Дженет!
Я поспешила в салон.
– Что угодно, мадам?
– Снимите с меня бриллианты. Я ухожу и вернусь очень поздно.
Я сняла драгоценности, мистер Блюр жадно поглядел на них. Мистер Блюр, вероятно, рассчитывал на небрежность миссис Трэмпертон-Смит и был прав, так как она сказала беспечно:
– О, с этим можно подождать до моего возвращения. Положите их в ящик стола, Дженет.
Они ушли.
Я поступила так, как она мне приказала, и еще раз продумала детали моего плана. Вдруг кто-то резко постучал в дверь. Вошел директор отеля, мистер Леон Грант. Он осмотрелся.
– Простите, я думал миссис Трэмпертон-Смит здесь.
– Миссис Трэмпертон-Смит ушла несколько минут тому назад, кажется, в отель «Рояль» поиграть в бридж.
Он, казалось, разочаровался. Это был худой и, по-видимому, нервный человек приятной наружности с хорошими манерами, но глаза его были окружены множеством морщинок, и он выглядел погруженным в бесконечные заботы. Говорили, что дела его шли очень плохо, и это, вероятно, подавляло его.
– Когда ваша госпожа вернется?
– Она ничего не говорила об этом; в последний раз она вернулась после бриджа в час ночи. С ней мистер Блюр.
Директор кивнул мне и пошел к дверям.
– Не могу ли я быть вам чем-нибудь полезной, сударь?
Он помедлил, потом запер дверь и вернулся ко мне.
– Мне кажется, – сказал он, внимательно посмотрев на меня, – что вы человек, заслуживающий доверия.
– Я компаньонка миссис Трэмпертон-Смит, и думаю, что она мне вполне доверяет.
– Говоря откровенно, я немного встревожен из-за драгоценностей вашей госпожи. Вчера только в соседнем отеле был взлом, и полиция предупредила меня, чтобы я был настороже, так как здесь где-то работают воры. Говорят, что миссис Трэмпертон-Смит очень беспечна. Я пришел спросить, не предпочла бы она спрятать драгоценности в сейфе отеля?
– Я была бы очень рада, если бы вы убедили ее сделать это. Я сама советовала ей поступить так, когда мы приехали сюда; но мадам любит играть со своими бриллиантами, когда остается одна.
– Женщины очень часто неразумно обращаются со своими драгоценностями и доставляют отелям много неприятностей. Не можете ли вы сказать, куда она обычно прячет их?
Я показала ему шкатулку, не говоря ничего о бриллиантах, лежавших в ящике стола. Он нахмурился.
– Это просто значит вводить воров в искушение, – заявил он.
– Дверь спальни всегда заперта, – заметила я, – кроме того, у вас ведь есть ночной сторож, и к нам на четвертый этаж вору не так-то легко забраться.
– Вы ошибаетесь, милейшая, – прервал он меня сердито, – все это не может служить помехой для опытного вора. Сейф отеля – единственное надежное место для драгоценностей. Я завтра зайду снова и ей лично скажу об этом.
Он приветливо попрощался со мной и ушел. Я пошла в свою комнату, сняла платье и надела вечерний костюм мистера Блюра и его цилиндр, которые я позволила себе одолжить. Выбрав минуту, когда я была уверена, что не встречу ночного сторожа, я выскользнула из своей комнаты и сошла вниз по лестнице, расположенной против моих дверей. Потом так же бесшумно поднялась наверх, прошла по всему коридору до комнаты мистера Блюра, вошла туда, постояла там несколько минут и вернулась снова в нашу гостиную. Через десять минут я находилась в своей комнате. Бриллианты были у меня, а костюм мистера Блюра на своем обычном месте.
Грэй
Я заинтересовался убийством, совершенным с целью грабежа в Брайтоне, еще до того, как Ремингтон обратился ко мне за помощью. Филипп Гаррис, один из директоров отеля, написал мне лично письмо, в котором просил меня по мере возможности заняться этим делом. По его просьбе я приехал в Брайтон и остановился в Магнифисент-Отеле. Сразу же по моем приезде ко мне пришел управляющий отеля. Он был в отчаянии. Прежде еще, чем мы успели как следует поздороваться, он начал поверять мне свои заботы.
– Сорок гостей уже заявили о том, что они в ближайшие дни покидают отель, многие уехали – и это в середине сезона!
Вероятно, я не выразил достаточного сочувствия его горю.
– Я приглашен сюда по поводу другой трагедии, мистер Грант, – напомнил я ему.
Он понял намек и тотчас же извинился.
– Простите, сэр Норман. Мистер Джонсон, шеф местной полиции, ждет вас. Не хотите ли вы получить некоторые сведения? Вы пожелаете, конечно, увидеть комнаты, в которых произошло это ужасное происшествие?
– Конечно. Скажите-ка, не имеете ли вы лично подозрения на кого-нибудь?
Мистер Леон Грант поколебался.
– В этой истории есть какая-то несообразность. Мистер Сидней Блюр арестован. Он покинул отель, живет в частной квартире и находится под беспрерывным наблюдением.
– Обстоятельства, кажется, ясно говорят против него?
– С одной стороны – да. Его прошлое небезупречно. Его отношения с женщиной на двадцать лет старше его не могут быть объяснены другими мотивами, кроме корыстных. Он провожал ее в отель на партию бриджа; немного позже он вернулся сюда, и наш ночной сторож видел, как он вошел к миссис Трэмпертон-Смит. Его подозревают, конечно, в том, что он украл драгоценность и, покинув отель, передал ее своему сообщнику. В два часа он пришел вместе с миссис Трэмпертон-Смит и проводил ее в комнату. Он утверждает, что оставался там всего пять минут и только выпил в гостиной виски. Он покинул ее в самом лучшем настроении и пошел в свою комнату. В девять часов его разбудил кельнер и сообщил ему, что миссис Трэмпертон-Смит убита, а драгоценности украдены.
– Что вы можете сказать в его оправдание? – спросил я.
– Я хотел только обратить ваше внимание на одно обстоятельство. Нет никакого сомнения в том, что молодой человек вернулся в отель один. Но в то время как сторож клянется, что видел его входящим в половине одиннадцатого в комнаты миссис Трэмпертон-Смит, портье, оба боя и секретарь утверждают так же настойчиво, что он вернулся и поднялся к себе ровно в полночь.
– Не мог ли он два раза вернуться в отель?
– Это совершенно невероятно, сэр Норман. Если бы он действительно вернулся в то время, когда его видел ночной сторож, его неизбежно видели бы и внизу.
– Эти противоречивые показания очень странны. Но теперь я хочу поговорить с мистером Джонсоном.
Судебный следователь сам почтил меня своим визитом, и вместе с ним пришел Джонсон, чрезвычайно способный и честный шеф полиции в Брайтоне. Они не сообщили мне ничего нового, кроме двух-трех обстоятельств, несомненно говоривших против молодого Блюра.
– Вы говорите, что не удалось найти ни одной из пропавших драгоценностей? – спросил я.
– Нет. У мистера Блюра нашли две очень красивые булавки для галстуков, но он был достаточно умен, чтобы заявить, что убитая сама подарила ему их.
– Он нуждается в деньгах?
– По-видимому.
– Вы установили, разговаривал ли он с кем-нибудь по дороге, возвращаясь из «Рояля»?
– Пока, к сожалению, нет, сударь; но мы производим расследование в этом направлении.
– Как объясните вы противоречивые указания времени?
– Это тоже один из пунктов, на который мы стараемся пролить свет. Сторож, очень честный человек, во всяком случае, готов поклясться, что он видел, как Сидней Блюр входил в комнаты миссис Трэмпертон-Смит. Но, предположив, что кража произошла в это время, совершенно невозможно объяснить мотив преступления.
– А что утверждает сам мистер Блюр?
– Его показания полны противоречий. Сперва он утверждал, что только на минутку встал из-за стола подышать свежим воздухом, причем смотрел с террасы на море. Потом он все же сознался, что заходил на мгновение в комнаты миссис Трэмпертон-Смит, где якобы забыл свой портсигар.
– В котором часу?
– Он полагает, около полуночи.
– На когда назначено заседание следственной комиссии?
– На следующий четверг, сэр Норман. Весь материал следствия в вашем распоряжении.
– Я уже достаточно информирован. Мне хотелось бы только поговорить немного со сторожем и с компаньонкой убитой.
Джон О'Хара, ночной сторож, оказался очень честным, настойчиво придерживающимся своего мнения человеком. Ничто на свете не могло поколебать его убеждения, что он видел Сиднея Блюра, входившего в половине одиннадцатого в комнаты миссис Трэмпертон-Смит и через пять минут вышедшего оттуда. Он соглашался, что коридор был тускло освещен, но, что касается времени, у него не было никаких сомнений. Я отпустил его, убежденный, что он говорит правду, насколько она была известна ему самому. Потом я послал за компаньонкой. Скоро я услышал шорох легких шагов и звук отворяемой двери. Я поднял голову от лежавшего передо мной протокола. Прислонившись спиной к двери и сжимая пальцами ручку замка, передо мной стояла Дженет Стенфилд!
Несколько мгновений никто из нас не произносил ни слова. Ее рот был полураскрыт, но она не издала ни звука. Ее изумленный взгляд неподвижно остановился на моем лице. Ясно было, что она не слыхала в отеле моего имени и эта встреча была для нее такой же неожиданностью, как и для меня.
Я поднялся, но в ту минуту, когда собрался заговорить, меня хватил ужас. Я только теперь сообразил, что она была компаньонкой убитой женщины! Какая зловещая встреча!
Дженет медленно подошла ко мне.
– Я не знала, что это вы.
– Я тоже не знал, что вы работали на должности.
Она чуть заметно вздрогнула, но ответила мне совершенно спокойно.
– Бедность – жестокая госпожа. Когда вы несколько месяцев тому назад встретили меня на Бонд-стрит и пошли со мной в ресторан, я занималась шитьем. Потом муж вызвал меня в Париж. Вы хорошо знаете, что там произошло. Я вернулась в Лондон беднее, чем была прежде. Я потеряла работу. Я сделалась маникюршей. Но я не могла этим заниматься свыше трех недель. В моем кошельке оставалось только десять шиллингов, когда я прочла объявление миссис Трэмпертон-Смит. Я явилась к ней и получила эту службу.
– Теперь вы, конечно, не нуждаетесь больше в деньгах?
– Вам следовало бы предупредить меня, что все сказанное мною будет использовано как оружие против меня же.
– Может быть. Но я хотел задать вам один вопрос – только один.
– Я не обещаю ответить на него.
– Нет, вы ответите и ответите правду. Имеете ли вы какое-нибудь отношение к убийству миссис Трэмпертон-Смит?
– Нет! – ответила она без колебаний.
Я обессиленный опустился в кресло. Я не понимал, почему меня вдруг охватила такая безумная радость, словно меня освободили от невыносимо гнетущей тяжести.
– Никакого, даже косвенного отношения?
– Вы сказали, что поставите только один вопрос.
Я подумал минутку. Я вспомнил ответ врача, которого я спросил, можно ли по отпечаткам пальцев на горле задушенной определить, был ли убийца мужчиной или женщиной. Он сказал, что это едва ли была женщина.
– Ладно, я не задам второго вопроса. Вместо этого у меня к вам просьба. Я здесь для того, чтобы выяснить, кто убил и ограбил вашу бывшую хозяйку. Согласны ли вы помочь мне?
– Для чего же мне делать это? Мы находимся во вражеских лагерях.
– Нашедший драгоценности получит хорошее вознаграждение.
– Я охотно заработала бы его, но я не знаю вора.
– Может быть, вы знаете, почему миссис Трэмпертон-Смит отправилась в тот вечер играть в карты, не надев на себя драгоценностей?
– Мистер Блюр попросил ее снять бриллианты и оставить их дома.
– И она его послушалась?
– Да.
– Вы знаете о том, что мистер Блюр вернулся потом в комнаты вашей госпожи?
– Я слыхала об этом.
– И вы знаете, что показания относительно этого времени расходятся?
– Да, я знаю. Но не мог ли он прийти дважды?
– Судя по тому, что я слышал о мистере Блюре, я склонен считать его безвредным дураком.
– Я тоже всегда была того мнения, что у него не хватило бы храбрости свернуть шею даже курице.
Я испытующе посмотрел на нее.
– Почему бы вам не попробовать заработать вознаграждение?
– Я еще подумаю об этом и предупрежу вас, если мне удастся напасть на какой-нибудь след.
После того как она ушла, я отправился погулять по пляжу. В одной из кабинок сидел молодой человек, который, судя по описаниям, был не кто иной, как мистер Блюр. Я огляделся и заметил, что вблизи сидел один из людей Ремингтона. Я прикоснулся к руке молодого человека. Он сильно вздрогнул. Я понял, что не ошибся.
– Вы мистер Сидней Блюр, не так ли? Разрешите поговорить с вами минутку.
– Если вы шпион…
– Нет, будьте спокойны. Мое имя Норман Грэй. Когда-то я был сыщиком, но теперь не служу в полиции. В ваших же собственных интересах сообщить мне некоторые сведения.
Он недоверчиво поглядел на меня.
– Здесь подслушивают, – сказал он.
– Пойдем, погуляем немного, – предложил я. – Там, дальше, берег безлюден, и нас никто не услышит.
Мы шли вдоль берега, потом повернули к Хову. Мой спутник казался очень возбужденным. Его шаги были неуверенны. Прежде чем мы прошли пятьдесят метров, он начал задыхаться от усталости.
– Следственная комиссия не поручала мне допрашивать вас, мистер Блюр. Ко мне обратилась отельная дирекция с просьбой разъяснить эту историю. Если вы виновны, полиции скоро удастся доказать это, но, если вы невиновны…
– Я невиновен!
– Если вы, действительно, невиновны, я охотно помогу вам. Ведь я здесь для того, чтобы найти правду, а не затем, чтобы на кого-нибудь взвалить вину. Поэтому будет лучше, если вы расскажете мне все откровенно.
Он молчал некоторое время, вероятно, для того, чтобы хорошо обдумать историю, которую хотел мне передать. Но он рассказал гораздо больше, чем я ожидал услышать.
– Я бы никогда не совершил никакого насилия над женщиной. Я неспособен на это. Но я, действительно, собирался ограбить миссис Трэмпертон-Смит. Я хотел украсть ее бриллианты.
– Почему вы этого не сделали?
– Кто-то опередил меня. Перед тем как мы отправились играть в бридж, я попросил ее снять бриллианты и оставить их дома. Горничная сунула их в ящик и даже не заперла его на ключ. Выйдя из-за карточного стола, я направился прямо в отель. Вошел в ее комнату и обыскал ящик, где лежали бриллианты. Их не было. Я решил, что или здесь уже был кто-нибудь до меня, или компаньонка миссис Трэмпертон-Смит спрятала их в более надежное место. Я вернулся к игре, пришел в два часа ночи вместе с миссис Трэмпертон-Смит сюда, попрощался с ней в гостиной, выпил виски с содовой и улегся спать. Это все, что я знаю, клянусь вам именем Бога.
– Если вы не нашли бриллиантов, почему же вы не взяли шкатулку с остальными драгоценностями?
– Кто-нибудь мог заметить, что я выношу ее из комнаты, а у меня не было инструментов, чтобы взломать ее. Я не профессионал. В ту ночь я сожалел об этом.
– Понимаете ли вы, что все обстоятельства свидетельствуют против вас?
– Я ничем не могу этому помочь. Я невиновен.
– Подозреваете ли вы кого-нибудь в убийстве?
– Компаньонку. Она слишком умна для должности, которую она занимала. Это таинственная и замкнутая личность. Она, без сомнения, поступила на это место с определенной целью.
– Ваша откровенность не повредит вам. Вполне вероятно, что все произошло именно так, как вы рассказываете – в этом случае вам нечего бояться.
Я вернулся в отель, где нашел Ремингтона, который приехал, чтобы взять на себя официальное ведение следствия. Он уже успел поговорить с управляющим и допросить сторожа и Дженет. И ожидал теперь Сиднея Блюра, протокол которого принес с собой. Я начал его перелистывать без особого интереса. Ремингтон внимательно посмотрел на меня.
– Этот парень ловкий мошенник, – сказал он.
Я покачал головой:
– Когда вы увидите его, вы сразу же убедитесь, что имеете дело с очень нервным субъектом, с неврастеником, совершенно не способным владеть собой. Не знаю. Ремингтон, каково ваше мнение на этот счет, но мне кажется, что душить женщину и видеть, как она умирает, мог бы только человек с очень крепкими нервами. Я думаю, Блюр не мог совершить этого преступления.
Ремингтон отнюдь не разделял моего мнения.
– Не берусь судить об этом прежде, чем не поговорю с ним.
– Позаботьтесь о том, чтобы его до завтра оставили на свободе, – посоветовал я ему.
Я поехал дневным поездом в Лондон и встретился в пульмановском вагоне с мистером Леоном Грантом, который также направлялся в Лондон для переговоров с частным поверенным отеля. Видно было, что происшедшее сильно расстроило его. Он показал телеграмму от сына миссис Трэмпертон-Смит, находящегося уже на пути из Египта в Англию. Телеграмма гласила: «Потрясен. Приезжаю 17-го. Надеюсь, полиция найдет преступника. Полагаю, драгоценности составляли большую часть состояния моей матери. Предлагаю каждому, кто не принимал участия в грабеже, крупную награду за возвращение драгоценностей».
– Я предлагаю объявить награду в 10 процентов стоимости бриллиантов, – сказал он. – Я поговорю об этом с поверенным.
Когда мы приехали в Лондон, я предложил ему место в своем автомобиле. Он отказался, так как с ним был ящик вина, который он должен был вернуть виноторговцу. Я сделал несколько визитов, поужинал в своем клубе и поехал вечерним поездом обратно в Брайтон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
Я поспешила в салон.
– Что угодно, мадам?
– Снимите с меня бриллианты. Я ухожу и вернусь очень поздно.
Я сняла драгоценности, мистер Блюр жадно поглядел на них. Мистер Блюр, вероятно, рассчитывал на небрежность миссис Трэмпертон-Смит и был прав, так как она сказала беспечно:
– О, с этим можно подождать до моего возвращения. Положите их в ящик стола, Дженет.
Они ушли.
Я поступила так, как она мне приказала, и еще раз продумала детали моего плана. Вдруг кто-то резко постучал в дверь. Вошел директор отеля, мистер Леон Грант. Он осмотрелся.
– Простите, я думал миссис Трэмпертон-Смит здесь.
– Миссис Трэмпертон-Смит ушла несколько минут тому назад, кажется, в отель «Рояль» поиграть в бридж.
Он, казалось, разочаровался. Это был худой и, по-видимому, нервный человек приятной наружности с хорошими манерами, но глаза его были окружены множеством морщинок, и он выглядел погруженным в бесконечные заботы. Говорили, что дела его шли очень плохо, и это, вероятно, подавляло его.
– Когда ваша госпожа вернется?
– Она ничего не говорила об этом; в последний раз она вернулась после бриджа в час ночи. С ней мистер Блюр.
Директор кивнул мне и пошел к дверям.
– Не могу ли я быть вам чем-нибудь полезной, сударь?
Он помедлил, потом запер дверь и вернулся ко мне.
– Мне кажется, – сказал он, внимательно посмотрев на меня, – что вы человек, заслуживающий доверия.
– Я компаньонка миссис Трэмпертон-Смит, и думаю, что она мне вполне доверяет.
– Говоря откровенно, я немного встревожен из-за драгоценностей вашей госпожи. Вчера только в соседнем отеле был взлом, и полиция предупредила меня, чтобы я был настороже, так как здесь где-то работают воры. Говорят, что миссис Трэмпертон-Смит очень беспечна. Я пришел спросить, не предпочла бы она спрятать драгоценности в сейфе отеля?
– Я была бы очень рада, если бы вы убедили ее сделать это. Я сама советовала ей поступить так, когда мы приехали сюда; но мадам любит играть со своими бриллиантами, когда остается одна.
– Женщины очень часто неразумно обращаются со своими драгоценностями и доставляют отелям много неприятностей. Не можете ли вы сказать, куда она обычно прячет их?
Я показала ему шкатулку, не говоря ничего о бриллиантах, лежавших в ящике стола. Он нахмурился.
– Это просто значит вводить воров в искушение, – заявил он.
– Дверь спальни всегда заперта, – заметила я, – кроме того, у вас ведь есть ночной сторож, и к нам на четвертый этаж вору не так-то легко забраться.
– Вы ошибаетесь, милейшая, – прервал он меня сердито, – все это не может служить помехой для опытного вора. Сейф отеля – единственное надежное место для драгоценностей. Я завтра зайду снова и ей лично скажу об этом.
Он приветливо попрощался со мной и ушел. Я пошла в свою комнату, сняла платье и надела вечерний костюм мистера Блюра и его цилиндр, которые я позволила себе одолжить. Выбрав минуту, когда я была уверена, что не встречу ночного сторожа, я выскользнула из своей комнаты и сошла вниз по лестнице, расположенной против моих дверей. Потом так же бесшумно поднялась наверх, прошла по всему коридору до комнаты мистера Блюра, вошла туда, постояла там несколько минут и вернулась снова в нашу гостиную. Через десять минут я находилась в своей комнате. Бриллианты были у меня, а костюм мистера Блюра на своем обычном месте.
Грэй
Я заинтересовался убийством, совершенным с целью грабежа в Брайтоне, еще до того, как Ремингтон обратился ко мне за помощью. Филипп Гаррис, один из директоров отеля, написал мне лично письмо, в котором просил меня по мере возможности заняться этим делом. По его просьбе я приехал в Брайтон и остановился в Магнифисент-Отеле. Сразу же по моем приезде ко мне пришел управляющий отеля. Он был в отчаянии. Прежде еще, чем мы успели как следует поздороваться, он начал поверять мне свои заботы.
– Сорок гостей уже заявили о том, что они в ближайшие дни покидают отель, многие уехали – и это в середине сезона!
Вероятно, я не выразил достаточного сочувствия его горю.
– Я приглашен сюда по поводу другой трагедии, мистер Грант, – напомнил я ему.
Он понял намек и тотчас же извинился.
– Простите, сэр Норман. Мистер Джонсон, шеф местной полиции, ждет вас. Не хотите ли вы получить некоторые сведения? Вы пожелаете, конечно, увидеть комнаты, в которых произошло это ужасное происшествие?
– Конечно. Скажите-ка, не имеете ли вы лично подозрения на кого-нибудь?
Мистер Леон Грант поколебался.
– В этой истории есть какая-то несообразность. Мистер Сидней Блюр арестован. Он покинул отель, живет в частной квартире и находится под беспрерывным наблюдением.
– Обстоятельства, кажется, ясно говорят против него?
– С одной стороны – да. Его прошлое небезупречно. Его отношения с женщиной на двадцать лет старше его не могут быть объяснены другими мотивами, кроме корыстных. Он провожал ее в отель на партию бриджа; немного позже он вернулся сюда, и наш ночной сторож видел, как он вошел к миссис Трэмпертон-Смит. Его подозревают, конечно, в том, что он украл драгоценность и, покинув отель, передал ее своему сообщнику. В два часа он пришел вместе с миссис Трэмпертон-Смит и проводил ее в комнату. Он утверждает, что оставался там всего пять минут и только выпил в гостиной виски. Он покинул ее в самом лучшем настроении и пошел в свою комнату. В девять часов его разбудил кельнер и сообщил ему, что миссис Трэмпертон-Смит убита, а драгоценности украдены.
– Что вы можете сказать в его оправдание? – спросил я.
– Я хотел только обратить ваше внимание на одно обстоятельство. Нет никакого сомнения в том, что молодой человек вернулся в отель один. Но в то время как сторож клянется, что видел его входящим в половине одиннадцатого в комнаты миссис Трэмпертон-Смит, портье, оба боя и секретарь утверждают так же настойчиво, что он вернулся и поднялся к себе ровно в полночь.
– Не мог ли он два раза вернуться в отель?
– Это совершенно невероятно, сэр Норман. Если бы он действительно вернулся в то время, когда его видел ночной сторож, его неизбежно видели бы и внизу.
– Эти противоречивые показания очень странны. Но теперь я хочу поговорить с мистером Джонсоном.
Судебный следователь сам почтил меня своим визитом, и вместе с ним пришел Джонсон, чрезвычайно способный и честный шеф полиции в Брайтоне. Они не сообщили мне ничего нового, кроме двух-трех обстоятельств, несомненно говоривших против молодого Блюра.
– Вы говорите, что не удалось найти ни одной из пропавших драгоценностей? – спросил я.
– Нет. У мистера Блюра нашли две очень красивые булавки для галстуков, но он был достаточно умен, чтобы заявить, что убитая сама подарила ему их.
– Он нуждается в деньгах?
– По-видимому.
– Вы установили, разговаривал ли он с кем-нибудь по дороге, возвращаясь из «Рояля»?
– Пока, к сожалению, нет, сударь; но мы производим расследование в этом направлении.
– Как объясните вы противоречивые указания времени?
– Это тоже один из пунктов, на который мы стараемся пролить свет. Сторож, очень честный человек, во всяком случае, готов поклясться, что он видел, как Сидней Блюр входил в комнаты миссис Трэмпертон-Смит. Но, предположив, что кража произошла в это время, совершенно невозможно объяснить мотив преступления.
– А что утверждает сам мистер Блюр?
– Его показания полны противоречий. Сперва он утверждал, что только на минутку встал из-за стола подышать свежим воздухом, причем смотрел с террасы на море. Потом он все же сознался, что заходил на мгновение в комнаты миссис Трэмпертон-Смит, где якобы забыл свой портсигар.
– В котором часу?
– Он полагает, около полуночи.
– На когда назначено заседание следственной комиссии?
– На следующий четверг, сэр Норман. Весь материал следствия в вашем распоряжении.
– Я уже достаточно информирован. Мне хотелось бы только поговорить немного со сторожем и с компаньонкой убитой.
Джон О'Хара, ночной сторож, оказался очень честным, настойчиво придерживающимся своего мнения человеком. Ничто на свете не могло поколебать его убеждения, что он видел Сиднея Блюра, входившего в половине одиннадцатого в комнаты миссис Трэмпертон-Смит и через пять минут вышедшего оттуда. Он соглашался, что коридор был тускло освещен, но, что касается времени, у него не было никаких сомнений. Я отпустил его, убежденный, что он говорит правду, насколько она была известна ему самому. Потом я послал за компаньонкой. Скоро я услышал шорох легких шагов и звук отворяемой двери. Я поднял голову от лежавшего передо мной протокола. Прислонившись спиной к двери и сжимая пальцами ручку замка, передо мной стояла Дженет Стенфилд!
Несколько мгновений никто из нас не произносил ни слова. Ее рот был полураскрыт, но она не издала ни звука. Ее изумленный взгляд неподвижно остановился на моем лице. Ясно было, что она не слыхала в отеле моего имени и эта встреча была для нее такой же неожиданностью, как и для меня.
Я поднялся, но в ту минуту, когда собрался заговорить, меня хватил ужас. Я только теперь сообразил, что она была компаньонкой убитой женщины! Какая зловещая встреча!
Дженет медленно подошла ко мне.
– Я не знала, что это вы.
– Я тоже не знал, что вы работали на должности.
Она чуть заметно вздрогнула, но ответила мне совершенно спокойно.
– Бедность – жестокая госпожа. Когда вы несколько месяцев тому назад встретили меня на Бонд-стрит и пошли со мной в ресторан, я занималась шитьем. Потом муж вызвал меня в Париж. Вы хорошо знаете, что там произошло. Я вернулась в Лондон беднее, чем была прежде. Я потеряла работу. Я сделалась маникюршей. Но я не могла этим заниматься свыше трех недель. В моем кошельке оставалось только десять шиллингов, когда я прочла объявление миссис Трэмпертон-Смит. Я явилась к ней и получила эту службу.
– Теперь вы, конечно, не нуждаетесь больше в деньгах?
– Вам следовало бы предупредить меня, что все сказанное мною будет использовано как оружие против меня же.
– Может быть. Но я хотел задать вам один вопрос – только один.
– Я не обещаю ответить на него.
– Нет, вы ответите и ответите правду. Имеете ли вы какое-нибудь отношение к убийству миссис Трэмпертон-Смит?
– Нет! – ответила она без колебаний.
Я обессиленный опустился в кресло. Я не понимал, почему меня вдруг охватила такая безумная радость, словно меня освободили от невыносимо гнетущей тяжести.
– Никакого, даже косвенного отношения?
– Вы сказали, что поставите только один вопрос.
Я подумал минутку. Я вспомнил ответ врача, которого я спросил, можно ли по отпечаткам пальцев на горле задушенной определить, был ли убийца мужчиной или женщиной. Он сказал, что это едва ли была женщина.
– Ладно, я не задам второго вопроса. Вместо этого у меня к вам просьба. Я здесь для того, чтобы выяснить, кто убил и ограбил вашу бывшую хозяйку. Согласны ли вы помочь мне?
– Для чего же мне делать это? Мы находимся во вражеских лагерях.
– Нашедший драгоценности получит хорошее вознаграждение.
– Я охотно заработала бы его, но я не знаю вора.
– Может быть, вы знаете, почему миссис Трэмпертон-Смит отправилась в тот вечер играть в карты, не надев на себя драгоценностей?
– Мистер Блюр попросил ее снять бриллианты и оставить их дома.
– И она его послушалась?
– Да.
– Вы знаете о том, что мистер Блюр вернулся потом в комнаты вашей госпожи?
– Я слыхала об этом.
– И вы знаете, что показания относительно этого времени расходятся?
– Да, я знаю. Но не мог ли он прийти дважды?
– Судя по тому, что я слышал о мистере Блюре, я склонен считать его безвредным дураком.
– Я тоже всегда была того мнения, что у него не хватило бы храбрости свернуть шею даже курице.
Я испытующе посмотрел на нее.
– Почему бы вам не попробовать заработать вознаграждение?
– Я еще подумаю об этом и предупрежу вас, если мне удастся напасть на какой-нибудь след.
После того как она ушла, я отправился погулять по пляжу. В одной из кабинок сидел молодой человек, который, судя по описаниям, был не кто иной, как мистер Блюр. Я огляделся и заметил, что вблизи сидел один из людей Ремингтона. Я прикоснулся к руке молодого человека. Он сильно вздрогнул. Я понял, что не ошибся.
– Вы мистер Сидней Блюр, не так ли? Разрешите поговорить с вами минутку.
– Если вы шпион…
– Нет, будьте спокойны. Мое имя Норман Грэй. Когда-то я был сыщиком, но теперь не служу в полиции. В ваших же собственных интересах сообщить мне некоторые сведения.
Он недоверчиво поглядел на меня.
– Здесь подслушивают, – сказал он.
– Пойдем, погуляем немного, – предложил я. – Там, дальше, берег безлюден, и нас никто не услышит.
Мы шли вдоль берега, потом повернули к Хову. Мой спутник казался очень возбужденным. Его шаги были неуверенны. Прежде чем мы прошли пятьдесят метров, он начал задыхаться от усталости.
– Следственная комиссия не поручала мне допрашивать вас, мистер Блюр. Ко мне обратилась отельная дирекция с просьбой разъяснить эту историю. Если вы виновны, полиции скоро удастся доказать это, но, если вы невиновны…
– Я невиновен!
– Если вы, действительно, невиновны, я охотно помогу вам. Ведь я здесь для того, чтобы найти правду, а не затем, чтобы на кого-нибудь взвалить вину. Поэтому будет лучше, если вы расскажете мне все откровенно.
Он молчал некоторое время, вероятно, для того, чтобы хорошо обдумать историю, которую хотел мне передать. Но он рассказал гораздо больше, чем я ожидал услышать.
– Я бы никогда не совершил никакого насилия над женщиной. Я неспособен на это. Но я, действительно, собирался ограбить миссис Трэмпертон-Смит. Я хотел украсть ее бриллианты.
– Почему вы этого не сделали?
– Кто-то опередил меня. Перед тем как мы отправились играть в бридж, я попросил ее снять бриллианты и оставить их дома. Горничная сунула их в ящик и даже не заперла его на ключ. Выйдя из-за карточного стола, я направился прямо в отель. Вошел в ее комнату и обыскал ящик, где лежали бриллианты. Их не было. Я решил, что или здесь уже был кто-нибудь до меня, или компаньонка миссис Трэмпертон-Смит спрятала их в более надежное место. Я вернулся к игре, пришел в два часа ночи вместе с миссис Трэмпертон-Смит сюда, попрощался с ней в гостиной, выпил виски с содовой и улегся спать. Это все, что я знаю, клянусь вам именем Бога.
– Если вы не нашли бриллиантов, почему же вы не взяли шкатулку с остальными драгоценностями?
– Кто-нибудь мог заметить, что я выношу ее из комнаты, а у меня не было инструментов, чтобы взломать ее. Я не профессионал. В ту ночь я сожалел об этом.
– Понимаете ли вы, что все обстоятельства свидетельствуют против вас?
– Я ничем не могу этому помочь. Я невиновен.
– Подозреваете ли вы кого-нибудь в убийстве?
– Компаньонку. Она слишком умна для должности, которую она занимала. Это таинственная и замкнутая личность. Она, без сомнения, поступила на это место с определенной целью.
– Ваша откровенность не повредит вам. Вполне вероятно, что все произошло именно так, как вы рассказываете – в этом случае вам нечего бояться.
Я вернулся в отель, где нашел Ремингтона, который приехал, чтобы взять на себя официальное ведение следствия. Он уже успел поговорить с управляющим и допросить сторожа и Дженет. И ожидал теперь Сиднея Блюра, протокол которого принес с собой. Я начал его перелистывать без особого интереса. Ремингтон внимательно посмотрел на меня.
– Этот парень ловкий мошенник, – сказал он.
Я покачал головой:
– Когда вы увидите его, вы сразу же убедитесь, что имеете дело с очень нервным субъектом, с неврастеником, совершенно не способным владеть собой. Не знаю. Ремингтон, каково ваше мнение на этот счет, но мне кажется, что душить женщину и видеть, как она умирает, мог бы только человек с очень крепкими нервами. Я думаю, Блюр не мог совершить этого преступления.
Ремингтон отнюдь не разделял моего мнения.
– Не берусь судить об этом прежде, чем не поговорю с ним.
– Позаботьтесь о том, чтобы его до завтра оставили на свободе, – посоветовал я ему.
Я поехал дневным поездом в Лондон и встретился в пульмановском вагоне с мистером Леоном Грантом, который также направлялся в Лондон для переговоров с частным поверенным отеля. Видно было, что происшедшее сильно расстроило его. Он показал телеграмму от сына миссис Трэмпертон-Смит, находящегося уже на пути из Египта в Англию. Телеграмма гласила: «Потрясен. Приезжаю 17-го. Надеюсь, полиция найдет преступника. Полагаю, драгоценности составляли большую часть состояния моей матери. Предлагаю каждому, кто не принимал участия в грабеже, крупную награду за возвращение драгоценностей».
– Я предлагаю объявить награду в 10 процентов стоимости бриллиантов, – сказал он. – Я поговорю об этом с поверенным.
Когда мы приехали в Лондон, я предложил ему место в своем автомобиле. Он отказался, так как с ним был ящик вина, который он должен был вернуть виноторговцу. Я сделал несколько визитов, поужинал в своем клубе и поехал вечерним поездом обратно в Брайтон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23