– сокрушенно произнес Учава. – Никогда с дурой не ходил, а тут…
Мы уже знали, что Учава имеет три судимости: за кражу и два грабежа, и поэтому с ним нужно было держать ухо востро.
– Когда ты его приобрел?
– Два, нет, три месяца назад.
Мурман молча, но красноречиво посмотрел на меня. Я решил, что пора Учаве выложить все, и незаметно кивнул.
– Из твоего пистолета месяц назад убит человек, – нахмурил брови Мурман. – Вот какая петрушка, дружок…
– Что? – забеспокоился Учава.
– Повторить? – впервые заговорил я.
– Нет, я понял, но… – Учава, полуоткрыв рот, некоторое время молчал, а затем перевел взгляд на меня: – Вы шутите?!
Я не спеша стал открывать папку на «молнии», где у меня были сложены все документы, необходимые для допроса. Учава оцепенело уставился на мои руки. Наконец, я вынул акт баллистической экспертизы и молча положил перед ним на стол.
Лицо Учавы посерело. Некоторое время он смотрел на бумагу, потом несмело пододвинул ее к себе. Читал долго. Кончив, отодвинул акт кончиками пальцев и тускло произнес:
– Я никого не убивал. Я никогда не иду на мокрое дело. Если б знал, что из этого пистолета убит человек, к нему бы даже не притронулся.
– Но, по твоим словам, ты приобрел пистолет три месяца назад,
а человек убит месяц назад, – напомнил я. – Все это как совместить?
– Не убивал я никого, – тупо повторил Учава.
– Допустим, что это так, – сказал Мурман. – Но знаешь ведь, кому до тебя принадлежал пистолет?
– Нет, не знаю. Бывший владелец пистолета мне незнаком. Мы поговорили, зашли в туалет. Он показал мне пушку. Как раз тогда у меня водились деньги. Мы тут же разошлись, как в море корабли. Ни до, ни после этого не видел его.
– Учава, – сказал я тихо, – напоминаю еще раз: в Краснодаре месяц назад убит некий Дроганов. Из парабеллума, который изъят у тебя. Согласно справке о судимости, ты вышел из колонии в декабре прошлого года, а Дроганов убит недавно.
– Ну и что?
– Вот что, Учава, – сказал я решительно. – Или ты назовешь имя прежнего владельца пистолета, или тебе будет предъявлено обвинение, если не в убийстве Дроганова, то в соучастии, потому, что не буду скрывать, его убил другой… Выходит, пистолет убийце передал ты!
– Это еще нужно доказать! – запальчиво воскликнул Учава.
– Доказательство только что лежало перед тобой, ты его читал, – напомнил я об акте. – Улика-то бесспорная!
– Когда именно произошло убийство Дроганова?
Я назвал дату.
Учава опустил голову и некоторое время шевелил губами. Видимо, высчитывая, несколько раз загнул пальцы на левой руке.
– Все, – сказал он, выпрямившись. – Тогда я лежал в республиканской больнице, мне удалили аппендикс.
Я удивленно посмотрел на него: так он чисто выговорил это слово.
– Можете проверить! А в Краснодар я никогда не ездил и не знаю ни только Дроганова, но и где находится этот… город.
Я спросил, знаком ли он с Перегудовым Виктором Сергеевичем, Хатуа Валерием Кунтовичем и Шоубой Алексеем Романовичем, но Учава, посмотрев на меня скучающими глазами, ответил тем же тусклым голосом, что слышит о них впервые.
После окончания допроса конвой увел Учаву, а Мурман тут же позвонил главврачу республиканской больницы и попросил выдать справку, лежал ли там Учава в названное им время.
– Справка будет готова через два часа, – сказал Мурман, кладя трубку.
– Тогда сейчас же поеду в Сухуми, – сказал я, поднимаясь.
– Пообедаем… Так тебя не отпущу.
Выйдя из здания милиции, мы направились в кафе. Мурман сказал, что там готовят вкусные хачапури.
– Что будешь делать, если алиби Учавы подтвердится и наша версия отпадет? – спросил Мурман, когда мы уже сидели за столом. – Он никогда не назовет того, кто передал ему пистолет, это такой народ!
– Тогда пусть думает Женя Дегтярев, – пошутил я.
– Кто?
– Тот, кто ведет дело по убийству Дроганова.
– Дегтярев-то, конечно, будет думать, но ты ведь сказал, что убийство Дроганова как-то связано с убийством Лозинской? – Мурман отпил кофе из стакана. – Так что и тебе придется думать.
– Уже шевелю мозгами, – так же шутливо ответил я. – А то они, пожалуй, застоялись.
Мурман слушал с интересом.
– Сперва должен узнать, был ли знаком Учава с Хатуа и Шоубой, то есть с теми, кого мы подозреваем в двух этих убийствах. Потом возьмемся за Перегудова, который, как выразился Шоуба, умочил Дроганова…
– И что это даст?
– Ты веришь в россказни Учавы, что пистолет ему продал неизвестный?
– Нет, конечно!
– Значит, пистолет передал или продал человек, которого Учава знал, как облупленного.
– Выходит, так!
– Вот и будем искать его! – весело сказал я, хотя ничего веселого впереди не видел,
Так случилось и на этот раз. Главврач республиканской больницы выдал справку о том, что в интересующее меня время Учава действительно лечился у них по поводу аппендицита и выписался неделю спустя.
Утром следующего дня я уже находился в кабинете начальника уголовного розыска Абхазской АССР. За помощью к нему решил обратиться потому, что Ахра был в отъезде. Михаил Андреевич, узнав о цели моего прихода, снял телефонную трубку и негромко сказал:
– Гагуа, зайдите ко мне…
Через минуту в кабинете появился Шота Гагуа – здоровяк с густыми усами. Он приветливо улыбнулся мне, пожал руку. Мы были знакомы, но работать вместе не приходилось.
Михаил Андреевич коротко рассказал Гагуа, что меня интересует.
– Всех троих: Хатуа, Шоубу и Учаву знаю, и очень хорошо, – начал Гагуа. – Хатуа и Учава судимы несколько раз, Шоуба – нет, но компрматериалами на него не располагаем. Хатуа – вор в законе. Помните, – Гагуа взглянул на меня, – мы сообщали, что между Хатуа и Шоубой состоялась встреча на морвокзале?
– Да, конечо.
– Значит, нет никакого сомнения в том, что Хатуа и Шоуба знакомы, а вот Хатуа и Учава не только знали друг друга, но вместе ходили на дело… Несколько лет назад была совершена квартирная кража, и мы быстро раскрутили ее. Ее совершали Хатуа и Учава, но удалось доказать только вину Учавы – он не выдал Хатуа. У нас были косвенные доказательства на Хатуа, но прокурор не дал санкцию на арест. Хатуа выскользнул, недолго гулял на свободе и сел за другое дело. После освобождения, это было в августе прошлого года, он некоторое время отлеживался на дне, но по последним данным, уже всплывает на поверхность. Скажу больше – подозреваем его в убийстве Лозинской, хотя веских доказательств нет. А на оперативных данных далеко не уедешь…
– Почему мне неизвестно об этом? – с обидой произнес я, мысленно решив, что выскажу ее и Ахре по его возвращении. – Ведь я занимаюсь делом по убийству Лозинской.
– Мы не хотели говорить раньше времени, – сказал Гагуа, погладив усы. – Так просто, слушок…
– Все же я должен был знать! – Гагуа не ответил, а я более сдержанно спросил; – Не знаете, имели Шоуба, Хатуа или Учава пистолет?
– Слухи такие были… только о Шоубе, – вздохнул Гагуа,
– Учава задержан с парабеллумом в Гагре, – сказал я.
– Да, да, Шота, – кивнул Михаил Андреевич, который до сих пор молчал. – Я читал телефонограмму.
– Из этого пистолета убит человек в Краснодаре, – сказал я, – Экспертиза проведена, есть акт.
– Значит, что получается? – Усы у Гагуа задвигались. – Человека убивают в Краснодаре, а орудие убийства – парабеллум находят в Гагре?
– Да.
– Тогда, выходит, Учава совершил убийство?
– Нет. Убийца установлен и во всем признался. Его фамилия Перегудов. Он – красодарец, как и убитый Дроганов.
– Значит, Учава передал убийце пистолет или получил от него?
– Тоже нет. Во время убийства Учава лежал в республиканской больнице. Есть справка, да и врачи подтверждают. Учава же говорит, что в Краснодар никогда в жизни не ездил, с Дрогановым и Перегудовым не был знаком. Алиби его доказано.
– Кто же тогда передал пистолет Перегудову? – спросил Михаил Андреевич.
– Пока не знаем, – пожал я плечами. – Перегудов утверждает, что пистолет после убийства выбросил. Сейчас, после обнаружения его у Учавы, понял, что он, Перегудов, лжет, но каким образом пистолет оказался у Учавы? Перегудов еще не знает, что мы нашли пистолет, – уточнил я.
– Надо поговорить с Перегудовым, – подал голос Михаил Андреевич, – Показать акт экспертизы.
– Обязательно, – сказал я.
– Чем можем помочь? – спросил Михаил Андреевич.
– Надо срочно, нарочным, направить акты экспертизы в Краснодар для передачи следователю, который ведет дело по убийству Дроганова.
– Сделаем.
– Да, а знакомы ли Шоуба и Учава? – спросил я Гагуа.
– По-моему, нет, – ответил он.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Приехав на работу, я позвонил Евгению.
– Вот и тронулся лед, – сказал он.
– Мне кажется, он еще больше затвердел. Срочно допроси Перегудова. Лишь после этого сможем сказать, тронулся ли.
– Его-то допрошу, но нужен акт экспертизы, Зураб. Думаю, иначе он и рта не раскроет.
– К тебе едет работник милиции с актом и протоколом изъятия парабеллума у Учавы, – сказал я.
На следующий день Женя позвонил сам.
– Зураб, Перегудов признался, что пистолет ему передал Шоуба.
– Замечательно! – воскликнул я.
– Подожди, не торопись, – охладил он меня. – Перегудов сказал, что не знает, почему Шоуба подговаривал его убить Дроганова, и какую цель преследовал, передавая пистолет.
– Значит, Шоуба подстрекал Перегудова?
– Да. Маленький просвет в твоем деле уже есть. Но возникает вопрос: почему Шоуба был заинтересован в убийстве Дроганова? – задумчиво проговорил Женя и добавил: – Долго Перегудов мучил меня, но добил-таки его акт экспертизы, особенно фотоснимок пистолета. Шоуба уже не должен отвертеться.
…Протокол допроса Перегудова, который привез работник милиции, мне ничего нового не дал. Все то, что там прочел, я знал со слов Жени, но вкратце. Перегудов размахнулся на несколько страниц, тогда как все это можно было вместить в одну. Самое главное, что я вынес из протокола, то, что Шоуба подстрекал Перегудова на убийство Дроганова и передал ему за несколько дней до этого пистолет системы парабеллум.
Я доложил обо всем Владимиру Багратовичу и прокурору республики, который подписал постановление об аресте Шоубы.
Я допрашивал Шоубу в кабинете Шоты Гагуа. Ахра еще не вернулся из командировки.
– Вот что, Алеша, раньше ты еще мог водить нас за нос, но сейчас я располагаю такими данными против тебя, что ничего возразить не сможешь.
Шоуба молча и внимательно слушал. Было видно, что он заметно похудел.
– Будь благоразумен и расскажи все, без утайки, пока я не сталприводить доказательства. – Я положил ладонь на папку с делом по убийству Лозинской.
– О чем должен рассказать?
Я почувствовал, что Шоуба держится только усилием воли, и пожалел его.
– О многом, Алеша, – сказал я тихо. – Начни сам, пока не стал напоминать.
– Напоминайте, – махнул он рукой.
После этих слов исчезла всякая жалость к нему.
– Знаешь ли ты Учаву? – загнул я палец.
– Впервые слышу эту фамилию. Вы думаете, я знаком со всеми, кто вас интересует?
– Та-ак… О Перегудове мы говорили в прошлый раз. Надеюсь, не забыл наш разговор?
– Нет. До гроба буду помнить.
– И слава богу. Не забыл, что Перегудов убил Дроганова?
– Ну, убил так убил. Зачем об этом напоминать?
– А затем, что Перегудову пистолет передал ты!
Я думал, что пошлю Шоубу хотя бы в нокдаун, но он удержался на ногах.
– Ну-у, скажете тоже! – протянул он осторожно.
Я молча вынул из папки протокол допроса Перегудова и положил перед ним:
– На, читай.
Шоуба быстро прочел написанное. Его фамилия была подчеркнута несколько раз, и не понять, о чем в протоколе речь, было нельзя.
Шоуба посмотрел на лицевую сторону протокола, и, убедившись, что показания принадлежат Перегудову, сказал:
– Это могли сочинить и сами. Мне нужен живой Перегудов. Хочу на него посмотреть. А бумага что? Она все стерпит!
– Она-то все стерпит, но почему ты испытываешь мое терпение?
– Что делать? – пожал он плечами, – Знаю, что доставляю хлопоты, но все это так серьезно, что не могу поступить иначе. – Он вновь заговорил нормально. – Поймите меня правильно.
– Значит, Перегудову пистолет не передавал?
– Нет,
– Ну что ж… Тогда прочти это и распишись. – Я протянул ему постановление об аресте.
– Ого! – сказал он, прочитав лишь заголовок. – Это за какие заслуги?
– Прочти до конца, узнаешь… Впрочем, ничего нового для тебя там нет.
– Читать его не хочу, подписывать – тоже.
– Поступай, как знаешь. Но учти, чтоб это не вышло тебе боком.
Я взял постановление, сделал отметку об отказе от подписи и вызвал конвой.
– Мой тебе совет, – сказал я напоследок, – подумай на досуге, может, пойдет на пользу.
Шоуба ничего не ответил, а когда появился милиционер, с независимым видом поднялся и направился к выходу.
В тот день прокурор республики подписал постановление об этапировании Перегудова к нам.
Несколько раз приходила мать Шоубы, плакала, а я тихо и вежливо успокаивал ее. Появились и другие ходатаи, которых подняла на ноги бедная женщина, но и они ушли ни с чем.
После доставки Перегудова, я допросил его: он упорно держался прежних позиций.
И тогда я устроил встречу Шоубы и Перегудова. Задавая традиционный вопрос, знают ли они друг друга и в каких взаимоотношениях находятся, заметил, что Шоуба сделал какой-то знак Перегудову.
– Шоуба, – сказал я строго, – добьетесь того, что посажу вас спиной ко всем.
Он сомкнул губы и, показалось, с ненавистью посмотрел на меня.
– Перегудов, – не меняя тона, спросил я, – подтверждаете ли вы показания, данные ранее?
– Да, – он поправил очки на переносице.
Я следил за Шоубой, чтобы тот не выкинул еще что-нибудь.
– Тогда расскажите, как и при каких обстоятельствах совершили убийство Дроганова? – Я умышленно не задал вопрос, какую роль при этом сыграл Шоуба.
Перегудов кончиком пальца вновь поправил очки, но отвечать медлил.
Неужели и этот задумал какую-нибудь каверзу? Я уже был сыт по горло выходками Шоубы, и, если нечто подобное последовало бы от Перегудова, не знал, как вести себя дальше.
– С самого начала? – спросил, наконец, Перегудов.
– Да, – ответил я, подумав, что никакого неожиданного хода он не предпримет.
И не обманулся. Перегудов стал негромко рассказывать о взаимоотношениях между Дрогановым, ним и его женой, о своей ревности, о том, что Шоуба еще больше разжег ее, а потом передал пистолет…
– Что? – вскинулся»Шоуба, и такая ярость появилась в его голосе, что я испугался, как бы это не повлияло на Перегудова.
– Тихо! – приказал я. – Значит, он дал вам пистолет, – обратился к Перегудову. – А марку помните?
– Да. Парабеллум. Об этом пистолете я читал только в книгах,
но видеть не приходилось. Ведь он немецкий, верно?
Шоуба сидел уже спокойно, но побелевшие костяшки сцепленных пальцев выдавали его волнение. Гагуа прохаживался по кабинету, стараясь быть поближе к Шоубе.
– Я спросил у Шоубы, – продолжал Перегудов, – зачем мнепистолет, а он говорит: «Как зачем? А Дроганова пальцем убьешь?» Тогда я сказал, что у меня и в мыслях не было его убивать. Шоуба рассердился, назвал меня тюхой и… это обозлило меня. Три дня мучился, хотел даже вернуть пистолет Шоубе, но он снова появился, как злой дух, и – тогда я решился… Дальше вы знаете.
– Но Шоуба не слышал вашего рассказа.
– Как? Я передал ему пистолет и все выложил! – недоуменно произнес Перегудов.
– Да, но сейчас, на очной ставке, он еще раз хочет услышать об этом.
Перегудов поморщился, но пересилил себя:
– Я решил начистоту поговорить с Дрогановым и пошел к нему на квартиру. Он был один, под хмельком. Я выложил все, что о нем думаю, но он засмеялся и заявил, что Полина сама сделала выбор и, кажется, не ошиблась. Да и ему она нравится… Тогда я не выдержал и… выпустил в него несколько пуль. Он упал, а я ушел, хлопнув дверью. Отыскал Шоубу, вернул пистолет и обо всем рассказал. Он положил оружие в карман, сказал, что я настоящий мужчина, и мы разошлись.
– Скажите, с какой целью Шоуба склонял вас к убийству Дроганова? Почему он в этом был заинтересован?
– Не знаю, – ответил Перегудов и опустил голову.
– Значит, если бы не Шоуба, вы не совершили убийства Дроганова?
– Нет.
Я не уследил за Шоубой: его словно что-то подбросило вверх. Перегнувшись через стол и чуть не лежа на нем, он обеими руками схватил Перегудова за шею и стал душить. До этого, со слов работников милиции, знал, что Шоуба – неуправляемая личность и может вытворить что угодно, поэтому очную ставку проводил в присутствии Гагуа, который еле оторвал руки Шоубы от горла Перегудова. Очки Перегудова упали на пол, но, к счастью, не разбились. Иначе пришлось бы прекратить очную ставку: без них Перегудов не годился никуда.
Шоубу била мелкая дрожь. А с Перегудовым словно ничего и не случилось: он надел поданные Гагуа очки, а потом два-три раза потер шею и успокоился на этом.
– Возьмите себя в руки, Шоуба, – сказал я, видя, что его все еще продолжает трясти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10
Мы уже знали, что Учава имеет три судимости: за кражу и два грабежа, и поэтому с ним нужно было держать ухо востро.
– Когда ты его приобрел?
– Два, нет, три месяца назад.
Мурман молча, но красноречиво посмотрел на меня. Я решил, что пора Учаве выложить все, и незаметно кивнул.
– Из твоего пистолета месяц назад убит человек, – нахмурил брови Мурман. – Вот какая петрушка, дружок…
– Что? – забеспокоился Учава.
– Повторить? – впервые заговорил я.
– Нет, я понял, но… – Учава, полуоткрыв рот, некоторое время молчал, а затем перевел взгляд на меня: – Вы шутите?!
Я не спеша стал открывать папку на «молнии», где у меня были сложены все документы, необходимые для допроса. Учава оцепенело уставился на мои руки. Наконец, я вынул акт баллистической экспертизы и молча положил перед ним на стол.
Лицо Учавы посерело. Некоторое время он смотрел на бумагу, потом несмело пододвинул ее к себе. Читал долго. Кончив, отодвинул акт кончиками пальцев и тускло произнес:
– Я никого не убивал. Я никогда не иду на мокрое дело. Если б знал, что из этого пистолета убит человек, к нему бы даже не притронулся.
– Но, по твоим словам, ты приобрел пистолет три месяца назад,
а человек убит месяц назад, – напомнил я. – Все это как совместить?
– Не убивал я никого, – тупо повторил Учава.
– Допустим, что это так, – сказал Мурман. – Но знаешь ведь, кому до тебя принадлежал пистолет?
– Нет, не знаю. Бывший владелец пистолета мне незнаком. Мы поговорили, зашли в туалет. Он показал мне пушку. Как раз тогда у меня водились деньги. Мы тут же разошлись, как в море корабли. Ни до, ни после этого не видел его.
– Учава, – сказал я тихо, – напоминаю еще раз: в Краснодаре месяц назад убит некий Дроганов. Из парабеллума, который изъят у тебя. Согласно справке о судимости, ты вышел из колонии в декабре прошлого года, а Дроганов убит недавно.
– Ну и что?
– Вот что, Учава, – сказал я решительно. – Или ты назовешь имя прежнего владельца пистолета, или тебе будет предъявлено обвинение, если не в убийстве Дроганова, то в соучастии, потому, что не буду скрывать, его убил другой… Выходит, пистолет убийце передал ты!
– Это еще нужно доказать! – запальчиво воскликнул Учава.
– Доказательство только что лежало перед тобой, ты его читал, – напомнил я об акте. – Улика-то бесспорная!
– Когда именно произошло убийство Дроганова?
Я назвал дату.
Учава опустил голову и некоторое время шевелил губами. Видимо, высчитывая, несколько раз загнул пальцы на левой руке.
– Все, – сказал он, выпрямившись. – Тогда я лежал в республиканской больнице, мне удалили аппендикс.
Я удивленно посмотрел на него: так он чисто выговорил это слово.
– Можете проверить! А в Краснодар я никогда не ездил и не знаю ни только Дроганова, но и где находится этот… город.
Я спросил, знаком ли он с Перегудовым Виктором Сергеевичем, Хатуа Валерием Кунтовичем и Шоубой Алексеем Романовичем, но Учава, посмотрев на меня скучающими глазами, ответил тем же тусклым голосом, что слышит о них впервые.
После окончания допроса конвой увел Учаву, а Мурман тут же позвонил главврачу республиканской больницы и попросил выдать справку, лежал ли там Учава в названное им время.
– Справка будет готова через два часа, – сказал Мурман, кладя трубку.
– Тогда сейчас же поеду в Сухуми, – сказал я, поднимаясь.
– Пообедаем… Так тебя не отпущу.
Выйдя из здания милиции, мы направились в кафе. Мурман сказал, что там готовят вкусные хачапури.
– Что будешь делать, если алиби Учавы подтвердится и наша версия отпадет? – спросил Мурман, когда мы уже сидели за столом. – Он никогда не назовет того, кто передал ему пистолет, это такой народ!
– Тогда пусть думает Женя Дегтярев, – пошутил я.
– Кто?
– Тот, кто ведет дело по убийству Дроганова.
– Дегтярев-то, конечно, будет думать, но ты ведь сказал, что убийство Дроганова как-то связано с убийством Лозинской? – Мурман отпил кофе из стакана. – Так что и тебе придется думать.
– Уже шевелю мозгами, – так же шутливо ответил я. – А то они, пожалуй, застоялись.
Мурман слушал с интересом.
– Сперва должен узнать, был ли знаком Учава с Хатуа и Шоубой, то есть с теми, кого мы подозреваем в двух этих убийствах. Потом возьмемся за Перегудова, который, как выразился Шоуба, умочил Дроганова…
– И что это даст?
– Ты веришь в россказни Учавы, что пистолет ему продал неизвестный?
– Нет, конечно!
– Значит, пистолет передал или продал человек, которого Учава знал, как облупленного.
– Выходит, так!
– Вот и будем искать его! – весело сказал я, хотя ничего веселого впереди не видел,
Так случилось и на этот раз. Главврач республиканской больницы выдал справку о том, что в интересующее меня время Учава действительно лечился у них по поводу аппендицита и выписался неделю спустя.
Утром следующего дня я уже находился в кабинете начальника уголовного розыска Абхазской АССР. За помощью к нему решил обратиться потому, что Ахра был в отъезде. Михаил Андреевич, узнав о цели моего прихода, снял телефонную трубку и негромко сказал:
– Гагуа, зайдите ко мне…
Через минуту в кабинете появился Шота Гагуа – здоровяк с густыми усами. Он приветливо улыбнулся мне, пожал руку. Мы были знакомы, но работать вместе не приходилось.
Михаил Андреевич коротко рассказал Гагуа, что меня интересует.
– Всех троих: Хатуа, Шоубу и Учаву знаю, и очень хорошо, – начал Гагуа. – Хатуа и Учава судимы несколько раз, Шоуба – нет, но компрматериалами на него не располагаем. Хатуа – вор в законе. Помните, – Гагуа взглянул на меня, – мы сообщали, что между Хатуа и Шоубой состоялась встреча на морвокзале?
– Да, конечо.
– Значит, нет никакого сомнения в том, что Хатуа и Шоуба знакомы, а вот Хатуа и Учава не только знали друг друга, но вместе ходили на дело… Несколько лет назад была совершена квартирная кража, и мы быстро раскрутили ее. Ее совершали Хатуа и Учава, но удалось доказать только вину Учавы – он не выдал Хатуа. У нас были косвенные доказательства на Хатуа, но прокурор не дал санкцию на арест. Хатуа выскользнул, недолго гулял на свободе и сел за другое дело. После освобождения, это было в августе прошлого года, он некоторое время отлеживался на дне, но по последним данным, уже всплывает на поверхность. Скажу больше – подозреваем его в убийстве Лозинской, хотя веских доказательств нет. А на оперативных данных далеко не уедешь…
– Почему мне неизвестно об этом? – с обидой произнес я, мысленно решив, что выскажу ее и Ахре по его возвращении. – Ведь я занимаюсь делом по убийству Лозинской.
– Мы не хотели говорить раньше времени, – сказал Гагуа, погладив усы. – Так просто, слушок…
– Все же я должен был знать! – Гагуа не ответил, а я более сдержанно спросил; – Не знаете, имели Шоуба, Хатуа или Учава пистолет?
– Слухи такие были… только о Шоубе, – вздохнул Гагуа,
– Учава задержан с парабеллумом в Гагре, – сказал я.
– Да, да, Шота, – кивнул Михаил Андреевич, который до сих пор молчал. – Я читал телефонограмму.
– Из этого пистолета убит человек в Краснодаре, – сказал я, – Экспертиза проведена, есть акт.
– Значит, что получается? – Усы у Гагуа задвигались. – Человека убивают в Краснодаре, а орудие убийства – парабеллум находят в Гагре?
– Да.
– Тогда, выходит, Учава совершил убийство?
– Нет. Убийца установлен и во всем признался. Его фамилия Перегудов. Он – красодарец, как и убитый Дроганов.
– Значит, Учава передал убийце пистолет или получил от него?
– Тоже нет. Во время убийства Учава лежал в республиканской больнице. Есть справка, да и врачи подтверждают. Учава же говорит, что в Краснодар никогда в жизни не ездил, с Дрогановым и Перегудовым не был знаком. Алиби его доказано.
– Кто же тогда передал пистолет Перегудову? – спросил Михаил Андреевич.
– Пока не знаем, – пожал я плечами. – Перегудов утверждает, что пистолет после убийства выбросил. Сейчас, после обнаружения его у Учавы, понял, что он, Перегудов, лжет, но каким образом пистолет оказался у Учавы? Перегудов еще не знает, что мы нашли пистолет, – уточнил я.
– Надо поговорить с Перегудовым, – подал голос Михаил Андреевич, – Показать акт экспертизы.
– Обязательно, – сказал я.
– Чем можем помочь? – спросил Михаил Андреевич.
– Надо срочно, нарочным, направить акты экспертизы в Краснодар для передачи следователю, который ведет дело по убийству Дроганова.
– Сделаем.
– Да, а знакомы ли Шоуба и Учава? – спросил я Гагуа.
– По-моему, нет, – ответил он.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Приехав на работу, я позвонил Евгению.
– Вот и тронулся лед, – сказал он.
– Мне кажется, он еще больше затвердел. Срочно допроси Перегудова. Лишь после этого сможем сказать, тронулся ли.
– Его-то допрошу, но нужен акт экспертизы, Зураб. Думаю, иначе он и рта не раскроет.
– К тебе едет работник милиции с актом и протоколом изъятия парабеллума у Учавы, – сказал я.
На следующий день Женя позвонил сам.
– Зураб, Перегудов признался, что пистолет ему передал Шоуба.
– Замечательно! – воскликнул я.
– Подожди, не торопись, – охладил он меня. – Перегудов сказал, что не знает, почему Шоуба подговаривал его убить Дроганова, и какую цель преследовал, передавая пистолет.
– Значит, Шоуба подстрекал Перегудова?
– Да. Маленький просвет в твоем деле уже есть. Но возникает вопрос: почему Шоуба был заинтересован в убийстве Дроганова? – задумчиво проговорил Женя и добавил: – Долго Перегудов мучил меня, но добил-таки его акт экспертизы, особенно фотоснимок пистолета. Шоуба уже не должен отвертеться.
…Протокол допроса Перегудова, который привез работник милиции, мне ничего нового не дал. Все то, что там прочел, я знал со слов Жени, но вкратце. Перегудов размахнулся на несколько страниц, тогда как все это можно было вместить в одну. Самое главное, что я вынес из протокола, то, что Шоуба подстрекал Перегудова на убийство Дроганова и передал ему за несколько дней до этого пистолет системы парабеллум.
Я доложил обо всем Владимиру Багратовичу и прокурору республики, который подписал постановление об аресте Шоубы.
Я допрашивал Шоубу в кабинете Шоты Гагуа. Ахра еще не вернулся из командировки.
– Вот что, Алеша, раньше ты еще мог водить нас за нос, но сейчас я располагаю такими данными против тебя, что ничего возразить не сможешь.
Шоуба молча и внимательно слушал. Было видно, что он заметно похудел.
– Будь благоразумен и расскажи все, без утайки, пока я не сталприводить доказательства. – Я положил ладонь на папку с делом по убийству Лозинской.
– О чем должен рассказать?
Я почувствовал, что Шоуба держится только усилием воли, и пожалел его.
– О многом, Алеша, – сказал я тихо. – Начни сам, пока не стал напоминать.
– Напоминайте, – махнул он рукой.
После этих слов исчезла всякая жалость к нему.
– Знаешь ли ты Учаву? – загнул я палец.
– Впервые слышу эту фамилию. Вы думаете, я знаком со всеми, кто вас интересует?
– Та-ак… О Перегудове мы говорили в прошлый раз. Надеюсь, не забыл наш разговор?
– Нет. До гроба буду помнить.
– И слава богу. Не забыл, что Перегудов убил Дроганова?
– Ну, убил так убил. Зачем об этом напоминать?
– А затем, что Перегудову пистолет передал ты!
Я думал, что пошлю Шоубу хотя бы в нокдаун, но он удержался на ногах.
– Ну-у, скажете тоже! – протянул он осторожно.
Я молча вынул из папки протокол допроса Перегудова и положил перед ним:
– На, читай.
Шоуба быстро прочел написанное. Его фамилия была подчеркнута несколько раз, и не понять, о чем в протоколе речь, было нельзя.
Шоуба посмотрел на лицевую сторону протокола, и, убедившись, что показания принадлежат Перегудову, сказал:
– Это могли сочинить и сами. Мне нужен живой Перегудов. Хочу на него посмотреть. А бумага что? Она все стерпит!
– Она-то все стерпит, но почему ты испытываешь мое терпение?
– Что делать? – пожал он плечами, – Знаю, что доставляю хлопоты, но все это так серьезно, что не могу поступить иначе. – Он вновь заговорил нормально. – Поймите меня правильно.
– Значит, Перегудову пистолет не передавал?
– Нет,
– Ну что ж… Тогда прочти это и распишись. – Я протянул ему постановление об аресте.
– Ого! – сказал он, прочитав лишь заголовок. – Это за какие заслуги?
– Прочти до конца, узнаешь… Впрочем, ничего нового для тебя там нет.
– Читать его не хочу, подписывать – тоже.
– Поступай, как знаешь. Но учти, чтоб это не вышло тебе боком.
Я взял постановление, сделал отметку об отказе от подписи и вызвал конвой.
– Мой тебе совет, – сказал я напоследок, – подумай на досуге, может, пойдет на пользу.
Шоуба ничего не ответил, а когда появился милиционер, с независимым видом поднялся и направился к выходу.
В тот день прокурор республики подписал постановление об этапировании Перегудова к нам.
Несколько раз приходила мать Шоубы, плакала, а я тихо и вежливо успокаивал ее. Появились и другие ходатаи, которых подняла на ноги бедная женщина, но и они ушли ни с чем.
После доставки Перегудова, я допросил его: он упорно держался прежних позиций.
И тогда я устроил встречу Шоубы и Перегудова. Задавая традиционный вопрос, знают ли они друг друга и в каких взаимоотношениях находятся, заметил, что Шоуба сделал какой-то знак Перегудову.
– Шоуба, – сказал я строго, – добьетесь того, что посажу вас спиной ко всем.
Он сомкнул губы и, показалось, с ненавистью посмотрел на меня.
– Перегудов, – не меняя тона, спросил я, – подтверждаете ли вы показания, данные ранее?
– Да, – он поправил очки на переносице.
Я следил за Шоубой, чтобы тот не выкинул еще что-нибудь.
– Тогда расскажите, как и при каких обстоятельствах совершили убийство Дроганова? – Я умышленно не задал вопрос, какую роль при этом сыграл Шоуба.
Перегудов кончиком пальца вновь поправил очки, но отвечать медлил.
Неужели и этот задумал какую-нибудь каверзу? Я уже был сыт по горло выходками Шоубы, и, если нечто подобное последовало бы от Перегудова, не знал, как вести себя дальше.
– С самого начала? – спросил, наконец, Перегудов.
– Да, – ответил я, подумав, что никакого неожиданного хода он не предпримет.
И не обманулся. Перегудов стал негромко рассказывать о взаимоотношениях между Дрогановым, ним и его женой, о своей ревности, о том, что Шоуба еще больше разжег ее, а потом передал пистолет…
– Что? – вскинулся»Шоуба, и такая ярость появилась в его голосе, что я испугался, как бы это не повлияло на Перегудова.
– Тихо! – приказал я. – Значит, он дал вам пистолет, – обратился к Перегудову. – А марку помните?
– Да. Парабеллум. Об этом пистолете я читал только в книгах,
но видеть не приходилось. Ведь он немецкий, верно?
Шоуба сидел уже спокойно, но побелевшие костяшки сцепленных пальцев выдавали его волнение. Гагуа прохаживался по кабинету, стараясь быть поближе к Шоубе.
– Я спросил у Шоубы, – продолжал Перегудов, – зачем мнепистолет, а он говорит: «Как зачем? А Дроганова пальцем убьешь?» Тогда я сказал, что у меня и в мыслях не было его убивать. Шоуба рассердился, назвал меня тюхой и… это обозлило меня. Три дня мучился, хотел даже вернуть пистолет Шоубе, но он снова появился, как злой дух, и – тогда я решился… Дальше вы знаете.
– Но Шоуба не слышал вашего рассказа.
– Как? Я передал ему пистолет и все выложил! – недоуменно произнес Перегудов.
– Да, но сейчас, на очной ставке, он еще раз хочет услышать об этом.
Перегудов поморщился, но пересилил себя:
– Я решил начистоту поговорить с Дрогановым и пошел к нему на квартиру. Он был один, под хмельком. Я выложил все, что о нем думаю, но он засмеялся и заявил, что Полина сама сделала выбор и, кажется, не ошиблась. Да и ему она нравится… Тогда я не выдержал и… выпустил в него несколько пуль. Он упал, а я ушел, хлопнув дверью. Отыскал Шоубу, вернул пистолет и обо всем рассказал. Он положил оружие в карман, сказал, что я настоящий мужчина, и мы разошлись.
– Скажите, с какой целью Шоуба склонял вас к убийству Дроганова? Почему он в этом был заинтересован?
– Не знаю, – ответил Перегудов и опустил голову.
– Значит, если бы не Шоуба, вы не совершили убийства Дроганова?
– Нет.
Я не уследил за Шоубой: его словно что-то подбросило вверх. Перегнувшись через стол и чуть не лежа на нем, он обеими руками схватил Перегудова за шею и стал душить. До этого, со слов работников милиции, знал, что Шоуба – неуправляемая личность и может вытворить что угодно, поэтому очную ставку проводил в присутствии Гагуа, который еле оторвал руки Шоубы от горла Перегудова. Очки Перегудова упали на пол, но, к счастью, не разбились. Иначе пришлось бы прекратить очную ставку: без них Перегудов не годился никуда.
Шоубу била мелкая дрожь. А с Перегудовым словно ничего и не случилось: он надел поданные Гагуа очки, а потом два-три раза потер шею и успокоился на этом.
– Возьмите себя в руки, Шоуба, – сказал я, видя, что его все еще продолжает трясти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10