Лошадь с опустевшим седлом проскакала мимо него галопом в сторону чащи, а Астрин, держа в руке окровавленный меч, расседлывал другую. Он отбросил седло и за уздечку подвел лошадь к Моргону. Кровь струилась по его лицу; трупы купцов лежали среди поклажи, валявшейся на мокрой траве.
– Ты можешь встать? Куда ты ранен? – Астрин заметил темное пятно, расплывавшееся на боку у Моргана, и присвистнул. – Дай-ка мне посмотреть.
Моргон затряс головой, прижимая руку к раненому боку. Он с трудом поднялся на ноги, мыча и проглатывая звук за звуком. Астрин, чье лицо, лишенное красок, под дождем казалось серым, поддержал Моргана.
– Ты сможешь добраться верхом обратно до дома?
Моргон кивнул и снова погрузился в небытие.
Он очнулся, когда Астрин осторожно снимал его с теплого крупа коня, совсем недавно принадлежавшего таинственному убийце, и, взяв на руки, внес в дом, ударом ноги захлопнув за собой дверь.
Он положил Моргона на тюфяк, Ксел выскочила наружу, видимо желая проверить, нет ли поблизости опасности. Астрин взял нож для свежевания дичи и, несмотря на немые протесты Моргона, разрезал на нем одежду и нашел рану, которая начиналась под мышкой и шла вниз, наискось, обнажая три ребра.
Астрин не успел еще как следует определить опасность раны Моргона, как кто-то постучал в дверь. Схватив меч, лежавший рядом с тюфяком, Астрин вскочил на ноги и распахнул дверь. Кончик окровавленного меча уперся в грудь торговца, который успел произнести только одно слово:
– Господин… – и замолчал, поняв, что шутки с Астрином и особенно с его мечом, только что побывавшим в деле, ни к чему хорошему не приведут.
– Что? – спокойно спросил Астрин.
Торговец, широкоплечий мужчина в развевающемся херунском камзоле, с черной бородой и добрым лицом, отступил на шаг.
– У меня поручение от… – Он снова умолк, потому что меч, дрогнувший в руке Астрина, поднялся от груди купца к его горлу. Он закончил шепотом: – От Рорка Умберского. Господин, ты меня знаешь…
– Знаю.
Моргон, с усилием приподняв голову, увидел, как лицо Астрина покрыла восковая бледность.
– Вот потому-то, если ты сейчас же повернешься и пойдешь отсюда очень быстро, я, может быть, позволю тебе уйти живым.
– Но, господин… – Непонимающие глаза торговца беспомощно скользнули по лицу Астрина и остановились на Моргоне, и в этот миг Моргон увидел в темных, удивленных глазах купца вспышку собственного имени. Он взволнованно и вопросительно замычал; купец с трудом перевел дыхание.
– Так вот что с ним случилось… Он не может говорить…
– Убирайся! – Хриплый, отчаянный голос Астрина заставил вздрогнуть даже Моргона.
Лицо торговца побелело, но он упрямо стоял на своем:
– Но арфист Высшего сейчас в Кэруэддине, он ищет…
– Я только что убил двух торговцев и, клянусь именем Высшего, убью третьего, если ты не уйдешь с моего порога!
Торговец исчез из дверного проема. Астрин ждал, пока не стих цокот копыт. Тогда он дрожащими руками прислонил к стене меч и снова наклонился над Моргоном.
– Все в порядке, – шепнул он. – Лежи смирно. Я сделаю, что смогу.
Через два дня Астрину пришлось поехать и попросить помощи у жены старого рыбака в Луре, которая собрала по его просьбе нужные травы и оставалась возле Моргона, когда Астрин спал или ходил на охоту. Через пять дней старушка вернулась домой, получив в награду кусочки золота Властелинов Земли, а Моргон, еще слишком слабый, чтобы начать ходить, мог по крайней мере садиться и пить горячий суп.
Астрин, измученный бессонными ночами и тревогой, промолчав полдня, сказал наконец, приняв решение:
– Ладно. Ты не можешь здесь оставаться. Я не решусь везти тебя в Кэйтнард или в Кэруэддин, но я отвезу тебя в Умбер, и Рорк пошлет за Детом. Я нуждаюсь в помощи.
После этого он уже не оставлял Моргона одного. Когда тот немного набрался сил, они стали проводить целые часы, старательно складывая осколки красного и пурпурного стекла, найденные Моргоном. Тщательно подобранные по форме, фрагменты постепенно начали принимать форму хрупкого сосуда. Красные пятнышки и полоски превратились в изображения маленьких человечков. Эти изображения, огибая сосуд в самой широкой его части, рассказывали какую-то старинную историю. Воодушевленный достигнутым, Моргон, скрипя пером по заклинаниям Алойла, попросил Астрина отправиться на поиски недостающих кусочков. Они провели весь день в разрушенном городе, нашли еще три кусочка, а вернувшись домой, обнаружили на крыльце жену рыбака. Она принесла им корзину свежей рыбы и снова заставила Моргона лечь в постель, отругала Астрина за беспечность и состряпала им ужин.
На следующее утро они закончили собирать вазу. Астрин осторожно пристроил на место недостающие фрагменты, и Моргон навис над его плечом, едва дыша. Красные фигурки теперь все были на месте, они двигались сквозь туманный пурпур, совершая какое-то непонятное действие. Астрин не дотрагивался до вазы, ожидая, пока клей подсохнет. Ему не терпелось поскорее попытаться растолковать изображение, поэтому неожиданный стук в дверь привел его в раздражение. Он потянулся за мечом и, обнажив его, открыл дверь.
– Рорк! – изумленно воскликнул он.
Мимо Астрина в дом вошли трое. На них были серебристо-белые кольчуги под длинными, тяжелыми, покрытым вышивкой камзолами, мечи висели на богато украшенных самоцветами поясах.
Чернобородый торговец, которого Астрин прогнал от своей двери, указал на Моргона:
– Вот он. Князь Хеда. Поглядите на него. Он ранен и не может говорить. Он даже меня не узнает, а ведь я покупал у него зерно и овец пять недель назад. Да я и отца его знал…
Моргон медленно встал. Вошли еще люди: высокий, богато одетый рыжебородый мужчина, который выглядел очень недовольным, еще один стражник, арфист с выцветшими волосами. Моргон поискал глазами в этом смешении незнакомцев Астрина и, найдя, прочел на его лице выражение непонятного ужаса.
Астрин выдохнул:
– Рорк, этого не может быть. Я нашел его выброшенным на берег – он не мог говорить, не мог…
Глаза Высокого Владетеля Умбера встретились с глазами арфиста, и тот кивнул. Рорк, проведя рукой по светлым волосам, произнес:
– Он князь Хеда. Ты держал его у себя. Дет больше месяца искал его, а этот торговец, наконец, сообщил королю Имриса, что ты сошел с ума и убил двух купцов, ранил князя Хеда, каким-то образом держишь его в плену – при помощи чар, наверное, – что ты украл его голос. Можешь ты вообразить, что думает Хьюриу? В Меремонте и Торе начинается непонятный бунт среди прибрежных владетелей, с которыми не в состоянии справиться даже Высокие Владетели. Мы вынуждены взяться за оружие второй раз в этом году, и сверх всего земленаследник Имриса обвиняется в убийстве и захвате в плен землевладетеля. Король послал вооруженных людей схватить тебя, если ты окажешь сопротивление. Высший послал арфиста, чтобы посадить тебя в тюрьму, если ты попытаешься бежать, а я… я пришел, чтобы выслушать тебя.
Астрин закрыл лицо руками. Моргон, совершенно сбитый с толку, переводя взгляд с одного лица на другое, слыша имя, ему принадлежащее, но ничего для него не значащее, замычал. Торговец со свистом выдохнул воздух.
– Послушайте его. Пять недель тому назад он мог говорить. Когда я его увидел, он лежал там, – купец указал рукой на тюфяк, – и стонал, кровь струилась по его телу. А господин Астрин стоял у двери с окровавленным мечом, угрожая мне смертью. Все в порядке, – утешающе обратился он к Моргону. – Теперь ты свободен.
Моргон хотел что-то сказать, но из горла его вырвалось лишь тихое сипение. Тогда он поднял вазу, которую они с Астрином так долго и терпеливо собирали, и грохнул ее о стол. Теперь он обратил на себя внимание всех присутствующих, но, когда они обернулись к нему, Моргон вновь смог лишь промычать что-то невнятное.
Астрин сделал к нему шаг и остановился. Повернувшись, он обратился к Рорку:
– Он не в состоянии ехать верхом весь путь до Кэруэддина – его рана только что затянулась. Рорк, поверь, я нашел его выброшенным на берег, безымянного, без голоса… Ты не можешь думать, будто я могу причинить ему вред.
– Я и не думаю, – ответил Рорк. – Но почему же он ранен?
– Я хотел отвезти его в Кэйтнард в надежде, что кто-нибудь из Мастеров его узнает. В лесу мы встретили двух купцов, которые попытались убить нас обоих. Но мне удалось с ними справиться. А потом явился вот этот, он постучал в мою дверь, когда я только-только успел втащить князя Хеда в дом, едва зная, жив он или мертв. В чем я виноват? Разве можно ставить мне в укор то, что я оказал гостеприимство несчастному и спас его от смерти?
Купец снял шапку и провел рукой по волосам.
– Нельзя, – согласился он. – Но, господин, ты мог бы меня выслушать. Кто же были эти торговцы? Уже пятьдесят лет не знали мы ни одного купца-предателя. Мы проверим. Это плохо для дела.
– Понятия не имею, кто они такие. Я оставил трупы в лесу, недалеко от опушки. Если отсюда идти прямо на юг к Торговой дороге, можно легко их найти.
Рорк коротко кивнул стражникам:
– Отправляйтесь. Возьмите с собой этого купца. – Когда же вышли, он продолжал: – Ты бы лучше собрался. Я привел из Умбера двух лишних верховых лошадей и одну для клади.
– Рорк, – умоляюще произнес Астрин, – разве это так необходимо? Я же рассказал тебе, что случилось. Князь Хеда не может говорить, но он умеет писать, он будет моим свидетелем перед тобой и арфистом Высшего. У меня нет никакого желания встречаться с Хьюриу. А отвечать мне не за что.
Рорк вздохнул:
– Отвечать придется мне, если я не привезу тебя с собой. Половина Высоких Владетелей Имриса, собравшихся в Кэруэддине, слышала этот рассказ, они требуют разъяснений. Ты давно живешь один, возишься со старинными камнями и колдовскими книгами, никто не видел тебя в Кэруэддине пять лет, а по всему этому каждый может предположить, что ты сошел с ума и сделал именно то, в чем обвинял тебя торговец.
– Они поверят тебе.
– Не уверен.
– Они поверят арфисту Высшего.
Рорк уселся на табурет, потер пальцами глаза.
– Астрин, пожалуйста, поедем с нами в Кэруэддин.
– Зачем?
Плечи Рорка резко опустились. Тогда в разговор вступил арфист Высшего:
– Все не так просто. Ты находишься под обвинением Высшего, и, если ты не ответишь перед Хьюриу Имрисским, тебе придется отвечать перед Высшим.
Астрин уперся ладонями в стол, не обращая внимания на осколки стекла.
– В чем состоит моя вина? – Он выдержал взгляд арфиста. – Высший должен был знать, что князь Хеда находился здесь. В чем он может считать меня виноватым?
– Об этом знает только сам Высший. Я могу только передать тебе его повеление, что мне и было поручено. Наказание за непослушание – смерть.
Астрин повесил голову и поглядел на стеклянные осколки, лежащие на столе, затем медленно опустился на лавку. Протянул руку и дотронулся до плеча Моргона:
– Тебя зовут Моргон. Никто тебе даже об этом не сказал. – Он устало обратился к Рорку: – Мне придется упаковать книги – ты мне поможешь?
Стражники и купец вернулись через час. Торговец весьма туманно отвечал на вопросы Рорка, лицо его имело странное выражение.
– Ты их узнал?
– Одного из них – да. Мне кажется. Но…
– Ты знаешь его имя? Можешь описать его характер?
– Н-ну… Да, я думаю. Но…
Он покачал головой, пряча глаза. Купец так и не спешился, словно не хотел оставаться в этом пустынном уголке Имриса дольше, чем было необходимо.
– Поехали, – нетерпеливо сказал Рорк, повернувшись к Астрину. – Мы должны вернуться в Умбер до наступления ночи. И… – Ощутив на лице капли дождя, он взглянул на потемневшее небо и заметил: – Поездка будет малоприятной.
Ксел, слишком дикая, чтобы жить в Кэруэддине, сидела на пороге, с любопытством наблюдая за отъезжающими.
Они двинулись через долину, тучи сгущались над старинным разрушенным городом, а ветер летел, словно какая-то невидимая армия призраков, скользя сквозь заросли травы и тяжелые ветви деревьев.
Дождь лил до самого вечера. Закончился он, только когда путники уже переходили на другой берег реки в северной оконечности равнины и выезжали на дорогу, ведущую к крутым холмам, зеленым лесам Умбера и дому Рорка.
В этом солидном, построенном из красных и бурых камней доме они и остались переночевать. В большом холле собрались мелкие умберские землевладетели. Моргон, знавший только тишину хижины Астрина, чувствовал себя тревожно среди людей, чьи голоса грохотали, словно море, ведя разговоры о войне. Женщины держались с ним с безукоризненной вежливостью, отчего он терялся и смущался, рассказывали ему о стране, которую он не знал. Только лицо Астрина действовало на него умиротворяюще, и еще ему понравилось, когда в конце ужина начал играть арфист, создавая мелодию, напоминающую о наполненном ветрами покое. Ночью, лежа один в комнате величиной с целую хижину Астрина, Моргон не спал, прислушиваясь к завыванию ветра, повторяя про себя свое имя.
На рассвете они выехали из Умбера и отправились прямо сквозь утренний туман, сворачивавшийся клубками, сиявший перламутровым блеском на фоне черных голых фруктовых садов. Снова начался дождь и сопровождал их всю долгую дорогу из Умбера в Кэруэддин. Моргон, скрючившийся на своей лошади, чувствовал, как сырость пробирает его до самых костей. Он переносил тяготы поездки рассеянно, смутно сознавал обеспокоенность Астрина, иногда устремляя мысли вперед, к неясному выходу из тьмы обрушившегося на него беспамятства. Наконец, сотрясаемый в седле приступом кашля, он ощутил, как недолеченная рана в боку стала жечь его адским огнем, и натянул поводья. Арфист Высшего опустил руку ему на плечо. Глядя на его спокойное худое лицо, Моргон глубоко вздохнул, но мгновенное непонятное узнавание проплыло в его мозгу и исчезло. Астрин подъехал к Моргону и арфисту и сказал:
– Уже почти приехали.
Старинная резиденция имрисских королей стояла недалеко от моря, в устье реки Тал, что текла на восток, беря начало из одного из семи Лунголдских озер, и пересекала весь Имрис. В ее глубоких водах стояли на якорях торговые корабли – целый флот с алыми и золотыми имрисскими парусами, точно стая разноцветных птиц.
Когда они скакали через мост, дозорный, завидев кавалькаду, поспешно устремился в распахнутые ворота и исчез за высокой, далеко тянущейся в обе стороны каменной стеной, за которой на холме возвышался дом, построенный Галилом Имрисским. Гордый фасад здания, крылья и башни оживляли прекрасные цветные орнаменты, выложенные из блистающих камней Властелинов Земли.
Они въехали в ворота и поскакали вверх по пологому подъему вымощенной булыжником дороги. Тяжелые дубовые ворота во второй стене были для них уже открыты. Миновав их, путники оказались во дворе, где слуги приняли у них лошадей и, как только всадники спешились, набросили им на плечи тяжелые меховые плащи. В полном молчании, не обращая внимания на хлещущий по лицам дождь, прошли они через широкий двор.
В королевском зале, облицованном гладкими сияющими камнями, горел камин, занимая чуть ли не половину стены. Люди подошли поближе к огню, скучились, дрожа и стряхивая капли дождя, не замечая никого вокруг себя. Гулкие шаги, отдававшиеся эхом в каменных стенах, заставили всех собравшихся в зале обернуться.
Хьюриу Имрисский, поджарый, ширококостный, с вымокшими под дождем волосами, вежливо наклонил голову перед Моргоном и приветствовал его:
– Добро пожаловать в мой дом. Я встречался с твоим отцом не так давно. Рорк, Дет, я у вас в долгу. Астрин…
Здесь он осекся, как будто бы слово, которое он выговорил, было слишком непривычным или горьким для его уст. Лицо Астрина оставалось замкнутым, словно запертая книга Ирта; его глаза смотрели без всякого выражения. Он казался неуместным в этом богатом зале. Да и изношенная одежда, в которой он проделал далекий путь, не гармонировала с роскошью и величием королевского зала.
Моргон, расстроенный словами Хьюриу об отце, которого не помнил, всем сердцем пожелал снова оказаться там, где им с Астрином было привычно, в маленьком домике у моря, где они сидели бы за столом, собирая вазу из осколков пурпурного и красного стекла. Он оглядел молчаливых, наблюдающих за ним незнакомцев в зале. Затем что-то привлекло его взгляд – в другом конце тронного зала находился предмет, пламенеющий на расстоянии, и Моргон повернулся к нему, чувствуя, что не только видит загадочное нечто, но и то, что этот предмет манит и притягивает его к себе.
Тихий звук вырвался из его горла. В колеблющемся свете факелов на столе стояла арфа. Форма ее была прекрасной – старинной работы, золотые узоры украшали отполированное дерево, инкрустированное изображениями лун и четвертей лун из слоновой кости. На корпусе арфы среди полных лун, обрамленных золотом, горели три красные как кровь звезды.
Моргон пошел к арфе, прислушиваясь к внутреннему голосу, который, как и мысли, и имя, снова, во второй уже раз уплывал из его памяти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26