Оракул, принесите, пожалуйста, мятной воды, а для меня — бокал шампанского.
О р а к у л выходит.
Он бонапартист. Правда, смешно?
Ж а в Л у. Да. Когда ты вернешься?
В а л е н т и н а. Понимаешь, мне сначала нужно подготовить Мари. Она была так добра, ты себе не представляешь. Мне так стыдно, когда я думаю…
(Спохватывается.)
Ж а н Л у. Что тебе стыдно?
В а л е н т и н а. Я ее обманула, ужасно обманула. Ты знаешь, Мари по сути своей высокоморальное существо. Мы же воспитывались вместе, и вообще.
Ж а н Л у. Так в чем дело?
В а л е н т и н а. Я поменяла роли. Я сказала ей, что не на меня, а на тебя находит блажь. И что я незаметно удаляюсь каждый раз, чтобы тебя не стеснять. Что, впрочем, я нахожу очень элегантным. То есть, я имею в виду, в теории…
Ж а н Л у. Браво! Если я правильно понял, Мари считает меня негодяем, выгоняющим жену из дому, чтобы спокойно принимать любовниц. Браво! Это верх!
В а л е н т и н а (испуганно). Но это же интересно — выступить в другой роли.
Ж а н Л у. В роли мерзавца вместо кретина. Значит, для Мари, насколько я понимаю, Поли, Мишели, Жаны, Пьеры и прочие это Полины, Мишлины, Жанетты и так далее. И подбирал их я. Валентина, твое воображение не имеет границ.
В а л е н т и н а. Умоляю тебя. Мне и так неловко. Представь, когда я ей это все рассказывала, сразу по приезде, мне было так стыдно, что я даже заплакала. В «Акрополе».
Ж а н Л у. В твоем рассказе это было очень кстати.
В а л е н т и н а. При всем том, я думаю, если бы она даже знала правду, она все равно оставила бы меня у себя. Гостеприимство она понимает абсолютно, как испанцы.
Ж а н Л у. Это очень ценно, когда кто-нибудь относится к чему-нибудь по-испански. Валентина, если бы это была не ты, Валентина, если бы я не дорожил тобой больше собствен ной жизни, больше моей репутации, больше собственного мнения о себе…
Она подходит к нему и обнимает его за шею.
В а л е н т и н а. У нас такая любовь, Жан Лу. Зачем огорчать друг друга?
Ж а н Л у. Не будем снова говорить об одном и том же. Я устал, Валентина. В доме без тебя смертельная тоска. Нет больше цветов, музыки, глупостей, я умираю со скуки. Я…
Входит М а р и и вздрагивает от неожиданности.
М а р и (высокомерно). Жан Лу, вы? Как поживаете?
Ж а н Л у. Спасибо, Мари, ничего. Сколько лет…
М а р и. Действительно. Заехали навестить Валентину?
Ж а н Л у. Э… да… Я хотел…
М а р и. Извините меня, я сейчас. Поправлю прическу, на улице ветер срывает крыши. (Выходит.)
Валентина делает Жан Лу отчаянные жесты, от которых он начинает хохотать.
Ж а н Л у. Не волнуйся, твоя добродетельная семейная репутация не пострадает. Но на меня она, кажется, смотрит косо.
В а л е н т и н а. Уверяю тебя, она тебя простит. Ты ей очень нравился.
Это не страшно.
Входит М а р и.
М а р и. Оракул! Мой джин. Итак, дорогой Жан Лу, как идут дела?
Ж а н Л у. Прекрасно, благодарю вас.
М а р и. Мне всегда говорили, что кино — дело опасное, я имею в виду быть продюсером. Но, очевидно, чем-то это компенсируется.
Ж а н Л у. Компенсируется?
М а р и. Натурой. Дорогой Жан Лу, не будем морочить друг другу голову.
У Валентины куриные мозги, это факт.
В а л е н т и н а. Я…
М а р и. Ты, ты сейчас помолчи. Куриные мозги, но золотое сердце. С детства я привыкла ее защищать.
В а л е н т и н а. При этом наказывала.
М а р и. да замолчишь ли ты? И намерена защищать в дальнейшем, до меня дошли слухи о вашем своеобразном понимании семейных отношений, но, живя в Рошфоре, я ничего не могла предпринять. Месяц же назад бедная девочка прибежала ко мне в слезах…
В а л е н т и н а. В слезах, в слезах…
М а р и. Не строй из себя ничего. Цинизм сейчас не к месту. Ты рыдала передо мной. Мне даже пришлось выйти из комнаты, так как от слез меня с души воротит — в прямом или в переносном смысле, в зависимости от объекта.
Ж а н Л у. Можно мне попросить еще воды?
М а р и. Бесспорно. Оракул!
Ж а н Л у. Странное имя для мажордома — Оракул!
М а р и. Имен — не выбирают. Так на чем я остановилась? да! дорогой мсье, я не имею представления о ваших сексуальных запросах. Вероятней всего, они, как и у большинства, — среднего уровня, но умножены вашим воображением в соответствии с вашим мужским тщеславием, не— уверенностью в себе и стремлением пускать пыль в глаза, как принято в высшем свете.
Ж а н Л у. Вы слишком суровы.
В а л е н т и н а. Слова Мари не лишены смысла. Сколько мужчин ведут себя так, как если бы… а потом… пф! (Спохватывается.)
М а р и. Я не собираюсь читать вам нотаций. Мое мнение кратко — вы отвратительны. Ваше отношение к Валентине — недопустимо. На ее месте я бы давно развелась. до тех пор, пока она захочет здесь оставаться, мой дом — ее дом. Но если ее снова приманит мигающий, как маяк, непостоянный свет вашего очага и она захочет совершить очередную глупость — пусть возвращается! Я все сказала.
В а л е в т и н а (увлеченная ее порывом). В самом деле, от этой кочующей жизни можно сойти с ума!
Ж а в Л у. Валентина! Ты путаешь.
Пауза.
В а л е н т и н а. Я… Мари… прости меня, но я вернусь к Жан Лу!
М а р и. Прекрасно! Куриные мозги, но золотое сердце. Вы не заслуживаете вашего счастья, Жан Лу!
Ж а н Л у. В жизни, знаете, ничего не дается по заслугам. Итак, я ухожу. Я жду тебя дома, Валентина, в любое время, когда ты захочешь, до свидания, Мари. Спасибо, что приютили Валентину на этот месяц. (Наклоняется к ее руке о выходит.)
Пауза. У Валентины пристыженный вид. Мари ходит по комнате из угла в угол.
М а р и (взрываясь). А ты?! Ну хорошо, ты его любишь, твое дело, но заставь хотя бы просить себя, не прибегай по первому свистку! После этого не стоит удивляться его гусарским замашкам!
В а л е н т и н а. О! Гусарским… Жан Лу!.. Он такой деликатный.
М а р и. деликатный! Хочешь знать правду, Валентина, ты меня сведешь в могилу! У меня такое впечатление, что ты всюду подкладываешь вату: под мебель, между людьми, между жизнью и тобой… Кошмар…
Входит С е р ж.
С е р ж. Что тут еще происходит?
М а р и. Происходит, что Валентина нас покидает! Муж ей свистнул!
С е р ж. Свистнул?
М а р и. Он приходил сюда. Сказал: «Валентина, домой!» И Валентина возвращается. Его, наверно, любовница бросила.
В а л е н т и н а. О боже… Мари, все не так просто.
М а р и. Видела я много глупостей в своей жизни и подлостей. Но…
Входит О р а к у л, красный как рак.
О р а к у л (Сержу). Мсье слышал?
С е р ж. Нет. Что?
О р а к у л. Что мне сказал мсье, которого мсье встретил в дверях?
М а р и. Предполагаю, что это Жан Лу. Что он еще сказал?
О р а к у л. Я позволил себе заметить этому мсье, что полностью разделяю мнение мадам. Мне не всегда приходилось об служивать только джентльменов, но все же… есть границы.
М а р и. Вы совсем не обязаны были…
О р а к у л (раскаляясь). Вы знаете, мадам, что мне ответил этот мсье?
М а р и. Нет, Оракул, но…
О р а к у л. Слово на одну букву, мадам. Если все друзья мадам будут меня оскорблять, не знаю, смогу ли я задержаться…
М а р и. Ах нет! Нет и нет! В конце концов, это слово такое же, как любое другое, зависит от того, как на это посмотреть. Нет, Оракул. Мой девиз ни шагу назад. Летите на правый фланг наших войск и несите мне джин. Если вы чувствуете, что силы вас покидают, хлебните тоже. да, да, Оракул, я знаю, что в определенных случаях вы воздаете должное коварному Альбиону.
О р а к у л. Во всяком случае, мадам знает, на каких позициях я стою, (Валентине.) И буду стоять. (Кланяется ей и вы ходит.)
М а р и. Он с ума сошел!
В а л е н т и н а. Действительно, для мажордома… Хотя заметь, по сути своей это очень трогательно. Оракул явно мне симпатизирует, хотя, как говорят, не любит женщин. Я вчера видела, когда он готовил мне коктейль, он на меня так посмотрел…
М а р и. Отвлечемся от Оракула. Если он будет совать во все свой нос, я отправлю его на гауптвахту, Я нахожу, что военные все больше наглеют. Что с тобой, Серж?
С е р ж. Это был ваш муж, на лестнице?
В а л е н т и н а. Думаю, да. Как он вам показался?
С е р ж. Вполне. (Пауза.) Вы к нему возвращаетесь?
М а р и. Я же тебе сказала.
Серж. А!
Пауза.
М а р и. Что ж, я, пожалуй, пойду пройдусь, чтобы разрядиться. Я в полном отчаянии. Воображаю, как у меня подскочило давление. Валентина, подумай, подумай хорошенько. Оракул, пальто и джин, срочно. (Выходит.)
С е р ж (мечется по комнате). Так это правда?
В а л е н т и н а. Что? Что приходил Жан Лу? Что я возвращаюсь домой? да!
С е р ж. И вы меня покидаете…
В а л е н т и н а. Я покидаю вашу маму и вас, но я буду часто приходить. Не горюйте!
С е р ж. Я этого не вынесу.
В а л е н т и н а. Старая безумная тетка от вас уезжает — что тут страшного?
С е р ж. Видите ли, я… колебался. Ваша история казалась мне… неправдоподобной. Ваш муж со своими любовницами, ваша терпимость, всепрощение…
В а л е н т и н а. Почему неправдоподобной?
С е р ж. Потому что вы не такая женщина, которую можно оставить ради легкого увлечения. Вы сами скорее воплощенное желание, чем покорная супруга.
Словом, как вы говори те — мне казалось, вы поменялись ролями.
В а л е н т и н а. Смотрите-ка.
С е р ж. И вдруг, к несчастью… за вами приходит муж, свистит, и вы бежите за ним… То есть, думаете, что побежите.
Валентина. Как так: думаю?
С е р ж. Потому что вы останетесь здесь, со мной. Я много думал, Валентина. Я хочу быть с вами. С вашими переводными картинками и причудами, пусть даже притворными причудами. Мне наплевать, что настоящее и что нет.
Вообще, мне наплевать, что такое правда.
В а л е н т и н а. Вы ее не знаете.
С е р ж. Тем хуже. Но в любом случае я говорю слишком много. Правда это вы, Валентина. Это — я. Это — то, что я чувствую, когда вы смеетесь, когда вы проходите через комнату.
В а л е н т и н а. Осторожнее, Серж, вы начинаете мне говорить о любви.
С е р ж. А если и так? Я устал, Валентина, от уважения, от взаимопонимания, от пристойности, как на словах, так и на деле. Мне плевать, пристоен я или нет. Мне все равно, кто я — великий художник или дешевый плакатист. Правда — вот она, грубая и гордая, когда я стою перед вами.
В а л е н т и н а. Я очень рада, что у вас наконец появился нормальный взгляд на жизнь.
С е р ж. Зачем вы шутите? Разве вам хочется?
В а л е н т и н а. Признаюсь, я как-то не могу собраться с мыслями…
После всех этих историй..
С е р ж. Валентина.., нежная Валентина… немного растерянная и улыбающаяся… с голубыми тюльпанами… И вы думаете, что я позволю этому идиоту вас отобрать! (Обнимает ее.)
В а л е н т и н а. Серж, вы иногда так ласковы. С вами хорошо. С е р ж.
Вам всегда будет хорошо со мной. Вас никто не тронет. Никто не будет швыряться вами, как удобной игрушкой. Вы будете за мной как за каменной стеной. Как смешно, что я произношу такие слова. Как смешно, что избитые слова могут так точно соответствовать жизни.
В а л е н т и н а (оцепенев). Вы меня любите? Я буду за вами как за каменной стеной? Со мной больше ничего не случится? Ни побегов, ни гостиниц, ни… (Останавливается.) Как жаль!.. Нет, я не то хотела сказать, я этого не думала. Говори еще, скажи мне самые резкие, самые невероятные слова, но не говори о том, что все будет хорошо и просто.
С е р ж. Что ты имеешь в виду?
В а л е н т и н а. Скажи мне, что все это страшно, что ты убьешь меня, если.., если я уйду, скажи мне, что все это очень серьезно, что я должна быть серьезной. (Раздражаясь.) Сделай что-нибудь, встряхни меня.
С е р ж (смеясь). Зачем тебе?.. Комедия кончена: ты моя, ты остаешься со мной.
В а л е н т и н а. Я была уверена, что ты успокоишься. Ты правда думаешь, что все хорошо?
С е р ж. Нет. Я никогда больше не буду спокоен. Но я чувствую себя счастливым. Очень счастливым. Может быть, ты сможешь дать мне несколько часов счастья, но так, чтобы мне не казалось, что ты надо мной смеешься?
В а л е н т и н а (после паузы). да, смогу.
За н а в е с
СЦЕНА ТРЕТЬЯ
В а л е н т и н а в халате ставит в вазу цветы. Она весела, напевает, вертится. Входит С е р ж в спортивной куртке.
У него озабоченный вид.
В а л е н т и н а. Уже одет? Куда ты?
С е р ж. Зарабатывать деньги. Ты меня любишь?
В а л е н т и н а. да, а что?
С е р ж. Так же, как неделю назад? Так же, как вчера? Так же, как сегодня ночью?
В а л е н т и н а. Да, а что?
С е р ж. Просто так. Пока. (Целует ее и выходит, насвистывая.)
Входит М а р и, тоже в халате, совершенно сонная. Она что-то бормочет и садится.
В а л е н т и н а (полная противоположность Мари, оживлена и кокетлива). Мари, ты стоя спишь…
М а р и. Сидя.
В а л е н т и н а. Серж уже уехал на работу.
М а р и. А зря. Он плохо выглядит. Хотя настроение у него неплохое, это уже кое-что. (Пауза.)
Валентина, смущенная, напевает оперную арию.
Валентина?
В а л е н т и н а (вздрагивая). Что?
М а р и. Пожалей мои уши. Ты всегда фальшивила.
В а л е н т и н а. Ничего подобного, Кстати, я была знакома с одним итальянцем, который говорил, что я должна учиться пению.
М а р и. И я то же самое говорю.
В а л е н т и н а. Уверяю тебя, он в этом разбирался.
М а р и. Тенор?
В а л е н т и н а. Нет, какой тенор, старый, совсем старый итальянец.
М а р и. Бывают старые теноры.
В а л е н т и н а. Конечно. Но он работал в кино.
М а р и. Тогда почему он разбирался в пении?
В а л е н т и н а. Потому что.., не знаю. Все итальянцы в пении разбираются, разве нет? Скала, Фениче — они этим вскормлены с колыбели.
М а р н. Боже. (Закрывает глаза.) Послушай, твой муж звонил вчера вечером, когда вы были в театре.
В а л е н т и н а. Жан Лу… Боже мой!
М а р и. Неделю назад он приходил, если можно так выразиться, просить у меня твоей руки в очень нервничал. Ты должна ему позвонить и сказать, что ты передумала.
В а л е н т и н а. Я?
М а р и. Разве мне кажется?
В а л е н т и я а. Знаешь, я же еще как следует не обдумала.
М а р и. Так вот! Ты должна обдумать и поставить все точки над "и".
В а л е н т и н а. Да, да, конечно. Неужели ты считаешь, что…
М а р и. Валентина, мне давно не двенадцать лет. Он сказал, что заедет около десяти. Сейчас без четверти. Я специально встала, чтобы тебя предупредить. Если ты ничего не имеешь против, я снова лягу. (Встает.)
В а л е н т и н а. Мари… Мари, я не знаю, как мне быть.
М а р и. Если хочешь избавиться от него, спой ему свою песенку. (Поет писклявым голосом.) Тра-ля-ля, сердце красавицы, тра-ля-ля.,. (Выходит.)
Валентина, оставшись одна, бросается к зеркалу, поправляет прическу, затем умирающим голосом зовет Оракула.
В а л е н т и н а. Оракул.
О р а к у л. Мадам?
В а л е н т и н а. Оракул, сейчас придет мой муж. Проводите его в, прошу вас, Оракул, не делайте ему никаких замечаний. Не сегодня.
О р а к у л. Мадам, я буду нем, (Кланяется и выходит.)
Валентина берет книгу, захлопывает ее, включает радио, выключает, садится, снова встает. Звонок в дверь. Входит Жал Лу.
В а л е н т и н а. Жан Лу… Как сегодня утром все рано встали.
Ж а н Л у. У меня деловая встреча в одиннадцать часов. Как дела? Вещи собраны?
В а л е н т и н а. Вещи?
Ж а н Л у. Я жду тебя уже целую неделю.
В а л е н т и н а. Да, я должна была тебе позвонить.
Ж а н Л у. Ты должна была приехать.
В а л е н т в н а. Я не могла, Жал Лу. Я… словом, возникло препятствие.
Ж а м Л у. Как зовут?
В а л е м т и н а. Серж.
Ж а н Л у. А! Маленький мальчик. Вырос.
В а л е н т и н а. Серж, послушай меня. Фу, я хочу сказать Жан Лу.
Послушай меня. Это очень серьезно. Он мне очень дорог.
Ж а я Л у. Минутная слабость.
В а л е н г и н а. Не будь таким, Я не могу оставить Сержа, во всяком случае, сейчас.
Ж а н Л у. Понимаю. (Пауза.) А если бы я сказал тебе: я или он, как бы ты поступила?
Валентина, Я…я не знаю.
Ж а н Л у. Понимаю.
Они смотрят друг на друга.
Он знает правду?
В а л е н т и н а. Какую правду?
Ж а н Л у. Ту самую. О моих любовницах.
В а л е н т и н а. Нет. Я ему ничего не сказала. Ну что ты!
Ж а н Л у. Ты ему скажешь.
В а л е н т и н а. О нет!
Ж а н Л у. да, Валентина, это слишком несправедливо, другие знали. Они знали, что отнимают тебя на время у человека, Который тебя любит, и они знали, что это не в первый раз. А он не знает.
В а л е н т и н а. Но…
Ж а н Л у. В их глазах ты не находила того отражения, которое видишь в глазах этого мальчика: отражения чистой Валентины, наивной, доверчивой и нежной, беззащитной перед жизнью, одиноко брошенной в нее, той Валентины, которую знал только я. И этой Валентиной я дорожу. Впрочем, другой тоже. Я требую, чтобы ты с ним поговорила.
В а л е н т и н а. Он меня возненавидит.
Ж а н Л у. Ты узнаешь, что он в тебе любит — тебя или твою роль. Это знать нужно. Если тебя, то ты свободна. Слышишь: свободна, совсем свободна.
В а л е н т и н а. Жан Лу, не проси этого у меня.
Ж а н Л у. Я у тебя редко что-нибудь просил. Но лучше будет, если он узнает это от тебя, чем от меня.
В а л е н т и н а. Ты ему скажешь?
Ж а н Л у. Конечно. Ради тебя же, ради меня, ради него самого. Скажи ему все сегодня вечером. Завтра я тебе позвоню. До свиданья. (Очень быстро выходит.)
Валентина одна. Она застыла на месте. Вдруг неожиданно зовет.
В а л е н т и н а. Мари, Мари!
Появляется М а р и, все такая же сонная.
М а р и. Смотри-ка! Недолго он задержался.
В а л е н т и н а. У него деловое свидание в одиннадцать часов.
М а р и. Ах, вот что. Создается впечатление, что мне придется окончательно проснуться.
1 2 3 4 5 6 7
О р а к у л выходит.
Он бонапартист. Правда, смешно?
Ж а в Л у. Да. Когда ты вернешься?
В а л е н т и н а. Понимаешь, мне сначала нужно подготовить Мари. Она была так добра, ты себе не представляешь. Мне так стыдно, когда я думаю…
(Спохватывается.)
Ж а н Л у. Что тебе стыдно?
В а л е н т и н а. Я ее обманула, ужасно обманула. Ты знаешь, Мари по сути своей высокоморальное существо. Мы же воспитывались вместе, и вообще.
Ж а н Л у. Так в чем дело?
В а л е н т и н а. Я поменяла роли. Я сказала ей, что не на меня, а на тебя находит блажь. И что я незаметно удаляюсь каждый раз, чтобы тебя не стеснять. Что, впрочем, я нахожу очень элегантным. То есть, я имею в виду, в теории…
Ж а н Л у. Браво! Если я правильно понял, Мари считает меня негодяем, выгоняющим жену из дому, чтобы спокойно принимать любовниц. Браво! Это верх!
В а л е н т и н а (испуганно). Но это же интересно — выступить в другой роли.
Ж а н Л у. В роли мерзавца вместо кретина. Значит, для Мари, насколько я понимаю, Поли, Мишели, Жаны, Пьеры и прочие это Полины, Мишлины, Жанетты и так далее. И подбирал их я. Валентина, твое воображение не имеет границ.
В а л е н т и н а. Умоляю тебя. Мне и так неловко. Представь, когда я ей это все рассказывала, сразу по приезде, мне было так стыдно, что я даже заплакала. В «Акрополе».
Ж а н Л у. В твоем рассказе это было очень кстати.
В а л е н т и н а. При всем том, я думаю, если бы она даже знала правду, она все равно оставила бы меня у себя. Гостеприимство она понимает абсолютно, как испанцы.
Ж а н Л у. Это очень ценно, когда кто-нибудь относится к чему-нибудь по-испански. Валентина, если бы это была не ты, Валентина, если бы я не дорожил тобой больше собствен ной жизни, больше моей репутации, больше собственного мнения о себе…
Она подходит к нему и обнимает его за шею.
В а л е н т и н а. У нас такая любовь, Жан Лу. Зачем огорчать друг друга?
Ж а н Л у. Не будем снова говорить об одном и том же. Я устал, Валентина. В доме без тебя смертельная тоска. Нет больше цветов, музыки, глупостей, я умираю со скуки. Я…
Входит М а р и и вздрагивает от неожиданности.
М а р и (высокомерно). Жан Лу, вы? Как поживаете?
Ж а н Л у. Спасибо, Мари, ничего. Сколько лет…
М а р и. Действительно. Заехали навестить Валентину?
Ж а н Л у. Э… да… Я хотел…
М а р и. Извините меня, я сейчас. Поправлю прическу, на улице ветер срывает крыши. (Выходит.)
Валентина делает Жан Лу отчаянные жесты, от которых он начинает хохотать.
Ж а н Л у. Не волнуйся, твоя добродетельная семейная репутация не пострадает. Но на меня она, кажется, смотрит косо.
В а л е н т и н а. Уверяю тебя, она тебя простит. Ты ей очень нравился.
Это не страшно.
Входит М а р и.
М а р и. Оракул! Мой джин. Итак, дорогой Жан Лу, как идут дела?
Ж а н Л у. Прекрасно, благодарю вас.
М а р и. Мне всегда говорили, что кино — дело опасное, я имею в виду быть продюсером. Но, очевидно, чем-то это компенсируется.
Ж а н Л у. Компенсируется?
М а р и. Натурой. Дорогой Жан Лу, не будем морочить друг другу голову.
У Валентины куриные мозги, это факт.
В а л е н т и н а. Я…
М а р и. Ты, ты сейчас помолчи. Куриные мозги, но золотое сердце. С детства я привыкла ее защищать.
В а л е н т и н а. При этом наказывала.
М а р и. да замолчишь ли ты? И намерена защищать в дальнейшем, до меня дошли слухи о вашем своеобразном понимании семейных отношений, но, живя в Рошфоре, я ничего не могла предпринять. Месяц же назад бедная девочка прибежала ко мне в слезах…
В а л е н т и н а. В слезах, в слезах…
М а р и. Не строй из себя ничего. Цинизм сейчас не к месту. Ты рыдала передо мной. Мне даже пришлось выйти из комнаты, так как от слез меня с души воротит — в прямом или в переносном смысле, в зависимости от объекта.
Ж а н Л у. Можно мне попросить еще воды?
М а р и. Бесспорно. Оракул!
Ж а н Л у. Странное имя для мажордома — Оракул!
М а р и. Имен — не выбирают. Так на чем я остановилась? да! дорогой мсье, я не имею представления о ваших сексуальных запросах. Вероятней всего, они, как и у большинства, — среднего уровня, но умножены вашим воображением в соответствии с вашим мужским тщеславием, не— уверенностью в себе и стремлением пускать пыль в глаза, как принято в высшем свете.
Ж а н Л у. Вы слишком суровы.
В а л е н т и н а. Слова Мари не лишены смысла. Сколько мужчин ведут себя так, как если бы… а потом… пф! (Спохватывается.)
М а р и. Я не собираюсь читать вам нотаций. Мое мнение кратко — вы отвратительны. Ваше отношение к Валентине — недопустимо. На ее месте я бы давно развелась. до тех пор, пока она захочет здесь оставаться, мой дом — ее дом. Но если ее снова приманит мигающий, как маяк, непостоянный свет вашего очага и она захочет совершить очередную глупость — пусть возвращается! Я все сказала.
В а л е в т и н а (увлеченная ее порывом). В самом деле, от этой кочующей жизни можно сойти с ума!
Ж а в Л у. Валентина! Ты путаешь.
Пауза.
В а л е н т и н а. Я… Мари… прости меня, но я вернусь к Жан Лу!
М а р и. Прекрасно! Куриные мозги, но золотое сердце. Вы не заслуживаете вашего счастья, Жан Лу!
Ж а н Л у. В жизни, знаете, ничего не дается по заслугам. Итак, я ухожу. Я жду тебя дома, Валентина, в любое время, когда ты захочешь, до свидания, Мари. Спасибо, что приютили Валентину на этот месяц. (Наклоняется к ее руке о выходит.)
Пауза. У Валентины пристыженный вид. Мари ходит по комнате из угла в угол.
М а р и (взрываясь). А ты?! Ну хорошо, ты его любишь, твое дело, но заставь хотя бы просить себя, не прибегай по первому свистку! После этого не стоит удивляться его гусарским замашкам!
В а л е н т и н а. О! Гусарским… Жан Лу!.. Он такой деликатный.
М а р и. деликатный! Хочешь знать правду, Валентина, ты меня сведешь в могилу! У меня такое впечатление, что ты всюду подкладываешь вату: под мебель, между людьми, между жизнью и тобой… Кошмар…
Входит С е р ж.
С е р ж. Что тут еще происходит?
М а р и. Происходит, что Валентина нас покидает! Муж ей свистнул!
С е р ж. Свистнул?
М а р и. Он приходил сюда. Сказал: «Валентина, домой!» И Валентина возвращается. Его, наверно, любовница бросила.
В а л е н т и н а. О боже… Мари, все не так просто.
М а р и. Видела я много глупостей в своей жизни и подлостей. Но…
Входит О р а к у л, красный как рак.
О р а к у л (Сержу). Мсье слышал?
С е р ж. Нет. Что?
О р а к у л. Что мне сказал мсье, которого мсье встретил в дверях?
М а р и. Предполагаю, что это Жан Лу. Что он еще сказал?
О р а к у л. Я позволил себе заметить этому мсье, что полностью разделяю мнение мадам. Мне не всегда приходилось об служивать только джентльменов, но все же… есть границы.
М а р и. Вы совсем не обязаны были…
О р а к у л (раскаляясь). Вы знаете, мадам, что мне ответил этот мсье?
М а р и. Нет, Оракул, но…
О р а к у л. Слово на одну букву, мадам. Если все друзья мадам будут меня оскорблять, не знаю, смогу ли я задержаться…
М а р и. Ах нет! Нет и нет! В конце концов, это слово такое же, как любое другое, зависит от того, как на это посмотреть. Нет, Оракул. Мой девиз ни шагу назад. Летите на правый фланг наших войск и несите мне джин. Если вы чувствуете, что силы вас покидают, хлебните тоже. да, да, Оракул, я знаю, что в определенных случаях вы воздаете должное коварному Альбиону.
О р а к у л. Во всяком случае, мадам знает, на каких позициях я стою, (Валентине.) И буду стоять. (Кланяется ей и вы ходит.)
М а р и. Он с ума сошел!
В а л е н т и н а. Действительно, для мажордома… Хотя заметь, по сути своей это очень трогательно. Оракул явно мне симпатизирует, хотя, как говорят, не любит женщин. Я вчера видела, когда он готовил мне коктейль, он на меня так посмотрел…
М а р и. Отвлечемся от Оракула. Если он будет совать во все свой нос, я отправлю его на гауптвахту, Я нахожу, что военные все больше наглеют. Что с тобой, Серж?
С е р ж. Это был ваш муж, на лестнице?
В а л е н т и н а. Думаю, да. Как он вам показался?
С е р ж. Вполне. (Пауза.) Вы к нему возвращаетесь?
М а р и. Я же тебе сказала.
Серж. А!
Пауза.
М а р и. Что ж, я, пожалуй, пойду пройдусь, чтобы разрядиться. Я в полном отчаянии. Воображаю, как у меня подскочило давление. Валентина, подумай, подумай хорошенько. Оракул, пальто и джин, срочно. (Выходит.)
С е р ж (мечется по комнате). Так это правда?
В а л е н т и н а. Что? Что приходил Жан Лу? Что я возвращаюсь домой? да!
С е р ж. И вы меня покидаете…
В а л е н т и н а. Я покидаю вашу маму и вас, но я буду часто приходить. Не горюйте!
С е р ж. Я этого не вынесу.
В а л е н т и н а. Старая безумная тетка от вас уезжает — что тут страшного?
С е р ж. Видите ли, я… колебался. Ваша история казалась мне… неправдоподобной. Ваш муж со своими любовницами, ваша терпимость, всепрощение…
В а л е н т и н а. Почему неправдоподобной?
С е р ж. Потому что вы не такая женщина, которую можно оставить ради легкого увлечения. Вы сами скорее воплощенное желание, чем покорная супруга.
Словом, как вы говори те — мне казалось, вы поменялись ролями.
В а л е н т и н а. Смотрите-ка.
С е р ж. И вдруг, к несчастью… за вами приходит муж, свистит, и вы бежите за ним… То есть, думаете, что побежите.
Валентина. Как так: думаю?
С е р ж. Потому что вы останетесь здесь, со мной. Я много думал, Валентина. Я хочу быть с вами. С вашими переводными картинками и причудами, пусть даже притворными причудами. Мне наплевать, что настоящее и что нет.
Вообще, мне наплевать, что такое правда.
В а л е н т и н а. Вы ее не знаете.
С е р ж. Тем хуже. Но в любом случае я говорю слишком много. Правда это вы, Валентина. Это — я. Это — то, что я чувствую, когда вы смеетесь, когда вы проходите через комнату.
В а л е н т и н а. Осторожнее, Серж, вы начинаете мне говорить о любви.
С е р ж. А если и так? Я устал, Валентина, от уважения, от взаимопонимания, от пристойности, как на словах, так и на деле. Мне плевать, пристоен я или нет. Мне все равно, кто я — великий художник или дешевый плакатист. Правда — вот она, грубая и гордая, когда я стою перед вами.
В а л е н т и н а. Я очень рада, что у вас наконец появился нормальный взгляд на жизнь.
С е р ж. Зачем вы шутите? Разве вам хочется?
В а л е н т и н а. Признаюсь, я как-то не могу собраться с мыслями…
После всех этих историй..
С е р ж. Валентина.., нежная Валентина… немного растерянная и улыбающаяся… с голубыми тюльпанами… И вы думаете, что я позволю этому идиоту вас отобрать! (Обнимает ее.)
В а л е н т и н а. Серж, вы иногда так ласковы. С вами хорошо. С е р ж.
Вам всегда будет хорошо со мной. Вас никто не тронет. Никто не будет швыряться вами, как удобной игрушкой. Вы будете за мной как за каменной стеной. Как смешно, что я произношу такие слова. Как смешно, что избитые слова могут так точно соответствовать жизни.
В а л е н т и н а (оцепенев). Вы меня любите? Я буду за вами как за каменной стеной? Со мной больше ничего не случится? Ни побегов, ни гостиниц, ни… (Останавливается.) Как жаль!.. Нет, я не то хотела сказать, я этого не думала. Говори еще, скажи мне самые резкие, самые невероятные слова, но не говори о том, что все будет хорошо и просто.
С е р ж. Что ты имеешь в виду?
В а л е н т и н а. Скажи мне, что все это страшно, что ты убьешь меня, если.., если я уйду, скажи мне, что все это очень серьезно, что я должна быть серьезной. (Раздражаясь.) Сделай что-нибудь, встряхни меня.
С е р ж (смеясь). Зачем тебе?.. Комедия кончена: ты моя, ты остаешься со мной.
В а л е н т и н а. Я была уверена, что ты успокоишься. Ты правда думаешь, что все хорошо?
С е р ж. Нет. Я никогда больше не буду спокоен. Но я чувствую себя счастливым. Очень счастливым. Может быть, ты сможешь дать мне несколько часов счастья, но так, чтобы мне не казалось, что ты надо мной смеешься?
В а л е н т и н а (после паузы). да, смогу.
За н а в е с
СЦЕНА ТРЕТЬЯ
В а л е н т и н а в халате ставит в вазу цветы. Она весела, напевает, вертится. Входит С е р ж в спортивной куртке.
У него озабоченный вид.
В а л е н т и н а. Уже одет? Куда ты?
С е р ж. Зарабатывать деньги. Ты меня любишь?
В а л е н т и н а. да, а что?
С е р ж. Так же, как неделю назад? Так же, как вчера? Так же, как сегодня ночью?
В а л е н т и н а. Да, а что?
С е р ж. Просто так. Пока. (Целует ее и выходит, насвистывая.)
Входит М а р и, тоже в халате, совершенно сонная. Она что-то бормочет и садится.
В а л е н т и н а (полная противоположность Мари, оживлена и кокетлива). Мари, ты стоя спишь…
М а р и. Сидя.
В а л е н т и н а. Серж уже уехал на работу.
М а р и. А зря. Он плохо выглядит. Хотя настроение у него неплохое, это уже кое-что. (Пауза.)
Валентина, смущенная, напевает оперную арию.
Валентина?
В а л е н т и н а (вздрагивая). Что?
М а р и. Пожалей мои уши. Ты всегда фальшивила.
В а л е н т и н а. Ничего подобного, Кстати, я была знакома с одним итальянцем, который говорил, что я должна учиться пению.
М а р и. И я то же самое говорю.
В а л е н т и н а. Уверяю тебя, он в этом разбирался.
М а р и. Тенор?
В а л е н т и н а. Нет, какой тенор, старый, совсем старый итальянец.
М а р и. Бывают старые теноры.
В а л е н т и н а. Конечно. Но он работал в кино.
М а р и. Тогда почему он разбирался в пении?
В а л е н т и н а. Потому что.., не знаю. Все итальянцы в пении разбираются, разве нет? Скала, Фениче — они этим вскормлены с колыбели.
М а р н. Боже. (Закрывает глаза.) Послушай, твой муж звонил вчера вечером, когда вы были в театре.
В а л е н т и н а. Жан Лу… Боже мой!
М а р и. Неделю назад он приходил, если можно так выразиться, просить у меня твоей руки в очень нервничал. Ты должна ему позвонить и сказать, что ты передумала.
В а л е н т и н а. Я?
М а р и. Разве мне кажется?
В а л е н т и я а. Знаешь, я же еще как следует не обдумала.
М а р и. Так вот! Ты должна обдумать и поставить все точки над "и".
В а л е н т и н а. Да, да, конечно. Неужели ты считаешь, что…
М а р и. Валентина, мне давно не двенадцать лет. Он сказал, что заедет около десяти. Сейчас без четверти. Я специально встала, чтобы тебя предупредить. Если ты ничего не имеешь против, я снова лягу. (Встает.)
В а л е н т и н а. Мари… Мари, я не знаю, как мне быть.
М а р и. Если хочешь избавиться от него, спой ему свою песенку. (Поет писклявым голосом.) Тра-ля-ля, сердце красавицы, тра-ля-ля.,. (Выходит.)
Валентина, оставшись одна, бросается к зеркалу, поправляет прическу, затем умирающим голосом зовет Оракула.
В а л е н т и н а. Оракул.
О р а к у л. Мадам?
В а л е н т и н а. Оракул, сейчас придет мой муж. Проводите его в, прошу вас, Оракул, не делайте ему никаких замечаний. Не сегодня.
О р а к у л. Мадам, я буду нем, (Кланяется и выходит.)
Валентина берет книгу, захлопывает ее, включает радио, выключает, садится, снова встает. Звонок в дверь. Входит Жал Лу.
В а л е н т и н а. Жан Лу… Как сегодня утром все рано встали.
Ж а н Л у. У меня деловая встреча в одиннадцать часов. Как дела? Вещи собраны?
В а л е н т и н а. Вещи?
Ж а н Л у. Я жду тебя уже целую неделю.
В а л е н т и н а. Да, я должна была тебе позвонить.
Ж а н Л у. Ты должна была приехать.
В а л е н т в н а. Я не могла, Жал Лу. Я… словом, возникло препятствие.
Ж а м Л у. Как зовут?
В а л е м т и н а. Серж.
Ж а н Л у. А! Маленький мальчик. Вырос.
В а л е н т и н а. Серж, послушай меня. Фу, я хочу сказать Жан Лу.
Послушай меня. Это очень серьезно. Он мне очень дорог.
Ж а я Л у. Минутная слабость.
В а л е н г и н а. Не будь таким, Я не могу оставить Сержа, во всяком случае, сейчас.
Ж а н Л у. Понимаю. (Пауза.) А если бы я сказал тебе: я или он, как бы ты поступила?
Валентина, Я…я не знаю.
Ж а н Л у. Понимаю.
Они смотрят друг на друга.
Он знает правду?
В а л е н т и н а. Какую правду?
Ж а н Л у. Ту самую. О моих любовницах.
В а л е н т и н а. Нет. Я ему ничего не сказала. Ну что ты!
Ж а н Л у. Ты ему скажешь.
В а л е н т и н а. О нет!
Ж а н Л у. да, Валентина, это слишком несправедливо, другие знали. Они знали, что отнимают тебя на время у человека, Который тебя любит, и они знали, что это не в первый раз. А он не знает.
В а л е н т и н а. Но…
Ж а н Л у. В их глазах ты не находила того отражения, которое видишь в глазах этого мальчика: отражения чистой Валентины, наивной, доверчивой и нежной, беззащитной перед жизнью, одиноко брошенной в нее, той Валентины, которую знал только я. И этой Валентиной я дорожу. Впрочем, другой тоже. Я требую, чтобы ты с ним поговорила.
В а л е н т и н а. Он меня возненавидит.
Ж а н Л у. Ты узнаешь, что он в тебе любит — тебя или твою роль. Это знать нужно. Если тебя, то ты свободна. Слышишь: свободна, совсем свободна.
В а л е н т и н а. Жан Лу, не проси этого у меня.
Ж а н Л у. Я у тебя редко что-нибудь просил. Но лучше будет, если он узнает это от тебя, чем от меня.
В а л е н т и н а. Ты ему скажешь?
Ж а н Л у. Конечно. Ради тебя же, ради меня, ради него самого. Скажи ему все сегодня вечером. Завтра я тебе позвоню. До свиданья. (Очень быстро выходит.)
Валентина одна. Она застыла на месте. Вдруг неожиданно зовет.
В а л е н т и н а. Мари, Мари!
Появляется М а р и, все такая же сонная.
М а р и. Смотри-ка! Недолго он задержался.
В а л е н т и н а. У него деловое свидание в одиннадцать часов.
М а р и. Ах, вот что. Создается впечатление, что мне придется окончательно проснуться.
1 2 3 4 5 6 7