Забоялась Зайка да на дерево. Вскарабкалась, ждет — навострила ушко.Прошел слепышка Листин, прошуршал листьями, пролетела Сорока-белобока, проскакала Коза рогатая, упала с неба сестричка-звездочка, и растворилась дверь из человечьих костей, — задрожали у Зайки поджилки, — и двенадцать черных разбойников вышли из подземелья, и сказали разбойники в один голос:— Чучело-чумичело-гороховая-куличина, подай челнок, заметай шесток!И тотчас дверь подземелья закрылась.Постояли разбойники, позевали на месяц. Сказали разбойники в одно слово:— Чучело-чумичело-гороховая-куличина, подай челнок, заметай шесток!И тотчас дверь подземелья раскрылась.А как пропали разбойники, спрыгнула Зайка с дерева да все слова разбойничьи и повторила.И дверь снова раскрылась, и Зайка вошла в подземелье.Видит Зайка огромный хрустальный зал, по углам банки, в банках золотые рыбки плавают. Хотела Зайка хоть одну рыбку поймать, да одумалась. Подошла к семивинтовому столу. На семивинтовом столе — черная шкатулка, на черной шкатулке — шитое разноцветными шелками полотенце, а по полотенцу беленькая Мышка-хвостатка бегает. Поздоровалась Зайка с Мышкой-хвостаткой, подала ей Мышка золотой ключик. Приняла Зайка от Мышки золотой ключик, отперла шкатулку. А как открыла крышку, глазенки так и забегали: вся шкатулка до самого верху была полна бисерными кошельками. Взяла Зайка один кошелек с голубенькими цветочками, — больно уж кошелек ей понравился, хотела Зайка его в сумочку положить, а из кошелька вдруг золото орешками и посыпалось. Схватилась Зайка подбирать золото, а двенадцать черных разбойников встали с своего места да всю шкатулку Зайке и отдали.— Чучело-чумичело-гороховая-куличина, подай челнок, заметай шесток! — сказала Зайка по-разбойничьи.Дверь раскрылась.И Зайка была такова.
5
Вся башенка поднялась на ноги, когда Петушок — золотой гребешок прокричал о беленькой Зайке:— Беленькая Зайка домой бежит!Все спустились по лестнице вниз и на пороге встретили Зайку.Зацеловали беленькую, задушили курнопяточку: так были все рады-радехоньки.А Зайка едва дух переводит, закраснелась, запыхалась вся, все штанишки спустились, по земле волокутся, а волосики взбились хохликом.Подала Зайка шкатулку Котофею Котофеичу, говорит Коту:— Вот тебе, Кот, находка, разбирайся!А сама села присесть да, как убитая, тут же на месте и заснула.И спала Зайка целых три дня и три ночи без просыпу.Вышел из отдушника Чучело-чумичело, стал ходить на голове перед Зайкой. Видит Чучело, не обращает Зайка на него внимания, пошушукался с Котофеем Котофеичем и опять в отдушник забрался.Котофей Котофеич загреб золото, стал считать. И день считал, и другой считал, все со счета сбивается, — ничего не выходит.Побежал Кот к Барабаньей Шкурке за мерой.— Дай, — говорит, — мерку мне на минутку.— А зачем вам мера? — спрашивает Барабанья Шкурка.— «Кощеевы пупки» считать.— Хорошо, — ухмыльнулась Барабанья Шкурка, — дам я вам меру, только смотрите, не затеряйте.А сама думает:«Тут дело не чисто, кто это „пупки Кощеевы“ мерой считает — „пупки“ в коробках на фунты продаются!»А чтобы вернее дознаться, что будет Кот мерить, намазал Шкурка дно у своей меры липким медом.Взял Котофей Котофеич Шкуркину меру и домой в башенку.А уж мерил Кот, мерил, мерил-мерил — конца-краю не видно. А как вымерил до последнего золотого, отнес меру Барабаньей Шкурке, накупил платьицев и игрушек, нарядил Зайку и сел себе тихомолком гостей замывать.Тут пошел такой в башенке пляс, хоть образа выноси из дому.Не плясали, а бесновались. Больше всех отличалась Лягушка-квакушка, до того дошла Квакушка, что под вечер еще одну лапку себе отбила и осталась всего о двух лапках задних.Ну и Чучело-чумичело, нечего сказать, постарался — Чучело-чумичело лицом в грязь не ударил: ходивши на голове, мозоль натер себе Чучело на самом носу.То-то веселье, то-то потеха!А Барабанья Шкурка не моргала. Как принес ей Котофей Котофеич меру, Шкурка всю меру во все глаза оглядела и на самом донышке нашла золотой, — прилип золотой к меду.И порешила Шкурка разведать, откуда такое богатство попало в руки Зайки.Много годов живет на белом свете Барабанья Шкурка, сундуки Шкурки доверху золотом завалены, а такого золота она глазом отродясь не видала, ни слухом не слыхала: не простое золото, а серебряное!И стала Барабанья Шкурка подсылать к беленькой Зайке двух своих жогов подручных: Артамошку — гнусного да Епифашку — скусного.
6
Нос крючком, голова сучком, брюшко ящичком, а все само жилиное и толкачиком, — такие эти были Артамошка с Епифашкой.В первый раз пришли они чуть свет в башенку. В другой раз — в сумерки, в третий раз — поздно вечером, и повадились. И днюют и ночуют пакостники, отбоя нет.Придут они в башенку, рассядутся на кухне и клянчают. Немытые, нечесаные, — страсть взглянуть.Разжалобили жоги Зайку.Пробовала Зайка посылать им грибков да щавелику, — не помогает, все свое тянут, все еще клянчают. Еще больше разжалобили Зайку.И стала Зайка их в комнаты пускать.А как влезли они в комнаты, — тут уж ничем их не выживешь.Зайка скачет, беленькая пляшет, а они мороками Мороками — мрачно, себе на уме. (АМР)
по башенке бродят, все трогают, все нюхают, а то в игры свои играть примутся: либо угощают друг дружку мордой об стол, либо в окно выбрасываются, — такие эти были Артамошка с Епифашкой.Остерегал Зайку старый кот Котофей Котофеич:— Ой, Зайка, ой, беленькая, не водись ты с этими полосатыми: шатия эта шатается, не будет прока, помяни ты мое котово верное слово… с Буробою они знаются, тетенькою Буробу величают, сам слышал, тоже и башмачок твой намедни сожрали, да то ли еще натворят, ой, Зайка, ой, беленькая!А Зайка хохочет.— Старый ты, старый ворчун, все б тебе ворчать, иди-ка ты лучше да мышек топчи.— Не могу я больше мышек топтать, — грустно вздыхал Котофей Котофеич и снова принимался журить Зайку.Раз села Зайка в ванночку мыться. Котофей Котофеич головку ей мылил, банные песни пел. И случись такой грех: попало едкое мыло Коту в глаз.Пошел Котофей Котофеич в кухню глаз промывать, а Артамошка с Епифашкой стук к Зайке в ванночку.— Расскажи да расскажи, Заинька, откуда бисерные такие кошельки у тебя разноцветные да откуда золото такое не простое, а серебряное?Зайка все язычком и выболтала.Вернулся из кухни Котофей Котофеич, а уж Артамошки с Епифашкой и след простыл.И с той поры сгинули они из глаз, полосатые, словно никогда их и земля не носила.Призналась Зайка Котофею Котофеичу.Встревожился Котофей Котофеич.— Пропали мы, пропали все пропадом! — одно твердил старый Кот.Проснется Зайка ночью попить, покличет Котофея Котофеича, а Кота нет у кроватки: Котофей Котофеич целыми ночами напролет перешептывался с Чучелом-чумичелом, куму свое горе поверял.Всякий праздник, как всегда, вылезал из отдушника Чучело-чумичело, ходил до обеда на голове перед Зайкой, а после обеда, сидя на шестке с Котофеем Котофеичем, оба об одном рассуждали и на разные лады умом раскидывали, как из беды Зайку выпутать: неспроста приходили полосатые, наделают они дел, не оберешься.— Пропали мы, пропали все пропадом! — твердил старый Кот.
7
Артамошка с Епифашкой потирали себе руки от удовольствия: так ловко провели она Зайку и носик ей натянули курносенький.Получили жоги в награду от Барабаньей Шкурки старую собачью конурку на съедение. Засели в конурку, лакомились да облизывались.А Барабанья Шкурка намотала себе на ус разговор полосатых и не долго думая снарядилась в поход за шкатулкой: добывать себе черную шкатулку с не простым, а с серебряным золотом.И случилось с Барабаньей Шкуркой то же, что и с беленькой Зайкой.Пришла Шкурка в полночь к подземелью, влезла на дерево. Вышли из подземелья двенадцать черных разбойников, постояли разбойники, позевали на месяц, сказали заклинание и пропали.— Чучело-чумичело-гороховая-куличина, подай челнок, заметай шесток! — повторила Барабанья Шкурка разбойничьи слова.Дверь раскрылась, и Шкурка вошла в подземелье.Обошла Шкурка весь хрустальный зал, все переглядела и все перетрогала, забрала с семивинтового стола черную шкатулку да к двери.А дверь не раскрывается.И барабанила Шкурка, колотила в дверь из всей мочи.А дверь не раскрывается.Забыла Шкурка впопыхах разбойничье заклинание.А разбойники встали с своего места, окружили Шкурку да всю ее и измяли.И превратилась Барабанья Шкурка в кожу, а из кожи сапогов да башмаков понаделали, и пошла Шкурка по мостовым шмыгать да ноги натирать, — пропала Шкурка пропадом.
8
Именины Зайки совпали с известием, — мухи рассказывали, что Барабанья Шкурка в кожу превратилась.Бегал Котофей Котофеич в домик к Шкурке, но ни единой души не нашел в домике: Артамошка с Епифашкой в лес улизнули и там свили гнездо себе, живут-поживают, творят пакости да народ смущают.Три дня праздновали в башенке именины, и пир горой шел.На третий день, когда Кучерище объелся игрушками, а Чучело-чумичело голову потерял, прокралась незаметно в башенку старуха Буроба да за суматохой все добро и поклала себе в мешок.И лишилась Зайка серебряного золота, и черной шкатулки, и бисерных кошельков.Только наутро хватились, — туда-сюда, да, видно, уж чему быть, того не миновать.Ну хоть бы тебе что, словно в воду кануло!Мрачный ходил Котофей Котофеич, завязывал ножку у стола Завязывал ножку у стола — есть такая примета: чтобы поскорей найти потерянное, надо завязать ножку у стола, и потерянная вещь найдется. (АМР)
и снова и снова принимался пропажу искать.— Не завалилось ли куда! — мурлыкал Кот.И с отчаяния Кот обмирал на минуту и опять ходил мрачный.Ночью покликал Котофей Котофеич Чучела-чумичела. Чучело долго не отзывался.— Трудно тебе, кум, без головы-то? — соболезновал Кот.— Страсть трудно, не приведи Бог.— А я тебе, кум, мышиной мази принес, ты себе помажь шею, оно и пройдет.— Мажусь, не помогает.— А у нас, кум, несчастье.— Слышал.— Подумай, кум, выручи.— Ладно.Отошел Кот от теплого отдушника, обошел вдоль и поперек всю башенку, потрогал засовы — крепко ли держатся, — и успокоился и замурлыкал.В окне сидел Кучерище, давился, — больше не ел игрушек.Покатывался со смеху гадкий Зародыш, катался в фонарике.И шалил огонек: то вспыхнет, то не видать.А по лестнице шлепала-топала старуха Буроба с огромным мешком за плечами, шарила в потемках Буроба, метила в башенку, подымалась на пальчики, подступала тихонько к двери, отмыкала волшебным ключом тяжелый засов, приотворяла дверь…— Кис-кис! — плакала Зайка от страха.
Которые дети любят поплакать, Буроба в мешок собирает.
9
Много ломал голову Котофей Котофеич с Чучелом-чумичелом: жалко им было беленькую Зайку, не было у Зайки ни кошельков бисерных, ни зайца жареного, ни козы паленой, ни «пупков Кощея», и личико у Зайки стало такое грустненькое, глазки заплаканы.И порешили Котофей с Чучелом: опять идти Зайке к подземелью и проделать все, что в первый раз делала, и тогда все пойдет как по маслу, — будет и черная шкатулка, будут бисерные кошельки, будет и золото не простое, а серебряное.— Только смотри, Зайка, будь осмотрительна! — напутствовал Кот свою Зайку.Не тут-то было.Шагу не сделала Зайка, попала в беду.Ну, заглянула Зайка в окошко к Яге, ну и хорошо, идти бы ей себе дальше, нет, не утерпела. Захотелось ей поближе посмотреть. Отворила Зайка дверку да шасть в избушку. И это бы ничего, с полбеды, а то возьми да и ущипни Ягу за ушко. Яга проснулась, Яга осерчала, села Яга в ступу да за беленькой Зайкой мигом в погоню.Боже ты мой, чего только не натерпелась бедняжка! И с дороги-то Зайка сбилась, и сумочку Зайка потеряла, и наголодалась и продрогла вся. Спасибо, Коза рогатая на пути попалась, а то хоть ложись да помирай, вот как! Шла Коза бодать, приметила под кустиком Зайку, накормила Зайку молочком, взяла к себе на закорки и на дорогу и вынесла.Вот она какая Коза рогатая!Шла Зайка, шла, пришла к подземелью, влезла на дерево. Вышли двенадцать черных разбойников сердитые-пресердитые, сказали заклинание и скрылись.— Чучело-чумичело-гороховая-куличина, подай челнок, заметай шесток! — сказала Зайка по-разбойничьи.И когда растворилась дверь и Зайка попала в подземелье, захлопала Зайка в ладошки от радости: все как стояло на своем месте, так и осталось стоять, — и семивинтовый стол, и черная шкатулка, и банки с золотыми рыбками.Узнала Зайку Мышка-хвостатка, бросилась к Зайке с золотым ключиком. Взяла Зайка у Мышки ключик, и захотелось ей наперед рыбку поймать, только одну, самую маленькую. А как поймала Зайка рыбку, — Буроба тут как тут.— А, — говорит, — попалась!Тут Зайка сложила ручки крестиком да бултых в банку прямо к рыбкам.И рыбкой, не Зайкой, поплыла.
10
Двенадцать родилось молодых месяцев, и один за другим двенадцать ясных они рождались слева. С левой стороны показывались месяцы рогатые старому коту Котофею Котофеичу. И Кот вздыхал тяжко.Недоброе предвещали месяцы: не было Зайки, не возвращалась Зайка беленькая к себе в башенку.И бросили Белки каленые орешки грызть, помчались в лес разыскивать Зайку, но и Белок не было, не возвращались Мохнатки в башенку.И сидела в Зайкиной кроватке Лягушка-квакушка под Зайкиной думкой, квакала.— Кис-кис! — кто-то кликал, как Зайка, в долгие ночи.— Чучело-чумичело-гороховая-куличина, выручи! — мяукал жалобно Котофей Котофеич, не отставал от Чучела.Но Чучело, измазанный мышиной мазью, без головы ничего не мог выдумать.— У меня, кум, что-то вроде мышиной головы пробивается, и я боюсь, ты меня поймаешь и съешь.— Да не съем, — клялся Кот, — провалиться мне на месте, не съем тебя, только выручи!— Ладно.Неладно было в башенке, пусто: ни стрекотни, ни говора, ни смеха.Только Васютка, сынишка Кучерищев, свистел в трубе, пересвистывал визгливо.И ночь приходила, приникала к окну темными лохмами, застила свет, а Котофей Котофеич все сидел у окна пригорюнившись, не спускал глаз, глядел на дорогу.В окне сидел Кучерище.Привязался Кот к Кучерищу, а Кучерище к Коту.Оба в оба глядели.— Надоумь меня, Демьяныч! — мяукал Кот.Кучерище ощеривался:— Дай сроку, Котофеич, все устроится.И молча выползал Червячок из ямки. Рос Червячок, распухал, надувался, превращался в огромного страшного червя, потом опадал, становился маленьким и червячком уползал к себе в ямку.— Кис-кис! — кто-то кликал, как Зайка, из ночи и грустно и жалостно.Огонечек в фонарике таял.
11
Ранним рано, еще Петушок — золотой гребешок не примаслил головки, вышел Котофей Котофеич из башенки выручать свою Зайку.Всю дорогу по наущению Кучерища Демьяныча и Чучела-чумичела шел Кот степенно, заводил умные речи. Никого не обошел он, со всяким хлеб-соль кушал. Встретились Коту по дороге два Козла-барана Два Козла-барана — деревянная игрушка, сделанная по образцу Медведь и Мужик. (АМР)
, ударялись Козлы-бараны друг о друга стычными лбами. Кот и Козлов не забыл, помяукал бодатым. Переночевал он ночь у Бабы-Яги, с Ягой крысьи хвостики ели. Посидел часок-другой у Артамошки с Епифашкой, осмотрел их гнездо, похитрил чуточку.— Зайка теперь рыбкой плавает, доловилась! — ехидничали полосатые.— А я ее съем! — подзадорил Кот.— Ан не съешь!— Ан съем, и очень просто съем!— Да как же ты ее съешь? Разбойники ее караулят!— Ну и пускай себе караулят.— Разве что Коза… — почесался Артамошка.— Конечно, Коза! — подхватил уверенно Кот, будто зная в чем дело.— А даст ли Коза холодненькую водицу? — усумнился Епифашка.— За водицей дело не станет, Гагана обещала! — сказал Артамошка.Слово за слово, всю подноготную Кот и выведал.Насулили Коту Артамошка с Епифашкой золотые горы, пошли Кота проводить, да на другую дорогу и вывели: не к подземелью, а нарочно опять к Зайкиной башенке.Вот они какие, полосатые.Уж и плутал Кот, плутал, только на осьмую ночь пришел Кот к подземелью.Все, как водится, вышли двенадцать черных разбойников, сказали разбойники заклинание и скрылись.— Чучело-чумичело-гороховая-куличина, подай челнок, заметай шесток! — сказал Кот по-разбойничьи и вошел в подземелье.Вошел Кот в подземелье да хвост поджал.Неласково встретили Кота двенадцать черных разбойников.— Иди, Котофей, — сказали разбойники, — отправляйся, Котофеич, подобру-поздорову домой, пока цел, нет у нас тут для тебя никакой корысти.— А Зайка? — замяукал Кот.— Зайка! — заартачились Заартачились — заупрямились. (АМР)
разбойники: — Не отдадим мы тебе Зайку никогда! Зайка у нас рыбкой плавает, и мы на ней все женимся: такая она беленькая, беляночка.— Ну, вы меня хоть чаем угостите, а я вам сказку скажу, — будто сдался Кот.Согласились разбойники, велели самовар подать, а сами расселись вкруг Кота, рты разинули.Кот пил вприкуску, передыхал, сказывал.Рассказывал Кот длинную-длинную сказку о каких-то китайских яблочках и о купце китайском, запутанную сказку без конца, без начала.Разбойники слушали, слушали Кота и заснули.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19
5
Вся башенка поднялась на ноги, когда Петушок — золотой гребешок прокричал о беленькой Зайке:— Беленькая Зайка домой бежит!Все спустились по лестнице вниз и на пороге встретили Зайку.Зацеловали беленькую, задушили курнопяточку: так были все рады-радехоньки.А Зайка едва дух переводит, закраснелась, запыхалась вся, все штанишки спустились, по земле волокутся, а волосики взбились хохликом.Подала Зайка шкатулку Котофею Котофеичу, говорит Коту:— Вот тебе, Кот, находка, разбирайся!А сама села присесть да, как убитая, тут же на месте и заснула.И спала Зайка целых три дня и три ночи без просыпу.Вышел из отдушника Чучело-чумичело, стал ходить на голове перед Зайкой. Видит Чучело, не обращает Зайка на него внимания, пошушукался с Котофеем Котофеичем и опять в отдушник забрался.Котофей Котофеич загреб золото, стал считать. И день считал, и другой считал, все со счета сбивается, — ничего не выходит.Побежал Кот к Барабаньей Шкурке за мерой.— Дай, — говорит, — мерку мне на минутку.— А зачем вам мера? — спрашивает Барабанья Шкурка.— «Кощеевы пупки» считать.— Хорошо, — ухмыльнулась Барабанья Шкурка, — дам я вам меру, только смотрите, не затеряйте.А сама думает:«Тут дело не чисто, кто это „пупки Кощеевы“ мерой считает — „пупки“ в коробках на фунты продаются!»А чтобы вернее дознаться, что будет Кот мерить, намазал Шкурка дно у своей меры липким медом.Взял Котофей Котофеич Шкуркину меру и домой в башенку.А уж мерил Кот, мерил, мерил-мерил — конца-краю не видно. А как вымерил до последнего золотого, отнес меру Барабаньей Шкурке, накупил платьицев и игрушек, нарядил Зайку и сел себе тихомолком гостей замывать.Тут пошел такой в башенке пляс, хоть образа выноси из дому.Не плясали, а бесновались. Больше всех отличалась Лягушка-квакушка, до того дошла Квакушка, что под вечер еще одну лапку себе отбила и осталась всего о двух лапках задних.Ну и Чучело-чумичело, нечего сказать, постарался — Чучело-чумичело лицом в грязь не ударил: ходивши на голове, мозоль натер себе Чучело на самом носу.То-то веселье, то-то потеха!А Барабанья Шкурка не моргала. Как принес ей Котофей Котофеич меру, Шкурка всю меру во все глаза оглядела и на самом донышке нашла золотой, — прилип золотой к меду.И порешила Шкурка разведать, откуда такое богатство попало в руки Зайки.Много годов живет на белом свете Барабанья Шкурка, сундуки Шкурки доверху золотом завалены, а такого золота она глазом отродясь не видала, ни слухом не слыхала: не простое золото, а серебряное!И стала Барабанья Шкурка подсылать к беленькой Зайке двух своих жогов подручных: Артамошку — гнусного да Епифашку — скусного.
6
Нос крючком, голова сучком, брюшко ящичком, а все само жилиное и толкачиком, — такие эти были Артамошка с Епифашкой.В первый раз пришли они чуть свет в башенку. В другой раз — в сумерки, в третий раз — поздно вечером, и повадились. И днюют и ночуют пакостники, отбоя нет.Придут они в башенку, рассядутся на кухне и клянчают. Немытые, нечесаные, — страсть взглянуть.Разжалобили жоги Зайку.Пробовала Зайка посылать им грибков да щавелику, — не помогает, все свое тянут, все еще клянчают. Еще больше разжалобили Зайку.И стала Зайка их в комнаты пускать.А как влезли они в комнаты, — тут уж ничем их не выживешь.Зайка скачет, беленькая пляшет, а они мороками Мороками — мрачно, себе на уме. (АМР)
по башенке бродят, все трогают, все нюхают, а то в игры свои играть примутся: либо угощают друг дружку мордой об стол, либо в окно выбрасываются, — такие эти были Артамошка с Епифашкой.Остерегал Зайку старый кот Котофей Котофеич:— Ой, Зайка, ой, беленькая, не водись ты с этими полосатыми: шатия эта шатается, не будет прока, помяни ты мое котово верное слово… с Буробою они знаются, тетенькою Буробу величают, сам слышал, тоже и башмачок твой намедни сожрали, да то ли еще натворят, ой, Зайка, ой, беленькая!А Зайка хохочет.— Старый ты, старый ворчун, все б тебе ворчать, иди-ка ты лучше да мышек топчи.— Не могу я больше мышек топтать, — грустно вздыхал Котофей Котофеич и снова принимался журить Зайку.Раз села Зайка в ванночку мыться. Котофей Котофеич головку ей мылил, банные песни пел. И случись такой грех: попало едкое мыло Коту в глаз.Пошел Котофей Котофеич в кухню глаз промывать, а Артамошка с Епифашкой стук к Зайке в ванночку.— Расскажи да расскажи, Заинька, откуда бисерные такие кошельки у тебя разноцветные да откуда золото такое не простое, а серебряное?Зайка все язычком и выболтала.Вернулся из кухни Котофей Котофеич, а уж Артамошки с Епифашкой и след простыл.И с той поры сгинули они из глаз, полосатые, словно никогда их и земля не носила.Призналась Зайка Котофею Котофеичу.Встревожился Котофей Котофеич.— Пропали мы, пропали все пропадом! — одно твердил старый Кот.Проснется Зайка ночью попить, покличет Котофея Котофеича, а Кота нет у кроватки: Котофей Котофеич целыми ночами напролет перешептывался с Чучелом-чумичелом, куму свое горе поверял.Всякий праздник, как всегда, вылезал из отдушника Чучело-чумичело, ходил до обеда на голове перед Зайкой, а после обеда, сидя на шестке с Котофеем Котофеичем, оба об одном рассуждали и на разные лады умом раскидывали, как из беды Зайку выпутать: неспроста приходили полосатые, наделают они дел, не оберешься.— Пропали мы, пропали все пропадом! — твердил старый Кот.
7
Артамошка с Епифашкой потирали себе руки от удовольствия: так ловко провели она Зайку и носик ей натянули курносенький.Получили жоги в награду от Барабаньей Шкурки старую собачью конурку на съедение. Засели в конурку, лакомились да облизывались.А Барабанья Шкурка намотала себе на ус разговор полосатых и не долго думая снарядилась в поход за шкатулкой: добывать себе черную шкатулку с не простым, а с серебряным золотом.И случилось с Барабаньей Шкуркой то же, что и с беленькой Зайкой.Пришла Шкурка в полночь к подземелью, влезла на дерево. Вышли из подземелья двенадцать черных разбойников, постояли разбойники, позевали на месяц, сказали заклинание и пропали.— Чучело-чумичело-гороховая-куличина, подай челнок, заметай шесток! — повторила Барабанья Шкурка разбойничьи слова.Дверь раскрылась, и Шкурка вошла в подземелье.Обошла Шкурка весь хрустальный зал, все переглядела и все перетрогала, забрала с семивинтового стола черную шкатулку да к двери.А дверь не раскрывается.И барабанила Шкурка, колотила в дверь из всей мочи.А дверь не раскрывается.Забыла Шкурка впопыхах разбойничье заклинание.А разбойники встали с своего места, окружили Шкурку да всю ее и измяли.И превратилась Барабанья Шкурка в кожу, а из кожи сапогов да башмаков понаделали, и пошла Шкурка по мостовым шмыгать да ноги натирать, — пропала Шкурка пропадом.
8
Именины Зайки совпали с известием, — мухи рассказывали, что Барабанья Шкурка в кожу превратилась.Бегал Котофей Котофеич в домик к Шкурке, но ни единой души не нашел в домике: Артамошка с Епифашкой в лес улизнули и там свили гнездо себе, живут-поживают, творят пакости да народ смущают.Три дня праздновали в башенке именины, и пир горой шел.На третий день, когда Кучерище объелся игрушками, а Чучело-чумичело голову потерял, прокралась незаметно в башенку старуха Буроба да за суматохой все добро и поклала себе в мешок.И лишилась Зайка серебряного золота, и черной шкатулки, и бисерных кошельков.Только наутро хватились, — туда-сюда, да, видно, уж чему быть, того не миновать.Ну хоть бы тебе что, словно в воду кануло!Мрачный ходил Котофей Котофеич, завязывал ножку у стола Завязывал ножку у стола — есть такая примета: чтобы поскорей найти потерянное, надо завязать ножку у стола, и потерянная вещь найдется. (АМР)
и снова и снова принимался пропажу искать.— Не завалилось ли куда! — мурлыкал Кот.И с отчаяния Кот обмирал на минуту и опять ходил мрачный.Ночью покликал Котофей Котофеич Чучела-чумичела. Чучело долго не отзывался.— Трудно тебе, кум, без головы-то? — соболезновал Кот.— Страсть трудно, не приведи Бог.— А я тебе, кум, мышиной мази принес, ты себе помажь шею, оно и пройдет.— Мажусь, не помогает.— А у нас, кум, несчастье.— Слышал.— Подумай, кум, выручи.— Ладно.Отошел Кот от теплого отдушника, обошел вдоль и поперек всю башенку, потрогал засовы — крепко ли держатся, — и успокоился и замурлыкал.В окне сидел Кучерище, давился, — больше не ел игрушек.Покатывался со смеху гадкий Зародыш, катался в фонарике.И шалил огонек: то вспыхнет, то не видать.А по лестнице шлепала-топала старуха Буроба с огромным мешком за плечами, шарила в потемках Буроба, метила в башенку, подымалась на пальчики, подступала тихонько к двери, отмыкала волшебным ключом тяжелый засов, приотворяла дверь…— Кис-кис! — плакала Зайка от страха.
Которые дети любят поплакать, Буроба в мешок собирает.
9
Много ломал голову Котофей Котофеич с Чучелом-чумичелом: жалко им было беленькую Зайку, не было у Зайки ни кошельков бисерных, ни зайца жареного, ни козы паленой, ни «пупков Кощея», и личико у Зайки стало такое грустненькое, глазки заплаканы.И порешили Котофей с Чучелом: опять идти Зайке к подземелью и проделать все, что в первый раз делала, и тогда все пойдет как по маслу, — будет и черная шкатулка, будут бисерные кошельки, будет и золото не простое, а серебряное.— Только смотри, Зайка, будь осмотрительна! — напутствовал Кот свою Зайку.Не тут-то было.Шагу не сделала Зайка, попала в беду.Ну, заглянула Зайка в окошко к Яге, ну и хорошо, идти бы ей себе дальше, нет, не утерпела. Захотелось ей поближе посмотреть. Отворила Зайка дверку да шасть в избушку. И это бы ничего, с полбеды, а то возьми да и ущипни Ягу за ушко. Яга проснулась, Яга осерчала, села Яга в ступу да за беленькой Зайкой мигом в погоню.Боже ты мой, чего только не натерпелась бедняжка! И с дороги-то Зайка сбилась, и сумочку Зайка потеряла, и наголодалась и продрогла вся. Спасибо, Коза рогатая на пути попалась, а то хоть ложись да помирай, вот как! Шла Коза бодать, приметила под кустиком Зайку, накормила Зайку молочком, взяла к себе на закорки и на дорогу и вынесла.Вот она какая Коза рогатая!Шла Зайка, шла, пришла к подземелью, влезла на дерево. Вышли двенадцать черных разбойников сердитые-пресердитые, сказали заклинание и скрылись.— Чучело-чумичело-гороховая-куличина, подай челнок, заметай шесток! — сказала Зайка по-разбойничьи.И когда растворилась дверь и Зайка попала в подземелье, захлопала Зайка в ладошки от радости: все как стояло на своем месте, так и осталось стоять, — и семивинтовый стол, и черная шкатулка, и банки с золотыми рыбками.Узнала Зайку Мышка-хвостатка, бросилась к Зайке с золотым ключиком. Взяла Зайка у Мышки ключик, и захотелось ей наперед рыбку поймать, только одну, самую маленькую. А как поймала Зайка рыбку, — Буроба тут как тут.— А, — говорит, — попалась!Тут Зайка сложила ручки крестиком да бултых в банку прямо к рыбкам.И рыбкой, не Зайкой, поплыла.
10
Двенадцать родилось молодых месяцев, и один за другим двенадцать ясных они рождались слева. С левой стороны показывались месяцы рогатые старому коту Котофею Котофеичу. И Кот вздыхал тяжко.Недоброе предвещали месяцы: не было Зайки, не возвращалась Зайка беленькая к себе в башенку.И бросили Белки каленые орешки грызть, помчались в лес разыскивать Зайку, но и Белок не было, не возвращались Мохнатки в башенку.И сидела в Зайкиной кроватке Лягушка-квакушка под Зайкиной думкой, квакала.— Кис-кис! — кто-то кликал, как Зайка, в долгие ночи.— Чучело-чумичело-гороховая-куличина, выручи! — мяукал жалобно Котофей Котофеич, не отставал от Чучела.Но Чучело, измазанный мышиной мазью, без головы ничего не мог выдумать.— У меня, кум, что-то вроде мышиной головы пробивается, и я боюсь, ты меня поймаешь и съешь.— Да не съем, — клялся Кот, — провалиться мне на месте, не съем тебя, только выручи!— Ладно.Неладно было в башенке, пусто: ни стрекотни, ни говора, ни смеха.Только Васютка, сынишка Кучерищев, свистел в трубе, пересвистывал визгливо.И ночь приходила, приникала к окну темными лохмами, застила свет, а Котофей Котофеич все сидел у окна пригорюнившись, не спускал глаз, глядел на дорогу.В окне сидел Кучерище.Привязался Кот к Кучерищу, а Кучерище к Коту.Оба в оба глядели.— Надоумь меня, Демьяныч! — мяукал Кот.Кучерище ощеривался:— Дай сроку, Котофеич, все устроится.И молча выползал Червячок из ямки. Рос Червячок, распухал, надувался, превращался в огромного страшного червя, потом опадал, становился маленьким и червячком уползал к себе в ямку.— Кис-кис! — кто-то кликал, как Зайка, из ночи и грустно и жалостно.Огонечек в фонарике таял.
11
Ранним рано, еще Петушок — золотой гребешок не примаслил головки, вышел Котофей Котофеич из башенки выручать свою Зайку.Всю дорогу по наущению Кучерища Демьяныча и Чучела-чумичела шел Кот степенно, заводил умные речи. Никого не обошел он, со всяким хлеб-соль кушал. Встретились Коту по дороге два Козла-барана Два Козла-барана — деревянная игрушка, сделанная по образцу Медведь и Мужик. (АМР)
, ударялись Козлы-бараны друг о друга стычными лбами. Кот и Козлов не забыл, помяукал бодатым. Переночевал он ночь у Бабы-Яги, с Ягой крысьи хвостики ели. Посидел часок-другой у Артамошки с Епифашкой, осмотрел их гнездо, похитрил чуточку.— Зайка теперь рыбкой плавает, доловилась! — ехидничали полосатые.— А я ее съем! — подзадорил Кот.— Ан не съешь!— Ан съем, и очень просто съем!— Да как же ты ее съешь? Разбойники ее караулят!— Ну и пускай себе караулят.— Разве что Коза… — почесался Артамошка.— Конечно, Коза! — подхватил уверенно Кот, будто зная в чем дело.— А даст ли Коза холодненькую водицу? — усумнился Епифашка.— За водицей дело не станет, Гагана обещала! — сказал Артамошка.Слово за слово, всю подноготную Кот и выведал.Насулили Коту Артамошка с Епифашкой золотые горы, пошли Кота проводить, да на другую дорогу и вывели: не к подземелью, а нарочно опять к Зайкиной башенке.Вот они какие, полосатые.Уж и плутал Кот, плутал, только на осьмую ночь пришел Кот к подземелью.Все, как водится, вышли двенадцать черных разбойников, сказали разбойники заклинание и скрылись.— Чучело-чумичело-гороховая-куличина, подай челнок, заметай шесток! — сказал Кот по-разбойничьи и вошел в подземелье.Вошел Кот в подземелье да хвост поджал.Неласково встретили Кота двенадцать черных разбойников.— Иди, Котофей, — сказали разбойники, — отправляйся, Котофеич, подобру-поздорову домой, пока цел, нет у нас тут для тебя никакой корысти.— А Зайка? — замяукал Кот.— Зайка! — заартачились Заартачились — заупрямились. (АМР)
разбойники: — Не отдадим мы тебе Зайку никогда! Зайка у нас рыбкой плавает, и мы на ней все женимся: такая она беленькая, беляночка.— Ну, вы меня хоть чаем угостите, а я вам сказку скажу, — будто сдался Кот.Согласились разбойники, велели самовар подать, а сами расселись вкруг Кота, рты разинули.Кот пил вприкуску, передыхал, сказывал.Рассказывал Кот длинную-длинную сказку о каких-то китайских яблочках и о купце китайском, запутанную сказку без конца, без начала.Разбойники слушали, слушали Кота и заснули.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19