Плохо же ты меня знаешь.
В сватовстве было отказано, как и многим другим женихам до Эйнара. Торбьёрн так рассердился на Орма, что забрал у него Гудрид, и она провела зиму с отцом.
Весной Торбьёрн созвал друзей на пир, как это было у него заведено. Приехало много народу, и пир удался на славу. Во время пира Торбьёрн попросил внимания и сказал:
– Я прожил долгую жизнь и пользовался расположением людей и их дружбой. Можно сказать, что мы хорошо ладили. Но теперь мне стало не хватать денег. Никогда мой дом не считался бедным, и я лучше уеду отсюда, чем потеряю свое достоинство, лучше покину страну, чем обесчещу свой род. Я хочу принять предложение Эйрика Рыжего и этим летом поехать в Гренландию, если мне это удастся.
Люди были потрясены этим решением, ибо Торбьёрна всегда любили. Потом пир кончился, Торбьёрн одарил гостей подарками, и все разъехались.
Торбьёрн продал свои земли и купил корабль. В начале лета он вышел в море. С ним поехала Гудрид и еще тридцать человек, и среди них Орм и другие друзья Торбьёрна, которые не захотели с ним расставаться. Едва они отошли от берега, началась буря, и их долго носило по морю, так что за много дней они почти не продвинулись вперед. На корабле началась хворь, от которой люди умирали один за другим. Умерли Орм с Орлиной Горы, его жена Халльдис и еще семеро. Когда умер Орм, Гудрид заплакала, а Торбьёрн воскликнул:
– Труден путь в Гренландию!
И они вспомнили тогда рассказы о чудо-волне и о том, как из двадцати пяти кораблей, поплывших в Гренландию девятнадцать зим назад, лишь половина добралась до места. Люди стали молить Господа, чтобы он сжалился над ними и позволил достичь хоть какой-нибудь земли. Гудрид сказала:
– Ни к чему все это. Сам Христос не в силах спасти нас, ибо проклятие лежит на всем, что связано с Эйриком, на его деньгах и его стране, и на тех, кто хочет переселиться в эту страну. Не случайно там до сих пор так много язычников. Думаю, Гренландию ожидает горькая участь, какой не выпадало ни одной стране.
– Опомнись, Гудрид, и не говори таких слов, если не хочешь накликать на нас еще худшие беды! – сказал Торбьёрн. -Помолись лучше вместе с нами!
И они молились и боролись с ветром, как могли, и так продолжалось еще несколько дней. Наконец буря утихла, и они смогли поставить парус. Люди продолжали умирать от болезней, но теперь это происходило реже. Вскоре показались берега Гренландии. Все, кто был на корабле, возликовали и стали благодарить бога за свое спасение. Сильный ветер гнал их прямо к берегу. Внезапно корабль налетел на подводный камень. До земли оставалось еще полдня пути. Шел отлив, и они не могли снять корабль с камня, так что его быстро разбило волнами в щепки. Многие утонули, а пятнадцать человек удержались на камне, который уже начал показываться из воды. Среди спасшихся были Торбьёрн и Гудрид. Торбьёрн приказал ловить бревна и доски, чтобы сделать плот. Но люди так окоченели, что едва могли двигаться, и им мало что удалось поймать.
Большуючасть обломков отнесло к другому, более высокому камню, что находился неподалеку, и выбросило на скалу, но Торбьёрн и его люди не могли туда перебраться.
И вот они лежат на камне, в отчаянии и безо всякой надежды, и ждут, когда пойдет прилив и их смоет в море.

IX

В то самое лето, когда Торбьёрн отправился в Гренландию,
Лейв собрался плыть домой после зимовки в Виноградной Стране.
Люди Лейва погрузили на корабль все, что успели добыть: лес и виноград. Бревна уложили на дно, а сушеный виноград насыпали в лодку, что была у них на корабле. Они наполнили ее виноградом до краев, а это была большая лодка.
Они вышли в море и плыли, пока не увидели Гренландию, ее высокие горы и ледники. Тут один из людей Лейва спросил его:
– Почему ты держишь так круто к ветру?
Лейв отвечает:
– Я смотрю за тем, куда идет корабль, но также и за кое-чем другим. А вы разве не видите ничего особенного?
Они пригляделись и увидели что-то, им показалось – камень.
Но у Лейва глаза были зорче, он видел на камне людей.
– Надо идти круто к ветру, чтобы подойти к ним, – сказал Лейв. – Если им нужна помощь, то надо ее оказать. Если же они люди не мирные, то все преимущества на нашей стороне, а не на их.
Они подошли к камню, убрали парус и спустили маленькую, другую лодку, которая у них была. Большую-то заняли под виноград.
Тюркир спросил у людей на камне, кто их предводитель.
– Один из вас мог бы меня помнить, – отозвался Торбьёрн. -
Ведь я знал его ребенком.
Тут Лейв узнал Торбьёрна и вскрикнул от радости, поняв, какого достойного селовека он спас. Те, на камне, радовались ничуть не меньше.
– Повезло вам, – сказал Тюркир. – Что кораблем правил Лейв, а не Бьярни, прежний хозяин этого корабля. Бьярни проплыл бы мимо и сказал бы, что не собирался, отправляясь в путь, снимать с камней кого ни попадя.
– Мы перевезем вас на корабль, – сказал Лейв. – И доставим в Гренландию, на Крутой Свлон к моему отцу. Вы можете взять с собой столько добра, сколько сочтете нужным.
Торбьёрн сказал, что это не составит труда, потому что все их добро утонуло.
– А что это за доски там на скале? – спросил Лейв.
– Это обломки нашего корабля.
– Боюсь, теперь они годятся только на дрова. Пусть пока полежат здесь, груза у нас и так довольно.
Лейв привез Торбьёрна на Крутой Склон, как и обещал.
После этой поездки Лейва стали называть Счастливым. В то время люди почитали за большое счастье спасти от смерти пятнадцать человек, особенно таких знатных и уважаемых. Открыть три новые страны считалось не меньшей удачей.
Лейв выгодно продал товары, привезенные из Винланда, и щедро расплатился со своими спутниками. Он был теперь и богат, и славен. Эйрик хвалил его и говорил, что теперь может спокойно умереть, потому что добился в жизни всего, чего хотел.
Эйрик дал Торбьёрну хорошую землю на Бревенном мысу. Первую зиму Торбьёрн и Гудрид провели на Крутом Склоне. Там Гудрид завела дружбу с Торвальдом, младшим сыном Эйрика. Они часто забавлялись игрой в шашки, и Торвальд все время проигрывал, потому что смотрел больше на свою противницу, чем на доску. Торвальд был рослым юношей и мастером на все руки, хоть и не очень красив лицом.
В ту зиму в Гренландии было голодно. Мужчины возвращались с промысла с небогатой добычей, и во многих домах не хватало пищи.
Кроме этой напасти, в Восточном поселении распространилась хворь, от которой многие умирали. Это была та самая хворь, что началась на корабле Торбьёрна.
В то время жила в Гренландии женщина по имени Торбьёрг. Она была ворожея и знала толк в колдовских делах. Ее называли Малой Вёльвой. У Торбьёрг было в обычае ходить по пирам и показывать свое искусство. Торвальд пригласил ее на Крутой Склон, чтобы она предсказала людям будущее, потому что все устали от несчастий и хотели знать, когда же они кончатся.
Торбьёрг, когда она пришла к Торвальду, была одета так: синий плащ с кожаными завязками спереди, отороченный самоцветными камушками до самого подола, черная смушковая шапка, подбитая белым кошачьим мехом, мохнатые башмаки из телячьей кожи с большими пряжками из желтой меди, перчатки из кошачьего меха, белые и мохнатые изнутри. Пояс у нее был из трута, а на поясе висел большой кошель с зельями для ворожбы. Торвальд взял ее за руку и подвел к почетному сиденью. На сиденье лежала подушка, набитая куриными перьями. Перед Торбьёрг поставили угощение: кашу на козьем молоке и варево из сердец всех животных, которые водились в стране. Обращались с колдуньей очень уважительно. Когда столы убрали, Торбьёрг сказала, что сегодня не сможет ответить на вопросы, потому что ей нужно поспать в доме ночь, чтобы яснее увидеть будущее.
На исходе следующего дня все собрались в главном помещении и сели вдоль длинного очага. Торбьёрн ушел в тот вечер из дому, сказав, что не желает оставаться здесь, пока люди предаются такому суеверию. Торбьёрг сидела на специальном помосте, так что лицо ее освещалось снизу, а глаза и лоб оставались в тени. Она спросила:
– Знает ли кто-нибудь из женщин песню вардлок? Эта песня необходима для ворожбы.
Сначала никто не отвечал, а потом Гудрид сказала:
– Моя приемная мать Халльдис научила меня этой песне. Но это такая песня и такой обряд, в котором мне не пристало участвовать, ведь я христианка.
– Это меня не касается, – сказала Торбьёрг. – Торвальд должен был позаботиться обо всем, раз позвал меня.
Торвальд стал уговаривать Гудрид и сказал, что она не станет хуже оттого, что поможет людям. Гудрид сперва не соглашалась, но потом уступила. Она сказала, что делает это только ради Торвальда. Она стала петь таким красивым голосом, какого никто прежде не слышал. Пока она пела, поленья в очаге задымили и затрещали.
Торбьёрг сказала:
– Ты хорошо спела. Теперь многие духи явились к нам, и гадание будет удачным. В Гренландии скоро кончатся несчастливые времена. Болезнь отступит, и даже скорее, чем вы думаете. А тебя,
Гудрид, я хочу отблагодарить особо и рассказать о твоей судьбе, ибо я ясно вижу ее. Ты вступишь в Гренландии в самый почетный брак, но он не будет долог, потому что все твои пути ведут в Исландию. Там от тебя произойдет большой и славный род.
Потом люди стали подходить к колдунье по одному и задавали вопросы, какие хотели, а Торбьёрг всем отвечала, и мало что не сбылось из ее предсказаний.
Той же зимой Гудрид спустилась однажды к проруби и полоскала там одежду. Ветер подхватил и унес одну рубашку, очень красивую, вышитую разноцветными нитками от ворота до подола. Торвальд был в это время поблизости. Он побежал за рубашкой, поймал ее и принес Гудрид.
– Вот твоя рубашка, – сказал он. – Она необычайно красива, на я думаю, что есть наряд, который тебе еще больше к лицу.
– Какой же?
– Я говорю о свадебном наряде. Я собрался просить твоего отца, чтобы он дал мне тебя в жены.
Гудрид молчала, а Торвальд сказал:
– Разве тебе не понравились мои слова?
Гудрид сказала:
– Отец не согласится на этот брак, потому что мы разной веры. Бесполезно и просить его. Другое дело, если бы ты принял крещение. Это было бы для нас обоих самое лучшее.
– Не могу я этого сделать, – сказал Торвальд. – Ведь я поклялся отцу хранить верность старым богам. Он считает, что они покровительствуют нашему роду и этой стране.
– Тогда нашим желаниям не суждено сбыться.
Спустя несколько дней Торвальд снова встречается с Гудрид и говорит ей:
– Я решил, как мне поступить, и это, думаю, нам поможет. Виноградная страна, которую открыл мой брат, разведана пока очень плохо. Я поеду туда, чтобы получше все исследовать. Если мне повезет, я вернусь с большими богатствами: привезу винограда, леса и всяких диковинок. Я стану богат и славен, как Лейв, и тогда Торбьёрн не сможет мне отказать в сватовстве.
– Хорошо, – сказала Гудрид. – Делай, как задумал. Но ты должен обещать мне, что вернешься следующим летом. Этот год я буду тебя ждать. Но если ты не вернешься в условленный срок, может случится так, что отец захочет выдать меня за кого-то другого, и я не смогу противиться его воле.
– Конечно, я вернусь, – сказал Торвальд.
Весной, как только сошел лед, Торвальд идет к Лейву и просит у него корабль. Еще он хочет, чтобы Лейв отдал ему свои дома в Виноградной Стране.
– Я не отдам тебе дома насовсем, – сказал Лейв. – Но готов их одолжить, так же как и корабль. Но сначала корабль пойдет за дровами, которые остались на камне, когда я спас Торбьёрна.
Торвальд отправился в Винланд, как только Лейв привез дрова с камня. С ним опехало 30 человек. Тюркир южанин очень хотел поехать с Торвальдом, но его поразила тяжкая болезнь. Тюркир не смог даже проводить корабль. Когда Торвальд отплывал, Гудрид вышла на берег и стояла на скале до тех пор, пока корабль не пропал из вида.
Тюркир вскоре умер. Вслед за ним заболел Эйрик Рыжий. Он пролежал в болезни несколько дней и тоже умер. Оба они, Тюркир и Эйрик, умерли от той хвори, которую привез в Гренландию Торбьёрн.
Гудрид оплакивала Эйрика вместе с другими женщинами, и люди слышали, как она сказала:
– Вот умер Эйрик Рыжий, и некому похоронить его, как подобает, и утешить меня в моем горе.
Фрейдис сказала:
– Если ты о том, что Лейв и Торстейн христиане, а Торвальд уехал, то ведь у Эйрика есть еще и дочь. Я провожу отца в этот путь с честью.
Эйрик был похоронен в кургане, по языческому обычаю.

X

О плавании Торвальда ничего не рассказывают до того, как они приплыли к домам Лейва в Виноградной Стране. Половина людей и корабль остались там, а остальные поехали на лодке разведывать берега на северо-востоке. Они увидели, что страна красива и лесиста, а по берегам всюду белый песок и большие мели. Они нигде не встретили человеческого жилья. Осенью разведчики вернулись.
Корабль они вытащили на берег и провели зиму, ловя рыбу себе на пищу.
Весной Торвальд отправился на корабле на восток, а потом на север вдоль берега. Они заплыли очень далеко. Однажды они попали в сильную бурю, и корабль выыбросило на каменистый мыс. У корабля оказался сломан киль. Торвальду пришлось долго оставться на этом мысу, пока вместо сломанного киля был поставлен новый. Торвальд назвал это место Килевым мысом (Кьяларнес). Он сказал:
– Из-за этой задержки мне придется нарушить свое обещание и зазимовать здесь еще один раз. Не могу же уехать, когда мы еще так мало разведали.
Они отправились обратно к домам Лейва, но плыли другим путем, огибая с востока ту землю, которую они обошли с запада на пути к Килевому мысу. Однажды они вошли в устье двух фьордов, разделенных длинным мысом. По берегам росла густая трава и цвели яркие цветы, холмы поросли лесом, а вдали виднелись горы. Торвальд сказал:
– Здесь красиво, здесь я хотел бы поселиться.
Они высадились и обошли окрестности. Они заметили на песке какие-то бугорки и подошли к ним. Это оказались перевернутые кожаные лодки. Под каждой из них спали три человека. Торвальд и его спутники долго их разглядывали, потому что никто никогда не видел таких людей. Они были низкорослы и некрасивы, с грубыми волосами и широкими скулами. Одеты они были в шкуры, и рядом с каждым лежал короб с костным мозгом, смешанным с кровью.
– Как мы поступим с этими людьми? – спросил один из спутников Торвальда. Тот ответил:
– Разумнее всего будет их убить. Раз люди спят в таком жалком виде, без крова и всякого добра, значит, они объявлены вне закона и изгнаны. Мы поступим по справедливости, если убьем их, и местные жители будут нам благодарны.
– О каком законе ты говоришь? – спрашивает один из гренландцев. – Здесь могут быть совсем другие законы, нежели те, которые нам известны.
– Это вряд ли, – говорит Торвальд.
Гренландцы обнажили мечи и убили восьмерых туземцев, а девятый вскочил и бросился наутек. Люди Торвальда не смогли его догнать.
Потом гренландцы вернулись на корабль. Здесь их всех одолел сон, и они заснули. Вот Торвальду снится, будто он и Гудрид стоят на этом мысу возле большого дома. На Гудрид прекрасные белые одежды. Она берет Торвальда за руку и ведет по тропе через лес.
Вдруг Торвальд видит, что они пришли на Крутой Склон к дому Эйрика в Гренландии.
– Зачем мы здесь, – говорит Торвальд. – Ведь мой дом в Виноградной Стране. Я построил там большой и красивый дом в удивительном месте.
– Но я хочу, чтобы ты был со мною в Гренландии. А ты разве не хочешь этого?
– Хочу, – говорит Торвальд. Тут Гудрид меняется в лице и кричит:
– Тогда просыпайся, Торвальд, и уезжай из этой страны! Просыпайся скорей, если хочешь сохранить жизнь!
Торвальд тут же очнулся от сна и увидел, что огромное множество лодок плывет к кораблью из глубины фьорда. Тут проснулись остальные. Торвальд сказал:
– Поставим вдоль борта щиты и будем обороняться, а сами не станем нападать.
Так и сделали. Туземцы начали стрелять в них из луков, но стрелы отскакивали от щитов. Постреляв какое-то время, туземцы уплыли. Торвальд сказал:
– Видите, как мы разумно поступили. Никто из нас не ранен.
Одному мне не повезло. Стрела пролетела между бортом и моим щитом и попала мне в подмышку. Вот эта стрела. У нее зазубренный наконечник. Она принесет мне смерть.
Потом он сказал им, что видел вещий сон, и велел поскорее уезжать из этой страны.
– И я хочу, чтобы меня похоронили на этом мысу, где мне так хотелось поселиться. Похороните меня по обычаю христиан. Гудрид будет довольна, когда узнает об этом. Поставьте кресты в ногах и головах моей могилы. А это место пусть зовется Крестовым мысом.
Торвальд умер, и его люди сделали все, как он просил. Потом они вернулись к домам Лейва и зазимовали там. Весной они нагрузили корабль виноградом, виноградной лозой и лесом, вышли в море и благополучно прибыли в Гренландию.

XI

В Гренландии между тем случилось вот что. Год прошел после отъезда Торвальда, и он не вернулся в условленный срок. Летом Торстейн, сын Эйрика, пришел к Тьодхильд, своей матери, и сказал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11