Он блуждал. Вся противовоздушная оборона направила к небу жерла своих орудий. Истребитель типа «Дифайент» поднялся и с полной скоростью полетел навстречу неприятелю. В 23 ч. 03 м. этот последний был отмечен к югу от Глазго. «Дифайент» был от него всего в 4 милях, т. е. в одной минуте полета.
Как раз в этот момент наблюдательные посты донесли, что какой-то самолет только что упал и горит на земле. «Дифайент» в свою очередь телеграфировал, что он еще не вступал в бой. Немец упал, стало быть, сам собой.
«Я был разочарован», – сказал лорд Гамильтон.
Поступили дополнительные сведения. Самолет разбился в двух милях от Игльсхэм. (На моем участке, – подумал Гамильтон). Это был «Мессершмидт 110».
Внезапно герцог вскочил.
«Летчик, – говорил голос в телефоне, – спрыгнул с парашютом и захвачен в плен. Его зовут Альфред Горн. Он заявляет, что прибыл со специальной миссией и хочет говорить с герцогом Гамильтоном».
Альфред Горн? Это имя не говорило ничего.
Британская флегма предписывала выдержку. Лорд Гамильтон прибыл на следующий день в десять часов утра в казармы Мэрихилс в Глазго, куда поместили таинственного летчика.
Сперва герцог осмотрел предметы, найденные на пленнике: фотоаппарат Лейка, фотография ребенка, лекарства и две визитные карточки на имя доктора Карла Гаусхофера и Альфреда Гаусхофера. Смутное воспоминание мелькнуло в памяти Гамильтона. Гаусхофер… это имя как будто было ему знакомо.
Он вошел в камеру в сопровождении офицера стражи и переводчика. Он увидел перед собой худощавого человека с землисто-бледным лицом, запавшими глазами и судорожно искаженным лицом.
– Я хочу, – сказал пленник, – говорить с вами наедине.
Гамильтон сделал утвердительный знак. Офицер и переводчик вышли.
Лицо пленника приняло нормальный вид.
– Узнаете вы меня?
– Ничуть.
– Вы видели меня в Берлине в, 1936 г., во время Олимпиады и вы завтракали у меня.
Итак, это было светское знакомство. Но теперь была война. Лорд Гамильтон оставался невозмутимо холоден.
– Я – Рудольф Гесс.
Флегма Гамильтона исчезла.
– Рудольф Гесс?
– Я прибыл с миссией во имя человечности. Герцог не мог узнать пленника. Он не мог победить недоверия. Дело казалось слишком фантастичным.
– Мой друг Гаусхофер, – сказал Гесс, – уверил меня, что вы способны понять мою точку зрения. Он пытался устроить наше свидание в Лиссабоне; помните ли вы его письмо от 23 декабря?
– Я не имел ни малейшего понятия о том, что дело идет о встрече с вами.
– Это уже четвертая попытка моя с декабря месяца прибыть к вам. Три раза я вынужден был поворачивать с полпути из-за плохой погоды. Я не хотел предпринимать путешествия в то время, когда у Англии были успехи в Ливии, потому что это было бы принято, как знак слабости Германии. Но теперь, когда мы восстановили ситуацию в Северной Африке и в Греции, я доволен, что мне удалось прибыть к вам.
– Риск, который я взял на себя, я – министр Райха, должен доказать вам мою личную искренность и желание Германии заключить мир. Фюрер убежден, что он выиграет войну, если не сейчас, то через год, два, наконец, три года. Я хочу предотвратить бесполезное кровопролитие.
Гамильтон слушал в изумлении. Гесс продолжал:
– Я хотел бы, чтобы вы вошли в контакт с главными членами вашей партии и обменялись взглядами на мир.
– С начала войны – возразил герцог, – в Англии есть только одна партия.
– Я хочу вам сообщить условия, которые Гитлер предусматривает. Во-первых, он хочет такого соглашения, которое навсегда исключило бы возможность войны между нашими странами.
– Каким образом?
– Конечно, первое условие, это чтобы Англия отказалась от своей традиционной политики противодействия наиболее сильной державе Европы.
– Но если мы сейчас заключим мир, то через два года вы снова начнете войну.
– Почему? –
– Мы могли заключить мирное соглашение до того, как вспыхнула война, но так как Германия предпочла войну в тот момент, когда мы были наиболее заинтересованы в сохранении мира, то я не вижу, к какому соглашению мы могли бы придти сейчас.
Этот ответ был не слишком ободряющим. Гесс замолчал. Помимо всего, он хотя и довольно свободно изъяснялся по-английски, однако с трудом понимал то, что говорил ему лорд Гамильтон. Заметив это, последний предложил ему продолжать разговор при помощи переводчика.
– У меня к вам есть еще просьба, – добавил Гесс. – Я хотел бы, чтобы вы испросили у короля для меня акт, подтверждающий, что я прибыл сюда добровольно и без оружия. Ах, да: еще я просил бы вас протелеграфировать в Цюрих, Герцогштрассе 17, Ротгехеру, что Альфред Горн жив и здоров. Это для успокоения моей семьи, вы понимаете?…И затем: нельзя ли не раскрывать в печати моего имени?
Герцог Гамильтон не мог этого обещать от себя. Он тотчас же отправился в Лондон для доклада о необычайном посещении.
Через два дня, 13 мая, чиновник Министерства Иностранных Дел мистер Керкпатрик прибыл в казармы Мэрихилс. Прежде всего, он рассеял сомнения о личности пленника. Мистер Керкпатрик служил в Берлине и лично знал Рудольфа Гесса. Он подтвердил: это был действительно Гесс.
Гесс начал с жалоб. Он прибыл сюда, как парламентер, а с ним обращаются, как с пленником. Его заперли в камере и приставили к нему солдата. Он хотел получить обратно свои лекарства и просил дать ему книги, в том числе «Трое в одной лодке» Джером К. Джерома. Он хотел также получить на память обломок своего самолета.
Затем он рассказал о своем путешествии. Оно было не легким. Он вылетел из Аугсбурга в 17 ч. 45 м., но когда достиг берегов Англии, было еще слишком светло для безопасного спуска. Он крутился целый час над Северным морем и, наконец, отказался от мысли спуститься в Дандженэл, как первоначально намеревался. Но он с трудом мог решиться на прыжок. Ему стало дурно при первой попытке. При вторичной попытке он прыгнул, но потерял сознание в тот самый момент, когда дернул веревку, чтобы открыть парашют. Он упал на землю в обмороке и был очень благодарен крестьянину, который его нашел и привел в чувство. Но он никак не ожидал, что будет заключен в камеру в Глазго.
Затем Рудольф Гесс изложил цель своего путешествия. Мысль эта впервые пришла ему в голову, когда он читал книгу об иностранной политике Эдуарда VII. Эта объективно написанная книга, – говорит он, – помогла ему понять основное заблуждение Англии: принцип, ставший традицией, согласно которому Англия считала своим главным противником наиболее сильную державу европейского континента, кто бы она ни была. Начиная с 1904 г., Англия поддерживала Францию против Германии. Поэтому Англия ответственна за войну 1914 года.
Далее мистер Керкпатрик должен был выслушать апологию Гитлера и его политики. Если фюреру пришлось присоединить Австрию при помощи силы, то это только потому, что ему не позволили сделать это легальным способом. Чехословацкий кризис возник потому, что французский министр Пьер Кот заявил, что Чехословакия должна стать аэродромом против Германии. Мюнхен был для Гитлера большим облегчением, но уже две недели спустя Чемберлен заявил, что Мюнхен позволяет Англии закончить свое перевооружение, и Гитлер понял, что он был обманут в Мюнхене. Затем Франция и Англия вмешались в дело вооружения Чехословакии, вследствие чего Гитлер увидел себя вынужденным покончить с этой вечной угрозой путем оккупации всей страны. Англия, на месте Гитлера, сделала бы то же самое.
Гитлер, – продолжал Гесс, – имел доказательства, что Польша приняла бы соглашение, которое ей предлагала Германия, если бы Англия не побуждала ее к сопротивлению. Следовательно, Англия ответственна за войну 1939 г., как она ответственна за войну 1914 года.
При оккупации Норвегии Гитлер имел доказательства, что он всего лишь на несколько дней опередил англичан; также, и при занятии Бельгии и Голландии у него были доказательства, что англичане готовились нарушить нейтралитет этих стран, чтобы напасть на Германию и завоевать Рур. Он заключал из этого, что его действия были всегда превентивными, следовательно, законными.
М. Керкпатрик, вероятно, был удивлен тем, что Рудольф Гесс прибыл издалека и с таким риском лишь для того, чтобы дать детски-наивный исторический обзор политики Гитлера и произнести обвинительную речь по адресу Англии. Но Гесс только подходил к самому главному, к цели своей миссии:
Англия накануне гибели. Он это готов доказать.
В Германии производство самолетов достигло громадных размеров и еще продолжает расти. Оно на много превысило продукцию Англии и Америки вместе взятых. Помимо того, американские самолеты весьма посредственны и германский воздушный флот их не опасается. Потери германской авиации оказались гораздо меньше ожидавшихся, к тому же кадры германских пилотов растут быстрее, чем соединения самолетов. У Англии нет никаких шансов нагнать свою отсталость, тем более, что потери ее индустрии от германских налетов все возрастали.
«Когда Англия, – сказал Гесс, – в мае 1940 г. начала бомбардировать Германию, фюрер вначале думал, что она приняла это решение по ошибке, в силу минутного заблуждения. Он терпеливо выжидал, не желая отвечать тем же способом, – отчасти, чтобы избавить мир от ужасов беспощадной взаимной воздушной войны, отчасти из сентиментальной слабости к английской культуре и памятникам зодчества. Только после большой внутренней борьбы и спустя лишь долгое время он отдал приказ бомбардировать Англию».
Иначе говоря, если Англия покрылась развалинами и дымящимися пожарищами, то она сама этого хотела.
Покончив с воздушной войной, Гесс перешел к подводной. Германские подводные лодки строятся в громадном количестве. Производство их по частям распределено не только по всей территории Германии, но и по всей оккупированной немцами Европе; затем эти части соединяются в местах сборки, что облегчено сетью рек и каналов; многочисленные верфи спускают в реки Германии готовые подводные лодки. Англия должна считаться с колоссальным ростом германского подводного флота и с соответственными потерями своего тоннажа.
В германской системе нет слабых мест. На внутреннем фронте нет ни трещин, ни колебаний. Запасы сырья – в изобилии, так как, благодаря победам 1940 года, не только военные, но и экономические возможности были значительно расширены. Во Франции немцы нашли тысячи тонн зенитных снарядов, которые оказалось возможным применить в дело. Единственное, в чем был недостаток, это в жирах, но и этот пробел был заполнен различными способами.
Всякая надежда на революцию в Германии тщетна. «Фюрер пользуется неограниченным и абсолютным доверием германского народа».
Наконец, Гесс перешел к третьей, заключительной части своего изложения: к тому, что он предлагал Англии.
«Меня страшит, – сказал он, – мысль о продлении войны и о кровопролитии, которым она угрожает. Я прилетел сюда без ведома фюрера с целью убедить ответственных деятелей Англии в том, что Англия не может выиграть войну, а поэтому самое благоразумное – немедленно заключить мир с Германией.
Я давно и близко знаю Гитлера, познакомился с ним 18 лет тому назад в крепости Ландсберг. Я могу дать вам честное слово, что он никогда не питал дурных умыслов против Великобритании и никогда не претендовал на мировое господство. Он считает сферой германских интересов одну только Европу, полагая, что, выйдя из пределов Европы, Германия раздробит свои силы и тем подготовит свое разрушение. Он глубоко сожалел бы о распадении Британской Империи».
М. Керкпатрик отмечает в своем рапорте, что в этом месте Рудольф Гесс пытался вызвать у него дрожь ужаса, изображая, как «коварные американцы» питают намерение захватить себе Империю и для начала присоединить Канаду. Потом, возвращаясь к своей главной теме, Гесс рассказал, что всего 10 дней тому назад, 3 мая, Гитлер заявил ему, что у него нет никаких чрезмерных требований к Великобритании.
«Я прибыл с тем, – сказал Гесс, – чтобы предложить вам следующее соглашение: Англия предоставляет Германии полную свободу действий в Европе, а Германия предоставляет Англии полную свободу действий в районах ее Империи, с единственной оговоркой. Германии должны быть возвращены ее бывшие колонии, совершенно необходимые ей в качестве источников сырья».
М. Керкпатрик почувствовал, что они дошли до ядра всей проблемы. Он спросил:
– А что же Россия – в Европе она или в Азии?
– В Азии, – ответил Гесс, не колеблясь.
– В таком случае, так как Гитлер хочет иметь свободные руки только в Европе, он не сможет напасть на Россию?
Гесс ответил тотчас же.
«У Германии есть некоторые требования к России. Они должны быть удовлетворены либо путем соглашения, либо войной. Но слухи, распространяемые в настоящее время о близком нападении Гитлера на Россию, лишены основания».
Этот разговор происходил 13 мая 1941 г. Согласно плану германского Главного Штаба, приготовления к «плану Барбаросса» должны были быть закончены к 15 мая, и только балканские события вынудили Гитлера отложить на несколько недель нападение на СССР.
Тем не менее, мы не можем быть уверены в фальши Рудольфа Гесса. Он не был военным и не имел доступа к документам ОКВ. Фаворит, первый адъютант Гитлера, он был несомненно в курсе его общих идей, но, вероятно, даже почти наверное, не был посвящен в детали его планов. То, что я выше отметил об особенностях разделения власти при Гитлере, делает весьма правдоподобным предположение, что человек в ранге Гесса не был посвящен в проект, о котором Гитлер неоднократно повторял, что он явится величайшим сюрпризом для истории и до последнего дня он должен быть покрыт глубочайшей тайной.
– А Италия? – спросил М. Керкпатрик, – известны ли вам ее требования?
– Нет.
– Это, однако, важно.
– Я не думаю, чтобы требования Италии были чрезмерными.
– Итальянцы не могут похвалиться успехами.
– Может быть. Но они оказали нам крупные услуги и, в конце концов. в 1919 г. вы довольно щедро вознаградили Румынию, которая тоже была бита.
Разговор продолжался два часа с четвертью. М. Керкпатрик нашел, что этого достаточно. «Я счел, – говорит он не без юмора, – что дальнейший разговор бесполезен и только лишил бы нас завтрака». Он поднялся и направился к двери.
– Ах, – вскричал Рудольф Гесс, – я забыл сообщить вам нечто существенное.
– Что?
– Предложения, которые я вам сделал, не должны рассматриваться настоящим составом вашего правительства. У. Черчилль, который с 1936 г. старался вызвать войну, и его коллеги, ведущие воинственную политику, – это не люди, с которыми фюрер хотел бы иметь дело.
Цель поездки выяснялась: Рудольф Гесс вылетел из Аугсбурга с тем, чтобы вызвать министерский кризис в Англии.
В следующие дни – 14 и 15 мая – Керкпатрик имел еще два разговора с Гессом. Он нашел его молчаливым. Добровольный посол находил, что обыкновенный чиновник Министерства Иностранных Дел не был ему равноценным партнером. Он несколько раз выражал желание говорить с ответственными лицами, при условии – подчеркивал он, – если они не участвовали в разжигании войны против Германии. Он заявил с достоинством, что он, министр Райха, не мог допустить, чтобы его ставили под беглый огонь допросов, так как он явился в Англию для переговоров, а не для допросов. Он требовал себе секретаря, переводчика, стенотипистку и двух советников-юристов – доктора Земельбауэра и Курта Мааса, содержавшихся в лагере для интернированных гражданских лиц близ Ливерпуля. Интересная деталь: Гессу были известны их лагерные номера: 43.125 и 44.012. Быть может, его путешествие не было импровизацией, а давно и хорошо продуманным и подготовленным шагом.
Несмотря на свое нерасположение к политическим разговорам с м. Керкпатриком, Рудольф Гесс прибавил к своему рассказу несколько деталей.
Он забыл упомянуть об Ираке. Англия должна эвакуировать Ирак.
– Но, поскольку мне известно, – заметил м. Керкпатрик, Ирак не находится в Европе.
– Жители Ирака взялись за оружие в нашу пользу и фюрер желает, чтобы это не было забыто в мирном договоре.
Ирландия, напротив, не входила в расчеты Германии. Гитлер ею не интересовался.
Гесс снова заговорил об Америке. Он хотел довести до конца дело, начатое накануне. Как могут англичане не разглядеть американской игры?
– Если мы сейчас заключим мир, американцы придут в ярость. Они хотят унаследовать Британскую Империю.
Англия рассчитывает на Америку. Это ее единственная надежда в безнадежной борьбе. Как она в этом ошибается!
«Мы предвидим, – сказал Гесс, – интервенцию США, но мы ее не боимся. Нам хорошо известно состояние американского воздушного флота и его строительства. Германия в состоянии преодолеть Америку и Англию вместе взятых».
В эти дни, 14 и 15 мая, Рудольф Гесс значительно усилил тон угрозы. Он, по-видимому, начинал нервничать.
«Вы должны хорошенько запомнить, – сказал он, отчеканивая каждое слово, – что Германия выиграет войну блокады.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
Как раз в этот момент наблюдательные посты донесли, что какой-то самолет только что упал и горит на земле. «Дифайент» в свою очередь телеграфировал, что он еще не вступал в бой. Немец упал, стало быть, сам собой.
«Я был разочарован», – сказал лорд Гамильтон.
Поступили дополнительные сведения. Самолет разбился в двух милях от Игльсхэм. (На моем участке, – подумал Гамильтон). Это был «Мессершмидт 110».
Внезапно герцог вскочил.
«Летчик, – говорил голос в телефоне, – спрыгнул с парашютом и захвачен в плен. Его зовут Альфред Горн. Он заявляет, что прибыл со специальной миссией и хочет говорить с герцогом Гамильтоном».
Альфред Горн? Это имя не говорило ничего.
Британская флегма предписывала выдержку. Лорд Гамильтон прибыл на следующий день в десять часов утра в казармы Мэрихилс в Глазго, куда поместили таинственного летчика.
Сперва герцог осмотрел предметы, найденные на пленнике: фотоаппарат Лейка, фотография ребенка, лекарства и две визитные карточки на имя доктора Карла Гаусхофера и Альфреда Гаусхофера. Смутное воспоминание мелькнуло в памяти Гамильтона. Гаусхофер… это имя как будто было ему знакомо.
Он вошел в камеру в сопровождении офицера стражи и переводчика. Он увидел перед собой худощавого человека с землисто-бледным лицом, запавшими глазами и судорожно искаженным лицом.
– Я хочу, – сказал пленник, – говорить с вами наедине.
Гамильтон сделал утвердительный знак. Офицер и переводчик вышли.
Лицо пленника приняло нормальный вид.
– Узнаете вы меня?
– Ничуть.
– Вы видели меня в Берлине в, 1936 г., во время Олимпиады и вы завтракали у меня.
Итак, это было светское знакомство. Но теперь была война. Лорд Гамильтон оставался невозмутимо холоден.
– Я – Рудольф Гесс.
Флегма Гамильтона исчезла.
– Рудольф Гесс?
– Я прибыл с миссией во имя человечности. Герцог не мог узнать пленника. Он не мог победить недоверия. Дело казалось слишком фантастичным.
– Мой друг Гаусхофер, – сказал Гесс, – уверил меня, что вы способны понять мою точку зрения. Он пытался устроить наше свидание в Лиссабоне; помните ли вы его письмо от 23 декабря?
– Я не имел ни малейшего понятия о том, что дело идет о встрече с вами.
– Это уже четвертая попытка моя с декабря месяца прибыть к вам. Три раза я вынужден был поворачивать с полпути из-за плохой погоды. Я не хотел предпринимать путешествия в то время, когда у Англии были успехи в Ливии, потому что это было бы принято, как знак слабости Германии. Но теперь, когда мы восстановили ситуацию в Северной Африке и в Греции, я доволен, что мне удалось прибыть к вам.
– Риск, который я взял на себя, я – министр Райха, должен доказать вам мою личную искренность и желание Германии заключить мир. Фюрер убежден, что он выиграет войну, если не сейчас, то через год, два, наконец, три года. Я хочу предотвратить бесполезное кровопролитие.
Гамильтон слушал в изумлении. Гесс продолжал:
– Я хотел бы, чтобы вы вошли в контакт с главными членами вашей партии и обменялись взглядами на мир.
– С начала войны – возразил герцог, – в Англии есть только одна партия.
– Я хочу вам сообщить условия, которые Гитлер предусматривает. Во-первых, он хочет такого соглашения, которое навсегда исключило бы возможность войны между нашими странами.
– Каким образом?
– Конечно, первое условие, это чтобы Англия отказалась от своей традиционной политики противодействия наиболее сильной державе Европы.
– Но если мы сейчас заключим мир, то через два года вы снова начнете войну.
– Почему? –
– Мы могли заключить мирное соглашение до того, как вспыхнула война, но так как Германия предпочла войну в тот момент, когда мы были наиболее заинтересованы в сохранении мира, то я не вижу, к какому соглашению мы могли бы придти сейчас.
Этот ответ был не слишком ободряющим. Гесс замолчал. Помимо всего, он хотя и довольно свободно изъяснялся по-английски, однако с трудом понимал то, что говорил ему лорд Гамильтон. Заметив это, последний предложил ему продолжать разговор при помощи переводчика.
– У меня к вам есть еще просьба, – добавил Гесс. – Я хотел бы, чтобы вы испросили у короля для меня акт, подтверждающий, что я прибыл сюда добровольно и без оружия. Ах, да: еще я просил бы вас протелеграфировать в Цюрих, Герцогштрассе 17, Ротгехеру, что Альфред Горн жив и здоров. Это для успокоения моей семьи, вы понимаете?…И затем: нельзя ли не раскрывать в печати моего имени?
Герцог Гамильтон не мог этого обещать от себя. Он тотчас же отправился в Лондон для доклада о необычайном посещении.
Через два дня, 13 мая, чиновник Министерства Иностранных Дел мистер Керкпатрик прибыл в казармы Мэрихилс. Прежде всего, он рассеял сомнения о личности пленника. Мистер Керкпатрик служил в Берлине и лично знал Рудольфа Гесса. Он подтвердил: это был действительно Гесс.
Гесс начал с жалоб. Он прибыл сюда, как парламентер, а с ним обращаются, как с пленником. Его заперли в камере и приставили к нему солдата. Он хотел получить обратно свои лекарства и просил дать ему книги, в том числе «Трое в одной лодке» Джером К. Джерома. Он хотел также получить на память обломок своего самолета.
Затем он рассказал о своем путешествии. Оно было не легким. Он вылетел из Аугсбурга в 17 ч. 45 м., но когда достиг берегов Англии, было еще слишком светло для безопасного спуска. Он крутился целый час над Северным морем и, наконец, отказался от мысли спуститься в Дандженэл, как первоначально намеревался. Но он с трудом мог решиться на прыжок. Ему стало дурно при первой попытке. При вторичной попытке он прыгнул, но потерял сознание в тот самый момент, когда дернул веревку, чтобы открыть парашют. Он упал на землю в обмороке и был очень благодарен крестьянину, который его нашел и привел в чувство. Но он никак не ожидал, что будет заключен в камеру в Глазго.
Затем Рудольф Гесс изложил цель своего путешествия. Мысль эта впервые пришла ему в голову, когда он читал книгу об иностранной политике Эдуарда VII. Эта объективно написанная книга, – говорит он, – помогла ему понять основное заблуждение Англии: принцип, ставший традицией, согласно которому Англия считала своим главным противником наиболее сильную державу европейского континента, кто бы она ни была. Начиная с 1904 г., Англия поддерживала Францию против Германии. Поэтому Англия ответственна за войну 1914 года.
Далее мистер Керкпатрик должен был выслушать апологию Гитлера и его политики. Если фюреру пришлось присоединить Австрию при помощи силы, то это только потому, что ему не позволили сделать это легальным способом. Чехословацкий кризис возник потому, что французский министр Пьер Кот заявил, что Чехословакия должна стать аэродромом против Германии. Мюнхен был для Гитлера большим облегчением, но уже две недели спустя Чемберлен заявил, что Мюнхен позволяет Англии закончить свое перевооружение, и Гитлер понял, что он был обманут в Мюнхене. Затем Франция и Англия вмешались в дело вооружения Чехословакии, вследствие чего Гитлер увидел себя вынужденным покончить с этой вечной угрозой путем оккупации всей страны. Англия, на месте Гитлера, сделала бы то же самое.
Гитлер, – продолжал Гесс, – имел доказательства, что Польша приняла бы соглашение, которое ей предлагала Германия, если бы Англия не побуждала ее к сопротивлению. Следовательно, Англия ответственна за войну 1939 г., как она ответственна за войну 1914 года.
При оккупации Норвегии Гитлер имел доказательства, что он всего лишь на несколько дней опередил англичан; также, и при занятии Бельгии и Голландии у него были доказательства, что англичане готовились нарушить нейтралитет этих стран, чтобы напасть на Германию и завоевать Рур. Он заключал из этого, что его действия были всегда превентивными, следовательно, законными.
М. Керкпатрик, вероятно, был удивлен тем, что Рудольф Гесс прибыл издалека и с таким риском лишь для того, чтобы дать детски-наивный исторический обзор политики Гитлера и произнести обвинительную речь по адресу Англии. Но Гесс только подходил к самому главному, к цели своей миссии:
Англия накануне гибели. Он это готов доказать.
В Германии производство самолетов достигло громадных размеров и еще продолжает расти. Оно на много превысило продукцию Англии и Америки вместе взятых. Помимо того, американские самолеты весьма посредственны и германский воздушный флот их не опасается. Потери германской авиации оказались гораздо меньше ожидавшихся, к тому же кадры германских пилотов растут быстрее, чем соединения самолетов. У Англии нет никаких шансов нагнать свою отсталость, тем более, что потери ее индустрии от германских налетов все возрастали.
«Когда Англия, – сказал Гесс, – в мае 1940 г. начала бомбардировать Германию, фюрер вначале думал, что она приняла это решение по ошибке, в силу минутного заблуждения. Он терпеливо выжидал, не желая отвечать тем же способом, – отчасти, чтобы избавить мир от ужасов беспощадной взаимной воздушной войны, отчасти из сентиментальной слабости к английской культуре и памятникам зодчества. Только после большой внутренней борьбы и спустя лишь долгое время он отдал приказ бомбардировать Англию».
Иначе говоря, если Англия покрылась развалинами и дымящимися пожарищами, то она сама этого хотела.
Покончив с воздушной войной, Гесс перешел к подводной. Германские подводные лодки строятся в громадном количестве. Производство их по частям распределено не только по всей территории Германии, но и по всей оккупированной немцами Европе; затем эти части соединяются в местах сборки, что облегчено сетью рек и каналов; многочисленные верфи спускают в реки Германии готовые подводные лодки. Англия должна считаться с колоссальным ростом германского подводного флота и с соответственными потерями своего тоннажа.
В германской системе нет слабых мест. На внутреннем фронте нет ни трещин, ни колебаний. Запасы сырья – в изобилии, так как, благодаря победам 1940 года, не только военные, но и экономические возможности были значительно расширены. Во Франции немцы нашли тысячи тонн зенитных снарядов, которые оказалось возможным применить в дело. Единственное, в чем был недостаток, это в жирах, но и этот пробел был заполнен различными способами.
Всякая надежда на революцию в Германии тщетна. «Фюрер пользуется неограниченным и абсолютным доверием германского народа».
Наконец, Гесс перешел к третьей, заключительной части своего изложения: к тому, что он предлагал Англии.
«Меня страшит, – сказал он, – мысль о продлении войны и о кровопролитии, которым она угрожает. Я прилетел сюда без ведома фюрера с целью убедить ответственных деятелей Англии в том, что Англия не может выиграть войну, а поэтому самое благоразумное – немедленно заключить мир с Германией.
Я давно и близко знаю Гитлера, познакомился с ним 18 лет тому назад в крепости Ландсберг. Я могу дать вам честное слово, что он никогда не питал дурных умыслов против Великобритании и никогда не претендовал на мировое господство. Он считает сферой германских интересов одну только Европу, полагая, что, выйдя из пределов Европы, Германия раздробит свои силы и тем подготовит свое разрушение. Он глубоко сожалел бы о распадении Британской Империи».
М. Керкпатрик отмечает в своем рапорте, что в этом месте Рудольф Гесс пытался вызвать у него дрожь ужаса, изображая, как «коварные американцы» питают намерение захватить себе Империю и для начала присоединить Канаду. Потом, возвращаясь к своей главной теме, Гесс рассказал, что всего 10 дней тому назад, 3 мая, Гитлер заявил ему, что у него нет никаких чрезмерных требований к Великобритании.
«Я прибыл с тем, – сказал Гесс, – чтобы предложить вам следующее соглашение: Англия предоставляет Германии полную свободу действий в Европе, а Германия предоставляет Англии полную свободу действий в районах ее Империи, с единственной оговоркой. Германии должны быть возвращены ее бывшие колонии, совершенно необходимые ей в качестве источников сырья».
М. Керкпатрик почувствовал, что они дошли до ядра всей проблемы. Он спросил:
– А что же Россия – в Европе она или в Азии?
– В Азии, – ответил Гесс, не колеблясь.
– В таком случае, так как Гитлер хочет иметь свободные руки только в Европе, он не сможет напасть на Россию?
Гесс ответил тотчас же.
«У Германии есть некоторые требования к России. Они должны быть удовлетворены либо путем соглашения, либо войной. Но слухи, распространяемые в настоящее время о близком нападении Гитлера на Россию, лишены основания».
Этот разговор происходил 13 мая 1941 г. Согласно плану германского Главного Штаба, приготовления к «плану Барбаросса» должны были быть закончены к 15 мая, и только балканские события вынудили Гитлера отложить на несколько недель нападение на СССР.
Тем не менее, мы не можем быть уверены в фальши Рудольфа Гесса. Он не был военным и не имел доступа к документам ОКВ. Фаворит, первый адъютант Гитлера, он был несомненно в курсе его общих идей, но, вероятно, даже почти наверное, не был посвящен в детали его планов. То, что я выше отметил об особенностях разделения власти при Гитлере, делает весьма правдоподобным предположение, что человек в ранге Гесса не был посвящен в проект, о котором Гитлер неоднократно повторял, что он явится величайшим сюрпризом для истории и до последнего дня он должен быть покрыт глубочайшей тайной.
– А Италия? – спросил М. Керкпатрик, – известны ли вам ее требования?
– Нет.
– Это, однако, важно.
– Я не думаю, чтобы требования Италии были чрезмерными.
– Итальянцы не могут похвалиться успехами.
– Может быть. Но они оказали нам крупные услуги и, в конце концов. в 1919 г. вы довольно щедро вознаградили Румынию, которая тоже была бита.
Разговор продолжался два часа с четвертью. М. Керкпатрик нашел, что этого достаточно. «Я счел, – говорит он не без юмора, – что дальнейший разговор бесполезен и только лишил бы нас завтрака». Он поднялся и направился к двери.
– Ах, – вскричал Рудольф Гесс, – я забыл сообщить вам нечто существенное.
– Что?
– Предложения, которые я вам сделал, не должны рассматриваться настоящим составом вашего правительства. У. Черчилль, который с 1936 г. старался вызвать войну, и его коллеги, ведущие воинственную политику, – это не люди, с которыми фюрер хотел бы иметь дело.
Цель поездки выяснялась: Рудольф Гесс вылетел из Аугсбурга с тем, чтобы вызвать министерский кризис в Англии.
В следующие дни – 14 и 15 мая – Керкпатрик имел еще два разговора с Гессом. Он нашел его молчаливым. Добровольный посол находил, что обыкновенный чиновник Министерства Иностранных Дел не был ему равноценным партнером. Он несколько раз выражал желание говорить с ответственными лицами, при условии – подчеркивал он, – если они не участвовали в разжигании войны против Германии. Он заявил с достоинством, что он, министр Райха, не мог допустить, чтобы его ставили под беглый огонь допросов, так как он явился в Англию для переговоров, а не для допросов. Он требовал себе секретаря, переводчика, стенотипистку и двух советников-юристов – доктора Земельбауэра и Курта Мааса, содержавшихся в лагере для интернированных гражданских лиц близ Ливерпуля. Интересная деталь: Гессу были известны их лагерные номера: 43.125 и 44.012. Быть может, его путешествие не было импровизацией, а давно и хорошо продуманным и подготовленным шагом.
Несмотря на свое нерасположение к политическим разговорам с м. Керкпатриком, Рудольф Гесс прибавил к своему рассказу несколько деталей.
Он забыл упомянуть об Ираке. Англия должна эвакуировать Ирак.
– Но, поскольку мне известно, – заметил м. Керкпатрик, Ирак не находится в Европе.
– Жители Ирака взялись за оружие в нашу пользу и фюрер желает, чтобы это не было забыто в мирном договоре.
Ирландия, напротив, не входила в расчеты Германии. Гитлер ею не интересовался.
Гесс снова заговорил об Америке. Он хотел довести до конца дело, начатое накануне. Как могут англичане не разглядеть американской игры?
– Если мы сейчас заключим мир, американцы придут в ярость. Они хотят унаследовать Британскую Империю.
Англия рассчитывает на Америку. Это ее единственная надежда в безнадежной борьбе. Как она в этом ошибается!
«Мы предвидим, – сказал Гесс, – интервенцию США, но мы ее не боимся. Нам хорошо известно состояние американского воздушного флота и его строительства. Германия в состоянии преодолеть Америку и Англию вместе взятых».
В эти дни, 14 и 15 мая, Рудольф Гесс значительно усилил тон угрозы. Он, по-видимому, начинал нервничать.
«Вы должны хорошенько запомнить, – сказал он, отчеканивая каждое слово, – что Германия выиграет войну блокады.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26