А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 


Когда же Халльблит ступил на берег и подошел к обитателям земли, женщины поглядели на него искоса, и рассмеялись, и молвили:
– И тебе добро пожаловать, о юноша!
Теперь, разглядев их вблизи, заметил Халльблит, что ростом они с девушек его краев, и весьма красивы лицом и изящно сложены; и обнаженные их ножки, омытые сверкающей россыпью морских брызг, на диво прелестны и стройны, насколько позволяли увидеть подобранные юбки. Но Халльблит опустился на колени рядом с Морским Орлом, поглядеть, не нужно ли ему чего, и молвил:
– Как ты, о вождь?
Старец не ответил ни словом: он казался погруженным в глубокий сон, но померещилось Халльблиту, что щеки его порозовели, а кожа уже не такая желтая и морщинистая, как прежде.
Тут заговорила одна из красавиц:
– Не бойся, юноша; ему хорошо, а вскорости станет еще лучше.
Голос ее звучал нежно, как трель весенней птицы поутру; белокожей и темноволосой была она, и сложена безупречно; и рассмеялась она, глядя на Халльблита, но не с издевкой, а по-доброму; и спутницы ее тоже рассмеялись, словно не чаяли его здесь увидеть. Затем снова обулись они, и при помощи мужчины подхватили ложе старца, и подняли его с земли и вынесли на траву, держа путь в сторону цветущей рощи; прошли немного, а затем снова положили ношу на землю и отдохнули; и так, мало-помалу, донесли старца до края леса, а он все спал. Тут черноволосая дева, что говорила прежде, обратилась к Халльблиту:
– Хоть и глядим мы на тебя в изумлении, однако не потому, что не ждали тебя, но потому, что столь хорош ты и пригож; так что подожди здесь, пока не вернемся мы к тебе из леса.
С этими словами она погладила юношу по руке и вместе со спутниками снова подняла старца с земли, и унесли они его в заросли с глаз долой.
А Халльблит принялся расхаживать туда и сюда шагах в десяти от леса, любуясь на цветущие луга, и казалось ему, что ничего прекраснее он в жизни своей не видывал. А вдалеке, у холмов, разглядел он высокую крышу, и людей тоже, хотя за последнее не поручился бы; а ближе паслись коровы, и кони также, из коих некоторые подошли к нему, и вытянули шеи, и уставились на незнакомца; и хороши они были – загляденье; а из леса вытекал звонкий ручей и бежал через луг в море. Подошел туда Халльблит и увидел, что у этого берега приливы и отливы едва заметны; ибо вода ручья казалась прозрачной, как стекло, а трава и цветы доходили до самой кромки воды; так что снял он шлем и напился из ручья, и ополоснул лицо и руки, и снова надел шлем, и повернулся к лесу, ощущая небывалый прилив сил и бодрости. Тогда поглядел он на море: корабль Острова Выкупа стремительно уменьшался в размерах, ибо подул с земли ветерок и мореходы поставили паруса ему навстречу. Затем юноша прилег на траву; и вот, наконец, снова вышли из леса четверо местных жителей, пробыв там меньше часа, но Морского Орла с ними не было. Халльблит поднялся и повернулся к ним, и муж его поприветствовал и ушел, прямиком в сторону того жилья, что различалось вдалеке. А женщины остались с Халльблитом: некоторое время стояли они так, глядя друг на друга, и юноша не двигался с места, опираясь о копье.
Наконец, молвила черноволосая красавица:
– Правду сказать, о копьеносец, что кабы не знали мы о тебе загодя, весьма подивились бы мы, что юноша столь молодой и, судя по виду, судьбою обласканный, надумал сюда явиться.
– Не вижу, чему тут дивиться, – отозвался Халльблит. – Сей же миг поведаю вам, зачем я сюда приехал. Но сперва скажите мне, это ли – Земля Сверкающей Равнины?
– Именно так, – заверила дева, – или не видишь, как сияет земля под солнцем? Ровно так светит и искрится она в ту пору, что иные народы называют зимой.
– Ожидал я услышать о каком-нибудь чуде вроде этого, – откликнулся Халльблит, – ибо говорилось мне, что земля эта – волшебная; но, хотя прекрасны эти луга, ничего в них диковинного я не усматриваю; во всем похожи они на другие края, хотя, возможно, и прекраснее.
– Может, и так, – молвила дева, – о других землях мы ведаем лишь понаслышке. Ежели мы когда-нибудь и знали их, то давно позабыли.
Спросил Халльблит:
– Не называют ли эту землю также Полями Бессмертных?
Едва выговорил он эти слова, улыбка угасла на лице девы, и она, и товарки ее побледнели, а черноволосая красавица молвила:
– Воздержись от таких речей! Закон запрещает произносить их вслух. Однако ты можешь называть здешний край Землей Живущих.
Отозвался юноша:
– Прошу прощения за неосторожное слово.
Тогда снова заулыбались девы, и придвинулись к гостю, и принялись ласкаться и умильно на него поглядывать; но Халльблит отстранился малость и молвил:
– Я приехал сюда в поисках того, что утратил, и утрата эта весьма меня огорчает.
Откликнулась дева, снова подступая к нему:
– Да обретешь ты искомое, прекрасный юноша, а в придачу все, чего бы не пожелала душа твоя.
На это молвил Халльблит:
– Не привозили ли сюда недавно деву по имени Заложница? Она хороша собой, светловолосая и сероглазая, улыбка у нее ласковая, а голос нежный, однако прямодушна она и смела, и робостью не отличается; высока по нашим меркам, но прекрасно сложена; то женщина из клана Розы, моя нареченная невеста.
Девушки переглянулись и покачали головами, и отозвалась черноволосая красавица:
– Нет, такой женщины мы не знаем, и о названном тобою клане не слышали.
Тогда омрачилось лицо юноши, и отразились на нем тоска и горе, и нахмурился он, ибо жительницы острова показались ему легкомысленными и бездумными, несмотря на всю их красоту.
А девы, дрожа, отпрянули от него назад, ибо до того стояли совсем близко, взирая на гостя с любовью, а та, что говорила более прочих, ласково поглаживала его левую руку. Теперь же воскликнула она:
– Нет, не гляди на нас так зло! Ежели женщины этой нет на острове, так не по нашему злоумышлению! Однако, может статься, что и здесь она. Ибо те, что попадают сюда, не сохраняют прежних своих имен и вскорости забывают их напрочь. Ты пойдешь вместе с нами к Королю, и он сделает для тебя все, что захочешь, ибо могущество его беспредельно.
Халльблит отчасти смягчился и молвил:
– А много ли женщин в этой земле?
– О да, много, – заверила дева.
– А много ли таких, что сравняются с вами красотою? – полюбопытствовал юноша. Тут заулыбались девы и обрадовались, и снова приблизились к гостю, и расцеловали ему руки; а черноволосая красавица молвила:
– Да, о да, немало таких, что красотою сравняются с нами, а кое-кто и превзойдет, – и она рассмеялась.
– А этот ваш Король, – продолжал Халльблит, – как вы его зовете?
– Он – Король, – ответствовала дева.
– А другого имени у него нет? – настаивал юноша.
– Нельзя нам произносить его, – отозвалась дева, – но ты вскорости его увидишь и убедишься, что он – воплощение могущества и благости.

Глава 11. Морской Орел возрождается к жизни.

А пока так беседовали они промеж себя, вышел из рощи человек роста весьма высокого, рыжебородый и черноволосый, на щеках его играл румянец, а лицо так и сияло радостью; с виду было ему зим тридцать пять. Он направился прямиком к Халльблиту, и обнял его, и расцеловал в щеки, словно явился к нему из-за моря дорогой друг юности.
Подивился тому Халльблит, и рассмеялся, и молвил:
– И кто же ты таков, что так я тебе дорог?
Ответствовал незнакомец:
– Коротка же твоя память, Сын Ворона, раз столь быстро позабыл ты своего сотоварища и попутчика, который оделил тебя едой и питьем, и добрым советом в Чертоге Викингов.
Тут рассмеялся он весело, и обернулся к трем девам, и взял их за руки, и поцеловал в губы, они же льнули к нему весьма умильно.
Отозвался Халльблит:
– Выходит, и в самом деле возвратилась к тебе молодость, как пожелал тебе я по твоей просьбе?
– Воистину так, – отвечал рыжебородый. – Я – Морской Орел прежних дней, и вернулась ко мне молодость, а с нею и любовь; да и полюбить есть кого. – С этими словами повернулся он к самой красивой из девушек, а она была белокожей и благоуханной, словно лилия, розовощекая и хрупкая, и ветерок играл длинными локонами ее золотых волос, что спадали ниже колен; и обнял ее рыжебородый, и привлек к груди, и расцеловал лицо ее бессчетное количество раз, она же нимало не возражала, но и руки ее, и губы отвечали на ласку. Две подруги ее стояли рядом, улыбаясь и ликуя; и захлопали они в ладоши, и поцеловались промеж себя, радуясь новому возлюбленному; и, наконец, принялись плясать и резвиться вокруг них, словно ягнята на лугах по весне. А Халльблит стоял среди всей этой суматохи, опираясь на копье, и улыбка играла на губах его, но брови хмурились; ибо размышлял он про себя, как бы ему поспособствовать своим поисками.
Когда же плясуньи притомились, Морской Орел оставил избранную возлюбленную, и взял за руки оставшихся двух, и подвел их к Халльблиту, и воскликнул:
– Выбирай, Вороненок, которую из этих двух возьмешь в подруги, ибо не найти тебе лучше и краше.
Но глянул на них Халльблит надменно и строго, и черноволосая дева опустила голову и прошептала:
– Нет, нет, морской воитель, этот слишком прекрасен для нас. Ждет его любовь куда слаще, и губы куда желаннее.
Тут возмутился Халльблит в сердце своем и молвил:
– О Морской Орел, вот ты и обрел снова молодость: ну и на что тебе она? Разве не затоскуешь ты по осиянному луною морю, по плеску волн и по пенным брызгам, и по собратьям своим, одежды коих искрятся солью? Откуда взяться ныне перед тобою чужим берегам, где причалишь ты ради славы, куда отплывешь за богатством? Разве позабудешь ты черный борт корабля и капель весел с наветренного борта, когда налетает шквал с восходом солнца, и туго натягивается парус, и корабль ложится на другой галс, и громко перекликаются мореходы, стараясь перекричать ветер? Разве выпало из руки твоей копье, разве похоронил ты меч отцов своих в могиле, от которой спас свое тело? Что ты такое, о воин, в чужой земле, во владениях Короля? Кто тебя услышит, кто расскажет повесть о твоей доблести, каковую перечеркнул ты рукою ветреной женщины, а ведь женщины этой родня твоя не знает, и родилась она не в доме, из которого тебе от века назначено брать жену на ложе? Чей ты ныне раб, ты, захватчик добычи, ты, устрашитель свободнорожденных? Какому лорду или Королю станешь ты прислуживать, о Вождь, чтобы поутру вкусить снеди, а ввечеру улечься в мягкую постель? О Воин Викингов, вот стою я, Халльблит из клана Ворона, и приехал я в чужую землю, в обитель чудес, в поисках того, что принадлежит мне, чтобы найти ту, что сердцу моему всего дороже; то есть мою нареченную, Заложницу из клана Розы, прекрасную деву, что разделит со мною ложе, и родит мне детей, и встанет рядом в поле и хлеву, у скамьи для гребцов и у планшира, под стрелой и копьем, у домашнего очага и в пламени горящего двора, и у погребального костра воина Ворона. О Морской Орел, приютивший меня среди недругов, мой попутчик и сотоварищ в морском странствии, скажи мне сразу, поможешь ли ты мне в моих поисках или отречешься от меня, подобно трусу?
И снова отпрянули девы при звуке его звонкого, громогласного голоса, и задрожали, и побледнели.
Но беспечно рассмеялся Морской Орел, нимало не рассердившись, и молвил:
– Отпрыск Ворона, речь твоя хороша и достойна мужа; только в этой земле она не к месту, и не ведаю я, что с тобою станется и для чего тебя к нам прислали. Что станешь ты делать? Кабы обратил ты эти слова к Убеленному Сединами, к Праотцу вчерашнего дня, он остался бы глух; а теперь, когда обращаешь ты их к Морскому Орлу, к счастливцу со Сверкающей Равнины, он внять им не может, ибо никакая земля, кроме этой, не приютит его. Здесь он силен и крепок, исполнен радости и любви, но в других краях станет он пустомелей-призраком, гонимым ночными ветрами. Потому что бы ты не затеял в пределах этой земли, я поддержу тебя и приду на помощь; но ни на дюйм с нее не стронусь, будь то в соленые морские волны или вверх по отрогам гор, что стеной ограждают этот благодатный край.
– Ты был мне попутчиком; я – друг тебе и люблю тебя искренне; но дружба и любовь живут лишь в пределах этой земли. Ибо призрак любить тебя не может и помочь тебе не в силах. А что до слов твоих касательно минувших дней и радостей буйного моря: правду сказал ты, хороши и отрадны были те дни; да только остались они в прошлом, ушли в небытие, как отроки, что сидели рядом с нами на банках, как девы, что брали нас за руки и уводили в свои покои. На смену им пришли иные дни, и иные друзья нас утешат. И что с того? Должно ли обижать живущих, чтобы порадовать мертвых, коим нет до нас дела? Должно ли проклинать праздник Йоль и лить мутную воду на Священный Очаг зимнего пира потому только, что лето некогда цвело красотой, и дни летят, и времена меняются? Так порадуемся же! Ибо жизнь продолжается.
С этими словами обернулся он к своей подруге и поцеловал ее в губы. Но Халльблит глядел печально и строго, и заговорил медленно и сурово:
– Так и есть, попутчик; говоришь ты, что дни летят, но для тебя они остановились, и наступит еще день, когда устанешь ты, и поймешь это, и затоскуешь об утрате давно позабытой. Но ни к чему мне продолжать разговор, потому что глух ты к моим словам и более их не услышишь. Засим ничего более не скажу я, кроме одного: благодарю тебя за помощь, какова бы она не оказалась; я приму ее, ибо день мне предстоит тяжкий, и похоже на то, что труды грядут немалые.
Девы же не поднимали глаз; по виду их судя, они предпочли бы отойти подальше и не слушать; но Морской Орел рассмеялся весьма благодушно и молвил:
– Сам ты себе все усложняешь, по обычаю гордого и надменного своего народа; что до меня, ничто отныне не в силах отяготить мои мысли: ни твое презрение, ни недобрые твои предчувствия. Оставайся моим другом, насколько сможешь, а я так предан тебе всем сердцем. Ну, а вы, девушки, куда нас поведете? Охотно полюбовался бы я на новые места.
Отвечала его подруга:
– Мы проводим вас к Королю, дабы еще более развеселились сердца ваши. А что до твоего друга Копьеносца, о Морской Воитель, пусть не крушится он и не печалится. Ведь кто знает, может, два желания, желание его сердца, и желание иного сердца, к нему обращенного, обернутся в итоге одним и тем же, так что останется он весьма доволен?
Говоря так, дева искоса поглядывала на Халльблита застенчиво и умильно, и подивился он ее словам, и в сердце юноши вновь пробудилась надежда, что вскорости окажется он лицом к лицу с Заложницей и что именно эту любовь посулили ему, любовь слаще, чем ласки незнакомок, и на сердце у него полегчало, и лицо его прояснилось.

Глава 12. Вновь прибывшие являются пред очи Короля Сверкающей Равнины.

И вот девы повели их вверх по течению ручья, и Халльблит шел бок о бок с Морским Орлом, а спутницы их к тому времени весьма развеселились, и бегали и резвились вокруг, шаловливые, словно юные козочки; они зашли в неглубокий ручей босиком, чтобы смыть с ног морскую соль, и, бродя по полям, нарвали цветов и сплели венки и гирлянды, коими украсили и себя, и Морского Орла; однако Халльблита девицы не трогали, ибо до сих пор побаивались его. Так шли они вперед и вперед, ручей же уводил их к холмам, и по-прежнему вокруг расстилались цветущие луга, свежее и прекраснее которых и вообразить нельзя. Вдалеке различали они людей, но долгое время никто им по пути не встретился, кроме юноши и девы, одетых крайне легко, как водится в разгар лета: влюбленные и счастливые, прогуливались они вдоль ручья и с изумлением воззрились на дюжего Морского Орла и на Халльблита с его сверкающим копьем. Черноволосая красавица приветствовала юную чету и что-то сказала негромко, и те радостно рассмеялись, и мужчина поискал в траве и цветах у берега, и добыл корзинку, и расставил изысканные яства на траве под ивой, и пригласил нежданных гостей разделить с ним трапезу этим ясным днем. Так что все уселись у искристого ручья, и поели-попили всласть, и повеселились на славу. А после вновь прибывшие и проводницы от души поблагодарили хозяев и отправились восвояси, и снова зашагали к нагорьям.
Наконец впереди показался поросший лесом холм, а у подножия его полыхнуло нечто алое и сверкающее, а вокруг в лучах солнца переливались и вспыхивали все цвета радуги. Тут молвил Морской Орел:
– И что это у нас такое?
Отвечала дева:
– Это – шатер Короля; а вокруг него – наметы и палатки его приближенных из числа здешних жителей; ибо часто выезжает он с ними в леса и холмы, хотя есть у него и чертоги, и дворцы, прекраснее коих не рождалось в помыслах человеческих.
– Ужели не боится он врагов? – удивился Морской Орел.
– Как можно? – отозвалась дева. – Ежели вдруг недруги и явились бы в эту землю с войною, их битвенная ярость развеялась бы по ветру, едва блаженство Сверкающей Равнины подчинило бы их души; и об одном лишь стали бы они молить: о дозволении остаться здесь и обрести счастье. Однако же, полагаю, что, даже будь у него враги, Король сокрушил бы их с такой же легкостью, как я сминаю под ногой эту маргаритку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15