В этом так мало здравого смысла, что иногда мне кажется, будто я пытаюсь понять сон – разве что сон не бывает настолько смертельно опасным. Дет, я боюсь даже трогать их.
Дет бросил в огонь еще одну ветку, и вспышка высветила Моргона из темноты.
– Кем был Сол из Исига и почему он умер?
Моргон отвернулся:
– Сол был сыном Данана Исига. Однажды в подземельях горы Исиг его преследовали торговцы, которые хотели выкрасть у него бесценное сокровище. Он добрался до каменной двери в самой глубине подземелья, до двери, за которой лежали ужас и печаль еще более древние, чем сам Исиг. Он не мог заставить себя открыть эту дверь, которую ни разу не открывал ни один человек, – из страха узнать, что же может лежать там, за ней, в непроницаемой тьме. Враги застали его в момент нерешительности, и там он умер.
– А толкование?
– Повернись навстречу неизвестности, это лучше, чем повернуть назад, к смерти.
Моргон опять замолчал, пряча глаза, пальцы его пробегали по струнам, подбирая мелодию древней хедской баллады. Дет прислушался и узнал:
– «Песня о любви Жаворонка и Полета». Ты можешь ее спеть?
– Все пятнадцать куплетов. Но не могу же я играть на этой…
– Смотри. – Дет взял свою арфу. – Когда ты откроешь ум, руки и сердце тому, чтобы научиться чему-то, в тебе не останется места для страха.
Он показал Моргону аккорды и научил, как менять тональность на большой арфе. Они играли до поздней ночи, посылал в темноту звуки арф, точно птичьи песни.
Еще одну ночь они провели в Имрисе, потом пересекли древние холмы и повернули к востоку, огибая низкие горы, за которыми простирались равнины и скалистые пики Херуна. Снова начались осенние дожди, монотонные, непрекращающиеся, и путники молча ехали через пустынные земли, закутавшись в толстые плащи с капюшонами, защищая своими телами упрятанные в мягкую кожу арфы.
Они ночевали в горных пещерах, под сенью густых рощ, пламя их костров вяло трепетало на ветру и дожде. Если же дождя не было, Дет играл иногда песни, которых Моргон никогда не слышал, песни Исига, Херуна, Остерланда, придворные песни Высшего. Моргон пытался вторить игре арфы Дета на своем инструменте, звуки его отставали, спотыкались, а потом вдруг послушно шли за аккордами Дета, вторя им в лад, и голоса двух арф на некоторое время сливались, до тех пор пока Моргон снова не сбивался и, расстроенный, не прекращал играть. Дет только улыбался. И каким-то образом звуки их арф достигли ушей Моргол при дворе в центре Херуна.
Однажды они долго ехали по сырой скалистой местности и остановились, усталые, на ночлег поздно вечером. Когда дождь превратился в морось, а затем и вовсе прекратился, они развели костер, поели и расстелили сырые одеяла, чтобы лечь спать. Моргон то и дело просыпался, чтобы переменить позу и в который раз попробовать найти удобное положение на каменистой земле. В те минуты, когда ему все-таки удавалось заснуть, он видел во сне мили опустевшей земли, по которой неустанно барабанил дождь, и слышал сквозь барабанную дробь капель стук копыт. В очередной раз почувствовав под собой острый камень, он открыл глаза и в слабом оранжевом свете гаснущих углей увидел чье-то лицо, выхваченное из темноты. Острие копья неизвестного застыло над сердцем арфиста.
От ужаса во рту у Моргона пересохло, он схватил камень величиной с кулак и швырнул туда, в темноту, из которой появился незнакомец. Он услышал глухой стук, потом кто-то рядом непроизвольно охнул, и странное лицо исчезло. Дет вздрогнул и проснулся. Он сел, удивленно глядя на Моргона, но прежде, чем он успел сказать хоть слово, камень, пущенный с большой меткостью из темноты, попал Моргону в руку, вытянутую для очередного броска.
Чей-то голос раздраженно проворчал из темноты:
– Неужели мы должны, точно дети, бросаться друг в друга камнями?
Дет, явно узнав того, кому принадлежит этот голос, воскликнул:
– Лира!
Девочка четырнадцати или пятнадцати лет шагнула к их костру, положила рядом с собой легкое, отделанное серебром копье из ясеня и присела, чтобы помешать тлеющие угли, а когда пламя вспыхнуло, бросила в костер охапку сучьев.
Ее тяжелая свободная накидка цветом не отличалась от пламени, темные волосы были откинуты назад и забраны в толстую косу, которая вилась вокруг головы. Девочка выпрямилась, потирая ушибленную руку. Моргон сел. Ее глаза скользнули по его лицу. Она взяла копье и ткнула им в его сторону:
– Ну что, кончил буянить?
– Кто ты? – вопросом на вопрос ответил Моргон.
– Я Лиралутуйн, дочь Моргол из Херуна. А ты Моргон, князь Хеда. Нам велено привезти тебя к Моргол.
– Среди ночи? – спросил Моргон. – И кому это «нам»?
Лиралутуйн подняла руку, и к костру из темноты вышли молодые женщины в длинных ярких богатых одеждах, с копьями в руках. Наконечники копий, поблескивающие в свете разгоревшегося костра, образовали вокруг Моргона и Дета неровный сверкающий круг. Моргон мрачно посмотрел на незваных гостей, затем перевел вопросительный взгляд на Дета. Тот покачал головой:
– Нет. Если бы это была ловушка, устроенная Эриэл, ты был бы уже мертв.
– Я не знаю никакой Эриэл, – вставила Лира. Раздражения в ее голосе как и не бывало, он стал кротким и приветливым. – И это вовсе не ловушка. Это просьба.
– Странный у тебя способ выражать просьбы, – заметил Моргон. – Я счел бы для себя за честь посетить Моргол из Херуна, но не могу сейчас тратить на это время. Мы должны добраться до горы Исиг до того, как пойдет снег.
– Понятно. Хочешь поехать в нашу столицу так, как подобает правителю, или предпочитаешь ехать связанным, поперек седла, точно мешок с зерном?
Моргон уставился на девочку:
– Что это за приглашение? Если бы Моргол когда-нибудь приехала на Хед, уж ее бы так никогда не встречали…
– Камнями? Так ты первый на меня напал.
– Ты же стояла над Детом с копьем в руке! Должен я был тебя остановить, хотя бы для того, чтобы спросить – что все это значит?
– Тебе следовало бы знать, что я никогда не тронула бы арфиста Высшего. Пожалуйста, встань и оседлай свою лошадь.
Моргон демонстративно улегся на одеяло и сложил руки на груди.
– Посреди ночи не собираюсь ничего обсуждать, а тем более делать, – заявил он твердо. – Разве что повернусь на другой бок.
– Сейчас вовсе не середина ночи, – спокойно сказала Лира. – Уже почти рассвет.
Быстрым движением она подцепила арфу Моргона за перевязь. Он не успел поймать инструмент, и девочка, невозмутимо наклонив поднятое копье, дала арфе скользнуть ей на плечо.
– Моргол меня предупредила насчет этой арфы. Ты мог бы нам изломать наконечники копий, если бы подумал раньше. Теперь, раз уж ты все равно встал, седлай лошадь.
Моргон негодующе фыркнул, потом заметил нечто в чистом взгляде девушки – подавленную улыбку, едва ли не смущение. В этот момент Лира странным образом напомнила ему о Тристан. Сердиться он перестал, но снова уселся на голую землю и возразил:
– У меня нет времени ехать в Херун.
– Тогда тебя…
– А если ты повезешь меня связанного в Город Короны, то об этом до самой весны будут рассказывать торговцы, а я сначала пожалуюсь Моргол, а потом – Высшему.
Лира нетерпеливо дернула подбородком:
– Я избранная стражница Моргол, и я должна выполнить свои обязанности. Ты поедешь – так или иначе.
– Нет.
– Лира, нам необходимо добраться до Исига до того, как настанет зима, – рассудительно проговорил Дет. – У нас нет времени на визиты, какими бы приятными они ни были.
Лира почтительно склонила голову:
– Я и не собираюсь задерживать тебя. Я даже и будить-то тебя не хотела. Но Моргол требует к себе князя Хеда. Я обязана…
– Твои обязанности не должны препятствовать почтительному отношению к землеправителям.
– Почтительное отношение или не почтительное, – вмешался Моргон, – но я никуда не поеду. Зачем ты распинаешься перед ней? Скажи ей внятно и твердо, что нам некогда. Тебя она послушает. Она еще ребенок, а нам некогда играть в ребячьи игры.
Лира посмотрела на Моргона безмятежным взором:
– Никто из тех, кто меня знает, не называет меня ребенком. Я сказала, что ты поедешь – так или иначе. Моргол желает задать тебе несколько вопросов насчет звезд у тебя на лице и насчет твоей арфы. Она ее видела и прежде. Я бы и раньше тебе все объяснила, но ты… Я просто вышла из себя, когда ты швырнул в меня камень.
Моргон посмотрел на нее снизу вверх.
– Где? – только и спросил он. – Где она видела эту арфу?
– Она тебе сама расскажет. А еще есть загадка, которую она велела мне загадать тебе, когда мы проедем через горы и болота и перед нами покажется Город Короны. Она говорит, что в этой загадке таится твое имя.
Кровь отхлынула от лица Моргона.
– Я еду, – сказал он.
От рассвета до заката они скакали за Лирой через безлюдный перевал в невысоких древних горах и на следующую ночь остановились передохнуть уже по другую сторону гор. Моргон сидел у костра, закутавшись в плащ, наблюдая за прохладным туманным дыханием болот, раскинувшихся перед ними. Дет, пальцы которого, кажется, не ощущали холода, наигрывал какую-то старинную песенку без слов, отвлекая Моргона от мрачных мыслей, пока он не сдался и, отбросив тягостные думы, не стал просто слушать музыку. Когда арфа умолкла, он спросил:
– Что это ты играл? Такая красивая мелодия!
Дет улыбнулся:
– Я так и не придумал ей названия.
С минуту он сидел молча, затем потянулся к футляру арфы. Лира, беззвучно появившись у костра, умоляюще сказала:
– Поиграй еще. Все тебя слушают. Это же песня, которую ты сочинил для Моргол.
Моргон с удивлением посмотрел на арфиста, а Дет подтвердил:
– Да.
Пальцы его легко ходили по струнам, сплетая новую мелодию. Лира сняла с плеча арфу Моргона и поставила ее рядом с ним.
– Я еще вчера собиралась вернуть ее тебе.
Она села, протянув руки к огню. Отсвет костра бросал на ее лицо глубокие тени, и Моргон не отводил от Лиры глаз.
– Ты что, всегда подкарауливаешь проезжих землеправителей на границах Херуна, чтобы заманить их к себе?
– Вовсе я тебя не заманивала, – негодующе возразила Лира. – Ты сам захотел поехать. И еще… – продолжала она, пока он, онемев от возмущения, хватал ртом воздух. – Обычно я провожаю торговцев через болота. Гости из других стран редки, и не все знают, что сначала нужно дождаться меня, и их засасывает трясина. Либо же – в лучшем случае – они просто сбиваются с пути. Кроме того, я защищаю Моргол, когда она путешествует за пределами Херуна, и выполняю любые другие обязанности, которые она мне поручает. Я хорошо умею обращаться с кинжалом, с луком и копьем. Последний, встреченный мною и недооценивший мою ловкость, мертв.
– Ты его убила?
– Пришлось. Он вознамерился ограбить купцов, которые находились под моей защитой, а когда я его предупредила, он не обратил на меня внимания, что было с его стороны не умно. Он пытался убить одного из торговцев, так что я просто прикончила его.
– Почему же Моргол позволяет тебе странствовать без сопровождающих, если с тобой случаются такие происшествия?
– Я состою в ее стражниках и уж всяко могу сама о себе позаботиться. А ты – почему ты бродишь невооруженный, точно ребенок, по владениям Высшего?
– У меня есть арфа, – напомнил Моргон, но Лира только покачала головой:
– Далеко не всегда она может тебе помочь. Во внешних землях есть и другие противники, не только я: дикие люди, которые нападают на торговцев вопреки королевским законам, изгнанники. Ты обязательно должен вооружиться.
– Я земледелец, а не воин.
– Во владениях Высшего нет ни одного человека, который тронул бы Дета. Но ты…
– Очень любезно с твоей стороны, но можешь обо мне не беспокоиться.
Брови Лиры взлетели. Она дружески сказала:
– Я только пытаюсь поделиться с тобой опытом. Без сомнения, Дет о тебе позаботится, если возникнет какая-то неприятность.
Голос Дета раздался на фоне звучащей арфы:
– Князь Хеда вполне способен защитить себя сам. Хед – это страна, известная своей мирной жизнью, что часто трудно понять посторонним.
– Князь Хеда, – напомнила Лира, – теперь больше не на Хеде.
Моргон посмотрел на нее через костер:
– Животное не меняет шкуру или свои инстинкты, если оно перешло с одних земель на другие.
Лира обдумала этот аргумент и возразила:
– Я могла бы научить тебя метать копье. Это просто и может оказаться для тебя полезным… Ты тогда метко попал в меня камнем.
– Вот и славно, значит, мое оружие – камень. Копьем я еще убью кого-нибудь.
– Так оно ведь для этого и предназначено.
Моргон вздохнул:
– А ты подумай об этом с точки зрения земледельца. Ты же не станешь выкапывать стебли с корнем еще до того, как пшеница поспеет? Или рубить дерево, полное зеленых, молодых груш? Так зачем же укорачивать жизнь человека, который занят своим делом?
– Груши, – упорствовала Лира, – не убивают торговцев.
– Дело не в этом. Если ты отнимешь у человека его жизнь, у него не останется ничего. Ты можешь лишить его земли, принадлежащей ему, его ранга, мыслей, имени; но если ты забираешь у него жизнь – у него не остается ничего. Даже надежды.
Лира тихо слушала его, отблески пламени сверкали в ее темных глазах.
– А если выбор встал между твоей жизнью и его – что бы ты выбрал?
– Свою жизнь, разумеется, – сказал Моргон, потом немного поразмышлял и моргнул. – Я думаю…
Она выдохнула:
– Это неразумно.
Моргон невольно улыбнулся:
– Пожалуй. Но если я когда-нибудь кого-то убью, как я скажу об этом Элиарду? Или Гриму Окленду?
– Кто такой Элиард? Кто такой Грим Окленд?
– Грим – это мой управляющий. Элиард – родной брат, мой земленаследник.
– О, так у тебя есть брат? Я всегда хотела иметь брата. Но у меня никого нет, кроме двоюродных да стражи – это вроде родных сестер, вроде семьи. А у тебя есть сестра?
– Есть. Ее зовут Тристан.
– Какая она?
– Ну, чуть помоложе тебя. Такая же темноволосая. Вообще немного на тебя похожа, вот разве что она мне так не досаждает.
К его удивлению, Лира расхохоталась:
– А я досаждаю, да? Я хотела бы знать, когда ты перестанешь на меня злиться. – Одним быстрым, гибким движением Лира вскочила на ноги. – Наверное, Моргол тоже будет недовольна мной, но я обычно невежлива с теми, кто меня удивляет так, как удивил ты.
– Откуда же Моргол узнает?
– Уж она-то узнает. – Лира поклонилась. – Спасибо тебе за игру, Дет. Спокойной ночи. Выезжаем на рассвете.
Она вышла из круга света и растаяла в ночи так тихо, что ни Моргон, ни Дет не расслышали ни единого ее шага. Моргон достал свое скатанное одеяло.
Туман с болот подступил вплотную к костру, ночь была холодная, словно кончик ножа. Моргон подкинул в костер еще веток и лег рядом с тлеющими углями. Неожиданно пришедшая ему в голову мысль заставила его издать невеселый смешок:
– Был бы я искусен в умении владеть оружием, я мог бы сегодня утром метнуть в нее не камень, а копье. А она еще хочет меня чему-то научить…
На следующее утро Моргон увидел Херун, небольшую страну, окруженную кольцом гор. Херунская долина была наполнена рассветом, словно хрустальная чаша светлым вином. Пал утренний туман, и путникам, глядевшим сквозь него, скалистые пики, возвышавшиеся вокруг, казались любопытными лицами. Низкие, поросшие травой равнины, земля, чавкающая под копытами лошадей, искривленные ветрами деревья появлялись и исчезали в спиралях тумана. Лира то и дело останавливалась и ждала, пока из клубов тумана не показывался какой-то одной ей ведомый дорожный знак, и только потом продолжала путь.
Моргон, привыкший к тому, что земля под ногами всегда твердая, не обращал внимания на дорогу, пока Лира не предостерегла его:
– Это херунские болота. Город лежит по другую сторону от них. Тропинка через болота – дар от Моргол, о ней знают немногие. Поэтому, если тебе нужно въехать или выехать из Херуна, поезжай на север, через горы, а не этим путем. Многие из тех, кто слишком торопился, пропали здесь бесследно.
Моргон с внезапно пробудившимся интересом посмотрел на землю, по которой ступала его лошадь:
– Я рад, что ты мне об этом сказала.
Постепенно туманы исчезли, открыв трепетавшее над сырой зеленой равниной голубое небо без единого облачка. Небольшие деревушки тяготели к возвышенностям, примостившись у подножья одиноких скалистых пиков, разбросанных тут и там по равнине. Дорога белыми извилинами пересекала ее из конца в конец. Впереди показалось каменное строение – широкое полукружье красных камней, которые, словно часовые, окружали черный овальный дом. По мере того как путники приближались к зданию, их взорам открывалась текущая с северных гор река, разрезающая равнину голубой лентой и бегущая к центру каменных строений.
– Город Короны, – объявила Лира. – Иногда его еще называют Город Кругов.
Она остановила лошадь и замерла на месте. Стража выстроилась позади нее.
Моргон устремил взор на город:
– Я слышал о нем. Что такое семь кругов Херуна и кто их построил?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
Дет бросил в огонь еще одну ветку, и вспышка высветила Моргона из темноты.
– Кем был Сол из Исига и почему он умер?
Моргон отвернулся:
– Сол был сыном Данана Исига. Однажды в подземельях горы Исиг его преследовали торговцы, которые хотели выкрасть у него бесценное сокровище. Он добрался до каменной двери в самой глубине подземелья, до двери, за которой лежали ужас и печаль еще более древние, чем сам Исиг. Он не мог заставить себя открыть эту дверь, которую ни разу не открывал ни один человек, – из страха узнать, что же может лежать там, за ней, в непроницаемой тьме. Враги застали его в момент нерешительности, и там он умер.
– А толкование?
– Повернись навстречу неизвестности, это лучше, чем повернуть назад, к смерти.
Моргон опять замолчал, пряча глаза, пальцы его пробегали по струнам, подбирая мелодию древней хедской баллады. Дет прислушался и узнал:
– «Песня о любви Жаворонка и Полета». Ты можешь ее спеть?
– Все пятнадцать куплетов. Но не могу же я играть на этой…
– Смотри. – Дет взял свою арфу. – Когда ты откроешь ум, руки и сердце тому, чтобы научиться чему-то, в тебе не останется места для страха.
Он показал Моргону аккорды и научил, как менять тональность на большой арфе. Они играли до поздней ночи, посылал в темноту звуки арф, точно птичьи песни.
Еще одну ночь они провели в Имрисе, потом пересекли древние холмы и повернули к востоку, огибая низкие горы, за которыми простирались равнины и скалистые пики Херуна. Снова начались осенние дожди, монотонные, непрекращающиеся, и путники молча ехали через пустынные земли, закутавшись в толстые плащи с капюшонами, защищая своими телами упрятанные в мягкую кожу арфы.
Они ночевали в горных пещерах, под сенью густых рощ, пламя их костров вяло трепетало на ветру и дожде. Если же дождя не было, Дет играл иногда песни, которых Моргон никогда не слышал, песни Исига, Херуна, Остерланда, придворные песни Высшего. Моргон пытался вторить игре арфы Дета на своем инструменте, звуки его отставали, спотыкались, а потом вдруг послушно шли за аккордами Дета, вторя им в лад, и голоса двух арф на некоторое время сливались, до тех пор пока Моргон снова не сбивался и, расстроенный, не прекращал играть. Дет только улыбался. И каким-то образом звуки их арф достигли ушей Моргол при дворе в центре Херуна.
Однажды они долго ехали по сырой скалистой местности и остановились, усталые, на ночлег поздно вечером. Когда дождь превратился в морось, а затем и вовсе прекратился, они развели костер, поели и расстелили сырые одеяла, чтобы лечь спать. Моргон то и дело просыпался, чтобы переменить позу и в который раз попробовать найти удобное положение на каменистой земле. В те минуты, когда ему все-таки удавалось заснуть, он видел во сне мили опустевшей земли, по которой неустанно барабанил дождь, и слышал сквозь барабанную дробь капель стук копыт. В очередной раз почувствовав под собой острый камень, он открыл глаза и в слабом оранжевом свете гаснущих углей увидел чье-то лицо, выхваченное из темноты. Острие копья неизвестного застыло над сердцем арфиста.
От ужаса во рту у Моргона пересохло, он схватил камень величиной с кулак и швырнул туда, в темноту, из которой появился незнакомец. Он услышал глухой стук, потом кто-то рядом непроизвольно охнул, и странное лицо исчезло. Дет вздрогнул и проснулся. Он сел, удивленно глядя на Моргона, но прежде, чем он успел сказать хоть слово, камень, пущенный с большой меткостью из темноты, попал Моргону в руку, вытянутую для очередного броска.
Чей-то голос раздраженно проворчал из темноты:
– Неужели мы должны, точно дети, бросаться друг в друга камнями?
Дет, явно узнав того, кому принадлежит этот голос, воскликнул:
– Лира!
Девочка четырнадцати или пятнадцати лет шагнула к их костру, положила рядом с собой легкое, отделанное серебром копье из ясеня и присела, чтобы помешать тлеющие угли, а когда пламя вспыхнуло, бросила в костер охапку сучьев.
Ее тяжелая свободная накидка цветом не отличалась от пламени, темные волосы были откинуты назад и забраны в толстую косу, которая вилась вокруг головы. Девочка выпрямилась, потирая ушибленную руку. Моргон сел. Ее глаза скользнули по его лицу. Она взяла копье и ткнула им в его сторону:
– Ну что, кончил буянить?
– Кто ты? – вопросом на вопрос ответил Моргон.
– Я Лиралутуйн, дочь Моргол из Херуна. А ты Моргон, князь Хеда. Нам велено привезти тебя к Моргол.
– Среди ночи? – спросил Моргон. – И кому это «нам»?
Лиралутуйн подняла руку, и к костру из темноты вышли молодые женщины в длинных ярких богатых одеждах, с копьями в руках. Наконечники копий, поблескивающие в свете разгоревшегося костра, образовали вокруг Моргона и Дета неровный сверкающий круг. Моргон мрачно посмотрел на незваных гостей, затем перевел вопросительный взгляд на Дета. Тот покачал головой:
– Нет. Если бы это была ловушка, устроенная Эриэл, ты был бы уже мертв.
– Я не знаю никакой Эриэл, – вставила Лира. Раздражения в ее голосе как и не бывало, он стал кротким и приветливым. – И это вовсе не ловушка. Это просьба.
– Странный у тебя способ выражать просьбы, – заметил Моргон. – Я счел бы для себя за честь посетить Моргол из Херуна, но не могу сейчас тратить на это время. Мы должны добраться до горы Исиг до того, как пойдет снег.
– Понятно. Хочешь поехать в нашу столицу так, как подобает правителю, или предпочитаешь ехать связанным, поперек седла, точно мешок с зерном?
Моргон уставился на девочку:
– Что это за приглашение? Если бы Моргол когда-нибудь приехала на Хед, уж ее бы так никогда не встречали…
– Камнями? Так ты первый на меня напал.
– Ты же стояла над Детом с копьем в руке! Должен я был тебя остановить, хотя бы для того, чтобы спросить – что все это значит?
– Тебе следовало бы знать, что я никогда не тронула бы арфиста Высшего. Пожалуйста, встань и оседлай свою лошадь.
Моргон демонстративно улегся на одеяло и сложил руки на груди.
– Посреди ночи не собираюсь ничего обсуждать, а тем более делать, – заявил он твердо. – Разве что повернусь на другой бок.
– Сейчас вовсе не середина ночи, – спокойно сказала Лира. – Уже почти рассвет.
Быстрым движением она подцепила арфу Моргона за перевязь. Он не успел поймать инструмент, и девочка, невозмутимо наклонив поднятое копье, дала арфе скользнуть ей на плечо.
– Моргол меня предупредила насчет этой арфы. Ты мог бы нам изломать наконечники копий, если бы подумал раньше. Теперь, раз уж ты все равно встал, седлай лошадь.
Моргон негодующе фыркнул, потом заметил нечто в чистом взгляде девушки – подавленную улыбку, едва ли не смущение. В этот момент Лира странным образом напомнила ему о Тристан. Сердиться он перестал, но снова уселся на голую землю и возразил:
– У меня нет времени ехать в Херун.
– Тогда тебя…
– А если ты повезешь меня связанного в Город Короны, то об этом до самой весны будут рассказывать торговцы, а я сначала пожалуюсь Моргол, а потом – Высшему.
Лира нетерпеливо дернула подбородком:
– Я избранная стражница Моргол, и я должна выполнить свои обязанности. Ты поедешь – так или иначе.
– Нет.
– Лира, нам необходимо добраться до Исига до того, как настанет зима, – рассудительно проговорил Дет. – У нас нет времени на визиты, какими бы приятными они ни были.
Лира почтительно склонила голову:
– Я и не собираюсь задерживать тебя. Я даже и будить-то тебя не хотела. Но Моргол требует к себе князя Хеда. Я обязана…
– Твои обязанности не должны препятствовать почтительному отношению к землеправителям.
– Почтительное отношение или не почтительное, – вмешался Моргон, – но я никуда не поеду. Зачем ты распинаешься перед ней? Скажи ей внятно и твердо, что нам некогда. Тебя она послушает. Она еще ребенок, а нам некогда играть в ребячьи игры.
Лира посмотрела на Моргона безмятежным взором:
– Никто из тех, кто меня знает, не называет меня ребенком. Я сказала, что ты поедешь – так или иначе. Моргол желает задать тебе несколько вопросов насчет звезд у тебя на лице и насчет твоей арфы. Она ее видела и прежде. Я бы и раньше тебе все объяснила, но ты… Я просто вышла из себя, когда ты швырнул в меня камень.
Моргон посмотрел на нее снизу вверх.
– Где? – только и спросил он. – Где она видела эту арфу?
– Она тебе сама расскажет. А еще есть загадка, которую она велела мне загадать тебе, когда мы проедем через горы и болота и перед нами покажется Город Короны. Она говорит, что в этой загадке таится твое имя.
Кровь отхлынула от лица Моргона.
– Я еду, – сказал он.
От рассвета до заката они скакали за Лирой через безлюдный перевал в невысоких древних горах и на следующую ночь остановились передохнуть уже по другую сторону гор. Моргон сидел у костра, закутавшись в плащ, наблюдая за прохладным туманным дыханием болот, раскинувшихся перед ними. Дет, пальцы которого, кажется, не ощущали холода, наигрывал какую-то старинную песенку без слов, отвлекая Моргона от мрачных мыслей, пока он не сдался и, отбросив тягостные думы, не стал просто слушать музыку. Когда арфа умолкла, он спросил:
– Что это ты играл? Такая красивая мелодия!
Дет улыбнулся:
– Я так и не придумал ей названия.
С минуту он сидел молча, затем потянулся к футляру арфы. Лира, беззвучно появившись у костра, умоляюще сказала:
– Поиграй еще. Все тебя слушают. Это же песня, которую ты сочинил для Моргол.
Моргон с удивлением посмотрел на арфиста, а Дет подтвердил:
– Да.
Пальцы его легко ходили по струнам, сплетая новую мелодию. Лира сняла с плеча арфу Моргона и поставила ее рядом с ним.
– Я еще вчера собиралась вернуть ее тебе.
Она села, протянув руки к огню. Отсвет костра бросал на ее лицо глубокие тени, и Моргон не отводил от Лиры глаз.
– Ты что, всегда подкарауливаешь проезжих землеправителей на границах Херуна, чтобы заманить их к себе?
– Вовсе я тебя не заманивала, – негодующе возразила Лира. – Ты сам захотел поехать. И еще… – продолжала она, пока он, онемев от возмущения, хватал ртом воздух. – Обычно я провожаю торговцев через болота. Гости из других стран редки, и не все знают, что сначала нужно дождаться меня, и их засасывает трясина. Либо же – в лучшем случае – они просто сбиваются с пути. Кроме того, я защищаю Моргол, когда она путешествует за пределами Херуна, и выполняю любые другие обязанности, которые она мне поручает. Я хорошо умею обращаться с кинжалом, с луком и копьем. Последний, встреченный мною и недооценивший мою ловкость, мертв.
– Ты его убила?
– Пришлось. Он вознамерился ограбить купцов, которые находились под моей защитой, а когда я его предупредила, он не обратил на меня внимания, что было с его стороны не умно. Он пытался убить одного из торговцев, так что я просто прикончила его.
– Почему же Моргол позволяет тебе странствовать без сопровождающих, если с тобой случаются такие происшествия?
– Я состою в ее стражниках и уж всяко могу сама о себе позаботиться. А ты – почему ты бродишь невооруженный, точно ребенок, по владениям Высшего?
– У меня есть арфа, – напомнил Моргон, но Лира только покачала головой:
– Далеко не всегда она может тебе помочь. Во внешних землях есть и другие противники, не только я: дикие люди, которые нападают на торговцев вопреки королевским законам, изгнанники. Ты обязательно должен вооружиться.
– Я земледелец, а не воин.
– Во владениях Высшего нет ни одного человека, который тронул бы Дета. Но ты…
– Очень любезно с твоей стороны, но можешь обо мне не беспокоиться.
Брови Лиры взлетели. Она дружески сказала:
– Я только пытаюсь поделиться с тобой опытом. Без сомнения, Дет о тебе позаботится, если возникнет какая-то неприятность.
Голос Дета раздался на фоне звучащей арфы:
– Князь Хеда вполне способен защитить себя сам. Хед – это страна, известная своей мирной жизнью, что часто трудно понять посторонним.
– Князь Хеда, – напомнила Лира, – теперь больше не на Хеде.
Моргон посмотрел на нее через костер:
– Животное не меняет шкуру или свои инстинкты, если оно перешло с одних земель на другие.
Лира обдумала этот аргумент и возразила:
– Я могла бы научить тебя метать копье. Это просто и может оказаться для тебя полезным… Ты тогда метко попал в меня камнем.
– Вот и славно, значит, мое оружие – камень. Копьем я еще убью кого-нибудь.
– Так оно ведь для этого и предназначено.
Моргон вздохнул:
– А ты подумай об этом с точки зрения земледельца. Ты же не станешь выкапывать стебли с корнем еще до того, как пшеница поспеет? Или рубить дерево, полное зеленых, молодых груш? Так зачем же укорачивать жизнь человека, который занят своим делом?
– Груши, – упорствовала Лира, – не убивают торговцев.
– Дело не в этом. Если ты отнимешь у человека его жизнь, у него не останется ничего. Ты можешь лишить его земли, принадлежащей ему, его ранга, мыслей, имени; но если ты забираешь у него жизнь – у него не остается ничего. Даже надежды.
Лира тихо слушала его, отблески пламени сверкали в ее темных глазах.
– А если выбор встал между твоей жизнью и его – что бы ты выбрал?
– Свою жизнь, разумеется, – сказал Моргон, потом немного поразмышлял и моргнул. – Я думаю…
Она выдохнула:
– Это неразумно.
Моргон невольно улыбнулся:
– Пожалуй. Но если я когда-нибудь кого-то убью, как я скажу об этом Элиарду? Или Гриму Окленду?
– Кто такой Элиард? Кто такой Грим Окленд?
– Грим – это мой управляющий. Элиард – родной брат, мой земленаследник.
– О, так у тебя есть брат? Я всегда хотела иметь брата. Но у меня никого нет, кроме двоюродных да стражи – это вроде родных сестер, вроде семьи. А у тебя есть сестра?
– Есть. Ее зовут Тристан.
– Какая она?
– Ну, чуть помоложе тебя. Такая же темноволосая. Вообще немного на тебя похожа, вот разве что она мне так не досаждает.
К его удивлению, Лира расхохоталась:
– А я досаждаю, да? Я хотела бы знать, когда ты перестанешь на меня злиться. – Одним быстрым, гибким движением Лира вскочила на ноги. – Наверное, Моргол тоже будет недовольна мной, но я обычно невежлива с теми, кто меня удивляет так, как удивил ты.
– Откуда же Моргол узнает?
– Уж она-то узнает. – Лира поклонилась. – Спасибо тебе за игру, Дет. Спокойной ночи. Выезжаем на рассвете.
Она вышла из круга света и растаяла в ночи так тихо, что ни Моргон, ни Дет не расслышали ни единого ее шага. Моргон достал свое скатанное одеяло.
Туман с болот подступил вплотную к костру, ночь была холодная, словно кончик ножа. Моргон подкинул в костер еще веток и лег рядом с тлеющими углями. Неожиданно пришедшая ему в голову мысль заставила его издать невеселый смешок:
– Был бы я искусен в умении владеть оружием, я мог бы сегодня утром метнуть в нее не камень, а копье. А она еще хочет меня чему-то научить…
На следующее утро Моргон увидел Херун, небольшую страну, окруженную кольцом гор. Херунская долина была наполнена рассветом, словно хрустальная чаша светлым вином. Пал утренний туман, и путникам, глядевшим сквозь него, скалистые пики, возвышавшиеся вокруг, казались любопытными лицами. Низкие, поросшие травой равнины, земля, чавкающая под копытами лошадей, искривленные ветрами деревья появлялись и исчезали в спиралях тумана. Лира то и дело останавливалась и ждала, пока из клубов тумана не показывался какой-то одной ей ведомый дорожный знак, и только потом продолжала путь.
Моргон, привыкший к тому, что земля под ногами всегда твердая, не обращал внимания на дорогу, пока Лира не предостерегла его:
– Это херунские болота. Город лежит по другую сторону от них. Тропинка через болота – дар от Моргол, о ней знают немногие. Поэтому, если тебе нужно въехать или выехать из Херуна, поезжай на север, через горы, а не этим путем. Многие из тех, кто слишком торопился, пропали здесь бесследно.
Моргон с внезапно пробудившимся интересом посмотрел на землю, по которой ступала его лошадь:
– Я рад, что ты мне об этом сказала.
Постепенно туманы исчезли, открыв трепетавшее над сырой зеленой равниной голубое небо без единого облачка. Небольшие деревушки тяготели к возвышенностям, примостившись у подножья одиноких скалистых пиков, разбросанных тут и там по равнине. Дорога белыми извилинами пересекала ее из конца в конец. Впереди показалось каменное строение – широкое полукружье красных камней, которые, словно часовые, окружали черный овальный дом. По мере того как путники приближались к зданию, их взорам открывалась текущая с северных гор река, разрезающая равнину голубой лентой и бегущая к центру каменных строений.
– Город Короны, – объявила Лира. – Иногда его еще называют Город Кругов.
Она остановила лошадь и замерла на месте. Стража выстроилась позади нее.
Моргон устремил взор на город:
– Я слышал о нем. Что такое семь кругов Херуна и кто их построил?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26