Я радовался штилю, вести корабль по такой погоде – дело нехитрое. Мягкое очарование солнца и океана, безмолвия мужчин, понимающих друг друга без лишних слов.

* * *

Мы подошли к коралловому острову в одиннадцать часов. В центре его стояло длинное низкое здание, среди пальм мелькали маленькие белые хижины. Пляж неожиданно кончался глубоководьем. Мы выключили двигатель, и "Вэхайн" заскользила по инерции к берегу.
На пляж высыпали полуголые туристы – загорелые дамы в ярких купальниках, бронзовые парни в обнимку с девицами. За ними служащие в легких ситцевых платьях или коротких шортах.
Некоторые отдыхающие подплыли к нам и пытались вскарабкаться по якорному канату, но Джони Акимото отказался пускать их на палубу. Лодка была его собственностью, и он не хотел, чтобы по ней разгуливали посторонние люди. Мы спустились в шлюпку, подгребли к берегу. Джони серьезно ответил на приветствия и представил меня как своего друга мистера Ландигэна. Он сообщил, что я приобрел островок по соседству, и мы заехали за припасами. Местные оказали нам теплый прием, но не стали задавать лишних вопросов, удовлетворившись объяснениями Джони.
Мой груз благополучно прибыл. Я облегченно вздохнул и с удовольствием пил пиво, закусывая тропическим салатом и наслаждаясь гостеприимством островитян.
Они рассмеялись, узнав, что я арендовал остров, но, услышав о судоходном канале и запасах воды, многозначительно покачали головами и пришли к заключению, что правительство ничего не знает или притворяется, что не знает. Они были искренне заинтересованы подводными исследованиями, наивно и трогательно гордясь страной чудес, которая их окружает. У каждого из них были небольшие коллекции – каури, причудливые кораллы, плоские ракушки, вещи, смытые с кораблей во время шторма, обломки кораблекрушений.
Я снова услышал о девушке-натуралисте, путешествовавшей между островами короткими перебежками на открытом ялике с плохим двигателем. Выразив сожаление, что не встретил ее, понадеялся в душе, что это никогда не случится.
Обед закончился, наша помощь была не нужна, оставалось погрузить ящики на борт "Вэхайн" и отправиться на северо-восток к моему острову.
Соблюдая церемонию расставания, я улыбался налево и направо, говоря провожавшим банальности... Наконец мы вышли в море. Свежий бриз радовал сердце Джони Акимото, раздутый кливер позволил увеличить скорость на два узла.
Джони осторожно подставил паруса ветру, мастерски направляя лодку галсом. Он стоял у руля, широко расставив сильные ноги и откинув голову, глаза и белозубая улыбка светились триумфом.
– Она красавица, правда, Ренбосс? – крикнул он.
– Да, Джони. Когда мы будем у острова?
– Через полтора, может быть, два часа.
– Отлично. Можно разгрузиться и разбить лагерь при дневном свете.
В три часа пополудни появился остров, постепенно превращаясь из серого пятна в изумрудную кляксу и приобретая четкие очертания. Несколько минут спустя проявились контуры скал, отдельные деревья, цветущие группы кустов – признак близкого источника. Перед внешним рифом пенились волны, а в лагуне тихо качалась бирюзовая гладь воды. Постепенно остров заполнил весь горизонт. У меня было состояние человека, вернувшегося с войны в родной дом.
– Ты знаешь, где канал? – спросил я Джона.
– Да! Хочешь пройти с включенным двигателем? Канал очень узкий, там быстрое течение.
– Я смогу... смогу, – его глаза были полны отваги.
И он смог. Казалось, каждая нитка на парусе подтверждала его мастерство. В десятке метров от рифа он развернулся, выровнял судно параллельно западному мысу и направил его через барьер. Лодка подпрыгнула на первом буруне, Джони рванулся через узкий проход. Я замер, ожидая услышать треск разрываемой о кораллы обшивки.
Минуту спустя все было позади, мы скользили по хрустальной поверхности навстречу белоснежному пляжу, неопределенности и Мэнни Маниксу, который был от нас за тысячи миль. Радость переполняла меня...
Мы бросили якорь, сняли парус к собирались переехать на берег, как вдруг моя радость мгновенно испарилась и я в холодной ярости выругался.
У высоких деревьев, на самом краю пляжа, была натянута маленькая палатка: чуть выше отметки прилива, стоял ялик с поднятым мотором.

Глава 7

– Спокойней, Ренбосс, не волнуйтесь. – Джони Акимото стоял рядом. Его тихое ворчание погасило мой гнев. – Это всего-навсего девушка. Помните, мы о ней слышали?
– Знаю! – крикнул я. – Маленькая чертова натуралистка с дурацкой коллекцией морских слизняков. Какого дьявола ее сюда занесло?! Разве она не знает, что это мой остров?
– Нет, Ренбосс, – тихо сказал Джони, – откуда ей знать?
– Очень скоро я поставлю ее в известность. Спускай шлюпку, через двадцать минут ее здесь не будет.
– Вы не сделаете этого, Ренбосс.
– Это еще почему?
– По крайней мере сегодня. Посмотрите! – Он повернулся и показал на рифы. – Видите? Начался прилив, в канале скорость достигает пяти-шести узлов. Как она сможет уехать на такой лодке? Даже если ей это удастся, она доберется до ближайшего острова только через три часа. К этому времени стемнеет и станет опасно.
У меня не осталось аргументов. Угрюмо разглядывая пляж, я удивился тому, что не вижу девушки. Она должна была уже нас заметить.
– Ренбосс?
– Да?
– Через одну-две минуты мы сойдем на берег, представимся и попросим ее как можно скорее уехать, но только вежливо.
– Почему?
– Потому, что она молода и немного напугана. Потому, что гораздо проще быть добрым, а то по всему побережью пойдет молва, что вы скандалист и не знаете обычаев рифа... А поскольку мы с вами джентльмены...
Его кроткие умные глаза умоляли, и я, проглотив гнев, натянуто улыбнулся:
– Хорошо, пусть будет по-твоему. Постараюсь быть вежливым с этим синим чулком. Но, не будь я Ренн Ландигэн, если не вышвырну ее завтра с острова.
Его лицо расплылось в одобрительной улыбке. Он похлопал меня по плечу и прошел на корму, готовясь погрузить первую партию снаряжения.
Мы уже почти подошли к острову, когда я вспомнил о том, что удивило меня:
– Забавно! Стоит палатка, лодка на месте, а где же девушка?
– Вероятно, на другой стороне, возится среди скал.
– Ну и глупо, начался прилив, ей оттуда не выбраться до утра.
– Может быть, она спит?
– Может быть.

* * *

Вытащив лодку, мы направились к палатке. Откидной полог был распахнут, растяжки ослабли. Небрежная работа, при первом дуновении ночного бриза палатка повиснет у нее на ушах.
– Эй! Есть кто-нибудь? – крикнул я.
В горах прокатилось эхо.
Сначала я подумал, что она умерла. Ее гладкие волосы рассыпались по лицу, цвета старой слоновой кости. Из-под расстегнутой хлопчатобумажной блузки виднелась маленькая круглая грудь. Одна рука бессильно лежала на песчаном полу, другая на животе. Распухла от колена до стопы. По лицу, шее, груди текли тонкие ручейки пота: тряпичная кукла, которую бросили в песочнице дети.
Я посмотрел на Джони Акимото. Он нагнулся, молча осмотрел распухшую ногу, согнул ее в лодыжке. Девушка дернулась от неожиданной боли, но не проснулась. Джони кивнул, показав на едва заметные уколы от пальцев до пятки. Семь штук. Он покачал головой и сказал только два слова: "Каменная рыба".
Каменная рыба – самое мерзкое создание на Земле! У нее коричневое тело в виде бесчисленных наростов, бородавок, покрытых отвратительной слизью. Зеленая полукруглая пасть открывается наверх. На спине тринадцать острых игл, у каждой из них свой мешочек с ядом. Один укол может убить или навсегда искалечить человека: противоядия нет. Местные аборигены во время обряда посвящения исполняют танец каменной рыбы, чтобы все знали, какая опасность поджидает в трещинах коралловых рифов.
– Она умрет, Джони? – спросил я.
– Не думаю, Ренбосс. Ей очень плохо, видимо, у нее лихорадка. Она заснула от боли и усталости. Если яд не пойдет дальше по ноге...
– Ее нужно отвезти к доктору.
Джони пожал плечами.
– Я видел, что они делают в таких случаях. Они знают об этом яде столько же, сколько мы с вами.
– Черт возьми, Джони, она не может здесь оставаться! Мы не сможем за ней ухаживать.
– А почему бы и нет? У нас есть аптечка, сульфамиды и другие лекарства. Мы знаем, что делать. Если мы повезем ее на побережье, потеряем два дня: один – туда, другой – обратно.
Мудрый, хитрый парень, он знал, как со мной обращаться:
– Хорошо, пусть будет по-твоему. Вернись на "Вэхайн", возьми аптечку и пару чистых простынь.
– Слушаюсь, Ренбосс, – ироническая улыбка коснулась его губ, он вышел.
Я уложил девушку поудобнее и огляделся. На маленьком столе стояли склянки с морскими образцами, бутыль ацетона и формалина, лежали скальпели, пинцеты, ножницы и хороший микроскоп. Рядом матерчатый стул, ведро, складная брезентовая ванна, рюкзак с одеждой, полотенцами и косметичкой. Все вещи говорили о том, что она – отличная студентка, знает и любит свою работу.
С другой стороны, она ходила босиком по воде – непростительная глупость, которая едва не стоила ей жизни и может поломать все мои планы.
Взяв ведро, я пошел к роднику меня переполняло чувство разочарования. Налил свежей воды и вернулся назад, в это время Джони отплывал на нагруженной лодке к берегу. Мы помахали друг другу.
Мною овладело раздражение: как можно быть спокойным и рассудительным, когда мой остров был... Я увидел всю комичность своего положения – вот что может сделать жадность из такого упрямого человека, как я. Несостоявшийся владелец острова!
Налив воду в брезентовую ванну, я достал из рюкзака чистое полотенце, губку. Снял с девушки влажную одежду и обтер ее с головы до ног.
Холодная вода привела ее в чувство; застонав, она открыла глаза и посмотрела на меня пустым взглядом, что-то неразборчиво бормоча.
Болезнь не красит человека. Больное тело вызывает жалость, а не желание. Без сомнения, эта девушка была очень симпатичной, но постоянная боль и яд измучили ее. Обмякшая, почти без пульса, с последней искрой жизни, она походила на восковую куклу.
Я переодевал ее, когда появился Джони. Он одобрительно кивнул, разложил на столе аптечку, достал скальпель и аккуратно простерилизовал его в огне зажигалки. В его движениях была какая-то выверенная точность, и я подумал, кем бы мог стать этот спокойный, серьезный человек, чья смешанная кровь приговорила его к одиночеству среди белых братьев, если бы получил образование и шанс работать.
– Уложи ее, – приказал Джони, – и помоги мне.
Мы встали на колени, я сжал ее ногу, приподняв вверх. Джони сделал глубокий надрез там, где ее уколола рыба. Девушка застонала, дернулась, из распухшей раны хлынул поток гноя. Джони дренировал рану, обмыл, обсыпал сульфамидным порошком и забинтовал. Я открыл рот, когда он взял шприц и быстро ввел дозу пенициллина в ее руку.
– Где ты этому научился? – не смог я скрыть удивления.
– В армии, Ренбосс. Я служил санитаром в полевом госпитале в Саламау.
Он вынул иголку из шприца и осторожно положил ее на стол.
– Простерилизуем, когда согреется вода.
– Да, – смиренно согласился я.
Лекарства начали действовать, девушка приходила в себя. Я взял ее на руки, а Джони снял грязное белье, подложил соломенный тюфяк и постелил свежие простыни. Скоро она заснула, дыхание было глубоким и ровным. Мы вышли из палатки. Впереди – много работы.
Мы растянули нашу палатку в нескольких шагах от родника под прикрытием скал, где не было ветра, а раскидистые ветви старой зеленой писонии сохраняли прохладу. На случай дождя выкопали вокруг канаву для отвода воды. У самой скалы сложили из камней очаг. Развернули спальные мешки на раскладных рамах и спрятали от муравьев и пауков наши небогатые припасы.
Наполнили большой брезентовый мешок водой и подвесили его – капающая влага давала прохладу. Натянули непромокаемый брезент, сложили под него наши ящики, и тоже обкопали канавкой. Только дураки считают, что удобства лишняя роскошь. Секрет успешной работы – в хорошей организации и обустройстве лагеря.
Наконец-то мы были дома! Джони Акимото развел костер, я принес воды из родника, поставил кипятить. Мы закурили, присели отдохнуть. Сухое дерево тихо потрескивало, вокруг почерневшего котелка показались маленькие язычки пламени.
Наступил момент тишины и умиротворения. Очень хорошее время! Я повернулся к Джони Акимото.
– Может быть, теперь ты мне расскажешь?
– О чем, Ренбосс?
– О завтрашнем дне.
– О завтрашнем? – тихо переспросил Джони. – Завтра мы начнем работать.
– Девушка серьезно больна и будет прикована к постели несколько дней.
– Но у нее здоровый язык, она начнет задавать вопросы. Так поступают все женщины. Что мы ей скажем?
– Правду, Ренбосс. Вы учитесь плавать с аквалангом. Разве вы хотите заняться чем-то другим?
– Не думаю. Но я не просто учусь.
Джони кинул сигарету в костер.
– Вы умный человек, Ренбосс, и не станете темнить. Как только вы наденете маску и нырнете под воду, вы сразу почувствуете себя ребенком, делающим первые шаги. Вы потеряете веру в собственные силы, испугаетесь окружающих чудовищ. Вам придется учиться жить среди них и быть такими же, как они: уметь распознавать врагов, владеть своим телом, выполнять под водой самые элементарные движения. Будьте уверены – ни одна минута тренировок не будет потрачена впустую. Вам придется собрать свою волю, умение, когда мы начнем искать корабль с сокровищами.
Попробуй ему возразить. Я мог поступить по-своему, но это означало крушение моих надежд.
– Хорошо, Джони, буду учиться несколько дней, возможно, неделю. К тому времени она встанет с постели. Ей станет скучно, захочется поговорить, она заинтересуется нами. Не забывай, она – исследователь и не клюнет на ту приманку, которую мы подсовывали другим.
– Тогда, – просто ответил Джони, – я погружу ее вещи на "Вэхайн" и отвезу вместе с ее лодкой на побережье.
Я понял, что проиграл, но был слишком раздражен, чтобы признаться в этом.
– Она болеет, нам придется ее кормить и ухаживать за ней.
– Мы же будем есть, так что эта проблема отпадает. Что касается ухода, будем менять простыни и одежду утром и вечером. Лекарства она сможет принимать сама. Устроим ее поудобнее и оставим до обеда.
В котелке закипела вода, я привстал, чтобы бросить заварки, но Джони Акимото положил мне на плечо руку и усадил на место. У него были спокойные глаза и твердый голос.
– Ренбосс, я хотел бы сказать еще одну вещь. Может быть, после этого вы прикажете забирать девушку и убираться с острова. Если нет, я останусь, и мы никогда не будем об этом говорить. Я знаю, чего вы хотите. Это хорошо, когда мужчина мечтает совершить поступок, который находится на пределе его возможностей. Но, может быть, и плохо. Когда я нырял за жемчугом, мы ненавидели и боялись некоторых хозяев. Они находили на глубоководье новые места, где собирали хороший жемчуг. Его было достаточно, чтобы заплатить нам, команде судна, погасить все расходы и иметь хорошую прибыль. Но им было мало. Снова и снова они посылали ребят под воду. Все глубже и глубже. У ловцов лопались барабанные перепонки, шла горлом кровь, они корчились в судорогах, становясь калеками. Это плохо, Ренбосс, когда человек так жаден, что ему на всех наплевать и у него ни к тому не остается ни капли жалости. Хотите, я могу уехать утром.
Закипевшая вода полилась через край, почерневшие угли шипели, но ни один из нас не сдвинулся с места. Мне стало стыдно, слова застряли в горле. Джони Акимото молчал. Добрый малый без сожаления ожидал моего приговора.
– Извини, Джони. Прошу тебя, останься!
Он пожал руку, его лицо расплылось в довольной улыбке.
– Конечно, Ренбосс. А теперь заварим чай. Девушка скоро проснется и ее нужно покормить.
Мы приготовили нехитрую еду и отнесли ее в палатку.
Девушку снова била лихорадка, лицо горело, одежда намокла от пота, она стонала и задыхалась. Температура подскочила, ее тело терзала боль. Она сильно дрожала.
Я снова обтер ее губкой и взял на руки. Джони протолкнул пару таблеток между выбивающих дробь зубов и дал запить. Потом мы уложили ее и занялись ужином. Солнце опускалось в море, выросли тени, первые порывы ночного ветерка, подняли небольшой вихрь песка и пыли.
– Ей хуже, чем я думал, – заметил Джони. – Если ночью лихорадка не кончится... – Он не закончил фразу.
– Одному из нас придется подежурить.
Он кивнул, и я заметил, что он обрадовался моим словам.
– Перенесем ее в нашу палатку, Ренбосс. Она будет спать на моей постели. Может быть, и вы заснете. Если ей кто-нибудь понадобится – вы под боком.
Я с любопытством посмотрел на него, не понимая, что у него на уме.
– А как же ты, Джони? Зачем тебе уходить?
– Нет, Ренбосс. Я переночую здесь.
– К чему ты клонишь?
Джони мягко улыбнулся.
– Представьте больную девушку. Она проснется, увидит склонившегося над ней аборигена и испугается.
Мы завернули девушку в простыню и отнесли в нашу палатку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15