Похоже, полагаешь ты, что не найдется на тебя противника и что нет на острове свободного иноземца, который скрестил бы с тобою меч. Но берегись! Ибо когда пристали мы к берегу нынче утром, нашли мы чужой челн, привязанный к крепкому копью, воткнутому в землю; так что один враг, по меньшей мере, по острову ходит. Но постановили мы, что коли попадется нам этот человек, мы насадим его голову на щипец крыши пиршественного чертога, с открытым ртом, лицом к Северу, как упрек обитателям заморских земель. Но теперь назови цену победы, и я клянусь "Сокровищем Моря", что слово твое мы сдержим.
Отвечал воин:
– Вот каковы условия и договоренность поединка: кто бы ни оказался побежденным, он либо умрет, либо станет служить победителю двенадцать лун и сопровождать его повсюду, и исполнять его поручения, и во всем поступать по повелению его. Ты слышал, вождь?
– Да, – подтвердил Орлан, – и, клянусь Бессмертным Королем, и ты, и мы свято соблюдем условие. Так что смотри, не щади меча, а то наша крыша украшения недосчитается. Рога, вызывайте чужеземного поединщика!
И снова затрубили рога, и голос их еще не умолк, как из-за перегородок кладовки явился воин, подобный лучезарному образу битвы; и встал чужеземный поединщик напротив ратника моря; и его лицо тоже скрывала маска.
Завидев незнакомца, стройного, и хрупкого, и невысокого в сравнении с поединщиком викингов, и приметив изображение Ворона, начертанное на белом щите, пирующие разразились оглушительным смехом: такое презрение внушил им малорослый чужак. Но тот легко подбросил меч к потолку и на лету поймал его за рукоять, и шагнул к воителю моря, и застыл напротив него, в пределах досягаемости клинка. Тогда верховный вождь приложил руки ко рту и взревел:
– Нападайте, поединщики, нападайте!
А народ в зале до того разошелся, что взобрались все с ногами на скамьи и столы, и тянули они шеи, выглядывая из-за плеча друг у друга, чтобы не упустить ни одной подробности. И вот в пламени свечей сверкнули клинки, и рыжеволосый поединщик размахнулся мечом и нанес два могучих удара, справа и слева, а чужак отступил перед ним; и зрители оглушительно завопили, издеваясь над Вороном и радуясь за своего ставленника, а тот обрушил на противника без счету мощных ударов, словно град среди молний. Но столь проворен оказался чужак, что устоял под натиском, не получив и царапины, и в свою очередь осыпал противника ударами, да так легко и непринужденно, словно танцевал, а не сражался; и народ затаил дыхание и усомнился в победе своего грозного соплеменника. И вот рыжеволосый с размаху обрушился на чужака, а тот проворно отпрыгнул, и перебросил меч в левую руку, и огрел противника по голове, и рыжеволосый пошатнулся, ибо не рассчитал силы; и еще раз чужак нанес ему удар слева, и тот во весь рост растянулся на полу с оглушительным грохотом, и меч выпал из его руки, а люди онемели от изумления.
Тут чужак ринулся на поединщика моря, и коленом прижал его к земле, и перехватил меч поудобнее, словно чтобы пригвоздить недруга к полу. Но поверженный воззвал:
– Удержи свою руку, ибо я побежден! Пощади меня согласно заключенной промеж нас договоренности, чтобы я служил тебе год и следовал за тобою повсюду.
Тогда поднялся чужеземец, и отступил в сторону, а викинг моря встал на ноги, и снял шлем, и все увидели перед собою Крошку Лиса.
А поединщик-победитель тоже снял шлем, и ло! – то был Халльблит! И в зале загремел крик изумления и ярости.
Тут воскликнул Крошка Лис:
– Призываю всех собравшихся в свидетели того, что в силу исхода битвы Халльблит из клана Воронов свободен ходить где вздумается по Острову Выкупа и принимать помощь любого, кто согласится ему помочь, и уехать с острова когда захочет и как захочет, взяв и меня с собой, ежели пожелает.
Отозвался вождь:
– Это справедливо и законно; так оно и будет. Но теперь, поскольку ни один свободный человек, ежели не враг он нам на сей момент, не вправе оставаться в нашем чертоге, не разделив с нами трапезы, иди сюда, Халльблит, и садись рядом со мной, и отведай лучшей еды и лучшего питья, что только найдется на столе, раз уж Норны не подарили нам твою голову на щипец крыши. Но что ты станешь делать с рабом своим, Крошкой Лисом, и куда ты его определишь? Может, захочешь, чтобы нынешней ночью попостился он в темноте, закованный в кандалы и цепи? Или повеселят его бичи да лоза, как оно и пристало рабу, на коего хозяин держит зло? Какова твоя воля касательно этого человека?
Ответствовал Халльблит:
– Я велю, чтобы ты отвел ему место рядом со мною, будь то высоко или низко, или на скамье твоей темницы. Чтобы ел он с моего блюда и пил из моей чаши, какими бы ни были еда и питье. Ибо надумал я завтра пройти с ним вдвоем под дерном и смешать кровь, дабы стали мы братьями по оружию отныне и впредь.
С этими словами Халльблит снова надел шлем и извлек меч, и оглянулся на Крошку Лиса, давая ему знак поступить так же, и тот послушался, а юноша объявил:
– Вождь, ты пригласил меня к столу; благодарю тебя. Но не возьму я в рот еды в твоем доме и в твоей земле, каковая не была дана мне от чистого сердца тем, кто все обо мне знает, разве что завоюю ее в битве; и не брошу я ложь в круговую чашу, что перейдет от твоих губ к моим; засим скажу тебе, что хотя и нанес я удар-другой Крошке Лису, и притом не из самых легких, однако же на глазах у тебя разыгралась не настоящая и доподлинная битва, но всего лишь обманное лицедейство, вроде того, что наблюдал я в этом зале встарь, когда показалось мне, что павшие вовремя ожили, дабы не пропустить прощальной чаши. Потому, о люди викингов, и ты, Крошка Лис, ничто не связывает вам руки и не смиряет сердца, и вольны вы убить меня, коли захотите, не совершая тем самым преступления и не допуская бесчестия, и украсить головой Халльблита крышу пиршественного зала. Однако одного-двоих я прихвачу с собою.
С этими словами юноша взмахнул мечом, и поднялся страшный рев, и со стен сорвали оружие, и отблеск свеч заиграл на стали. А Крошка Лис встал рядом с Халльблитом и шепнул тому на ухо в разгар шума:
– Эх ты, собрат по оружию, я-то пытался обучить тебя искусству лжи; воистину ни один наставник не одерживал верха над худшим учеником. А в итоге я, кто лгал столь долго и успешно, расплачусь за все и погибну ради никому не нужной правды.
Ответствовал Халльблит:
– Чему быть, тому не миновать! Я люблю тебя со всеми твоими уловками; но что до меня, мне они не по вкусу. Ло, ты! – великая и грозная грядет битва, и не умрем мы неотмщенными!
Откликнулся Крошка Лис:
– Слушай! – ибо пока что медлят они. Похоже на то, что сам я навлек смерть на тебя и на себя. Последняя моя ложь обернулась глупостью несусветной, за нее-то мы и гибнем; ибо как бы ты поступил, кабы знал, что твоя невеста, Заложница из клана Розы… – Тут викингу пришлось прерваться, ибо Халльблит зорко поглядывал направо и налево, поигрывая мечом, и последних слов не расслышал; а с обоих концов зала толпа вооруженных воинов подступала к этим двоим. Тут Халльблит высмотрел в первом ряду здоровяка с увесистой секирой и решил, что уж этого-то по крайней мере порешит. Но не успел он нанести удар, как рокот большого рога заглушил шум и гам, и нападающие застыли на месте и малость попритихли.
Тогда раздался голос верховного вождя, громкий и отчетливый, в коем слышались насмешка и гнев, и возгласил он:
– И с какой стати топчут дурни половицы пиршественного чертога, да потрясают оружием, когда врага и в помине нет? Или в мыслях своих упились еще до того, как наполнились чаши вином? И с чего это они не рассядутся по местам и не подождут, чтобы внесли снедь? А вы женщины, куда подевались, почему медлите подавать на стол, ежели отлично знаете, что у нас животы подвело от голода; и все было сделано как должно, битва поединщиков состоялась, и победа одержана, и трофей войны предложен и принят? Как долго, о люди, поститься вашим вождям?
Тут в зале загремел смех, и воины оставили тех двоих в покое и разошлись по местам. А вождь объявил:
– Иди сюда, говорю, о Халльблит, и веди с собой добытого в бою раба, коли хочешь. Да не медли, разве что не голоден ты и не мучим жаждой, а я склонен думать, что верно обратное; ибо говорят люди, что вороны – твари ненасытные. Так иди сюда и повеселись с нами!
Засим Халльблит вложил меч в ножны, и Крошка Лис поступил так же, и оба поднялись на возвышение. И Халльблит уселся по правую руку вождя, а Крошка Лис – рядом, и вождь по прозванию Орлан сказал:
– О Халльблит, ужели удобно тебе за столом в доспехах, или, может статься, ты привык трапезовать в кольчуге и при мече?
Халльблит рассмеялся и ответствовал:
– Нет, похоже, что сегодня военное снаряжение мне более ни к чему.
И встал юноша, и снял доспехи, и вручил их, вместе с мечом и всем прочим, в руки женщины, а та унесла их неведомо куда. Орлан же оглядел гостя и молвил:
– Так-то оно лучше! Вот теперь я вижу, что ты – пригожий юноша, и не приходится дивиться, что девам ты желанен.
При этих словах вошли в зал прислужницы со снедью, и пир выдался на славу, и Халльблит изрядно воспрял духом.
Когда же отзвучали тосты, как давеча, и люди осушили чашу-другую, с одной из скамей, расставленных вдоль стен, поднялся дюжий воин, черноволосый, чернобородый и краснолицый, и хрипло пробасил:
– О ты, Орлан, а также и прочие вожди, мы тут поговорили за нашим столом касательно этого незваного гостя, что всех нас обвел вокруг пальца, и не вовсе согласны с тем, как ты с ним обходишься. Это правда, что теперь, когда набил он брюхо нашей снедью, должно ему уйти отсюда живым и невредимым, разве что по доброй воле вызовет он на бой кого-то из нас. Однако же кое-кто из нас думает, что не такой уж он нам и друг, чтобы отсылать его на корабле домой, к нашим злейшим недругам; мы говорим, что закон не воспрещает оставить этого человека на острове и объявить его вне закона спустя полмесяца считая от сегодняшнего дня. Что скажешь на это?
Отозвался Орлан:
– Ты подожди моего ответа, а тем временем выслушай другого! Здесь ли Дикий Гусь из народа Викингов? Пусть скажет свое слово касательно этого дела.
Тут от стола рядом с возвышением встал седовласый муж в черных одеждах, богато отделанных золотом. Невзирая на года, лицо его, почти не изборожденное морщинами, сохранило былую красоту; прямой нос был у него и четко очерченные губы, а глаза серые да яркие. И молвил он так:
– О люди, я нахожу, что хорошо поступил Орлан, приветив этого гостя. Ибо во-первых, коли чужак обманул нас, так только благодаря содействию и лукавству нашего сородича; потому ежели кому и расплатиться за обман жизнью, так пусть это будет Крошка Лис. Во-вторых, мы отлично знаем, что тяжкая нужда вынудила гостя к этому обману; и скажу я, что не малодушный это поступок – войти в наш пиршественный зал и устроить подобное лицедейство; и что весьма ловко и искусно сыграл он роль, выказав воинскую мудрость. В-третьих, мужество его подтверждено и доказано, ибо, победив нас лукавством, он открыл правду касательно обманного лицедейства и поставил себя в положение нашего врага и пленника, когда мог бы сидеть рядом с нами в качестве гостя, свободно и в чести. И так поступил он не из презрения к Крошке Лису, к его обманам и хитрым уловкам (ибо гость сказал нам, что любит его), но для того, чтобы показать себя достойным мужем в испытании стойкости. Кроме того, не след нам забывать, что он – бунтовщик противу Бессмертного Короля, нашего господина и повелителя; потому, приветив его, мы явим собственное великодушие тем, что не устрашимся гнева владыки. Потому возражу я Факелу Битвы касательно того, что следует объявить пришлеца вне закона; ибо поступив так, мы выкажем себя малодушными в сравнении с ним и ничтожествами подле него; а голова его на щипце крыши станет для нас позорным столбом и древом упрека. Так что велю тебе, Орлан, воздать этому человеку почести; и хорошо ты поступишь, коли оделишь его богатыми дарами, из тех, что воины принять вправе; так, чтобы показал он их дома, в стане Ворона, положив начало миру между нами и его благородным кланом. Так говорю я сейчас, а позже мудрее не сделаюсь.
С этими словами старик сел, и в зале поднялся гул и гомон, но большинство порешило, что верно сказал Дикий Гусь и хорошо жить в мире с воинами столь мужественными, как этот новообретенный гость.
Орлан же объявил:
– Одно добавлю я, а именно: тот, кто ищет моей вражды, пусть причинит зло Халльблиту из клана Ворона и станет ему препятствовать.
Затем приказал он наполнить круговые чаши и провозгласил тост за Халльблита, и все выпили за гостя, и воцарились в зале великое веселье и великая радость.
Когда же время перевалило за полночь, Орлан повернулся к гостю и заметил:
– Разумно сказал Дикий Гусь касательно вручения даров; сын Ворона, примешь ли от меня подарок и станешь ли моим другом?
– Другом стану, – отвечал Халльблит, – но подарков не приму ни от тебя, ни от кого другого, пока не получу венец всех даров, а именно мою нареченную невесту. Нет мне радости, пока не порадуюсь я встрече с ней.
Тут рассмеялся Орлан, а Крошка Лис ухмыльнулся до ушей; Халльблит переводил взгляд с одного на другого, дивясь их веселью, а те, видя изумленный взгляд юноши, хохотали все громче; и, наконец, Орлан сказал:
– Тем не менее, погляди на подарок, каковой я тебе назначил; а потом возьми или оставь здесь, как захочешь. Эй, там! Подавайте сюда трон Восточных Земель, а также и тех, кто к нему приставлен!
При этих словах несколько человек вышли из зала и вскорости вернулись, неся трон, изящно изваянный из слоновой кости, изнутри позолоченный, отделанный драгоценными каменьями и украшенный искусной резьбою; и водрузили они трон в центре зала, и возвратились на свои места, а Орлан улыбался приветливо своим людям и Халльблиту. Тут зазвучали скрипки и арфа, и распахнулись двери перегородок, и прошествовала в зал вереница красивых девушек, не менее двух десятков, и каждая – с розой на груди; и вышли они, и встали по порядку позади трона Восточных Земель и рассыпали розы по полу; а, разобравшись по местам, запели:
Пришла весна,
Птичья трель слышна,
Южным ветром согрет
Ранней розы цвет,
Той, что цветет
У знакомых ворот;
Вешний аромат
Овевает сад.
Зарастает ряской
Ручей, присмирев.
Не таясь, без опаски
Дрозд выводит напев:
Порхает птаха
От плетня до куста;
Ей теперь не до страха:
Гнездом занята.
О, ужели истек
Горестей срок?
Преклоню ль наяву
В доме предков главу?
Взгляну ль, как заря,
Огнями горя,
Украсит венцом
Милый сердцу дом?
О! Взойду я снова
На знакомый порог:
Отсюда, в суровый
Бой увел клинок!
Пройду по полю
В уборе росы,
Где травы на воле
Ждут острой косы.
Ло, ветер принес
Дыхание роз,
И корабль ждет
У границы вод:
Отрадно челну
Вновь почуять волну!
Тает вдали
Край чужой земли.
Ветер ярится,
И волны бурлят,
Рвется птицей
Парусный град,
Но в руках могучих
Кормило челна;
Ветер – наш подручный,
И земля видна.
Мы еще пройдем
Знакомым путем:
Что манит впереди
Что льнет к груди?
Что радует глаз
Под ногами у нас?
Что за знак колдовской
Нас ведет домой?
То – Роза сада
Чарует взор:
Полей ограда,
Серых стен убор.
Вешней Розы цветом
Скреплены на века
Любви обеты
И невесты рука.
Выслушав песню, Халльблит подумал было, что обещают ему нечто; но столько раз уже обманывали его и потешались над ним, что просто не знал юноша, стоит ли радоваться.
Тут снова заговорил Орлан:
– Не возьмешь ли себе этот трон и прелестных певчих птичек, его окруживших? Великое богатство придет в твой чертог, ежели отвезешь ты их за моря зажиточным людям, у которых нет ни родни, ни близких, дабы обзавестись женой, но которые любят женщин не меньше прочих.
Отвечал Халльблит:
– Вновь оказавшись дома, разбогатею я несказанно. Что до этих девушек, вижу я по их обличию, что они – не из клана Розы, как, вроде бы, следовало из их песни. Однако возьму я с собой всех тех, что захотят со мной поехать и стать сестрами моих сестер, и назвать мужьями воинов Розы; а ежели принадлежат они к свободному клану и желают вернуться к своей родне, мы отошлем их домой за моря, приставив к ним воинов, что сохранят в дороге от любой беды. За этот подарок благодарю тебя. Что до трона, прошу, оставь его у себя до тех пор, пока не придет корабль из нашей земли, везя богатые дары для тебя и твоих людей. Ибо и мы не нищие.
Те, что сидели ближе, услышали слова юноши и похвалили учтивую речь, но Орлан возразил:
– Все это твое, и с дарами поступай как знаешь. Однако трон ты всенепременно возьмешь; я уж придумал, как тебя заставить. А ты что скажешь, Крошка Лис?
Отвечал Крошка Лис:
– Ага, если захочешь, так и заставишь, только вот не думал я, что ты и впрямь согласишься. А теперь все хорошо.
И снова Халльблит переводил взгляд с одного на другого, не понимая, о чем это они толкуют.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15
Отвечал воин:
– Вот каковы условия и договоренность поединка: кто бы ни оказался побежденным, он либо умрет, либо станет служить победителю двенадцать лун и сопровождать его повсюду, и исполнять его поручения, и во всем поступать по повелению его. Ты слышал, вождь?
– Да, – подтвердил Орлан, – и, клянусь Бессмертным Королем, и ты, и мы свято соблюдем условие. Так что смотри, не щади меча, а то наша крыша украшения недосчитается. Рога, вызывайте чужеземного поединщика!
И снова затрубили рога, и голос их еще не умолк, как из-за перегородок кладовки явился воин, подобный лучезарному образу битвы; и встал чужеземный поединщик напротив ратника моря; и его лицо тоже скрывала маска.
Завидев незнакомца, стройного, и хрупкого, и невысокого в сравнении с поединщиком викингов, и приметив изображение Ворона, начертанное на белом щите, пирующие разразились оглушительным смехом: такое презрение внушил им малорослый чужак. Но тот легко подбросил меч к потолку и на лету поймал его за рукоять, и шагнул к воителю моря, и застыл напротив него, в пределах досягаемости клинка. Тогда верховный вождь приложил руки ко рту и взревел:
– Нападайте, поединщики, нападайте!
А народ в зале до того разошелся, что взобрались все с ногами на скамьи и столы, и тянули они шеи, выглядывая из-за плеча друг у друга, чтобы не упустить ни одной подробности. И вот в пламени свечей сверкнули клинки, и рыжеволосый поединщик размахнулся мечом и нанес два могучих удара, справа и слева, а чужак отступил перед ним; и зрители оглушительно завопили, издеваясь над Вороном и радуясь за своего ставленника, а тот обрушил на противника без счету мощных ударов, словно град среди молний. Но столь проворен оказался чужак, что устоял под натиском, не получив и царапины, и в свою очередь осыпал противника ударами, да так легко и непринужденно, словно танцевал, а не сражался; и народ затаил дыхание и усомнился в победе своего грозного соплеменника. И вот рыжеволосый с размаху обрушился на чужака, а тот проворно отпрыгнул, и перебросил меч в левую руку, и огрел противника по голове, и рыжеволосый пошатнулся, ибо не рассчитал силы; и еще раз чужак нанес ему удар слева, и тот во весь рост растянулся на полу с оглушительным грохотом, и меч выпал из его руки, а люди онемели от изумления.
Тут чужак ринулся на поединщика моря, и коленом прижал его к земле, и перехватил меч поудобнее, словно чтобы пригвоздить недруга к полу. Но поверженный воззвал:
– Удержи свою руку, ибо я побежден! Пощади меня согласно заключенной промеж нас договоренности, чтобы я служил тебе год и следовал за тобою повсюду.
Тогда поднялся чужеземец, и отступил в сторону, а викинг моря встал на ноги, и снял шлем, и все увидели перед собою Крошку Лиса.
А поединщик-победитель тоже снял шлем, и ло! – то был Халльблит! И в зале загремел крик изумления и ярости.
Тут воскликнул Крошка Лис:
– Призываю всех собравшихся в свидетели того, что в силу исхода битвы Халльблит из клана Воронов свободен ходить где вздумается по Острову Выкупа и принимать помощь любого, кто согласится ему помочь, и уехать с острова когда захочет и как захочет, взяв и меня с собой, ежели пожелает.
Отозвался вождь:
– Это справедливо и законно; так оно и будет. Но теперь, поскольку ни один свободный человек, ежели не враг он нам на сей момент, не вправе оставаться в нашем чертоге, не разделив с нами трапезы, иди сюда, Халльблит, и садись рядом со мной, и отведай лучшей еды и лучшего питья, что только найдется на столе, раз уж Норны не подарили нам твою голову на щипец крыши. Но что ты станешь делать с рабом своим, Крошкой Лисом, и куда ты его определишь? Может, захочешь, чтобы нынешней ночью попостился он в темноте, закованный в кандалы и цепи? Или повеселят его бичи да лоза, как оно и пристало рабу, на коего хозяин держит зло? Какова твоя воля касательно этого человека?
Ответствовал Халльблит:
– Я велю, чтобы ты отвел ему место рядом со мною, будь то высоко или низко, или на скамье твоей темницы. Чтобы ел он с моего блюда и пил из моей чаши, какими бы ни были еда и питье. Ибо надумал я завтра пройти с ним вдвоем под дерном и смешать кровь, дабы стали мы братьями по оружию отныне и впредь.
С этими словами Халльблит снова надел шлем и извлек меч, и оглянулся на Крошку Лиса, давая ему знак поступить так же, и тот послушался, а юноша объявил:
– Вождь, ты пригласил меня к столу; благодарю тебя. Но не возьму я в рот еды в твоем доме и в твоей земле, каковая не была дана мне от чистого сердца тем, кто все обо мне знает, разве что завоюю ее в битве; и не брошу я ложь в круговую чашу, что перейдет от твоих губ к моим; засим скажу тебе, что хотя и нанес я удар-другой Крошке Лису, и притом не из самых легких, однако же на глазах у тебя разыгралась не настоящая и доподлинная битва, но всего лишь обманное лицедейство, вроде того, что наблюдал я в этом зале встарь, когда показалось мне, что павшие вовремя ожили, дабы не пропустить прощальной чаши. Потому, о люди викингов, и ты, Крошка Лис, ничто не связывает вам руки и не смиряет сердца, и вольны вы убить меня, коли захотите, не совершая тем самым преступления и не допуская бесчестия, и украсить головой Халльблита крышу пиршественного зала. Однако одного-двоих я прихвачу с собою.
С этими словами юноша взмахнул мечом, и поднялся страшный рев, и со стен сорвали оружие, и отблеск свеч заиграл на стали. А Крошка Лис встал рядом с Халльблитом и шепнул тому на ухо в разгар шума:
– Эх ты, собрат по оружию, я-то пытался обучить тебя искусству лжи; воистину ни один наставник не одерживал верха над худшим учеником. А в итоге я, кто лгал столь долго и успешно, расплачусь за все и погибну ради никому не нужной правды.
Ответствовал Халльблит:
– Чему быть, тому не миновать! Я люблю тебя со всеми твоими уловками; но что до меня, мне они не по вкусу. Ло, ты! – великая и грозная грядет битва, и не умрем мы неотмщенными!
Откликнулся Крошка Лис:
– Слушай! – ибо пока что медлят они. Похоже на то, что сам я навлек смерть на тебя и на себя. Последняя моя ложь обернулась глупостью несусветной, за нее-то мы и гибнем; ибо как бы ты поступил, кабы знал, что твоя невеста, Заложница из клана Розы… – Тут викингу пришлось прерваться, ибо Халльблит зорко поглядывал направо и налево, поигрывая мечом, и последних слов не расслышал; а с обоих концов зала толпа вооруженных воинов подступала к этим двоим. Тут Халльблит высмотрел в первом ряду здоровяка с увесистой секирой и решил, что уж этого-то по крайней мере порешит. Но не успел он нанести удар, как рокот большого рога заглушил шум и гам, и нападающие застыли на месте и малость попритихли.
Тогда раздался голос верховного вождя, громкий и отчетливый, в коем слышались насмешка и гнев, и возгласил он:
– И с какой стати топчут дурни половицы пиршественного чертога, да потрясают оружием, когда врага и в помине нет? Или в мыслях своих упились еще до того, как наполнились чаши вином? И с чего это они не рассядутся по местам и не подождут, чтобы внесли снедь? А вы женщины, куда подевались, почему медлите подавать на стол, ежели отлично знаете, что у нас животы подвело от голода; и все было сделано как должно, битва поединщиков состоялась, и победа одержана, и трофей войны предложен и принят? Как долго, о люди, поститься вашим вождям?
Тут в зале загремел смех, и воины оставили тех двоих в покое и разошлись по местам. А вождь объявил:
– Иди сюда, говорю, о Халльблит, и веди с собой добытого в бою раба, коли хочешь. Да не медли, разве что не голоден ты и не мучим жаждой, а я склонен думать, что верно обратное; ибо говорят люди, что вороны – твари ненасытные. Так иди сюда и повеселись с нами!
Засим Халльблит вложил меч в ножны, и Крошка Лис поступил так же, и оба поднялись на возвышение. И Халльблит уселся по правую руку вождя, а Крошка Лис – рядом, и вождь по прозванию Орлан сказал:
– О Халльблит, ужели удобно тебе за столом в доспехах, или, может статься, ты привык трапезовать в кольчуге и при мече?
Халльблит рассмеялся и ответствовал:
– Нет, похоже, что сегодня военное снаряжение мне более ни к чему.
И встал юноша, и снял доспехи, и вручил их, вместе с мечом и всем прочим, в руки женщины, а та унесла их неведомо куда. Орлан же оглядел гостя и молвил:
– Так-то оно лучше! Вот теперь я вижу, что ты – пригожий юноша, и не приходится дивиться, что девам ты желанен.
При этих словах вошли в зал прислужницы со снедью, и пир выдался на славу, и Халльблит изрядно воспрял духом.
Когда же отзвучали тосты, как давеча, и люди осушили чашу-другую, с одной из скамей, расставленных вдоль стен, поднялся дюжий воин, черноволосый, чернобородый и краснолицый, и хрипло пробасил:
– О ты, Орлан, а также и прочие вожди, мы тут поговорили за нашим столом касательно этого незваного гостя, что всех нас обвел вокруг пальца, и не вовсе согласны с тем, как ты с ним обходишься. Это правда, что теперь, когда набил он брюхо нашей снедью, должно ему уйти отсюда живым и невредимым, разве что по доброй воле вызовет он на бой кого-то из нас. Однако же кое-кто из нас думает, что не такой уж он нам и друг, чтобы отсылать его на корабле домой, к нашим злейшим недругам; мы говорим, что закон не воспрещает оставить этого человека на острове и объявить его вне закона спустя полмесяца считая от сегодняшнего дня. Что скажешь на это?
Отозвался Орлан:
– Ты подожди моего ответа, а тем временем выслушай другого! Здесь ли Дикий Гусь из народа Викингов? Пусть скажет свое слово касательно этого дела.
Тут от стола рядом с возвышением встал седовласый муж в черных одеждах, богато отделанных золотом. Невзирая на года, лицо его, почти не изборожденное морщинами, сохранило былую красоту; прямой нос был у него и четко очерченные губы, а глаза серые да яркие. И молвил он так:
– О люди, я нахожу, что хорошо поступил Орлан, приветив этого гостя. Ибо во-первых, коли чужак обманул нас, так только благодаря содействию и лукавству нашего сородича; потому ежели кому и расплатиться за обман жизнью, так пусть это будет Крошка Лис. Во-вторых, мы отлично знаем, что тяжкая нужда вынудила гостя к этому обману; и скажу я, что не малодушный это поступок – войти в наш пиршественный зал и устроить подобное лицедейство; и что весьма ловко и искусно сыграл он роль, выказав воинскую мудрость. В-третьих, мужество его подтверждено и доказано, ибо, победив нас лукавством, он открыл правду касательно обманного лицедейства и поставил себя в положение нашего врага и пленника, когда мог бы сидеть рядом с нами в качестве гостя, свободно и в чести. И так поступил он не из презрения к Крошке Лису, к его обманам и хитрым уловкам (ибо гость сказал нам, что любит его), но для того, чтобы показать себя достойным мужем в испытании стойкости. Кроме того, не след нам забывать, что он – бунтовщик противу Бессмертного Короля, нашего господина и повелителя; потому, приветив его, мы явим собственное великодушие тем, что не устрашимся гнева владыки. Потому возражу я Факелу Битвы касательно того, что следует объявить пришлеца вне закона; ибо поступив так, мы выкажем себя малодушными в сравнении с ним и ничтожествами подле него; а голова его на щипце крыши станет для нас позорным столбом и древом упрека. Так что велю тебе, Орлан, воздать этому человеку почести; и хорошо ты поступишь, коли оделишь его богатыми дарами, из тех, что воины принять вправе; так, чтобы показал он их дома, в стане Ворона, положив начало миру между нами и его благородным кланом. Так говорю я сейчас, а позже мудрее не сделаюсь.
С этими словами старик сел, и в зале поднялся гул и гомон, но большинство порешило, что верно сказал Дикий Гусь и хорошо жить в мире с воинами столь мужественными, как этот новообретенный гость.
Орлан же объявил:
– Одно добавлю я, а именно: тот, кто ищет моей вражды, пусть причинит зло Халльблиту из клана Ворона и станет ему препятствовать.
Затем приказал он наполнить круговые чаши и провозгласил тост за Халльблита, и все выпили за гостя, и воцарились в зале великое веселье и великая радость.
Когда же время перевалило за полночь, Орлан повернулся к гостю и заметил:
– Разумно сказал Дикий Гусь касательно вручения даров; сын Ворона, примешь ли от меня подарок и станешь ли моим другом?
– Другом стану, – отвечал Халльблит, – но подарков не приму ни от тебя, ни от кого другого, пока не получу венец всех даров, а именно мою нареченную невесту. Нет мне радости, пока не порадуюсь я встрече с ней.
Тут рассмеялся Орлан, а Крошка Лис ухмыльнулся до ушей; Халльблит переводил взгляд с одного на другого, дивясь их веселью, а те, видя изумленный взгляд юноши, хохотали все громче; и, наконец, Орлан сказал:
– Тем не менее, погляди на подарок, каковой я тебе назначил; а потом возьми или оставь здесь, как захочешь. Эй, там! Подавайте сюда трон Восточных Земель, а также и тех, кто к нему приставлен!
При этих словах несколько человек вышли из зала и вскорости вернулись, неся трон, изящно изваянный из слоновой кости, изнутри позолоченный, отделанный драгоценными каменьями и украшенный искусной резьбою; и водрузили они трон в центре зала, и возвратились на свои места, а Орлан улыбался приветливо своим людям и Халльблиту. Тут зазвучали скрипки и арфа, и распахнулись двери перегородок, и прошествовала в зал вереница красивых девушек, не менее двух десятков, и каждая – с розой на груди; и вышли они, и встали по порядку позади трона Восточных Земель и рассыпали розы по полу; а, разобравшись по местам, запели:
Пришла весна,
Птичья трель слышна,
Южным ветром согрет
Ранней розы цвет,
Той, что цветет
У знакомых ворот;
Вешний аромат
Овевает сад.
Зарастает ряской
Ручей, присмирев.
Не таясь, без опаски
Дрозд выводит напев:
Порхает птаха
От плетня до куста;
Ей теперь не до страха:
Гнездом занята.
О, ужели истек
Горестей срок?
Преклоню ль наяву
В доме предков главу?
Взгляну ль, как заря,
Огнями горя,
Украсит венцом
Милый сердцу дом?
О! Взойду я снова
На знакомый порог:
Отсюда, в суровый
Бой увел клинок!
Пройду по полю
В уборе росы,
Где травы на воле
Ждут острой косы.
Ло, ветер принес
Дыхание роз,
И корабль ждет
У границы вод:
Отрадно челну
Вновь почуять волну!
Тает вдали
Край чужой земли.
Ветер ярится,
И волны бурлят,
Рвется птицей
Парусный град,
Но в руках могучих
Кормило челна;
Ветер – наш подручный,
И земля видна.
Мы еще пройдем
Знакомым путем:
Что манит впереди
Что льнет к груди?
Что радует глаз
Под ногами у нас?
Что за знак колдовской
Нас ведет домой?
То – Роза сада
Чарует взор:
Полей ограда,
Серых стен убор.
Вешней Розы цветом
Скреплены на века
Любви обеты
И невесты рука.
Выслушав песню, Халльблит подумал было, что обещают ему нечто; но столько раз уже обманывали его и потешались над ним, что просто не знал юноша, стоит ли радоваться.
Тут снова заговорил Орлан:
– Не возьмешь ли себе этот трон и прелестных певчих птичек, его окруживших? Великое богатство придет в твой чертог, ежели отвезешь ты их за моря зажиточным людям, у которых нет ни родни, ни близких, дабы обзавестись женой, но которые любят женщин не меньше прочих.
Отвечал Халльблит:
– Вновь оказавшись дома, разбогатею я несказанно. Что до этих девушек, вижу я по их обличию, что они – не из клана Розы, как, вроде бы, следовало из их песни. Однако возьму я с собой всех тех, что захотят со мной поехать и стать сестрами моих сестер, и назвать мужьями воинов Розы; а ежели принадлежат они к свободному клану и желают вернуться к своей родне, мы отошлем их домой за моря, приставив к ним воинов, что сохранят в дороге от любой беды. За этот подарок благодарю тебя. Что до трона, прошу, оставь его у себя до тех пор, пока не придет корабль из нашей земли, везя богатые дары для тебя и твоих людей. Ибо и мы не нищие.
Те, что сидели ближе, услышали слова юноши и похвалили учтивую речь, но Орлан возразил:
– Все это твое, и с дарами поступай как знаешь. Однако трон ты всенепременно возьмешь; я уж придумал, как тебя заставить. А ты что скажешь, Крошка Лис?
Отвечал Крошка Лис:
– Ага, если захочешь, так и заставишь, только вот не думал я, что ты и впрямь согласишься. А теперь все хорошо.
И снова Халльблит переводил взгляд с одного на другого, не понимая, о чем это они толкуют.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15