствия Божия, а не страх перед человеком. И если мы научимся всегда чувствовать Его присутствие, тогда наша исповедь станет настоящей, нас уже не будет занимать, кому мы исповедуемся и что о нас подумают, – мы будем только стремиться очистить свою душу, очистить перед Богом.
Подходя к исповеди, нужно всегда помнить о том, что мы не со священником в беседу вступаем о своих житейских делах и заботах, а подходим к страшному таинству: мы присутствуем на Страшном суде. Господь знает все наши грехи, немощи, все наше лукавство, двоедушие, малодушие, лицемерие, болтливость, себялюбие, разнеженность, нашу лень на молитву, лень на добрые дела. Господь знает, как нам не хочется читать Священное Писание, как тяжело отстаивать в церкви; знает, что мы зачастую ничего не понимаем в богослужении, не интересуемся совершенно духовной жизнью, заповедями Божиими; что мы даже в семье, как собаки, грыземся; постоянно друг друга осуждаем, если не словами, то мыслью; завидуем, говорим друг про друга плохое. Господь знает, что мы постоянно недовольны нашей жизнью – все нам не так, как хотелось бы, – и что мы пользуемся благами, которые Он нам посылает, как будто они принадлежат нам по праву, хотя мы не заслужили ни солнца, ни неба, ни деревьев и никакой красоты. Мы достойны только наказания, а требуем к себе отношения очень ласкового. Все это Господь знает.
Кто-то скажет: а если Господь знает, то зачем тогда исповедоваться? Да, Богу, конечно, это не нужно, это нужно нам. Так же, как и Церковь – она нужна только нам, Господь ее для нас основал, чтобы она нас спасала. Христа так и называют: Спаситель. От чего Господь спасает? Зачем Он вообще пришел на землю? Господь пришел спасти нас не от каких-то тяжелых обстоятельств, трудностей или болезней, а от греха. И если мы приходим в церковь не для того, чтобы изменить свою греховную жизнь, а за чем-то другим, то мы еще совсем не христиане и к Церкви никак не принадлежим. Церковь существует только для того, чтобы спасать нас от греха.
Это спасение совершается, во-первых, в святом крещении. Когда человек уверовал в Бога и хочет оставить свою прежнюю жизнь, то в знак этого он погружается в купель крещения, и ему прощаются все грехи. Человек становится как младенец и может начать новую жизнь. Но и тех, кто крестился давно и после этого неизвестно где бродил и неизвестно что творил (неизвестно людям, но известно Богу и тому, кто творил), – и их Господь не отвергает. Для них есть покаяние – это второе крещение. На исповеди человек тоже может начать новую жизнь. Прийти и сказать: "Господи, я все понял; я поступал неразумно, глупо, губил себя, губил свою душу. Теперь я буду поступать по Твоим заповедям. Я раскаиваюсь в своей прошлой жизни". Раскаиваюсь в этом, в этом и в этом.
Для чего нужно обязательно назвать свои грехи? Потому что когда кто-то подходит к исповеди и говорит: "Во всем грешен" – это равносильно тому, что он сказал: "Я не грешен ни в чем". И если священник спрашивает такого человека: "Ну а в чем все-таки ты согрешил?" – он отвечает: "Не знаю". Вроде во всем, а на самом деле – ни в чем. Человек не осознает, в чем состоит грех его жизни, и поэтому не знает, в чем нужно ее исправить.
И здесь очень важно понять, что такое вообще грех. Мы думаем, что грех – это кому-то сделать подлость. Да, конечно, это так. Но ведь грех – это не только поступок; это и плохая мысль, это и чувства худые; это может быть даже и отсутствие каких-то поступков. Например, человек говорит: "А я ничего плохого не делаю" – но этого совершенно недостаточно, чтобы спастись.
Главный наш грех заключается не в том, что мы совершаем плохие поступки, он состоит в том, что наша жизнь протекает совершенно отдельно от Бога; в том, что у нас с Ним нет никаких взаимоотношений; что наша жизнь – безбожная, потому что в ней нету Бога. Мы существуем сами по себе: вот моя жена, вот мои дети, моя квартира, работа, вот моя стирка, булочная – это круг нашего бытия. А где в нем Бог? Иногда кое-кто из нас, раз в неделю, приходит в церковь – тогда он вспоминает о Боге, старается молиться; или какую-то книгу откроет духовную, Священное Писание; или утром и вечером помолится – пять минут утром, десять вечером. Вот и все, в этом и заключается, собственно, наша христианская жизнь. А все остальное? А все остальное – это грех, независимо от того, собираем ли мы почтовые марки, пьем ли водку или просто гуляем по лесу. Если мы, гуляя по лесу, забыли о Боге, то это есть грех.
Грех – это не обязательно нанесение зла кому-то; это есть отделенность человека от Бога. А уж как человек отделяется от Бога – с помощью самогона, или в карты играет, или еще каким-то образом, – уже не так важно. Не так важно, за какое преступление человек сидит в тюрьме, – главное, что он в тюрьме, что он отделен от мира. И любой грех отделяет нас от Бога. Поэтому в чем цель христианской жизни? Для чего Господь Церковь основал? Чтобы мы через Церковь всю свою жизнь привели к Нему. Чтобы все, что бы мы ни делали, что бы ни думали, ни говорили, у нас было в Боге. И вот такая направленность нашей жизни и будет путем в Царствие Небесное. А мы Богом только пользуемся: у нас кто-то умер – значит, нам надо отпеть; кто-то у нас родился – значит, нужно крестить; что-то у нас заболело – молебен отслужить; или именины у меня – надо причаститься. А почему именно в именины, почему не в следующее воскресенье, чем одна литургия хуже другой?
У нас жизнь духовная идет как бы от случая к случаю. И это отношение наше к Богу есть грех, есть форменное безобразие. Представим себе, что Господь от случая к случаю нам бы давал солнце. Вот оно погасло, допустим, на недельку и только в следующее воскресенье начало бы светить. После такого угасания солнца не осталось бы ничего: ни воды, ни земли, ни птиц, ни зверей. А Господь постоянен в Своей заботе о нас, Он постоянно управляет всеми процессами, которые на земле происходят, и благодаря этому мы живем. Наша жизнь целиком зависит от Бога, а отношение наше к Нему безобразное, потому что мы ничего не ценим, считаем, что это само собой разумеется.
Эта наша отделенность от Бога есть грех, как говорится, в общем плане. А есть еще грех в частности, потому что каждый раз, когда мы в чем-то согрешаем, мы тем самым отделяем себя от Бога. Поэтому, чтобы нашу жизнь привести в какую-то норму, нам нужно постоянно следить за своей душой, постоянно держать в чистоте свою совесть. Если мы чувствуем, что совесть нас в чем-то обличает, то надо каяться перед Богом и просить прощения. Но это не для того, чтобы делать то же самое на следующий день. Если человек осознал, что он что-то делает нехорошо, если он, читая Писание, видит, что его действия идут против заповеди Божией, то нужно просить, чтобы Господь дал силу больше этот грех не повторять.
Раз ты осознал, что то, что ты делаешь, есть грех, значит, надо это прекратить. Или если ты осознал, что то, что ты не делаешь, есть грех, надо начинать делать. Вот, например, приходит человек и говорит: "Я редко хожу в церковь". Да, то, что ты в церковь не ходишь постоянно, каждое воскресенье, грех. Но если, уходя из церкви, ты не принимаешь решения с этого дня начать ходить в церковь постоянно, значит, покаяния не совершилось. Раз человек знает, что он грешит, и все-таки сознательно продолжает это делать, значит, он является противником Божиим.
И вот, чтобы с нами этого не случилось, нам нужна постоянная исповедь. Нужно, чтобы мы с каждой исповедью делали шаг по направлению к Богу. Вот согрешил тем-то и тем-то, Господи, Ты меня прости, я больше так не буду. И я делаю шаг по направлению к Царствию Небесному. Если у нас будет такая жизнь, то постепенно, год от года, наша жизнь начнет исправляться, пути управляться, и так к концу жизни мы достигнем Царствия Небесного. Помоги нам, Господь!
Крестовоздвиженский храм, 25 октября 1987 года, перед исповедью
Неделя перед Рождеством Христовым, святых отец
Сегодняшнее воскресенье носит название недели перед Рождеством, недели святых отец. Святыми отцами мы обычно называем учителей Церкви, а здесь имеются в виду люди, принадлежавшие роду, из которого вышел Спаситель. Почему мы их вспоминаем? Потому что хотя в каждом из них, как и в любом человеке, как и в нас, действовал грех, но в то же время они жили ожиданием пришествия Спасителя, Мессии, Избавителя, и эта главная идея их жизни была для них путеводной звездой. Они согрешали, потому что в те времена у них не было возможности приобщиться к благодати Божией, как мы сейчас приобщаемся, но тем не менее умели и каяться в своих грехах, и оплакивать их по-настоящему. Они ждали Христа-Спасителя, ждали прощения своих грехов и хотя и заблуждались на этом пути, но все-таки главным для них было это ожидание, которое передавалось из рода в род и началось с Авраама.
Авраам не был праведником, но Бог его веру вменил ему в праведность, потому что тогда на всей земле верующих во Единого Бога Отца Вседержителя оставалось меньше, чем пальцев на одной руке, и, несмотря на свои грехи и какие-то немощи человеческие, Авраам имел эту главную добродетель, которой не имел почти никто из живущих в то время. Он постоянно молился единому Богу и, будучи уже старым, поверил, когда Господь сказал, что у него будет дитя и что от него даже произойдет целый народ, из которого придет Спаситель мира.
Мы часто сомневаемся и в милостях Божиих, и во многих важных основах нашей веры, а Авраам не усомнился в словах Господних. И когда у него родился сын и Господь повелел: "Пойди и принеси его Мне в жертву", Авраам не сказал: "Если я сына своего в жертву принесу, как же от меня произойдет целый род?" Он взял сына и повел на гору, чтобы закласть, потому что действительно имел глубокое доверие к Богу, имел эту добродетель в наивысшей степени совершенства. Он был человеком несокрушимой веры, и она вменилась ему в праведность, Святая Церковь называет его отцом всех верующих. Поэтому Авраам для нас может быть таким образцом, хотя были у него и слабости, и недостатки, и всякие заблуждения.
Читающим Ветхий Завет часто непонятно, как же может такой человек быть в праведниках. С нашей, христианской точки зрения то, что он делал в своей жизни, неприемлемо. Но мы забываем, что та эпоха была не христианской, а эпохой самого страшного язычества, когда творились такие жуткие и страшные безобразия и такие грехи, о которых и читать-то страшно, а если среди этого жить, то можно просто поседеть от ужаса. И все немощи Авраама просто бледнеют по сравнению с беззакониями, которыми была переполнена земля. Так же и царь Давид, и царь Соломон, и все другие, которые перечислялись в этой родословной Иисуса. Родившийся Христос освящает Своим рождением все человечество, но особенно на Его роде почиет благодать Господня, ибо надежда на спасение присутствовала в каждом из тех людей, которые стоят в цепи рода Христова, и каждый из них послужил для Его пришествия, каким-то образом уготовал его. Из худого рода не могла бы произойти Дева Богородица, ведь яблоко от яблони недалече падает. И в Ее рождении воплотилось все самое лучшее, что было в них.
Какое поучение мы можем из этого извлечь? Самая большая для нас проблема – это наш род, наши дети. Детей некоторые духовные люди называют "чумой двадцатого века". Сейчас совершается то, о чем говорил апостол Павел: "В последние дни… люди будут надменны, злоречивы, родителям непокорны". Если побеседовать с учителями, которые долго работают, то они говорят, что действительно нынешние дети совершенно другие. И даже если всю жизнь посвятить тому, чтобы воспитать свое дитя, это оказывается очень уж трудно, потому что окружение просто страшное.
Что же нам делать? Какие силы нужно положить на то, чтобы наш род также жил ожиданием пришествия в свое сердце Христа-Спасителя? Как передать детям, внукам, правнукам любовь к Богу? Передать можно только то, что имеешь, поэтому все попытки воспитания будут безуспешны, если человек сам не научится тому, что он хочет привить своим детям. И если он не сможет научить, показать, если он не сможет дать ребенку возможность почувствовать Христа, тогда родителя ждет неизбежное наказание. Оно заключается в том, что, когда дитя вырастет, родители всю оставшуюся жизнь будут смотреть на его фокусы, будут видеть все то, чего они в него не доложили, чего не смогли сделать, и от этого страдать.
И многие из нас мучаются, глядя на своих детей, но это не значит, что нужно отчаиваться и терять надежду. Ведь многие к Богу пришли в позднем возрасте и кто половину, кто треть, кто две трети своей жизни провели неизвестно где и неизвестно как. Чего же требовать от детей, когда они видели, что эту самую главную часть своей жизни родители жили без молитвы, без Бога? А теперь мы пытаемся их силком ко Христу привести, заставить действовать так, как бы нам хотелось? Это немыслимо и бесполезно. Строить лучше всегда с начала. Но если построить плохо, то придется потом все переделывать, что всегда и сложней, и муторней, и сопряжено с большими затратами. И так как мы начали поздно, нет ничего удивительного, если у нас будет плохо получаться. Но отчаиваться не надо, потому что строим-то мы не сами, а с помощью Божией. И основное наше усердие, основное наше делание должно заключаться в молитве за детей. Первое дело, самое важное – детей нужно вымаливать. Второе дело – добрый пример.
Что случилось с детьми американскими, австралийскими, французскими, русскими, татарскими? Почему в них во всех идет один и тот же процесс? Почему так быстро падает нравственность? Нравственность эпохи Пушкина ненамного выше нравственности эпохи Некрасова, а теперь мы каждые десять лет наблюдаем такие провалы, что просто диву даешься. Взять, допустим, пьянство. Статистика говорит, что в 50-м году пили в 10 раз меньше, чем в 65-м году. Это один грех, а остальных лучше не касаться, об этом даже говорить срамно и стыдно. У детей нету доброго примера. Вот ребеночек лежит в колясочке, ножками, ручками сучит, и, конечно, он не пьяница, не наркоман, он не злодей, не хулитель, не матершинник, не вор. И даже если папа у него разбойник, а мама тоже оставляет желать много лучшего, он все равно ребеночек, он ангел. Душа у него чистая, хотя есть, конечно, есть и склонность ко греху, как у всякого человека.
Но вот ребенок попадает в атмосферу нашего мира, и что он видит? Он растет среди ругани, склок, взаимных обид и постоянного вранья. Ребенок выходит на улицу, и что он слышит? Уже в песочнице начинаются всякие баталии, один у другого ломает. Мать говорит: "А ты ему наподдай, а ты с этим не водись". Если детки постарше, то только и слышишь: дура, дурак. Причем такими голосами ужасными, что думаешь: дети ли это? Вот включает ребеночек телевизор. Какие нравственные качества там прививают, что показывают? Кино про любовь? А в чем эта любовь выражается? В одном блуде.
И так весь мир, все, чем ребеночек окружен: и книги, и отношения между ребятами в школе, и в семье, – все направлено на то, чтобы его развратить и убить в нем святость. Куда ему, бедному, деваться? От церкви его всячески ограждают, а если он туда все-таки придет, тут же какая-нибудь тетка на него налетит: куда встал? не трогай… И его сердце впитывает одну только злобу, зависть, раздражение, одно только хамство, одну ложь. И конечно, сердце не выдерживает; он становится злым, замкнутым, уходит в дурные компании. Эти компании полублатные, но в них какое-то подобие человеческих отношений все-таки есть, хотя ребята и говорят нецензурные слова, и лифты ломают, и подъезды размалевывают. А потом, конечно, начинаются и табак, и выпивка, и наркотики, дальше блуд, преступления, ну а потом уже и тюрьма. Это все очень близко и рядом. А глядя на него, лежащего в колясочке, разве подумаешь, что в 17 лет он сядет за воровство? Да нет, и в голову не приходит.
Поэтому родители, если они действительно хотят воспитать ребенка, должны создать дома атмосферу рая, чтобы, где бы он ни был, что бы он ни делал, он сравнивал жизнь в миру и жизнь дома как ад и рай. Чтобы ему дома было хорошо, чтобы там была атмосфера любви, покоя, терпения, смирения, кротости, молитвы, милосердия. А у нас как получается? Некоторые родители детей заставляют молиться насильно, ругаются, кричат; они думают, что так можно что-то доброе привить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20