Мы ведь дядю Костю пять раз снимали, да ещё верхом на лошади, и то терпел. А ей что за беда на завалинке посидеть!
- Это верно, - кивнул головой Митя.
И друзья, отложив незадавшийся негатив, принялись за другие.
За последние дни у ребят скопилось столько снимков, что они даже не успевали их проявлять.
- Не беда, потом проявим, когда дожди пойдут, - говорил Серёжа. - А сейчас надо солнцем пользоваться.
И приятели бегали с аппаратом с утра до вечера.
Но вот как-то раз утром они отправились в лес, чтобы поснимать птиц.
Мальчики шли по опушке леса мимо овсяного поля. Оно было всё скошено, и снопы уложены в копёнки.
Вдруг ребята приостановились: с поля доносились негромкие булькающие звуки, словно там журчал ручеёк.
- Слышишь, тетерева бормочут... - сказал Митя. - Совсем как весной на току.
- Верно, верно... - тихо ответил Серёжа.
Приятели начали подкрадываться из-за снопов к рассевшимся по полю птицам.
Но подкрасться им не удалось. Тетерева ещё издали их заметили и улетели в лес.
- Ну, мы их подкараулим! - весело проговорил Митя. - Давай-ка сейчас нарежем прутьев, устроим шалаш, а завтра до света и заберёмся в него. Тетерева непременно на то же самое место вылетят. У них уж это закон. Как облюбовали себе местечко, так и будут туда каждую зорю вылетать.
- Да ведь это весной, когда они токуют, - ответил Серёжа.
- А ты разве сейчас не слышал, как они бормотали? Осенью у них тоже вроде тока бывает, - сказал Митя.
- Ты-то откуда всё это знаешь? - удивился Серёжа.
- Как же не знать! Я с дядей Васей в прошлом году на охоту ходил. Дядя Вася пока в город не переехал, всю осень за ними охотился. Тоже шалаш делал. А теперь мы их из шалаша поснимаем. Совсем рядом подлетят.
- Вот это здорово! - обрадовался Серёжа.
Ребята принялись устраивать шалаш на том самом месте, где только что сидели тетерева.
Мальчики нарезали прутьев, воткнули их в землю, сделали остов шалаша, а потом обложили с боков и сверху овсяной соломой.
- Будто снопы сложены, и не разберёшь, что шалаш, - весело говорил Митя. - Тетерева ни за что не приметят. Так кругом и рассядутся, хоть рукой лови!
- Ну уж, рукой... - недоверчиво возражал Серёжа, боясь поверить такому счастью.
- А вот завтра сам увидишь, - отвечал Митя.
И ребята, полюбовавшись на своё сооружение, вернулись обратно в деревню.
В этот день они ничего не фотографировали, всё готовились к предстоящей съёмке и даже заранее высчитали выдержку - на случай ясной или пасмурной погоды. Ведь тетерева - это не бабушка Аксинья, дожидаться не станут, пока их снимут, а чуть что - сразу улетят.
Ещё с вечера Серёжина тётка приготовила юным фотографам закусить на дорогу - поставила на стол крынку молока и целое блюдо домашних ватрушек с картофелем.
Из дому ребята решили выйти в три часа ночи, чтобы до рассвета прийти на место и заранее всё подготовить. Ночевать Митя пришёл к Серёже.
Мальчики завели будильник, привернули лампочку и улеглись, не раздеваясь, рядом на диванчике. Но спать не хотелось. Каждую минуту то один, то другой выбегал на крылечко посмотреть - какая погода, не собирается ли дождь.
Наконец, когда обоих друзей уже начало клонить ко сну, вдруг пронзительно резко зазвонил будильник. Серёжа и Митя вскочили. Уже три часа. Пора.
Приятели быстро оделись, выпили по стакану молока с ватрушкой, сунули по ватрушке в карман, взяли фотоаппарат и вышли из дому.
Ночь была тихая и уже прохладная по-осеннему. Совсем не то, что летом, когда ходили на рыбалку. Тогда, бывало, только сойдёшь с крыльца, так и окунёшься в темноту, густую, душистую. Пахнет из этой темноты прогретой за день землёй, и цветами, и липовым мёдом. А теперь только увядшей листвой попахивает. И совсем не так уж темно. Над головой всё небо усеяно крупными яркими звёздами. От них даже на траве, на кустах лежит тусклый серебряный отблеск. Да, видно, лету уже конец.
Ребята молча выбрались за околицу и пошли по знакомой дороге к овсяному полю, где на опушке леса стоял их шалаш. Вот и серая щетина овсяного жнивья. Сложенные копёнками снопы темнеют, как маленькие хатки. Среди этих хаток ребята не сразу разыскали свой шалаш. Наконец нашли и забрались внутрь.
Усевшись поудобнее, мальчики приладили фотоаппарат так, чтобы он глядел объективом в сторону от зари. А то ведь, если свет будет падать прямо в объектив, снимок не получится.
Всё устроив как полагается, друзья прижались друг к другу и в ожидании рассвета начали дремать.
Теперь, ближе к утру, совсем засвежело. С востока потянул ветерок, зашуршал в поле сухой соломой. Но по-прежнему было темно. Над головой ребят сквозь щели в их редкой соломенной крыше всё так же ярко светили звёзды. Была ещё глубокая ночь.
Вот далеко в лесу закричала сова. А вот кто-то зашуршал в жнивье. Должно быть, заяц пробежал, а может, лиса или волк.
Ребята ещё теснее прижались друг к другу, вслушиваясь в эти таинственные звуки ночи. Потом всё затихло. Друзья даже и не заметили, как, угревшись друг возле друга, они крепко заснули.
Вдруг что-то громко зашумело. Оба мальчика мигом очнулись. Что такое? В шалаше светло. Сквозь щели пробивается свет холодной осенней зари. Кругом какое-то движение, слышатся лёгкие шажки и хлопанье крыльев.
Осторожно, чтобы не зашуметь, ребята заглянули в щёлки.
На ярко освещённом зарёй поле разгуливали большие чёрные птицы. Некоторые из них были совсем близко от шалаша. Ребята ясно могли разглядеть их синеватые головки с коротким клювом и красными бровями. Это тетерева - петухи. А другие птицы, поменьше, все пёстренькие, - курочки, тетёрки.
Птицы не торопясь расхаживали по жнивью, поклёвывали оставшиеся зёрнышки. Некоторые взлетали на копны и тоже клевали овёс. А из лесу к ним всё подлетали ещё и ещё.
Но вот один из петухов поднял голову и громко, на всё поле, чуфыкнул: "Чуфшшшшшш!.." Потом, вытянув шею, опустил голову и забормотал: "Уруруруруру, уруруруруру..."
Тотчас же, будто по уговору, ему ответили другие тетерева.
Встречая восходящее солнце, они токовали, как и весной. Но в их песнях уже не чувствовалось весеннего задора. Они не гонялись друг за другом, не дрались, а только, сидя каждый на своём месте, глухо, монотонно бормотали.
- Наводи аппарат! - зашептал Митя на ухо приятелю.
Тот нацелился объективом на ближайшего тетерева и уже хотел нажать спуск затвора, но в этот миг раздался шум - и прямо на тетерева с неба упало что-то большое, серое.
Серёжа даже вздрогнул от неожиданности.
Перепуганные тетерева уже летели к ближайшему лесу. А перед самым шалашом, где только что спокойно разгуливал чёрный лесной петух, теперь сидел, хищно растопырив крылья и хвост, ястреб-тетеревятник. В когтях у него бился схваченный тетерев.
- Лови его! - крикнул Митя, выскакивая из шалаша.
Услышав крик, ястреб рванулся вверх и, бросив добычу, полетел прочь, а помятый тетерев тоже вскочил на ноги и, хлопая крыльями, побежал к снопам. Ребята - за ним. Митя уже протянул руку, чтобы схватить птицу, но споткнулся, упал. А тетерев ещё сильнее захлопал крыльями и вдруг полетел низко-низко, над самой землёй.
- Держи, держи! - закричал Митя, вновь вскакивая на ноги.
Но тетерев был уже далеко. Совсем оправившись, он нёсся к тому же лесу, куда скрылись и другие тетерева.
Ребята переглянулись.
- Ушёл, поторопились мы, - тяжело переводя дух, вымолвил Митя. Обождать бы маленько, а потом из-за копёнки подкрасться и обоих сразу накрыть.
- Это всё ты, - чуть не плача, отвечал Серёжа. - Выскочил, заорал и снять не дал. Ты понимаешь, какой бы снимок получился! Ястреб тетерева схватил - и прямо перед аппаратом. Ведь такой случай может только раз в жизни случиться.
Митя молчал. О чём говорить? Он горевал не меньше Серёжи.
Ребята молча вернулись в шалаш. Забрали оттуда курточки, аппарат. Серёжа уже хотел положить его в футляр и вдруг так и замер от изумления.
- Митя... - нерешительно, видно сам не веря глазам, проговорил он, а затвор-то ведь спущен. Когда ж я его спустил? - Он растерянно взглянул на товарища и неожиданно весь засиял. - А ты знаешь когда? Как ястреб на тетерева бросился, я, значит, от неожиданности и нажал на спуск.
- Ой, Серёжа, неужели правда? - недоверчиво ответил Митя. - Бежим скорей проявлять!
И ребята со всех ног помчались в деревню.
Фотография получилась отличная. Ястреб на снимке был как живой, он хватал когтистыми лапами свою добычу.
Этот снимок осенью ребята с торжеством отнесли в школу и наклеили на видном месте в стенгазете "Юный натуралист".
ДЛИННОНОСЫЕ РЫБОЛОВЫ
Хорошее занятие рыбная ловля! Иной раз хоть и ничего не поймаешь, зато посидишь на берегу, на солнышке да понаблюдаешь, что вокруг творится. Только одно условие: сидеть нужно тихо.
Прошлым летом пошёл я на речку за окунями; рыба никак не клюёт. Стой, думаю, мы тебя перехитрим. Не хочешь на червяка браться, другую приманку предложим.
Снял я свою соломенную шляпу и тут же на отмели наловил ею, как сачком, мальков. А вот хранить мне их не в чем - ведёрко-то я дома забыл. Не беда.
Выкопал в песке у самой реки ямку, вода в неё сразу же набралась, и пустил туда рыбок. Отличный "аквариум" получился.
Двух мальков вместо червей на крючки насадил. Попробуем: не будет ли окунь на эту насадку браться. Опять жду, и опять ничего не клюёт. Я даже слегка задремал под кустом.
Вдруг вижу - летит над речкой зимородок. Птица такая; немножко побольше воробья. Очень красивая птица: брюшко оранжевое, спинка ярко-зелёная, а нос длиннющий, прямой, как палочка. Им зимородок без промаха мелких рыбёшек хватает.
Подлетел зимородок к моим удочкам и уселся прямо на удилище. Меня и не замечает; сидит, в воду поглядывает.
Потом кинулся вниз, да не в речку, а прямо в мой "аквариум", выхватил оттуда рыбёшку и опять на удилище сел. Проглотил, отряхнулся, второй раз туда же - нырь. Поймал другую рыбку, есть не стал, а улетел с нею куда-то.
Эх, жалко, пусть бы ещё половил, уж очень он занятный. А мальки мне всё равно ни к чему, и на них окуни не берутся.
Только я об этом подумал - гляжу, а мой длинноносый рыбак уж опять тут как тут, да не один, и второй следом за ним явился - птенец; ещё как следует летать не умеет.
Уселись оба рядышком на удилище. Потом "старый рыбак" нырь в мой "аквариум", вытащил рыбку и к птенцу. Тот рот широко разинул: давай, мол, еду. А еду давать нетрудно, она тут же вот, рядом, только бери.
Сунул старый зимородок птенцу в рот пару рыбёшек. Смотрю, и малыш тоже начал вниз поглядывать. Глядел, глядел да как бросится! Цоп клювом рыбку, взлетел на удилище, голову вверх запрокинул, с таким аппетитом свою первую добычу глотает.
Теперь ему нечего ждать, когда его кто покормит, - сам научился рыбу ловить. Тут уж они вдвоём взялись за моих мальков, в один миг всех переловили.
А я ни с чем остался, ни одного окуня не поймал. Не беда, я доволен: разве часто увидишь такую картинку?
КУЙКА
Лето прошлого года я провёл в Карелии. Приехав в Петрозаводск, я зашёл в охотничье общество, сказал, что я охотник-натуралист, и попросил посоветовать, куда бы поехать, чтобы познакомиться с природой этого края.
Тут же на маленьком дружеском совете было решено, что лучше всего мне поехать в Заонежье, то есть на другую сторону Онежского озера.
На следующий день я сел на пароход, переплыл озеро и поселился в небольшой деревушке Мальково на самом берегу.
В этих местах озера всё сплошь покрыто мелкими облесёнными островками. Островков так много (больше сотни), что они получили у местных жителей общее название - Уйма.
Трудно передать, какое чудесное зрелище представляют собой эти острова, в особенности когда плывёшь по озеру в тихую, ясную погоду. Над головой синеет безоблачное небо, а кругом такая же синяя, сверкающая гладь воды, и из неё тут и там поднимаются зелёные, покрытые лесом острова.
Между островами извиваются протоки, то широкие, открытые, то узкие, поросшие тростником и камышами, - настоящий рай для уток, гагар и другой водоплавающей дичи.
Невдалеке от нашей деревни, на одном из соседних островов, находилось селение Кижи - несколько домиков, разбросанных по берегу, пароходная пристань, а прямо над нею на высоком пригорке - старинная, рубленная из брёвен церковь о двадцати трёх куполах.
Эта церковь - замечательный образец древнерусской архитектуры и бережно охраняется как памятник старины.
Селение Кижи было видно прямо из моего окна, и я, сидя дома, часто любовался им.
Но особенно красиво бывало по утрам, когда я ещё задолго до восхода солнца отправлялся на рыбалку.
На прозрачном нежно-розовом фоне зари чётко вырисовывались контуры древнего храма и силуэты кряжистых северных домов.
И как удивительно всё это гармонировало с огромными серыми камнями на берегу, прозрачной далью, старыми, поредевшими соснами, с плеском воды, криками гагар на озере, со всей картиной угрюмого дальнего севера...
Стоя на берегу возле своего ботничка, я смотрел, как над озером, над островами, над всем этим суровым краем тихо занималась заря.
Вот край неба разгорается всё ярче и ярче, на него уже больно смотреть, и вдруг словно поток огненной лавы выльется из-за горизонта, хлынет на озеро и зажжёт его вспышками голубых огней.
Как раскалённые угли, светятся окна домов. Из-за лесистой Уймы медленно поднимается солнце.
Я поспешно сажусь в ботник, черпаю вёслами прозрачную, как первые льдинки, воду и выплываю в озеро навстречу солнцу, навстречу новому, едва зародившемуся дню.
Живя в Заонежье, я почти каждое утро выезжал в озеро на рыбалку и удил до тех пор, пока солнце не начинало сильно припекать. Тогда я возвращался домой.
Но однажды я заехал дальше обыкновенного. Рыба в это утро бралась хорошо, и мне не хотелось возвращаться домой.
Неподалёку от меня виднелся маленький, весь заросший деревьями островок. Из зелени ветвей выглядывал деревянный домик.
"Подъеду к нему. Может, мне удастся купить молока и хлеба, - подумал я. - Поем, а потом ещё половлю". И, снявшись с якоря, направил свой ботник прямо к домику.
Подплыв к островку, у самой воды я увидел пожилую женщину. Она полоскала бельё. Женщина приветливо поздоровалась со мной и охотно согласилась принести молока и хлеба.
Не прошло и десяти минут, как она уже вернулась назад с крынкой молока и изрядной краюшкой хлеба. Но взять за всё это плату решительно отказалась.
- Да что вы, за что же тут платить! - засмеялась она, разглядывая в ведёрке мой улов.
На дне лодки у меня валялось несколько мёртвых рыбёшек.
Я взял этих рыбёшек и выбросил в воду.
- Жаль, что нашей Куйки нет, - сказала женщина, - она бы их сразу подобрала.
- Какой Куйки? - переспросил я.
- А вы разве не знаете? Вы не здешний?
- Нет, я из Москвы.
- Ах, вот что! Ну, тогда понятно, - кивнула она головой. - Куйкой в нашем крае гагару зовут. Видели, конечно, их много по озеру плавает.
- Да, гагар я здесь много видел.
- А вот у нас совсем ручная была, - сказала женщина, - тут около мостков всё время и находилась. Мы её ещё маленьким птенцом взяли, так и выросла среди людей и никого не боялась.
Это меня очень заинтересовало. Я в своей жизни видел немало ручных птиц - скворцов, сорок, галок, ястребов... Но ручных гагар никогда не видел да и не слыхал об этом.
Я попросил женщину поподробнее рассказать о своей столь необычной крылатой воспитаннице.
- Ну что же, я с удовольствием, - согласилась она. - Мы тут с Колей, с сыном, каждое лето на даче живём. Он у меня тоже рыболов, любитель, всякую живность в дом тащит.
Вот как-то раз летом поехали мы с ним на лодке за ягодами километров за восемь, на остров Игловский Хвост. Весь этот остров в сосняке, в полянах, ягод там бывает видимо-невидимо.
Плывём мы мимо небольшой луды*. Только поравнялись, вдруг с неё гагара бултых в воду и удирать от нас. А за ней следом гагарёнок, совсем ещё маленький, тёмненький весь, тоже с берега соскочил и поплыл за матерью.
_______________
* Л у д а - каменистый открытый островок.
Подъехали мы к той луде, глядим - у самой воды гнездо гагары. Собственно, и гнезда-то настоящего нет - просто кучка сухого, прошлогоднего камыша, а сверху ямка. В гнезде птенец сидит. Коля его в руки взял, а он и не боится - видно, мал ещё, ничего не понимает. Смешной такой, несуразный, вроде гусёнка. А лапки совсем не в том месте, где у других птиц, - где-то сзади около хвоста. Ему и бегать-то на них никак нельзя.
Поглядели мы на него и посадили обратно в гнездо.
Вдруг видим: гагарёнок лапками оттолкнулся и, как лягушонок, из гнезда - прыг, прыг - и в воду! Шлёпнулся, да и поплыл себе как ни в чём не бывало.
Мы с сыном тоже своим путём к острову направились. Смотрим - а гагарёнок следом за нами плывёт. Мы отгонять, в ладоши хлопать, а он никак отставать не хочет. Коля ему весло протянул. Гагарёнок грудкой на него навалился и вскарабкался.
Взяли мы его в лодку, посадили в корзинку для ягод. Так и привезли домой.
Дома прежде всего забота - чем его кормить?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
- Это верно, - кивнул головой Митя.
И друзья, отложив незадавшийся негатив, принялись за другие.
За последние дни у ребят скопилось столько снимков, что они даже не успевали их проявлять.
- Не беда, потом проявим, когда дожди пойдут, - говорил Серёжа. - А сейчас надо солнцем пользоваться.
И приятели бегали с аппаратом с утра до вечера.
Но вот как-то раз утром они отправились в лес, чтобы поснимать птиц.
Мальчики шли по опушке леса мимо овсяного поля. Оно было всё скошено, и снопы уложены в копёнки.
Вдруг ребята приостановились: с поля доносились негромкие булькающие звуки, словно там журчал ручеёк.
- Слышишь, тетерева бормочут... - сказал Митя. - Совсем как весной на току.
- Верно, верно... - тихо ответил Серёжа.
Приятели начали подкрадываться из-за снопов к рассевшимся по полю птицам.
Но подкрасться им не удалось. Тетерева ещё издали их заметили и улетели в лес.
- Ну, мы их подкараулим! - весело проговорил Митя. - Давай-ка сейчас нарежем прутьев, устроим шалаш, а завтра до света и заберёмся в него. Тетерева непременно на то же самое место вылетят. У них уж это закон. Как облюбовали себе местечко, так и будут туда каждую зорю вылетать.
- Да ведь это весной, когда они токуют, - ответил Серёжа.
- А ты разве сейчас не слышал, как они бормотали? Осенью у них тоже вроде тока бывает, - сказал Митя.
- Ты-то откуда всё это знаешь? - удивился Серёжа.
- Как же не знать! Я с дядей Васей в прошлом году на охоту ходил. Дядя Вася пока в город не переехал, всю осень за ними охотился. Тоже шалаш делал. А теперь мы их из шалаша поснимаем. Совсем рядом подлетят.
- Вот это здорово! - обрадовался Серёжа.
Ребята принялись устраивать шалаш на том самом месте, где только что сидели тетерева.
Мальчики нарезали прутьев, воткнули их в землю, сделали остов шалаша, а потом обложили с боков и сверху овсяной соломой.
- Будто снопы сложены, и не разберёшь, что шалаш, - весело говорил Митя. - Тетерева ни за что не приметят. Так кругом и рассядутся, хоть рукой лови!
- Ну уж, рукой... - недоверчиво возражал Серёжа, боясь поверить такому счастью.
- А вот завтра сам увидишь, - отвечал Митя.
И ребята, полюбовавшись на своё сооружение, вернулись обратно в деревню.
В этот день они ничего не фотографировали, всё готовились к предстоящей съёмке и даже заранее высчитали выдержку - на случай ясной или пасмурной погоды. Ведь тетерева - это не бабушка Аксинья, дожидаться не станут, пока их снимут, а чуть что - сразу улетят.
Ещё с вечера Серёжина тётка приготовила юным фотографам закусить на дорогу - поставила на стол крынку молока и целое блюдо домашних ватрушек с картофелем.
Из дому ребята решили выйти в три часа ночи, чтобы до рассвета прийти на место и заранее всё подготовить. Ночевать Митя пришёл к Серёже.
Мальчики завели будильник, привернули лампочку и улеглись, не раздеваясь, рядом на диванчике. Но спать не хотелось. Каждую минуту то один, то другой выбегал на крылечко посмотреть - какая погода, не собирается ли дождь.
Наконец, когда обоих друзей уже начало клонить ко сну, вдруг пронзительно резко зазвонил будильник. Серёжа и Митя вскочили. Уже три часа. Пора.
Приятели быстро оделись, выпили по стакану молока с ватрушкой, сунули по ватрушке в карман, взяли фотоаппарат и вышли из дому.
Ночь была тихая и уже прохладная по-осеннему. Совсем не то, что летом, когда ходили на рыбалку. Тогда, бывало, только сойдёшь с крыльца, так и окунёшься в темноту, густую, душистую. Пахнет из этой темноты прогретой за день землёй, и цветами, и липовым мёдом. А теперь только увядшей листвой попахивает. И совсем не так уж темно. Над головой всё небо усеяно крупными яркими звёздами. От них даже на траве, на кустах лежит тусклый серебряный отблеск. Да, видно, лету уже конец.
Ребята молча выбрались за околицу и пошли по знакомой дороге к овсяному полю, где на опушке леса стоял их шалаш. Вот и серая щетина овсяного жнивья. Сложенные копёнками снопы темнеют, как маленькие хатки. Среди этих хаток ребята не сразу разыскали свой шалаш. Наконец нашли и забрались внутрь.
Усевшись поудобнее, мальчики приладили фотоаппарат так, чтобы он глядел объективом в сторону от зари. А то ведь, если свет будет падать прямо в объектив, снимок не получится.
Всё устроив как полагается, друзья прижались друг к другу и в ожидании рассвета начали дремать.
Теперь, ближе к утру, совсем засвежело. С востока потянул ветерок, зашуршал в поле сухой соломой. Но по-прежнему было темно. Над головой ребят сквозь щели в их редкой соломенной крыше всё так же ярко светили звёзды. Была ещё глубокая ночь.
Вот далеко в лесу закричала сова. А вот кто-то зашуршал в жнивье. Должно быть, заяц пробежал, а может, лиса или волк.
Ребята ещё теснее прижались друг к другу, вслушиваясь в эти таинственные звуки ночи. Потом всё затихло. Друзья даже и не заметили, как, угревшись друг возле друга, они крепко заснули.
Вдруг что-то громко зашумело. Оба мальчика мигом очнулись. Что такое? В шалаше светло. Сквозь щели пробивается свет холодной осенней зари. Кругом какое-то движение, слышатся лёгкие шажки и хлопанье крыльев.
Осторожно, чтобы не зашуметь, ребята заглянули в щёлки.
На ярко освещённом зарёй поле разгуливали большие чёрные птицы. Некоторые из них были совсем близко от шалаша. Ребята ясно могли разглядеть их синеватые головки с коротким клювом и красными бровями. Это тетерева - петухи. А другие птицы, поменьше, все пёстренькие, - курочки, тетёрки.
Птицы не торопясь расхаживали по жнивью, поклёвывали оставшиеся зёрнышки. Некоторые взлетали на копны и тоже клевали овёс. А из лесу к ним всё подлетали ещё и ещё.
Но вот один из петухов поднял голову и громко, на всё поле, чуфыкнул: "Чуфшшшшшш!.." Потом, вытянув шею, опустил голову и забормотал: "Уруруруруру, уруруруруру..."
Тотчас же, будто по уговору, ему ответили другие тетерева.
Встречая восходящее солнце, они токовали, как и весной. Но в их песнях уже не чувствовалось весеннего задора. Они не гонялись друг за другом, не дрались, а только, сидя каждый на своём месте, глухо, монотонно бормотали.
- Наводи аппарат! - зашептал Митя на ухо приятелю.
Тот нацелился объективом на ближайшего тетерева и уже хотел нажать спуск затвора, но в этот миг раздался шум - и прямо на тетерева с неба упало что-то большое, серое.
Серёжа даже вздрогнул от неожиданности.
Перепуганные тетерева уже летели к ближайшему лесу. А перед самым шалашом, где только что спокойно разгуливал чёрный лесной петух, теперь сидел, хищно растопырив крылья и хвост, ястреб-тетеревятник. В когтях у него бился схваченный тетерев.
- Лови его! - крикнул Митя, выскакивая из шалаша.
Услышав крик, ястреб рванулся вверх и, бросив добычу, полетел прочь, а помятый тетерев тоже вскочил на ноги и, хлопая крыльями, побежал к снопам. Ребята - за ним. Митя уже протянул руку, чтобы схватить птицу, но споткнулся, упал. А тетерев ещё сильнее захлопал крыльями и вдруг полетел низко-низко, над самой землёй.
- Держи, держи! - закричал Митя, вновь вскакивая на ноги.
Но тетерев был уже далеко. Совсем оправившись, он нёсся к тому же лесу, куда скрылись и другие тетерева.
Ребята переглянулись.
- Ушёл, поторопились мы, - тяжело переводя дух, вымолвил Митя. Обождать бы маленько, а потом из-за копёнки подкрасться и обоих сразу накрыть.
- Это всё ты, - чуть не плача, отвечал Серёжа. - Выскочил, заорал и снять не дал. Ты понимаешь, какой бы снимок получился! Ястреб тетерева схватил - и прямо перед аппаратом. Ведь такой случай может только раз в жизни случиться.
Митя молчал. О чём говорить? Он горевал не меньше Серёжи.
Ребята молча вернулись в шалаш. Забрали оттуда курточки, аппарат. Серёжа уже хотел положить его в футляр и вдруг так и замер от изумления.
- Митя... - нерешительно, видно сам не веря глазам, проговорил он, а затвор-то ведь спущен. Когда ж я его спустил? - Он растерянно взглянул на товарища и неожиданно весь засиял. - А ты знаешь когда? Как ястреб на тетерева бросился, я, значит, от неожиданности и нажал на спуск.
- Ой, Серёжа, неужели правда? - недоверчиво ответил Митя. - Бежим скорей проявлять!
И ребята со всех ног помчались в деревню.
Фотография получилась отличная. Ястреб на снимке был как живой, он хватал когтистыми лапами свою добычу.
Этот снимок осенью ребята с торжеством отнесли в школу и наклеили на видном месте в стенгазете "Юный натуралист".
ДЛИННОНОСЫЕ РЫБОЛОВЫ
Хорошее занятие рыбная ловля! Иной раз хоть и ничего не поймаешь, зато посидишь на берегу, на солнышке да понаблюдаешь, что вокруг творится. Только одно условие: сидеть нужно тихо.
Прошлым летом пошёл я на речку за окунями; рыба никак не клюёт. Стой, думаю, мы тебя перехитрим. Не хочешь на червяка браться, другую приманку предложим.
Снял я свою соломенную шляпу и тут же на отмели наловил ею, как сачком, мальков. А вот хранить мне их не в чем - ведёрко-то я дома забыл. Не беда.
Выкопал в песке у самой реки ямку, вода в неё сразу же набралась, и пустил туда рыбок. Отличный "аквариум" получился.
Двух мальков вместо червей на крючки насадил. Попробуем: не будет ли окунь на эту насадку браться. Опять жду, и опять ничего не клюёт. Я даже слегка задремал под кустом.
Вдруг вижу - летит над речкой зимородок. Птица такая; немножко побольше воробья. Очень красивая птица: брюшко оранжевое, спинка ярко-зелёная, а нос длиннющий, прямой, как палочка. Им зимородок без промаха мелких рыбёшек хватает.
Подлетел зимородок к моим удочкам и уселся прямо на удилище. Меня и не замечает; сидит, в воду поглядывает.
Потом кинулся вниз, да не в речку, а прямо в мой "аквариум", выхватил оттуда рыбёшку и опять на удилище сел. Проглотил, отряхнулся, второй раз туда же - нырь. Поймал другую рыбку, есть не стал, а улетел с нею куда-то.
Эх, жалко, пусть бы ещё половил, уж очень он занятный. А мальки мне всё равно ни к чему, и на них окуни не берутся.
Только я об этом подумал - гляжу, а мой длинноносый рыбак уж опять тут как тут, да не один, и второй следом за ним явился - птенец; ещё как следует летать не умеет.
Уселись оба рядышком на удилище. Потом "старый рыбак" нырь в мой "аквариум", вытащил рыбку и к птенцу. Тот рот широко разинул: давай, мол, еду. А еду давать нетрудно, она тут же вот, рядом, только бери.
Сунул старый зимородок птенцу в рот пару рыбёшек. Смотрю, и малыш тоже начал вниз поглядывать. Глядел, глядел да как бросится! Цоп клювом рыбку, взлетел на удилище, голову вверх запрокинул, с таким аппетитом свою первую добычу глотает.
Теперь ему нечего ждать, когда его кто покормит, - сам научился рыбу ловить. Тут уж они вдвоём взялись за моих мальков, в один миг всех переловили.
А я ни с чем остался, ни одного окуня не поймал. Не беда, я доволен: разве часто увидишь такую картинку?
КУЙКА
Лето прошлого года я провёл в Карелии. Приехав в Петрозаводск, я зашёл в охотничье общество, сказал, что я охотник-натуралист, и попросил посоветовать, куда бы поехать, чтобы познакомиться с природой этого края.
Тут же на маленьком дружеском совете было решено, что лучше всего мне поехать в Заонежье, то есть на другую сторону Онежского озера.
На следующий день я сел на пароход, переплыл озеро и поселился в небольшой деревушке Мальково на самом берегу.
В этих местах озера всё сплошь покрыто мелкими облесёнными островками. Островков так много (больше сотни), что они получили у местных жителей общее название - Уйма.
Трудно передать, какое чудесное зрелище представляют собой эти острова, в особенности когда плывёшь по озеру в тихую, ясную погоду. Над головой синеет безоблачное небо, а кругом такая же синяя, сверкающая гладь воды, и из неё тут и там поднимаются зелёные, покрытые лесом острова.
Между островами извиваются протоки, то широкие, открытые, то узкие, поросшие тростником и камышами, - настоящий рай для уток, гагар и другой водоплавающей дичи.
Невдалеке от нашей деревни, на одном из соседних островов, находилось селение Кижи - несколько домиков, разбросанных по берегу, пароходная пристань, а прямо над нею на высоком пригорке - старинная, рубленная из брёвен церковь о двадцати трёх куполах.
Эта церковь - замечательный образец древнерусской архитектуры и бережно охраняется как памятник старины.
Селение Кижи было видно прямо из моего окна, и я, сидя дома, часто любовался им.
Но особенно красиво бывало по утрам, когда я ещё задолго до восхода солнца отправлялся на рыбалку.
На прозрачном нежно-розовом фоне зари чётко вырисовывались контуры древнего храма и силуэты кряжистых северных домов.
И как удивительно всё это гармонировало с огромными серыми камнями на берегу, прозрачной далью, старыми, поредевшими соснами, с плеском воды, криками гагар на озере, со всей картиной угрюмого дальнего севера...
Стоя на берегу возле своего ботничка, я смотрел, как над озером, над островами, над всем этим суровым краем тихо занималась заря.
Вот край неба разгорается всё ярче и ярче, на него уже больно смотреть, и вдруг словно поток огненной лавы выльется из-за горизонта, хлынет на озеро и зажжёт его вспышками голубых огней.
Как раскалённые угли, светятся окна домов. Из-за лесистой Уймы медленно поднимается солнце.
Я поспешно сажусь в ботник, черпаю вёслами прозрачную, как первые льдинки, воду и выплываю в озеро навстречу солнцу, навстречу новому, едва зародившемуся дню.
Живя в Заонежье, я почти каждое утро выезжал в озеро на рыбалку и удил до тех пор, пока солнце не начинало сильно припекать. Тогда я возвращался домой.
Но однажды я заехал дальше обыкновенного. Рыба в это утро бралась хорошо, и мне не хотелось возвращаться домой.
Неподалёку от меня виднелся маленький, весь заросший деревьями островок. Из зелени ветвей выглядывал деревянный домик.
"Подъеду к нему. Может, мне удастся купить молока и хлеба, - подумал я. - Поем, а потом ещё половлю". И, снявшись с якоря, направил свой ботник прямо к домику.
Подплыв к островку, у самой воды я увидел пожилую женщину. Она полоскала бельё. Женщина приветливо поздоровалась со мной и охотно согласилась принести молока и хлеба.
Не прошло и десяти минут, как она уже вернулась назад с крынкой молока и изрядной краюшкой хлеба. Но взять за всё это плату решительно отказалась.
- Да что вы, за что же тут платить! - засмеялась она, разглядывая в ведёрке мой улов.
На дне лодки у меня валялось несколько мёртвых рыбёшек.
Я взял этих рыбёшек и выбросил в воду.
- Жаль, что нашей Куйки нет, - сказала женщина, - она бы их сразу подобрала.
- Какой Куйки? - переспросил я.
- А вы разве не знаете? Вы не здешний?
- Нет, я из Москвы.
- Ах, вот что! Ну, тогда понятно, - кивнула она головой. - Куйкой в нашем крае гагару зовут. Видели, конечно, их много по озеру плавает.
- Да, гагар я здесь много видел.
- А вот у нас совсем ручная была, - сказала женщина, - тут около мостков всё время и находилась. Мы её ещё маленьким птенцом взяли, так и выросла среди людей и никого не боялась.
Это меня очень заинтересовало. Я в своей жизни видел немало ручных птиц - скворцов, сорок, галок, ястребов... Но ручных гагар никогда не видел да и не слыхал об этом.
Я попросил женщину поподробнее рассказать о своей столь необычной крылатой воспитаннице.
- Ну что же, я с удовольствием, - согласилась она. - Мы тут с Колей, с сыном, каждое лето на даче живём. Он у меня тоже рыболов, любитель, всякую живность в дом тащит.
Вот как-то раз летом поехали мы с ним на лодке за ягодами километров за восемь, на остров Игловский Хвост. Весь этот остров в сосняке, в полянах, ягод там бывает видимо-невидимо.
Плывём мы мимо небольшой луды*. Только поравнялись, вдруг с неё гагара бултых в воду и удирать от нас. А за ней следом гагарёнок, совсем ещё маленький, тёмненький весь, тоже с берега соскочил и поплыл за матерью.
_______________
* Л у д а - каменистый открытый островок.
Подъехали мы к той луде, глядим - у самой воды гнездо гагары. Собственно, и гнезда-то настоящего нет - просто кучка сухого, прошлогоднего камыша, а сверху ямка. В гнезде птенец сидит. Коля его в руки взял, а он и не боится - видно, мал ещё, ничего не понимает. Смешной такой, несуразный, вроде гусёнка. А лапки совсем не в том месте, где у других птиц, - где-то сзади около хвоста. Ему и бегать-то на них никак нельзя.
Поглядели мы на него и посадили обратно в гнездо.
Вдруг видим: гагарёнок лапками оттолкнулся и, как лягушонок, из гнезда - прыг, прыг - и в воду! Шлёпнулся, да и поплыл себе как ни в чём не бывало.
Мы с сыном тоже своим путём к острову направились. Смотрим - а гагарёнок следом за нами плывёт. Мы отгонять, в ладоши хлопать, а он никак отставать не хочет. Коля ему весло протянул. Гагарёнок грудкой на него навалился и вскарабкался.
Взяли мы его в лодку, посадили в корзинку для ягод. Так и привезли домой.
Дома прежде всего забота - чем его кормить?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23