Олег Андреев: «Отель»

Олег Андреев
Отель



OCR BiblioNet
«Олег Андреев. Отель»: АСТ, Астрель, Агентство «КРПА Олимп»; М.; 2003

ISBN 5-17-007488-3, 5-7390-0926-Х, 5-271-03328-7 Аннотация Комфортабельные номера-люкс, шикарные рестораны и бассейны, надежная охрана, чистота и покой – так встречает отель своих посетителей. Постояльцы и не подозревают о другой, скрытой до поры, жизни отеля – а там идет настоящая война... А на войне – месть, жестокость, предательство, кровь...
Олег АНДРЕЕВОТЕЛЬ Глава 1 Россия. Москва 22 марта 1998 года 11 часов вечера
Весна в Москве все не начиналась. Мороз, слякоть, простуда и – запах. Этот запах… К нему никак нельзя было привыкнуть.Сколько Джимми Донсон ни опрыскивал себя и свою машину дезодорантами, запах преследовал его, словно наваждение.Уже два года Донсон работал менеджером отеля «Калифорния», а в России жил целых пять лет, но привыкнуть к запаху не мог.В своем родном американском штате Мичиган Джимми жил в маленьком городке с гордым названием Афины. На табличке при въезде значилось – 682 жителя. По российским масштабам деревня. Джимми уже довелось побывать в русских деревнях, и пахло там ужасно. А в его родных Афинах, штат Мичиган, притом что основное население занималось сельским хозяйством – коровами, курами, свиньями, индюками, – запах в городке был цветочный. Даже немного приторно цветочный. Улицы мыли с шампунем, машины благоухали розами, в любом туалете пахло оранжереей.А здесь, в России…Нет, Джимми никак не мог к этому привыкнуть.Вообще, Россию он не любил и при первой же возможности собирался уехать на родину. Джимми был менеджером по снабжению отеля, платили ему очень прилично, причем основную сумму наличными, которые не были отмечены ни в каких бухгалтерских бумагах. Этих денег он никогда бы не увидел у себя дома. Так что в России ему еще придется пожить. Он должен собрать хотя бы стартовый капитал для давно задуманного бизнеса – страусиной фермы у себя в штате Мичиган.Донсон уже провел кое-какие исследования в этой области – дело сулило хорошие прибыли.В этот день Джимми остался без машины, и потому настроение его было мрачным. Ему предстояло пройти по зловонным московским улицам метров двести до метро, потом ехать в душном вагоне до своего дома на Кутузовском проспекте. И это заранее удручало Донсона. * * * Когда он был в отеле, ему казалось, что никакой России вокруг нет. Отель был островком родины, здесь тоже все – от холла до туалета – благоухало чистотой и свежестью.Он просидел до одиннадцати над калькуляциями, а когда поднял голову, увидел, что за окном уже ночь, глубокая, промозглая, ранневесенняя московская ночь, в которую добрый хозяин и собаку гулять не выгонит.Донсон спустился вниз, сунул руки поглубже в карманы плаща и, сжавшись от холода, двинулся к подземному переходу.Джимми старался дышать пореже. Если бы это было возможно, он носил бы противогаз. Ветер, налетевший от Киевского вокзала, заставил Джимми затаить дыхание.Ну почему на его родине вокзалы не пахнут мочой и потом, креозотом и жженым железом?!«Позитив, позитив… думай о позитивном», – учили его в колледже.Джимми тихонько выдохнул и постарался сосредоточиться на том, что ему нравится в России.Разве что молоко. Вот странность: он жил в сельскохозяйственном городке, знал, что такое натуральный продукт, но такого вкусного, густого, жирного молока, как в Москве, не пил никогда. Вот это в России действительно хорошо. Ему предлагали выписывать для отеля родное, американское молоко, но он предпочел лианозовское.Какая-то старуха шла впереди, волоча за собой сумку на колесах.Джимми приостановился – пусть она отойдет подальше. От старух в этой стране особенно неприятный запах.Женщина спустилась в подземный переход, в плохо освещенном туннеле отозвались эхом ее шаркающие шаги.Джимми подождал, пока они стихнут, и, вдохнув побольше свежего воздуха, тоже двинулся вниз.Подземные переходы в России – отдельное испытание.Ему казалось, что здесь по ночам, да что там – сутками напролет, люди испражняются, блюют, потеют и вообще всячески гадят. Джимми попытался ускорить шаг, но наткнулся взглядом на группу черноволосых смуглых людей, которые сосредоточенно молчали, не глядя в его сторону. * * * Донсон и у себя в Штатах не особенно жаловал мексиканцев, афро-американцев и прочих индейцев. Но здесь темноволосые люди были особенно опасны. * * * Донсон старался не смотреть в их сторону, ему показалось, что он их видел раньше. И не раз.Когда до группы мужчин оставалось уже метров пять, тот, что стоял спиной, повернулся.Вот теперь Джимми его узнал. * * * Сначала что-то ударило в руку, а потом опять навалились какие-то дикие запахи.Джимми бросился бежать, но не от боли в руке, а от этого удушающего запаха.Как будто горячее железо било его по ногам, по спине, попало и в шею, но Джимми все бежал. Железо это ничего, это не страшно, страшна вонь, которая уже душит, не дает вытолкнуть из легких воздух. Джимми напрягся и изо всей силы втянул живот – изо рта вместе с воздухом вылетел сгусток крови.Он обернулся на мужчин и увидел в их руках пистолеты, которые все щелкали и щелкали, посылая в его тело свинец.Ах вот оно что! В него стреляют! * * * Джимми не мог понять за что?! Почему?! Он никому не сделал зла. Он просто хочет жить, пусть даже в этой вонючей стране.И тут он увидел выход – ступеньки (совсем немного) вели наверх, в ночь, к спасению. А там, на самом верху, стояла женщина. Она просто стояла, отвернувшись от Джимми, и склоняла голову то направо, то налево,И тут Джимми упал, ткнувшись головой в каменные плиты.Вонючий пол стал красным, когда Джимми вздохнул. Теперь не было на свете милее запаха, чем тот, который он так ненавидел; другой – неуловимый, стерильный и холодный – запах был страшнее. А его Джимми почувствовал в самом сердце – это был запах смерти.Мужчины подошли к мертвому телу, и один из них дважды выстрелил Донсону в затылок.Женщина, которая действительно стояла на верху лестницы, ничего этого не видела и не слышала. Женщину звали Мария. Она была влюблена. Глава 2 Соединенные Штаты Америки. Лос Анджелес 12 апреля 1999 года 10 часов вечера
Влюбленный бизнесмен – что может быть смешнее? В свои тридцать с лишним лет Айвен спал со многими женщинами, с некоторыми даже по нескольку раз, что растягивало эти связи на год-другой. Но даже такие длительные знакомства не оставляли ни в его сердце, ни в уме заметных следов, не говоря уж о разовых встречах, которые пролетали легким незаметным ветерком. Да, собственно, вообще ни одной из прежних любовниц он не помнил. Расставался легко, как с поношенной рубашкой, – просто приобретал новую. Он помнил каждую цифру, каждую запятую в контрактах, которые заключались и пять, и десять лет назад, а вот женщин, с которыми спал, не помнил.Айвен вернулся из России уже больше года назад. Пробыл там всего две недели, заключил очень выгодную сделку, провернул массу дел, но и контракт и дела были как в тумане, а помнил он от мельчайших черточек до самых незначительных жестов одну женщину. Русскую женщину по имени Мария. * * * Она так настояла, чтобы он называл ее Мария, не Мэри. А его, прочитав в паспорте написанное латинскими буквами имя «Ivan», стала звать Ваней.Айвену она, конечно, нравилась, он вообще спал только с теми женщинами, которые ему нравились, даже если физиология уже кричала: поимей хоть кого-нибудь! Нет, он умел справляться со своими желаниями, он выжидал, пока не найдет подходящую. Ведь не стал бы он покупать рубашку на ближайшем развале. Нет, он бы дошел до приличного магазина и выбрал бы что-то стоящее.Так вот на этом все сравнение с рубашками (которыми он втайне гордился) кончалось. Уже через неделю после знакомства с Марией Айвен понял, что ему как-то необычно с ней.Она не поглядывала то и дело на часы, не отвлекалась постоянно на телефонные разговоры, не торопилась на работу, не спешила побыстрее улечься в постель, а могла часами смотреть на него и говорить русские непонятные слова, которые странным образом будоражили его. Она совсем не была похожа на американку.Но даже не это было главное. Мария гладила его по голове – он терпеть этого не мог еще с детства, – и ему было почему-то приятно. Перед поцелуем она не брызнула ни себе, ни ему в рот освежителем, а просто приоткрыла губы. Он потом с удивлением вспоминал, что она ничего не сказала ему в первый раз про безопасный секс, а он, всегда такой осторожный, тоже забыл про кондом и опомнился, когда все было уже закончено. Так они потом и не предохранялись. * * * И все-таки не это было главное, хотя и этого было более чем достаточно. Было еще что-то, куда более важное. Ее глаза, ее руки, ее дыхание, ее безоглядность. Конечно, Айвен делал ей подарки, щедрые подарки, но она принимала их как ребенок – да, спасибо, чудно, как мило, – без глубинной благодарности, от подарков ее отношение к нему вовсе не улучшалось. Даже как будто наоборот. Они ее слегка раздражали.Все это поначалу слегка тревожило Айвена, нормальный ход вещей нарушался. Дошло до того, что недельную командировку он продлил еще на шесть дней. Сам на себя злился, но ничего поделать не мог. Но потом он привык. И вдруг понял, что именно такой ход вещей – нормальный. Что все его предыдущие встречи были неправильными, механистичными, даже больше – циничными. По принципу – я тебе подарок, ты мне – любовь.Он даже к слову «любовь» стал относиться иначе. Мария очень смеялась, когда он говорил «make love».– Любовь нельзя делать! Любовь можно только принимать или не принимать. Второе – страшный грех.И то, что раньше было для него понятным и лишенным тайны, обретало какой-то будоражащий надмирный смысл. «Любовь» становилась не просто удовлетворением физиологических потребностей, но чем-то куда большим, неизмеримо большим, необъятным.Впрочем, когда пришло время уезжать, он трезво рассудил, что этот морок быстро пройдет, стоит ему окунуться в деловую американскую жизнь.И вот он уже больше года в Америке, все так же занимается своим бизнесом, но партнеры говорят ему, что он как-то потух. Айвен пытался встречаться с прежними своими любовницами, но встречи кончались ничем. И он безобразно напивался, чтобы утихомирить какой-то непривычный стыд внутри себя.Получилось что-то несусветное – весь этот год он не смог переспать ни с одной женщиной.Марии он не звонил и не писал. Сам хотел избавиться от этой зависимости.Но сейчас Айвен мчался из офиса домой, чтобы уже в который раз вставить в видеомагнитофон кассету и увидеть Марию.Она стояла, как всегда, на светлом фоне входа в подземный переход, слегка склонив голову набок, и смотрела ему прямо в глаза.Айвен потихоньку потягивал виски прямо из бутылки – тоже появившаяся после той поездки в Россию привычка – и разговаривал с Марией:– Что ты со мной сделала, чертова женщина? Нет ничего смешнее влюбленного бизнесмена. Вчера, скажем, я простил три процента подрядчику. А позавчера не уволил бездарную менеджершу по рекламе. И только потому, что у нее глаза твоего цвета. Я стал каким-то размазней и хлюпиком. Оставь меня, я тебя очень прошу. Я не могу так больше жить.Мария, конечно, не ответила, только склонила голову на другое плечо.Айвен остановил изображение. Получилась застывшая фотография. Он подошел к огромному экрану и прислонился лбом к рукам Марии. Холодное стекло обожгло. Но Айвену стало лучше, легче.Он рассматривал ее руки, тонкие пальцы, изгиб локтя…Надо было снять Марию на фоне голой стены. Чтобы только она, и больше никого. А то вот какие-то люди сзади. Какие-то мужчины. Что за мужчины? Что им здесь нужно?Он стал смотреть на мужчин, фигурки которых были четко видны в светлом пространстве подземного перехода. Никогда он не рассматривал этих случайных прохожих. Их четверо. Один впереди – кажется, бежит, держась за бок, а трое сзади…Айвен застыл.У троих были подняты правые руки. А в этих руках – Айвен приблизил глаза – что это?! Пистолеты?!Он моментально протрезвел.Отмотал изображение назад. Пустил снова.Так и есть. Бандиты напали на человека.Вот так и все в России – любовь и преступление рядом.В этот вечер он решил, что при первой же возможности позвонит Марии. Глава 3 Россия. Москва 14 апреля 1999 года С 5 до 6 часов утра
Это смахивало на скрытую боевую операцию. Но не настоящую, о которых вообще мало кто знает, а на киношную, помпезную, поэтому вовсе не скрытую, но красивую, напряженную, как и положено в американских хайбаджет-боевиках.Именно это Рэбиджу и нравилось.В аэропорту его под одеялом провели к лимузину, чтобы, не дай бог, ни один фотограф не увидел татуированное лицо лидера группы «Treasure».Потом никелированные гробы джипов черной стрелой промчались по городу и рассосались у многочисленных подъездов гостиницы «Рамчуг-Рессовски».Здесь Рэбиджа погрузили в ящик с дырочками и покатили на третий этаж.Равнодушные обитатели гостиницы тут же были заинтригованы. Любопытные толпой последовали за ящиком и увидели, как тот вкатили в номер люкс.– Кто там? – спрашивали они.– Не ваше дело, – грубовато ответили ребята с малюсенькими наушниками и малюсенькими головами на широких плечах.– Рэбидж, – высказал кто-то верную догадку.И тогда толпа снова стала равнодушной и разошлась.Рэбиджу номер понравился. Три ванные, два туалета, семь комнат, четыре телефона с разными номерами, две кровати и четырнадцать кресел.Вот только занавески. Они были благородного темно-зеленого цвета.– Слушаю вас, – с почтением склонился портье, угадав недовольство дорогого клиента.– Поменяйте занавески. Я люблю бордо.– Еще будут распоряжения?– Потом. Свободны.И он подал портье заранее подписанный свой собственный портрет.– О, благодарю, – снова почтительно склонился портье. – У нас уже целая коллекция портретов знаменитостей. Если вы обратили внимание – они как раз все висят в коридоре… Ах да, – портье вспомнил, что как раз по коридору Рэбиджа везли в ящике. – Ну, надеюсь, вам будет любопытно ознакомиться. Кстати, в этом номере останавливался сам Элтон Джон, когда гастролировал в Москве, – похвастал портье.Лучше бы он этого не делал.Рэбидж, уже развалившийся на кровати прямо в ботинках и мирно посасывающий пиво из банки, вдруг вскинулся:– Кто?!– Элтон Джон, – повторил портье.– В каком номере Эрл?– Эрл Грэй? – уточнил портье. – Триста восьмой.– Номер телефона?– Ноль восемь по зеленому аппарату.– Алло, Эрл, это я. Мы съезжаем сию секунду.Портье открыл рот.– Ты что, сдурел, мать твою?! – заорал в трубку Эрл. – Ты знаешь, сколько «зеленых» мы отвалили за наши номера? Ты знаешь, что в Нью-Йорке или Париже за такие бабки мы могли бы снять два дворца!– Пусть вернут деньги.– Они? Они не вернут! Здесь денег не возвращают. Что случилось?– Я не хочу жить в гостинице, где ночевал этот «голубой».– Какой «голубой»?– Не важно. Мне здесь не нравится.– Я тебя ненавижу, Рэб.– Ты помолчи лучше, козел долбаный! А то уволю! – Рэбидж зашелся в крике, который так хорошо был известен поклонникам трэш-метал-рока. – Я сказал – съезжаем, значит – съезжаем.– Куда?!– Это не мое дело! Ты понял?!– Понял, – уже потухшим голосом ответил Эрл.Через полчаса Рэбиджа снова погрузили в ящик с дырочками и повезли по коридору уже в обратном направлении Теперь он специально смотрел на стены и видел сквозь дырочки портреты знаменитостей.Ну конечно, разве он мог здесь остаться? Разве мог он позволить, чтобы и его портрет стал в ряд с этими ублюдками?!Только в лимузине он спросил:– Куда мы едем?– В «Калифорнию».– Русский отель? – испугался Рэбидж, наслышанный о местном сервисе.– Успокойся. Американский. Пять звезд.– В каком номере я буду жить?– В люксе.– История?– В нем жил Клинтон. Надеюсь, это тебя не смущает? Ведь ты участвовал в его предвыборной кампании.Это Рэбиджа действительно не смущало.А Эрл, генеральный менеджер группы «Treasure», умолчал, что в этом же номере останавливался Паваротти, которого Рэбидж ненавидел за итальянское происхождение и причастность к классике.Служащим «Калифорнии» тоже было строго-настрого наказано: ни слова о прежних обитателях номера люкс.Когда подъехали, Рэбидж решил, что здесь оперативные меры не понадобятся: никто не знает, что культовая группа из Британии пожарным порядком перебралась из «Рамчуг-Рессовски».Журналисты и фанаты остались с носом.«Ох и повеселимся», – задорно подумал Рэбидж. После такого стресса ему обязательно надо было расслабиться.Он позвонил менеджеру и приказал собираться на Красную площадь. Сначала он хочет поклониться Ленину.В гостинице «Калифорния» пока еще не знали, какого беспокойного жильца поселили в президентский номер. Глава 4 Вера Михайловна Лученок провела бессонную ночь. Одинокие женщины вообще спят чутко. Не то чтобы кошмары или волнующие воспоминания прошлой жизни, мигрень и подобные напасти – ничего подобного Веру Михайловну не мучило.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33