) .

: будь текуч, как вода, покоен, как зеркало, отзывчив, как эхо, и невозмутим, как тишина. А еще Василию показалось, что он уже где-то видел это лицо, может быть, в снах, может, наяву.
– Здравствуйте, Василий Никифорович, – тихим приятным голосом произнес незнакомец. – Разрешите войти?
– Нава Юмио, Хэйситиро, Рисукэ, Масааки? – спросил Василий, подразумевая учителей школ ниндзюцу, в которых мог бы оттачивать свое мастерство гость.
– Ямасита Тадаси, – улыбнулся молодой человек, – стиль «потерянных следов». Хотя я от этого просто оттолкнулся и давно проповедую русбой.
– «Барс», – кивнул Василий. – Похоже. Кто вы?
– Меня зовут Матвей Соболев, и работаю я, как и вы, ганфайтером, «волкодавом»-перехватчиком, только в другой конторе.
Василий впустил гостя, отметив, как тот держится – совершенно свободно и естественно, не боясь поворачиваться к хозяину спиной, и как движется – экономно, гибко, плавно и точно, и окончательно уверовал в то, что впервые встретил профессионала, равного себе, а то и превосходящего по мастерству боя.
– У кого вы работаете? Антитеррор?
– «Смерш».
– Контрразведка! Надо же, какая встреча! А я гадаю, кто меня вычислил? Мы с вами не могли раньше встречаться? Такое впечатление, что я вас знаю.
– О да, – кивнул Соболев, оглядывая спартанское убранство гостиной со спортивным комплексом в углу, с любопытством посмотрел на идола с торчащим из глаза карандашом. – Мы знакомы уже два года. Я смотрю, вы практикуете методику шреба?
– Кое-какие приемы, – небрежно ответил Вася, выхватывая вдруг из кармана новенькую денежную купюру достоинством в тысячу рублей и делая почти неразличимый взмах рукой.
Матвей проследил за падением двух половинок комара, к своему несчастью пролетавшего мимо, улыбнулся одними глазами, но ничего не сказал, вспомнив, как два года назад таким же манером демонстрировал свое умение Кристине.
– Проходите, присаживайтесь, – сделал приглашающий жест Василий, от которого не ускользнула усмешка гостя, досадуя на свое мимолетное тщеславное желание что-либо показать. – Кофе, чай, кефир, минералка?
– По вашему усмотрению, – сел в кресло Соболев, одетый в самый обычный летний костюм: джинсы, кроссовки, голубоватая рубашка, безрукавка, – позволяющий затеряться в любой толпе.
Василий принес чашки, ложки, кофейник, сахар, слоеное печенье, и они принялись пить кофе, поглядывая друг на друга с абсолютно разными чувствами. Неизвестно, о чем думал гость, но у хозяина росла тревога, появилось ощущение дискомфорта, ожидания каких-то перемен и новостей, однако он постарался выглядеть так же невозмутимо, как и Соболев, понимая в то же время, что тот свободно читает его переживания.
– Вы сказали, что мы знакомы уже два года… – не выдержал Василий наконец.
– Сейчас поясню. – Соболев промокнул губы салфеткой, жестом отказался от второй чашки кофе. – Только прошу выслушать все внимательно, без восклицаний и определений, какой бы удивительной ни показалась вам моя речь. Я не сумасшедший, я просто много знаю. Дело в том, дорогой Василий… э-э… Никифорович, что я как бы побывал в будущем и вернулся и теперь знаю почти все, что будет происходить. С вами, со мной, с миром вообще. За примерами долго ходить не будем, я представлю доказательства сразу после рассказа. А теперь слушайте. Вы случайно не читали кое-какую эзотерическую литературу? Что такое Внутренний Круг, знаете? Вот с этого и начнем…
И Василий услышал самую невероятную и захватывающую из историй, когда-либо прочитанных или услышанных им в жизни.
Рассказ Соболева длился больше часа, с перерывами на кофе и умывание; Вася дважды бегал в ванную и лил на голову холодную воду, не скрывая уже своих чувств. Затем настал черед беседы.
– Не верю! – заявил Василий после того, как Соболев закончил повествование.
– Как говорят учителя, вера – лишь нежелание понять замыслы Божьи, – улыбнулся Соболев. – С чем конкретно вы несогласны?
– Союз Девяти Неизвестных… разумные тараканы… Монарх Тьмы, наконец! Вы-то сами верите во все это?
– Разумеется, потому что я все это пережил.
– Как можно доказать происхождение человечества от ваших Бляд… Блаттоптеров, разумных тараканов?! Как можно познакомиться с Монархом Тьмы, если он живет, как вы говорите, в другой реальности? Допустим, в существование Внутреннего Круга еще можно поверить, но как вы можете доказать существование всего остального?
– Для этого понадобится всего пара общих походов. Я покажу вам так называемые МИРы, модули иной реальности, созданные Инсектами и сохранившиеся в пещерах под Москвой, а также отведу вас на дачу генерала Ельшина, где у него располагается мощный компьютер для связи с Монархом… который и помог ему стать боссом «Купола».
– Бред! – махнул рукой Василий, пытаясь найти неувязки в стройной логической цепи истории, выстроенной рассказчиком, и не находя таковых. – Вы обещали привести доказательства сразу.
– Нет ничего проще. Об организации «Стопкрим», именуемой в народе «чистилищем», слышали? Надеюсь, не станете подозревать меня в связи с ним? – Матвей глянул на старенькие ходики на стене, перешедшие Балуеву в наследство от бабушки; шел десятый час утра. – Включите телевизор, программу «2x2». Сейчас в «Новостях» должны сказать о гибели от рук «чистильщиков» прокурора Бескудникова Бурлакова, а также о нападении на полковника милиции Пиворыкина и о наказании судьи Охрименко: ему отрубили палец.
Василий включил телевизор, молча выслушал сообщение о новой акции «Стопкрима», выключил. Исподлобья глянул на гостя.
– Что еще?
– Как вы думаете, могу я знать некоторые интимные стороны вашей жизни?
– Можете, – подумав, сказал Балуев. – Задавшись целью собрать компромат, можно выяснить о человеке все.
– Но только не о «волкодаве» вашего класса. Хорошо, интимные подробности отпадают. Ну а профессиональные тайны? К примеру, я знаю адрес вашей второй конспиративной квартиры в Бутове или назову координаты схрона с оружием и снаряжением, что расположен в районе Савеловского вокзала. Продолжать?
Василий потемнел, внезапно почувствовав самый примитивный, липкий страх. Этот человек не должен был знать о таких вещах! Если адрес квартиры знали многие: генерал Первухин, полковник Смирнов, квартирмейстер и кадровик УСО ФСБ, – то о расположении склада, оборудованного Балуевым лично в одном из погребов для хранения овощей, знали только двое: он сам и бывший хозяин погреба, ныне почивший в бозе, как говорится.
– Любопытно! – пробормотал Василий, меряя Соболева взглядом и прикидывая, может ли он взять его на прием из этого положения.
– Не стоит, – угадал его мысли Матвей, хорошо понимая, что творится сейчас в душе хозяина. – Я вижу, вы пытаетесь составить план атаки, но даже с вашей подготовкой взять меня невозможно. А чтобы вы убедились в этом, вот, почитайте. – Соболев достал из внутреннего кармана безрукавки стопку листков, скрепленных скрепкой, положил на стол рядом с креслом.
– Что это?
– Описание техники смертельного касания.
– Сан-нэн-гороси, что ли? В ниндзюцу это один из способов «гашения обликов».
– В принципе японцы разработали довольно неплохой вариант техники «гашения», но то, что я вручаю вам, разработано миллион лет назад перволюдьми, которые, чтобы выжить, почти поголовно были воинами. В той жизни, которую я прожил, вы не только ознакомились с этой техникой, но и усовершенствовали ее, создав варианты, один из которых назвали космек, что означает «комбинаторика смертельного касания», а второй – ТУК, то есть «техника усыпляющего касания». От сан-нэн-гороси они отличаются тем, что уколы-касания с передачей энергии наносятся в любую точку тела противника, а не обязательно в точки смерти, и без учета его психических особенностей, телосложения, пола, возраста и времени суток.
– Ерунда, – буркнул Василий, переходя в «состояние Пустоты», боевое состояние «машины без мыслей». Терять ему было нечего, гость знал столько, что в пору было топиться, а проверить его возможности иным способом не было времени.
Соболев дернул уголком губ, сдерживая улыбку, не желая отвечать на реплику, и в этот момент Василий прыгнул к нему прямо из кресла выгибом вперед, привычно оценивая положение соперника и мгновенно реагируя на его движения. В занятиях рукопашным боем он достиг того уровня мастерства, когда мозг не перебирает конкретные комбинации и заданные приемы, а командует телом спонтанно, на уровне рефлексов, что обусловливает разнообразие и универсальность боевых техник. К тому же Вася владел темпом, то есть боевым трансом с измененным психическим состоянием, позволяющим ускорять естественные физиологические реакции. Но как бы быстро он ни действовал, гость двигался еще быстрей.
Удара Василий не заметил и не почувствовал, вполне возможно, его и не было, просто Соболев продемонстрировал прием из арсенала ТУК. Очнулся Балуев лежащим на диване. Рывком сел. Ничего не болело, руки-ноги были на месте, но тело казалось мешком ваты и отказывалось повиноваться.
– Пройдет через пару минут, – раздался голос Соболева, и перед носом Балуева появился стакан минеральной воды. – Выпей и расслабься.
Вася послушался, а через минуту уже мог соображать, что происходит. Покрутил головой.
– Лихо ты меня!
– Убедил?
– Не знаю… пожалуй. Но мне надо разобраться… освоиться.
– Осваивайся, только не торопись с выводами. Вопросов появится масса, и на все я отвечу. Встретимся послезавтра, договорим.
– Послезавтра не получится, я сегодня уезжаю. О черт! – Вася бросил взгляд на часы. – Опаздываю.
– Я на машине, подброшу до места. Куда уезжаешь?
– За кудыкины горы, – буркнул Василий, проверяя содержимое сумки, собранной еще на ночь.
– Чечня?
Василий медленно разогнулся, глянул на собеседника сузившимися глазами.
– Ты откуда… или мы в одной команде?
Соболев покачал головой.
– Мне предлагали, я отказался. Откажись и ты.
– Не могу, я человек военный. Да и уж слишком нагло стали действовать боевики из ЧАС. Слышал о такой «армии»? Начали отстрел по всей России бывших своих врагов. А тут еще писателя убили…
– Я слышал. И все же откажись, это не твой Путь. В конце этого Пути нет ни славы, ни благодарности, только забвение… или ненависть. И сдается мне, вас забрасывают с другой целью, не ради восстановления справедливости.
– А ради чего?
– Ради далеко идущих политических амбиций. Высокая политика всегда была и будет грязью, которую разгребают профессионалы, такие, как мы с тобой. А исполнителями всегда жертвуют в первую очередь.
Василий отвернулся, закрыл сумку.
– Пошли, я готов.
– Не откажешься?
Они вышли из квартиры, спустились вниз, сели в соболевскую «Таврию», уже отремонтированную Ильей Муромцем. Еще живым и здоровым. Ответил Балуев уже в машине:
– Ты бы на моем месте тоже не отказался. Да и почему ты уверен, что избранный мною Путь воина противопоказан мне?
– Два года мы прошли с тобой бок о бок, парень, и ты избрал в конце концов другую дорогу… хотя реализовать замыслы нам не дали.
– Вот видишь. А советуешь мне идти в другую сторону. Какой же Путь ты мне советуешь пройти?
– Ненасилия.
Василий фыркнул.
– Это речь проповедника, а не воина.
– Потому что я знаю, что говорю. Тебе все же придется когда-нибудь выбирать, но лучше бы ты сделал это раньше.
– А ты выбрал?
Машина выехала на Волоколамское шоссе, Соболев прибавил скорость, помолчал, потом коротко бросил:
– Да.
Вася покосился на его безмятежное, удивительно спокойное лицо уверенного в себе и уравновешенного человека со светящимися голубизной глазами.
– И что это за Путь, если не секрет?
– Избегающего Опасности.
Вася открыл рот, чтобы пошутить, но еще раз глянул на профиль водителя и передумал. Ему вдруг на мгновение показалось, что они и в самом деле знакомы очень давно.

Глава 5
ВЗАИМОИСКЛЮЧАЮЩЕЕ ПЛАНИРОВАНИЕ

Очередное совещание «полного квадрата» «чистилища» происходило на квартире Дмитрия Васильевича Завьялова, занимавшего пост референта премьер-министра и одновременно кресло координатора «Стопкрима». Четверо комиссаров уже прибыли, ожидали пятого, Тараса Витальевича Горшина, получившего за глаза кличку Граф.
Скучающий комиссар-пять Владимир Эдуардович Боханов, он же президент Центра нетрадиционных технологий, бросил листать журнал, отечественный вариант «Плейбоя», и шумно вздохнул.
– Не начать ли нам, благородные доны? Если Граф задерживается, значит, существует веская причина задержки. А для наших обсуждений он в принципе и не нужен.
– Согласен, – проворчал потеющий Глеб Максимович Музыка, полковник милиции и комиссар-три по рангу «чистилища». – Что в повестке дня?
Горшина он недолюбливал и давно лелеял мечту заменить его своим зятем, главным военным экспертом Комитета по новым военным технологиям при Министерстве обороны.
– В настоящее время мы ведем двадцать четыре бандлика Бандлик (ликвидация бандформирований) – термин, обозначающий любую акцию «чистилища» по пресечению деятельности криминальных группировок.

, – начал Завьялов, включая компьютер. – Я поработал вчера и разбил все дела на три группы. В первую вошли текущие важняки по госучреждениям: милиция, суды, прокуратура, Госдума. Во вторую – бандитизм и терроризм. В третью – деятельность «Купола». Приоритетным, конечно, является направление на ликвидацию «Купола», но в каждой группе есть одно-два наиболее важных дела. В первую очередь рассматриваем столичные проблемы, потом областные и в последнюю очередь общероссийские.
– Я бы сделал исключение, – негромко сказал комиссар-два Герман Довлатович Рыков, занимавший пост начальника информационного бюро Управления «И» ФСБ. Тихий и незаметный, он тем не менее обладал мощной убеждающей силой и настойчивостью, так что иногда казалось, что именно он руководит «Стопкримом», а не Завьялов.
– Герман, ты меня удивляешь, право слово, – хмыкнул Боханов. – Еще не было случая, чтобы у тебя не появилось особое мнение.
– Пусть говорит, – хладнокровно отнесся к реплике Завьялов.
– Я бы выделил в группу особо важных дел четыре, – продолжал Рыков. – В порядке очередности: «Журналист», «Палач», «Насильник» и «Грязный ствол».
Завьялов вывел на дисплей одно за другим перечисленные дела, и комиссары еще раз перечитали, о чем идет речь.
Дело «Журналист» было заведено на мэра Владивостока Кривошеина, имеющего не только поддержку губернатора края, но и мощное кремлевское прикрытие, не позволяющее довести до конца уголовные дела, связанные с расследованием криминальных деяний чиновников краевой администрации. Суть дела сводилась к следующему.
Молодой девятнадцатилетний журналист Алексей Судаков выступил на радио с критикой мэра, обвинив его в злоупотреблении служебным положением (фактов хватало: от строительства дач и бассейнов за государственный счет до прокручивания государственных же денег в коммерческих структурах). В тот же вечер глава города вызвал журналиста к себе в кабинет и, не выбирая выражений, смешал его с грязью, распорядившись лишить радиостанцию помещения, а Судакову приказав покинуть Владивосток в двадцать четыре часа.
Журналист оказался не робкого десятка, предупреждению не внял, рассказал все своим коллегам и был ночью похищен, как впоследствии оказалось, боевиками из банды Тихона Трюмо по заказу мэра.
Всю ночь парня пытали: поднимали на дыбе, подвешивали за ноги, тушили о тело окурки, загоняли под ногти иголки, паяльной лампой сожгли волосы под мышками и в паху. Требовали, чтобы журналист признал, что сделал передачу по просьбе кандидата в мэры Чуркова и получил за это кругленькую сумму в долларах. Парень признавать ничего не желал, и в конце концов его оставили в покое, сбросив в залив, где он едва не утонул.
Дело под названием «Палач» было заведено «чистильщиками» на сотрудников подмосковной ГАИ, застреливших двух армейских офицеров с их приятельницами. Трагедия произошла вечером в пятницу одиннадцатого мая. По словам полковника Белякова, командира войсковой части, где служили майор Кучков и капитан Мухин, он отмечал с этими офицерами и их подругами свой день рождения в одном из частных домов в Царицыне. В это время сын Белякова катался по улице на мопеде. Подростка задержали сотрудники ГАИ и отобрали ключи от мопеда.
1 2 3 4 5 6 7 8