Теплота моего присутствия. Моя энергия. Короче, мои прекрасные глаза. Ну что тебе об этом сказать: меня с души воротит.
В а л е н т и н а. Но это прелестно…
М а р и. Ну нет! Вовсе не прелестно и не мило. Все это пустая болтовня.
Я умоляю тебя, прекрати. А ты, Серж, принимаешь как должное, что твоя мать поставлена в такое положение?
С е р ж. Боже мой, мама, если он таким образом хочет иску пить…
М а р и (в ярости). Что искупить? Ты что же думаешь, я ходила на деловые свидания к нему в спальню?
С е р ж (серьезно). Я никогда бы не смог предположить…
М а р и. Нет, лучше замолчи. А суд — завтра. Знаешь, что он мне сказал:
«В худшем случае вы проиграете процесс, но выиграете семейный очаг».
Представляешь себе?! Я при ехала из Рошфора, чтобы выйти замуж за нотариуса?
Да еще нотариуса без денег…
С е р ж. Что хуже всего…
М а р и. Мой муж убегает из дому с балеринкой, как в плохих романах пишет смехотворное завещание, из-за которого я вынуждена ехать сюда, таскаться по конторам и юристам. И вы хотите, чтобы я снова вышла замуж?!..
Ну нет!
В а л е н т и н а. А каков он из себя?
М а р и. Это еще при чем?
В а л е н т и н а. Да не волнуйся так, никто тебя на заставляет сказать ему «да».
М а р и. Только этого не хватало! Нет, пойми, часами говоришь с человеком о важном деле, и вдруг он делает тебе предложение: человек, которому ты полностью доверяешь! Это выше моих сил. Дайте мне что-нибудь выпить. Джин в третьей коробке для шляп Валентины. Достань, Серж.
Серж достает.
В а л е н т и н а. Мари… Неужели ты будешь пить джин?
М а р и. А почему бы и нет?
В а л е н т и н а. Не знаю. Тогда положи ломтик лимона, не много сахару.
М а р и. И еще добавить настоя из ромашки. Спасибо, Серж. Мне уже лучше. (Пьет.)
Серж и Валентина смотрят на нее.
Несмотря на этот инцидент, я заказала ковры для гости ной. И шторы.
Надеюсь, они вам понравятся. А вы что делали?
С е р ж. Немного работал, а Валентина переснимала переводные картинки.
М а р и. Переводные картинки… Прекрасно! (Пьет.)
С е р ж. Приходила Лоранс.
М а р и. Да, правда, ты же тоже хочешь жениться. Странные люди мужчины.
От Жан Лу ничего не слышно?
В а л е н т и н а. Нет. Ты знаешь, он, наверно, ищет меня в Монте-Карло. Боюсь, как бы он не стал волноваться. Я хотела съездить за тюльпанами, помнишь, я тебе говорила, и…
М а р и. Какими еще тюльпанами?..
В а л е н т и н а. Голубыми.
М а р и. Ах голубыми. Прекрасно! (Пьет.) Ну и что? Они увяли?
В а л е н т и н а. Нет. Я уже объясняла Сержу, что как только вышла на улицу, меня охватило смятение, вроде анти клаустрофобии.
М а р и. Ну и что?
В а л е н т и н а. Я никуда не поехала.
Пауза. Мари бессмысленным взглядом обводит комнату и закрывает глаза.
М а р и. Вы меня сведете с ума.
В а л е н т и н а. Вот любопытно, как самые обычные дела, взять даже один день, кажутся со стороны нелепыми. Я читала, что на этом строится какая-то новая школа в литературе.
С е р ж. Не совсем. Если быть точным, цель ее в описании чисто физических сторон предметов и абсурдности…
М а р и. Будьте так добры. Ступайте со своими разговорами в комнату.
Сержа. Мне лучше пить в одиночестве.
С е р ж. Мне не нравится, что ты пьешь.
М а р и. И зря. Это прелестно, как сказала бы Валентина.
В а л е н т и н а. Однажды мы отмечали день рождения одного русского, друга Жан Лу. Он заставил меня произносить тосты. Боже, какая была ночь!
М а р и. И что же вы делали?
В а л е н т и н а. Да ничего. Утром он проводил меня домой.
М а р и. А Жан Лу?
В а л е н т и н а. Ты знаешь, он встает рано, уже в ресторане он наполовину спал. Так что к утру… (Смеется.)
М а р и. Пью за твоего русского. Пью за твою невесту, Серж, за твоего мужа, Валентина, и за моего нотариуса. Пью за всех тех, кто любезно соглашается плыть вместе с нами по житейскому морю. Выражаю им мое восхищение. И сочувствие. Который час? Около пяти. Мне нужно звонить адвокату. Серж, помоги мне встать.
С е р ж. Может быть, ты хочешь, чтобы я?..
М а р и. Проводил меня? Благодарю покорно. Что я, первый раз в жизни пью джин, мой мальчик? (С достоинством вы ходит.)
В а л е н т и н а. Давно она так пьет?
С е р ж. Лет десять. Но очень редко.
В а л е н т и н а. Какое безумие… чистый джин! Это очень вредно для печени.
С е р ж. Не вреднее водки, замечу вам.
В а л е н т и н а. Да, но водка… (Жестом выражает, какое это райское блаженство.)
С е р ж. В самом деле?
Валентина начинает смеяться и кладет ему руки на плечи.
В а л е н т и н а. Какой вы несчастный. Ваша мама любит джин, тетя водку, а невеста, наверно, виски. И на все это вы должны зарабатывать своими эскизами… Бедняга, бедняга… Он и не пьет, он и не пишет картин…
С е р ж (хватает ее за руку). Замолчите.
В а л е н т и н а. Почему? Потому что я вас обижаю? Но вы нагоняете на меня скуку, дорогой племянник. Никакого полета фантазии. Вы не можете дотянуться ни до живописи, ни до матери, ни до меня… Стараетесь, как из детских кубиков, сложить свой душевный мирок. Справа сверху — разбитые мечты об успехе. Слева — честный труд. В цент ре — девушка, которую, ему кажется, он любит, — это ваши слова. Внизу — мы целуем свою тетю — это мимолетные искушения. И там и сям — «все другие виноваты». Ах! Разве не скука?
С е р ж. А у вас самой — какие кубики? В центре — муж, выставляющий вас из дому по малейшему поводу. Вверху — нет детей. Слева и справа — дешевые причуды, джентльменский набор девочки, переросшей свой возраст, но не повзрослевшей. Прекрасный домик!
В а л е н т и н а. Есть одна разница. Уже очень давно я его развалила.
(Показывает, как она ударила по «домику» ногой.)
С е р ж. Воля ваша. А я за себя отвечаю.
В а л е н т и н а. Перед кем? Кто вам задает вопросы? Кроме этой девочки, которой, как и мне, нравится линия вашего подбородка, кому вы интересны?
С е р ж. Человек всегда одинок. Ну и что? А вы?
В а л е н т и н а. А я люблю быть одинокой. Отпустите мою руку, мне больно.
Серж отпускает ее руку и отворачивается.
С е р ж. Зачем вы так со мной говорили?
В а л е н т и н а. Сама не знаю. Может быть, виноват розовый отблеск на той крыше, проникший мне в душу, а может быть, ваш священный гнев по поводу Мари с ее джином.
С е р ж. Я был неправ?
В а л е н т и н а. Со всех точек зрения. Я люблю, когда люди наливаются, выбрасываются из окон, грызут ногти, срывают зло на детях, выглядят тупо и смешно. Я люблю, когда люди забывают о том, что всегда найдется кто-то, кто их одернет или осудит.
С е р ж. А вы сами — любите из себя что-то строить.
В а л е н т и н а. Еще как. И если вы не будете изображать из себя великого художника, вы никогда им не станете. (Театрально выходит, закрывал за собой дверь.)
Серж подходит к окну и опирается о подоконник.
В а л е н т и на (тут же входит обратно). Театральный эффект не состоялся. Я оказалась в коридоре гостиницы.
С е р ж. Вы в это правда верите? В то, что нужно из себя что-то строить? Вы думаете, что человек становится тем, кем он притворяется?
В а л е н т и н а. Во всяком случае, человек ощущает себя тем, кого он изображает. Это уже кое-что. Разве у меня не веселый вид?
С е р ж. Да. Разве я не великий художник? Валентина. Да.
Они улыбаются друг другу.
Занавес
СЦЕНА ТРЕТЬЯ
Та же декорация. Входят Мари и нотариус мэтр Ф л е р.
М а р и. Входите, сюда. Ау, кто-нибудь есть? Странно, они постоянно здесь болтают с утра до вечера.
М э т р Ф л е р. С одной стороны, я глубоко огорчен, а с другой безмерно рад. Дорогая мадам, подумали вы над моим предложением? Долго ли мне еще терзаться?
М а р и. Каким предложением? Ах да! О вашем браке?
М э т р Ф л е р. Нашем браке.
М а р и. Нет, нет, нет. Боже мой, как я устала. Мэтр, будьте так любезны, пойдите за шампанским. Сразу внизу на против. Это нужно отпраздновать. Идите, идите… (Выталкивает его.)
Из правой двери появляется В а л е в т и н а.
Ты здесь? Что ты делала у Сержа?
В а л е н т и н а. Ничего. Смотрела его эскизы. Ну и что?
М а р и. А то, Валентиночка, что мы выиграли. Целуй меня. Завтра мы переезжаем. Конец «Акрополю»!
В а л е н т и н а. Боже мой, как я рада… Серж, Серж.
В дверях появляется С е р ж.
М а р и. Ты тоже там был?
С е р ж. А где же мне еще быть?
М а р и. Процесс выигран. Целуй меня.
Он целует.
Уф! В жизни не скажу ни слова больше ни с одной судейской крысой.
Кстати, это мне напомнило, что я послала его за шампанским. После вчерашнего джина у меня внутри все горит.
В а л е н т и н а. Кто — он? Какое шампанское?
М а р и. Прошу тебя, вслушивайся в то, что я говорю. Мэтр Флер пошел за шампанским в магазин напротив, чтобы отпраздновать нашу победу.
В а л е н т и н а. Как это мило.
М а р и. да, это мило. У вас у обоих вид ошеломленный, но не скажу, чтобы особенно радостный. Что мне, объявлять через мегафон: процесс выигран.
С е р ж. Отличная новость. Спасибо тебе. (Снова целует ее.)
М а р и. Завтра мы переезжаем на улицу Бак, Я не могу больше видеть этих обоев. Ни этого эмалированного умывальника, ни этих кроватей. Еще немного, и нервы мои не выдержали бы. Наконец я смогу сидеть в своей гостиной и целый день листать журналы. Что ты улыбаешься? Ты думаешь, у меня осталась хоть капля энергии?
Стук в дверь. Входит м э т р Ф л е р с бутылкой в руке.
А, вот и вы, мэтр Флер. Моя родственница мадам Сери. Мой сын Серж.
Сухое? Серж, будь добр, дай бокалы!
М э т р Ф л е р. Я взял какое было. Ваша мать вам уже сообщила? Должен сказать, что я очень доволен. Дело было трудное, весьма трудное, оно требовало большого искусства. Впрочем, мы оказались на высоте. Чтобы вы получили точное представление, скажу, что подобные дела — далеко не редкость. В прошлом месяце.,.
М а р и. Мэтр… Ради бога, откупорьте бутылку, я сейчас умру.
Валентина делает ей отчаянные жесты, указывая на мэтра Флера.
М э т р Ф л е р. За нашу удачу и за ваше счастье, дорогая мадам!
М а р и, Спасибо. Валентина, не дергайся, уверяю тебя, нет никакого повода.
В а л е н т и н а. Ах, ну отлично. А я-то решила, что это он. Простите меня, мэтр, но я дум что это вы — неудачливый поклонник моей кузины. Боже, как я смеялась! Если бы вы видели, как вчера Мари рвала и метала!
М а р и (закрывал глаза) Это он.
В а л е н т и н а. Но ты же мне сказала…
М а р и. Я только сказала тебе, чтобы ты стояла спокойно. И еще раз повторяю.
М э т р Ф л е р. Во всяком случае, мадам, я доволен уже тем, что удостоился чести рассмешить вас.
В а л е н т и н а. Боже мой, какое ужасное недоразумение. За будем о нем. Можно вам долить?
М э т р Ф л е р. Благодарю вас, мадам. Моя чаша полна. (Раскланивается и уходит.)
С е р ж. Какая реплика! О такой можно только мечтать…
В а л е н т и н а. Мари… А если ты его полюбила?
М а р и. Что ты сказала?
В а л е н т и н а. Я хотела сказать, что ты, может быть, над ним смеялась, но, сама того не подозревая…
М а р и. Слава богу, со мной редко случается что-нибудь, о чем я не подозреваю. Хватит и того, что жизнь подсовывает мне в готовом виде. Очень надо расхлебывать то, о чем сама не подозреваешь Не повезло ему.
В а л е н т и н а. Самое глупое, что мне показалось, что ты поняла, что я у тебя хотела спросить, и…
М а р и. Валентиночка, ляп есть ляп. По крайней мере я избавлена от прощальной сцены у него в кабинете, где я задыхаюсь от бумаг и вопросов.
Хоть одна выгода. Как бы выразился он, я выиграла процесс, но упустила домашний очаг. Ах! Ах!.. Не поехать ли нам сегодня ужинать в русский ресторан?
С е р ж. Непременно. Закатим грандиозный пир. Пусть Валентина наденет свое сиреневое платье. (Выбегает.)
М а р и. У тебя есть сиреневое платье?
В а л е н т и н а. Да. В шкафу. Кстати, он прав, оно такого стиля, какой мне больше всего идет…
Мари следит за Валентиной взглядом, в то время как та подходит к шкафу и открывает его.
Затемнение
СЦЕНА ЧЕТВЕРТАЯ
Валентина и Серж входят в темную комнату. Он зажигает свет. Оба одеты по-вечернему, слегка навеселе и очень жизнерадостны.
В а л е н т и н а. Боже мой! Который час?
С е р ж. Три. Маму было ждать бесполезно, со своим скрипачом она не расстанется до утра.
В а л е н т и н а. Кажется, скрипачи ей больше по вкусу, чем нотариусы.
Я не выдержала: от такого треска в ушах через два часа с ума можно сойти.
С е р ж. А что она ему заказывала? Я и трети мелодий не знаю.
В а л е н т и н а. Увы, он тоже… Слава богу, вы не каждый день получаете наследство. Я бы не вынесла… (Ложится на кровать одетой.)
С е р ж. Не мните платье, оно мне очень дорого. В этом вертепе вы были самой красивой женщиной.
В а л е н т и н а. И вы этим гордились.
С е р ж. Да. Впрочем, великий художник — и знаменитый художник — обязан появляться на людях с красивыми женщинами с самыми красивыми женщинами, разве нет?
В а л е н т и н а. Да. И, кроме того, каждую неделю их менять. Серж, мне очень жаль, но моя постель качается.
С е р ж. Это от водки. Пусть качается.
В а л е в т и н а. Я всегда считала, что человек не может быть пьяным, а вот предметы, которые его окружают, — да. Интересная теория, правда?
С е р ж. Очень. Теории алкоголиков часто бывают интересны.
В а л е н т и н а. Почему?
С е р ж. Потому что видно, что под ними кроется. Например. Хотя вы выпили два графинчика водки, вы считаете, что качается ни в чем не повинная кровать. Собственной вины вы не допускаете. Все сваливаете на других.
В а л е н т и н а. Правильно. Совершенно правильно. (Берет свою подушку и улыбается ей.) Прошу прощения. Это я виновата.
С е р ж. Надеюсь, мама сможет добраться до дому.
В а л е н т и н а. Весь оркестр пересидел за нашим столом неужели ни один скрипач ее не проводит? Боже мой, как мне хорошо. Племянник мой дорогой, почему мы не живем в постоянном опьянении, когда все жесты — легки, люди — очаровательны, препятствия — преодолимы? Почему мы не проводим жизнь притворяясь, улыбаясь и изрекая глупейшие шутки?
С е р ж. Потому что от этого тускнеют глаза, краснеет нос и появляется второй подбородок.
В а л е н т и н а. Какая жалость! А у меня уже начинается?
С е р ж. Нет, глаза у вас великолепные и зрачки восхитительно расширены.
У вас такой овал лица, что мое сердце разрывается от нежности. Когда я с вами танцевал, мне хотелось одно временно и плакать и смеяться.
В а л е н т и н а. Ваша теория тоже интересна. Стоит вам не много выпить, вы готовы всем безумно восхищаться.
С е р ж. Дело не только в восхищении. (Идет, слегка шатаясь.)
Вглядитесь в меня, тетя Валентина. Вы не видите в глубине моей души зверя?
Не замечаете в моих расширенных зрачках искры дикого желания?
В а л е н т и н а. Ну, ну. Я где-то читала, что люди вашего поколения совершают акт плоти от скуки, думая совсем о другом.
С е р ж. Сколько лет было автору? Вот в чем вопрос. Прежде чем читать о современной молодежи, нужно знать, какого возраста сам автор.
В а л е н т и н а. Да, да. И потом у вас во рту остается привкус пепла и вы с тоской протягиваете свою сигарету скучающей подруге.
Смеются.
С е р ж. Смейтесь. Еще смейтесь, И говорите мне о голубых тюльпанах. О моем подбородке, поскольку он вам нравится. О переводных картинках в Монте-Карло. Вы никогда не из меняли своему мужу?
В а л е в т и н а. Я не знаю, что значит изменять.
С е р ж. Валентина… У меня все-таки будет спортивная машина. И по четным дням я буду гением. У меня будут небритые щеки, круги под глазами, я буду срывать с вас сиреневое платье и рисовать на вашей коже солнца и радуги.
В а л е н т и н а. Какая непристойность!
С е р ж. А по нечетным я буду гладко выбрит, вежлив, любезен, буду распахивать перед вами дверцу машины и возить вас в Булонский лес. Я буду умолять вас подарить мне хоть немного любви. Вы задержите свою руку в моей чуть-чуть дольше. И это мне потом будет сниться по ночам.
В а л е н т и н а. Перестаньте. Если вы начнете придумывать…
С е р ж. Так что?
В а л е н т и н а. Мне не устоять.
Пауза. Они смотрят друг на друга.
С е р ж (глухо). Когда я вас поцеловал… сегодня днем… Не притворяйтесь удивленной. Перед тем, как мама явилась с этим дурацким наследством.
В а л е н т и н а. Да. Ну и что?
С е р ж. Если бы она не ворвалась..
В а л е н т и н а Да?
С е р ж. Вы не думаете, что,..
В а л е н т и н а Я об этих вещах никогда не думаю.
С е р ж. Вы были так нежны, я уверен, что да… Все же это возмутительно Мы три месяца ждали этого наследства, и надо же, чтобы оно свалилось именно тогда, когда оно мне было совсем ни к чему.
В а л е н т и н а. Не кричите. Иди сюда.
Он садится рядом с ней.
Да, я чуть было не потеряла голову. Да, ты мне нравишься. Ты — как котенок — царапаешься, кусаешься, а потом ластишься и горячишься, как влюбленный мужчина, А Флоранс?
С е р ж. Флоранс?
В а л е н т и н а. Да, твоя приятельница.
С е р ж. Лоранс. При чем тут Лоранс?
В а л е н т и н а Ты ведь ее любишь?
С е р ж. Мне кажется, да.
В а л е н т и н а. И ты хочешь ей изменить?
С е р ж. Я не знаю, что значит изменять.
Валентина (смеется). Что с тобой сегодня?
С е р ж. Я схожу с ума, я великий художник, Дотроньтесь до моей колючей щеки.
Она кладет ладонь ему на щеку.
Чувствуете? я сорву с вас ваше сиреневое платье.
В а л е н т и н а. И солнце, и радуга…
Он целует ее.
Занавес
АКТ ВТОРОЙ
Большая просторная гостиная в квартире на улице Бак, обставленная довольно роскошно
СЦЕНА ПЕРВАЯ
На сцене Серж и Валентина.
1 2 3 4 5 6 7
В а л е н т и н а. Но это прелестно…
М а р и. Ну нет! Вовсе не прелестно и не мило. Все это пустая болтовня.
Я умоляю тебя, прекрати. А ты, Серж, принимаешь как должное, что твоя мать поставлена в такое положение?
С е р ж. Боже мой, мама, если он таким образом хочет иску пить…
М а р и (в ярости). Что искупить? Ты что же думаешь, я ходила на деловые свидания к нему в спальню?
С е р ж (серьезно). Я никогда бы не смог предположить…
М а р и. Нет, лучше замолчи. А суд — завтра. Знаешь, что он мне сказал:
«В худшем случае вы проиграете процесс, но выиграете семейный очаг».
Представляешь себе?! Я при ехала из Рошфора, чтобы выйти замуж за нотариуса?
Да еще нотариуса без денег…
С е р ж. Что хуже всего…
М а р и. Мой муж убегает из дому с балеринкой, как в плохих романах пишет смехотворное завещание, из-за которого я вынуждена ехать сюда, таскаться по конторам и юристам. И вы хотите, чтобы я снова вышла замуж?!..
Ну нет!
В а л е н т и н а. А каков он из себя?
М а р и. Это еще при чем?
В а л е н т и н а. Да не волнуйся так, никто тебя на заставляет сказать ему «да».
М а р и. Только этого не хватало! Нет, пойми, часами говоришь с человеком о важном деле, и вдруг он делает тебе предложение: человек, которому ты полностью доверяешь! Это выше моих сил. Дайте мне что-нибудь выпить. Джин в третьей коробке для шляп Валентины. Достань, Серж.
Серж достает.
В а л е н т и н а. Мари… Неужели ты будешь пить джин?
М а р и. А почему бы и нет?
В а л е н т и н а. Не знаю. Тогда положи ломтик лимона, не много сахару.
М а р и. И еще добавить настоя из ромашки. Спасибо, Серж. Мне уже лучше. (Пьет.)
Серж и Валентина смотрят на нее.
Несмотря на этот инцидент, я заказала ковры для гости ной. И шторы.
Надеюсь, они вам понравятся. А вы что делали?
С е р ж. Немного работал, а Валентина переснимала переводные картинки.
М а р и. Переводные картинки… Прекрасно! (Пьет.)
С е р ж. Приходила Лоранс.
М а р и. Да, правда, ты же тоже хочешь жениться. Странные люди мужчины.
От Жан Лу ничего не слышно?
В а л е н т и н а. Нет. Ты знаешь, он, наверно, ищет меня в Монте-Карло. Боюсь, как бы он не стал волноваться. Я хотела съездить за тюльпанами, помнишь, я тебе говорила, и…
М а р и. Какими еще тюльпанами?..
В а л е н т и н а. Голубыми.
М а р и. Ах голубыми. Прекрасно! (Пьет.) Ну и что? Они увяли?
В а л е н т и н а. Нет. Я уже объясняла Сержу, что как только вышла на улицу, меня охватило смятение, вроде анти клаустрофобии.
М а р и. Ну и что?
В а л е н т и н а. Я никуда не поехала.
Пауза. Мари бессмысленным взглядом обводит комнату и закрывает глаза.
М а р и. Вы меня сведете с ума.
В а л е н т и н а. Вот любопытно, как самые обычные дела, взять даже один день, кажутся со стороны нелепыми. Я читала, что на этом строится какая-то новая школа в литературе.
С е р ж. Не совсем. Если быть точным, цель ее в описании чисто физических сторон предметов и абсурдности…
М а р и. Будьте так добры. Ступайте со своими разговорами в комнату.
Сержа. Мне лучше пить в одиночестве.
С е р ж. Мне не нравится, что ты пьешь.
М а р и. И зря. Это прелестно, как сказала бы Валентина.
В а л е н т и н а. Однажды мы отмечали день рождения одного русского, друга Жан Лу. Он заставил меня произносить тосты. Боже, какая была ночь!
М а р и. И что же вы делали?
В а л е н т и н а. Да ничего. Утром он проводил меня домой.
М а р и. А Жан Лу?
В а л е н т и н а. Ты знаешь, он встает рано, уже в ресторане он наполовину спал. Так что к утру… (Смеется.)
М а р и. Пью за твоего русского. Пью за твою невесту, Серж, за твоего мужа, Валентина, и за моего нотариуса. Пью за всех тех, кто любезно соглашается плыть вместе с нами по житейскому морю. Выражаю им мое восхищение. И сочувствие. Который час? Около пяти. Мне нужно звонить адвокату. Серж, помоги мне встать.
С е р ж. Может быть, ты хочешь, чтобы я?..
М а р и. Проводил меня? Благодарю покорно. Что я, первый раз в жизни пью джин, мой мальчик? (С достоинством вы ходит.)
В а л е н т и н а. Давно она так пьет?
С е р ж. Лет десять. Но очень редко.
В а л е н т и н а. Какое безумие… чистый джин! Это очень вредно для печени.
С е р ж. Не вреднее водки, замечу вам.
В а л е н т и н а. Да, но водка… (Жестом выражает, какое это райское блаженство.)
С е р ж. В самом деле?
Валентина начинает смеяться и кладет ему руки на плечи.
В а л е н т и н а. Какой вы несчастный. Ваша мама любит джин, тетя водку, а невеста, наверно, виски. И на все это вы должны зарабатывать своими эскизами… Бедняга, бедняга… Он и не пьет, он и не пишет картин…
С е р ж (хватает ее за руку). Замолчите.
В а л е н т и н а. Почему? Потому что я вас обижаю? Но вы нагоняете на меня скуку, дорогой племянник. Никакого полета фантазии. Вы не можете дотянуться ни до живописи, ни до матери, ни до меня… Стараетесь, как из детских кубиков, сложить свой душевный мирок. Справа сверху — разбитые мечты об успехе. Слева — честный труд. В цент ре — девушка, которую, ему кажется, он любит, — это ваши слова. Внизу — мы целуем свою тетю — это мимолетные искушения. И там и сям — «все другие виноваты». Ах! Разве не скука?
С е р ж. А у вас самой — какие кубики? В центре — муж, выставляющий вас из дому по малейшему поводу. Вверху — нет детей. Слева и справа — дешевые причуды, джентльменский набор девочки, переросшей свой возраст, но не повзрослевшей. Прекрасный домик!
В а л е н т и н а. Есть одна разница. Уже очень давно я его развалила.
(Показывает, как она ударила по «домику» ногой.)
С е р ж. Воля ваша. А я за себя отвечаю.
В а л е н т и н а. Перед кем? Кто вам задает вопросы? Кроме этой девочки, которой, как и мне, нравится линия вашего подбородка, кому вы интересны?
С е р ж. Человек всегда одинок. Ну и что? А вы?
В а л е н т и н а. А я люблю быть одинокой. Отпустите мою руку, мне больно.
Серж отпускает ее руку и отворачивается.
С е р ж. Зачем вы так со мной говорили?
В а л е н т и н а. Сама не знаю. Может быть, виноват розовый отблеск на той крыше, проникший мне в душу, а может быть, ваш священный гнев по поводу Мари с ее джином.
С е р ж. Я был неправ?
В а л е н т и н а. Со всех точек зрения. Я люблю, когда люди наливаются, выбрасываются из окон, грызут ногти, срывают зло на детях, выглядят тупо и смешно. Я люблю, когда люди забывают о том, что всегда найдется кто-то, кто их одернет или осудит.
С е р ж. А вы сами — любите из себя что-то строить.
В а л е н т и н а. Еще как. И если вы не будете изображать из себя великого художника, вы никогда им не станете. (Театрально выходит, закрывал за собой дверь.)
Серж подходит к окну и опирается о подоконник.
В а л е н т и на (тут же входит обратно). Театральный эффект не состоялся. Я оказалась в коридоре гостиницы.
С е р ж. Вы в это правда верите? В то, что нужно из себя что-то строить? Вы думаете, что человек становится тем, кем он притворяется?
В а л е н т и н а. Во всяком случае, человек ощущает себя тем, кого он изображает. Это уже кое-что. Разве у меня не веселый вид?
С е р ж. Да. Разве я не великий художник? Валентина. Да.
Они улыбаются друг другу.
Занавес
СЦЕНА ТРЕТЬЯ
Та же декорация. Входят Мари и нотариус мэтр Ф л е р.
М а р и. Входите, сюда. Ау, кто-нибудь есть? Странно, они постоянно здесь болтают с утра до вечера.
М э т р Ф л е р. С одной стороны, я глубоко огорчен, а с другой безмерно рад. Дорогая мадам, подумали вы над моим предложением? Долго ли мне еще терзаться?
М а р и. Каким предложением? Ах да! О вашем браке?
М э т р Ф л е р. Нашем браке.
М а р и. Нет, нет, нет. Боже мой, как я устала. Мэтр, будьте так любезны, пойдите за шампанским. Сразу внизу на против. Это нужно отпраздновать. Идите, идите… (Выталкивает его.)
Из правой двери появляется В а л е в т и н а.
Ты здесь? Что ты делала у Сержа?
В а л е н т и н а. Ничего. Смотрела его эскизы. Ну и что?
М а р и. А то, Валентиночка, что мы выиграли. Целуй меня. Завтра мы переезжаем. Конец «Акрополю»!
В а л е н т и н а. Боже мой, как я рада… Серж, Серж.
В дверях появляется С е р ж.
М а р и. Ты тоже там был?
С е р ж. А где же мне еще быть?
М а р и. Процесс выигран. Целуй меня.
Он целует.
Уф! В жизни не скажу ни слова больше ни с одной судейской крысой.
Кстати, это мне напомнило, что я послала его за шампанским. После вчерашнего джина у меня внутри все горит.
В а л е н т и н а. Кто — он? Какое шампанское?
М а р и. Прошу тебя, вслушивайся в то, что я говорю. Мэтр Флер пошел за шампанским в магазин напротив, чтобы отпраздновать нашу победу.
В а л е н т и н а. Как это мило.
М а р и. да, это мило. У вас у обоих вид ошеломленный, но не скажу, чтобы особенно радостный. Что мне, объявлять через мегафон: процесс выигран.
С е р ж. Отличная новость. Спасибо тебе. (Снова целует ее.)
М а р и. Завтра мы переезжаем на улицу Бак, Я не могу больше видеть этих обоев. Ни этого эмалированного умывальника, ни этих кроватей. Еще немного, и нервы мои не выдержали бы. Наконец я смогу сидеть в своей гостиной и целый день листать журналы. Что ты улыбаешься? Ты думаешь, у меня осталась хоть капля энергии?
Стук в дверь. Входит м э т р Ф л е р с бутылкой в руке.
А, вот и вы, мэтр Флер. Моя родственница мадам Сери. Мой сын Серж.
Сухое? Серж, будь добр, дай бокалы!
М э т р Ф л е р. Я взял какое было. Ваша мать вам уже сообщила? Должен сказать, что я очень доволен. Дело было трудное, весьма трудное, оно требовало большого искусства. Впрочем, мы оказались на высоте. Чтобы вы получили точное представление, скажу, что подобные дела — далеко не редкость. В прошлом месяце.,.
М а р и. Мэтр… Ради бога, откупорьте бутылку, я сейчас умру.
Валентина делает ей отчаянные жесты, указывая на мэтра Флера.
М э т р Ф л е р. За нашу удачу и за ваше счастье, дорогая мадам!
М а р и, Спасибо. Валентина, не дергайся, уверяю тебя, нет никакого повода.
В а л е н т и н а. Ах, ну отлично. А я-то решила, что это он. Простите меня, мэтр, но я дум что это вы — неудачливый поклонник моей кузины. Боже, как я смеялась! Если бы вы видели, как вчера Мари рвала и метала!
М а р и (закрывал глаза) Это он.
В а л е н т и н а. Но ты же мне сказала…
М а р и. Я только сказала тебе, чтобы ты стояла спокойно. И еще раз повторяю.
М э т р Ф л е р. Во всяком случае, мадам, я доволен уже тем, что удостоился чести рассмешить вас.
В а л е н т и н а. Боже мой, какое ужасное недоразумение. За будем о нем. Можно вам долить?
М э т р Ф л е р. Благодарю вас, мадам. Моя чаша полна. (Раскланивается и уходит.)
С е р ж. Какая реплика! О такой можно только мечтать…
В а л е н т и н а. Мари… А если ты его полюбила?
М а р и. Что ты сказала?
В а л е н т и н а. Я хотела сказать, что ты, может быть, над ним смеялась, но, сама того не подозревая…
М а р и. Слава богу, со мной редко случается что-нибудь, о чем я не подозреваю. Хватит и того, что жизнь подсовывает мне в готовом виде. Очень надо расхлебывать то, о чем сама не подозреваешь Не повезло ему.
В а л е н т и н а. Самое глупое, что мне показалось, что ты поняла, что я у тебя хотела спросить, и…
М а р и. Валентиночка, ляп есть ляп. По крайней мере я избавлена от прощальной сцены у него в кабинете, где я задыхаюсь от бумаг и вопросов.
Хоть одна выгода. Как бы выразился он, я выиграла процесс, но упустила домашний очаг. Ах! Ах!.. Не поехать ли нам сегодня ужинать в русский ресторан?
С е р ж. Непременно. Закатим грандиозный пир. Пусть Валентина наденет свое сиреневое платье. (Выбегает.)
М а р и. У тебя есть сиреневое платье?
В а л е н т и н а. Да. В шкафу. Кстати, он прав, оно такого стиля, какой мне больше всего идет…
Мари следит за Валентиной взглядом, в то время как та подходит к шкафу и открывает его.
Затемнение
СЦЕНА ЧЕТВЕРТАЯ
Валентина и Серж входят в темную комнату. Он зажигает свет. Оба одеты по-вечернему, слегка навеселе и очень жизнерадостны.
В а л е н т и н а. Боже мой! Который час?
С е р ж. Три. Маму было ждать бесполезно, со своим скрипачом она не расстанется до утра.
В а л е н т и н а. Кажется, скрипачи ей больше по вкусу, чем нотариусы.
Я не выдержала: от такого треска в ушах через два часа с ума можно сойти.
С е р ж. А что она ему заказывала? Я и трети мелодий не знаю.
В а л е н т и н а. Увы, он тоже… Слава богу, вы не каждый день получаете наследство. Я бы не вынесла… (Ложится на кровать одетой.)
С е р ж. Не мните платье, оно мне очень дорого. В этом вертепе вы были самой красивой женщиной.
В а л е н т и н а. И вы этим гордились.
С е р ж. Да. Впрочем, великий художник — и знаменитый художник — обязан появляться на людях с красивыми женщинами с самыми красивыми женщинами, разве нет?
В а л е н т и н а. Да. И, кроме того, каждую неделю их менять. Серж, мне очень жаль, но моя постель качается.
С е р ж. Это от водки. Пусть качается.
В а л е в т и н а. Я всегда считала, что человек не может быть пьяным, а вот предметы, которые его окружают, — да. Интересная теория, правда?
С е р ж. Очень. Теории алкоголиков часто бывают интересны.
В а л е н т и н а. Почему?
С е р ж. Потому что видно, что под ними кроется. Например. Хотя вы выпили два графинчика водки, вы считаете, что качается ни в чем не повинная кровать. Собственной вины вы не допускаете. Все сваливаете на других.
В а л е н т и н а. Правильно. Совершенно правильно. (Берет свою подушку и улыбается ей.) Прошу прощения. Это я виновата.
С е р ж. Надеюсь, мама сможет добраться до дому.
В а л е н т и н а. Весь оркестр пересидел за нашим столом неужели ни один скрипач ее не проводит? Боже мой, как мне хорошо. Племянник мой дорогой, почему мы не живем в постоянном опьянении, когда все жесты — легки, люди — очаровательны, препятствия — преодолимы? Почему мы не проводим жизнь притворяясь, улыбаясь и изрекая глупейшие шутки?
С е р ж. Потому что от этого тускнеют глаза, краснеет нос и появляется второй подбородок.
В а л е н т и н а. Какая жалость! А у меня уже начинается?
С е р ж. Нет, глаза у вас великолепные и зрачки восхитительно расширены.
У вас такой овал лица, что мое сердце разрывается от нежности. Когда я с вами танцевал, мне хотелось одно временно и плакать и смеяться.
В а л е н т и н а. Ваша теория тоже интересна. Стоит вам не много выпить, вы готовы всем безумно восхищаться.
С е р ж. Дело не только в восхищении. (Идет, слегка шатаясь.)
Вглядитесь в меня, тетя Валентина. Вы не видите в глубине моей души зверя?
Не замечаете в моих расширенных зрачках искры дикого желания?
В а л е н т и н а. Ну, ну. Я где-то читала, что люди вашего поколения совершают акт плоти от скуки, думая совсем о другом.
С е р ж. Сколько лет было автору? Вот в чем вопрос. Прежде чем читать о современной молодежи, нужно знать, какого возраста сам автор.
В а л е н т и н а. Да, да. И потом у вас во рту остается привкус пепла и вы с тоской протягиваете свою сигарету скучающей подруге.
Смеются.
С е р ж. Смейтесь. Еще смейтесь, И говорите мне о голубых тюльпанах. О моем подбородке, поскольку он вам нравится. О переводных картинках в Монте-Карло. Вы никогда не из меняли своему мужу?
В а л е в т и н а. Я не знаю, что значит изменять.
С е р ж. Валентина… У меня все-таки будет спортивная машина. И по четным дням я буду гением. У меня будут небритые щеки, круги под глазами, я буду срывать с вас сиреневое платье и рисовать на вашей коже солнца и радуги.
В а л е н т и н а. Какая непристойность!
С е р ж. А по нечетным я буду гладко выбрит, вежлив, любезен, буду распахивать перед вами дверцу машины и возить вас в Булонский лес. Я буду умолять вас подарить мне хоть немного любви. Вы задержите свою руку в моей чуть-чуть дольше. И это мне потом будет сниться по ночам.
В а л е н т и н а. Перестаньте. Если вы начнете придумывать…
С е р ж. Так что?
В а л е н т и н а. Мне не устоять.
Пауза. Они смотрят друг на друга.
С е р ж (глухо). Когда я вас поцеловал… сегодня днем… Не притворяйтесь удивленной. Перед тем, как мама явилась с этим дурацким наследством.
В а л е н т и н а. Да. Ну и что?
С е р ж. Если бы она не ворвалась..
В а л е н т и н а Да?
С е р ж. Вы не думаете, что,..
В а л е н т и н а Я об этих вещах никогда не думаю.
С е р ж. Вы были так нежны, я уверен, что да… Все же это возмутительно Мы три месяца ждали этого наследства, и надо же, чтобы оно свалилось именно тогда, когда оно мне было совсем ни к чему.
В а л е н т и н а. Не кричите. Иди сюда.
Он садится рядом с ней.
Да, я чуть было не потеряла голову. Да, ты мне нравишься. Ты — как котенок — царапаешься, кусаешься, а потом ластишься и горячишься, как влюбленный мужчина, А Флоранс?
С е р ж. Флоранс?
В а л е н т и н а. Да, твоя приятельница.
С е р ж. Лоранс. При чем тут Лоранс?
В а л е н т и н а Ты ведь ее любишь?
С е р ж. Мне кажется, да.
В а л е н т и н а. И ты хочешь ей изменить?
С е р ж. Я не знаю, что значит изменять.
Валентина (смеется). Что с тобой сегодня?
С е р ж. Я схожу с ума, я великий художник, Дотроньтесь до моей колючей щеки.
Она кладет ладонь ему на щеку.
Чувствуете? я сорву с вас ваше сиреневое платье.
В а л е н т и н а. И солнце, и радуга…
Он целует ее.
Занавес
АКТ ВТОРОЙ
Большая просторная гостиная в квартире на улице Бак, обставленная довольно роскошно
СЦЕНА ПЕРВАЯ
На сцене Серж и Валентина.
1 2 3 4 5 6 7