, о ком говорит Свида Свида – греческий грамматик X – XI вв.

, что он не умел сосчитать дальше пяти; но, как видно, батька обладал чрезмерным умом и того ради последовал употребительному обычаю нынешнего времени, по коему многие знатные господа не утруждают себя учеными упражнениями, или, как они то называют, школьной дуростью, ибо держат пачкунов, которые марают за них бумагу. Впрочем, я изредка игрывал на волынке жалостные песни Ялема Ялем (греч. мифол.) – сын Аполлона и Каллиопы. Ему приписывается изобретение особого рода жалобных песен (заплачек), служивших для выражения сильного горя.

, в чем не уступал и славному Орфею, и как тот отличился на арфе, так и я преуспевал перед всеми чрез свою игру на волынке. А что касается до теологии, то во всем христианском мире не сыскалось бы тогда другого, который в моем возрасте со мной поравняться бы мог, в том меня не переспоришь; ибо не было у меня тогда понятия ни о боге, ни о людях, ни о небе, ни о преисподней, ни об ангелах, ни о чертях, и я не знал, как отличить добро от зла. Посему нетрудно усмотреть, что с помощью такого богословского образования жил я, как прародители в раю, кои в своей беспорочности не знали о болезнях, смертном одре и смерти и еще того меньше о воскресении из мертвых. О, сколь господское житие (прескотское, мог бы ты воскликнуть) «О сколь господское житие…» – в оригинале игра слов («О edeles Leben» – «Esels Leben»).

, когда не надобно печалиться о медицине! Тем же родом можно уразуметь, сколь превосходен был мой опыт в studio legum Studium legum (лат.) – изучение законов. Юриспруденция.

и других искусствах и науках, какие только есть на земле. И я пребывал в столь полном и совершенном неведении, что не мог постичь даже того, что ничего не знаю Использовано изречение Сократа: «Я знаю (только то), что ничего не знаю».

. И еще раз скажу: «О, сколь господское житие было тогда моим уделом!» Но батьке моему не было угодно оставить меня наслаждаться сим благополучием, и он по справедливости рассудил, что сообразно с моим благородным рождением подобает мне жить и поступать также благородно; для того и стал он привлекать меня к постижению высоких предметов и задавать мне нелегкие уроки.

Вторая глава


Симплиций пастушеский сан приемлет,
Сей же никто у него не отъемлет.

Он даровал мне высокий сан, который учрежден не только при его дворе, но и во всем мире, то есть древнее достоинство пастуха. Первым делом вверил он мне свиней, затем коз и напоследок все стадо овец, дабы я их стерег, пас и охранял от волков с помощью волынки (звук которой, по словам Страбона Страбон (66 г. до н. э. – 24 г. н. э.) – греческий географ. Сведения заимствованы у Гарцони (дискурс XLII «О музыкантах»), со ссылкой на Страбона, однако без упоминания об Аравии.

, сам по себе понуждает жиреть овец и ягнят в Аравии); в те времена походил я на Давида, разве только что у него вместо волынки была всего лишь арфа; сие нехудое начало было добрым предзнаменованием, что со временем и я, ежели подвернется счастье, прославлюсь на весь мир. Ибо от сотворения мира пастухами бывали знатные особы, как мы сами читали в Священном писании Ссылки на Священное писание для прославления угнетенных сословий – обычный мотив в книгах, отражающих антифеодальные настроения народных масс. Я. Бёме писал: «Кто был Авель? пастух овец; кто были Енох и Ной? простецы; кто были Авраам, Исаак и Иаков? они пасли скот; кто был Моисей, муж, любимый богом? пастух скота; кто был Давид, когда уста Господа призвали его? пастух овец; кто были пророки великие и малые? простые незнатные людишки, частью лишь крестьяне и пастухи, бывшие отрепьем мира» (Я. Бёме. Aurora, или Утренняя заря в восхождении. Пер. Алексея Петровского. М., 1914, стр. 106).

про Авеля, Авраама, Исаака, Иакова, его сыновей и Моисея, который стерег овец тестя до того, как стал предводителем и законодателем 600000 мужей Израиля. Да, может статься, кто захочет меня упрекнуть, что то-де были святые праотцы, а не деревенский мальчишка из Шпессерта, который даже ничего не слыхал о боге. Должен признать это и не стану запираться; но разве тогдашняя моя простота в том повинна? И среди древних язычников находят такие примеры, как и у народа, избранного богом: так, из римлян, нет сомнения, принадлежали к знатным родам – Бубульки, Статилии, Помпонии, Витулии, Вителии, Аннии, Капери и др. Бубульки, Статилии, Помпонии, Витулии, Вителии, Аннии, Капери – фамилии знатных римских родов, этимологически связанные со скотоводством: Bubulcus (волопас) – добавочное прозвание фамилии Юниев, Statilius' с дополнительным прозвищем Taurus (бык), Pomponius, Vitulus (теленок), Vitellius (теленочек), Annius, Caper (козел). Этот перечень имен и дальнейшие сведения (до конца абзаца) заимствованы из LIV дискурса Гарцони («О пастухах»).

, кои все так наречены были, потому что ходили за скотиною, а может статься, и пасли ее. Право, Ромул и Рем и те были пастухами Ромул и Рем – мифические основатели Рима. Были вскормлены волчицей и затем воспитаны пастухом Фаустулом.

; пастухом был Спартак, столь ужасавший владык Рима. Да что там! Сын царя Приама Парис и Анхис, отец троянского князя Энея, были пастухами, как о том говорит Лукиан в «Dialogus Helenae» Лукиан (ок. 120 – 200) – греческий сатирик. В «Dialogue Helenae» имеется в виду диалог «Суд Париса», где сообщается, что троянский царевич Парис и двоюродный брат царя Трои Приама – Анхис – в юности пасли стада.

. Пастухом был и прекрасный Эндимион Эндимион (гргч. мифол.) – юноша-пастух, взятый Зевсом на небо. По одному из сказаний, богиня луны Селена усыпила Эндимиона, чтобы вечно любоваться им.

, к коему вожделела сама непорочная луна, также и свирепый Полифем Полифем (греч. мифол.) – одноглазый великан, живший в пещере со своим стадом, о котором рассказывается в «Одиссее» Гомера.

, да и сами боги, как говорит Форнутус Люций Форнутус (Корнутус) – философ-стоик времен Нерона. В сочинении «Theologiae Graecae compendiums^jH говорит, что Аполлон является покровителем стад.

, не стыдились этого занятия. Аполлон стерег коров Адмета Адмет (греч. мифол.) – фессалийский герой, участник похода аргонавтов. Аполлон, искупая свою вину (убийство циклопов), служил пастухом у Адмета.

, царя Фессалии. Меркурий, его сын Дафний Дафний, или Дафнис (греч. и римск. мифол.), – сын Гермеса (Меркурия) и нимфы, сицилийских пастух, которого Пан научил играть на свирели.

, Пан и Протей Протей (греч. мифол.) – -морское божество. Обитал на о. Фарос в Средиземном море, где пас тюленьи стада Посейдона.

были изрядными пастухами, того ради до сего дня в устах безрассудных поэтов они именуются покровителями пастухов; пастухом был Меза, царь моавитян Меза (ок. IX в. до н. э.) – царь моавитян, воевавший с Израилем. «Вторая книга царств» – одна из книг Библии.

, о чем можно прочесть во второй Книге царств; Кир, могущественный царь персов, не только был воспитан Митридатом, но и сам пас скот. Гигес Гигес – царь Лидии. Согласно Геродоту, был пастухом, который однажды нашел перстень, делавший его по желанию невидимым.

был пастухом и с помощью своего перстня стал царем. Исмаил Сефи Исмаил Сефи (1487 – 1524) – основатель персидской династии сефевидов

, персидский шах, также в юности своей пас скот; так, Филон Иудей Филон Иудей (I в. н. э.) – философ из Александрии.

изрядно о том судит в «Vita Moysis» «Vita Moysis» (лат.) – «Жизнь Моисея».

, когда говорит: «Пастушество приуготовляет к принятию власти; ибо как bellicosa и martialia ingenia bellicosa и martialia ingеnia (лаг.) – воинственные гении.

прежде упражняются и совершенствуются на охоте, так должно и тех, кому вручена будет власть, сперва наставить, как пасти с миром скот». Батька мой должным образом уразумел все сие, ибо имел он изрядный капитолиум на плечах и весьма проницательный ум, того ради вперил он в меня немалую и до сего часа не оставившую меня надежду на будущее величие.
Однако же, возвращаясь к моему стаду «возвращаясь к моему стаду» – восходит к выражению из фарса о Пателене и встречается у Рабле.

, пусть будет ведомо, что волков я знал столь же мало, как и свою простоту: того ради батька мой в своих наставлениях весьма прилежен был. Он сказал: «Малой, держи ухо-то востро, смотри за овцами-то, чтоб не разбежались, играй веселей на волынке, не ровен час, набежит волк да натворит бед, то такой четвероногой плут и вор, жрет людей и скот, а коли ты недосмотришь, то я тебя отдую». Я ответил ему с тою же приятностию: «Батько, скажи-ко, какой-такой волк-то, волка-то я еще никогда не видывал». – «Ах ты, дурень глупый, – ответствовал он, – дураком проживешь, дураком помрешь, диву даешься, что с тобой станется, вырос большою орясиною, а того не знаешь, что за плут о четырех ногах, волк-то».
Также преподал он мне иные многие наставления и под конец возмутился духом, поелику ушел с неким ворчанием, полагая, что мой простой и неотесанный ум еще не довольно вылощен и не может постичь столь субтильных наставлений и еще к тому не способен.

Третья глава


Симплиций дудит на волынке пузатой,
Покуда его не схватили солдаты.

Тут зачал я на своей волынке так всех потчевать, что на огороде жабы могли передохнуть, так что от волка, кой не выходил у меня из ума, мнил я себя в совершенной безопасности; и тем временем вспомнилась мне матка (ибо так зовут матерей в Шпессерте и Фогельсберге Фогельсберг – горная местность в Гессене.

), как она частенько говаривала: ей забота, как бы куры от моего пения не попередохли, и было мне любо петь, дабы remedium remedium (лат.) – лекарство, средство.

против волков имел еще большую силу, и притом пел я ту самую песню, какую я перенял от матки:

Презрен от всех мужичий род «Презрен от всех мужичий род…» – Не установлено, является ли эта песня, прославляющая крестьянское сословие, сочинением самого Гриммельсгаузена или переработкой народной песни. Ее мотивы известны со средних веков. В Англии славил крестьянство и выводил его от самого Адама Лэнгленд в своей поэме «Piers Plowmann». Крестьянская «адамистика» в Германии нашла наиболее яркое выражение в стихотворном сочинении «Богемский пахарь» (Ackermann aus Bцhmen, 1400). Швейцарец Феликс Геммерлин (1388 – 1454) в книге «De nobilitate» (без года) описывает «мужика» уродливого, смешного малого, однако вкладывает в его уста похвалу и гордость своим сословием, которое кормит весь мир и ведет свой род от Адама.

,
Однако ж кормит весь народ.
Достоин ты премногих хвал
Для всех, кто истину познал.
Когда б Адам пахать не стал,
То б целый свет жить перестал.
С мотыгой землю он прошел,
Чтоб следом князь на трон взошел.
Все, что земля приносит нам,
Возделал ты, презренный хам!
Тобою жатва собрана,
Которой кормится страна.
И даже царь, что богом дан,
Прожить не может без крестьян.
Твой хлеб мужицкий ест солдат,
Хоть от него тебе наклад.
Вино для барского стола
Земля трудом твоим дала.
Земля приносит все плоды,
Когда рожать понудишь ты!
Весь свет давным-давно б поник,
Когда б не жил на нем мужик.
Пустыней стала бы земля,
Когда бы не рука твоя.
А посему тебе и честь,
Зане даешь ты всем нам есть.
Натурой ты исполнен сил
И бог тебя благословил.
Подагра, что дворян разит,
Ногам мужицким не грозит. Представление о подагре как о барской болезни, которая заводится от обильной пищи, вина и безделья, было распространено в немецкой демократической литературе XVI – XVII вв., в частности у Ганса Сакса (Избранное, Л., 1959, стр. 131 – 132) в стихотворении «Подагра и паук» (1548):
Работа, скромная еда
Подагру гонит и гнетет;
У богачей она живет.
(Пер. Т. Гнедич),
В романе «Чудесное птичье гнездо» упоминается богатый бюргер, который слег в постель от подагры (гл. XII).


Что в гроб низводит богачей,
То не мрачит твоих очей.
А чтоб тебя не ела спесь,
С начала века и доднесь –
Тебе ниспослан тяжкий крест
Нести до самых горних мест.
Твое добро берет солдат
Тебе ж на благо – будь же рад.
Тебя он должен грабить, жечь,
Дабы от чванства уберечь…

До сих пор и не долее продолжал я сие сладостное пение, ибо в тот миг окружил меня и мое стадо отряд кирасир, которые заплутались в частом лесу, а моя музыка и пастушеские клики вывели их на верную дорогу. «Ого, – подумал я, – так вот они, голубчики! Так вот они, четвероногие плуты и воры, о которых говорил тебе батька», – ибо сперва почел я коня и мужа за единую тварь (подобно тому как жители Америки испанских всадников) и полагал, что то не иначе, как волки, и захотел я ужаснейших сих кентавров Кентавры (греч. мифол.) – полулюди-полулошади, обитавшие в лесах. Предания о них встречаются у Гомера и греческих трагиков. По словам конкистадоров, жители Америки, где не было лошадей, принимали испанских всадников за подобные фантастические существа.

протурить и от них избавиться. Но едва успел я надуть мех своей волынки, как один из них поймал меня за шиворот и столь жестоко швырнул на крестьянскую лошадь, которая вместе с многими другими досталась им в добычу, что я перекинулся через нее и упал прямо на милую мою волынку, зачавшую тогда взывать столь жалостно, как если бы она хотела пробудить весь свет к милосердию: но было то напрасно, хотя и скорбела она о моем несчастии до последнего вздоха, – видит бог, я принужден был снова взгромоздиться на лошадь, чего бы там моя волынка ни пела и ни сказывала; а всего более досаждало мне, что всадники уверяли, будто я в падении зашиб волынку, того ради она так безбожно и завопила. Итак, кляча моя везла меня вперед равномерной, как primum mobile primum mobile (лат.) – здесь в значении изначальное движение.

, рысью до самого батькиного двора.
Диковинные воображения и тарабарские вздоры наполнили ум мой и понеже я восседал на таком звере, какого отродясь не видывал, а тех, что меня увозили, почел за железных, то возомнил, что и сам я в подобного железного детину метаморфизироваться должен. Но понеже такого превращения не последовало, то взбрелись мне на ум иные дурачества: я полагал, что сии чужие гости напоследок для того лишь явились, чтобы помочь мне загнать домой овец, поелику ни единую из них не пожрали, а, напротив того, в совершенном согласии и прямой дорогой поспешили ко двору моего батьки. Того ради оглядывался я весьма прилежно, высматривая батьку, не пожелают ли он и матка тотчас выйти нам навстречу с приветливым словом; но тщетно, он и матка, вместе с ними Урселе, которая была единственной возлюбленной дочерью моего батьки, сбежали через заднюю калитку, дали тягу и не захотели тех беспутных гостей ожидать.

Четвертая глава


Симплициев дом – солдатам награда,
Нигде их разбою не видно преграды.

Хотя и не расположен я вести миролюбивого читателя вслед за той бездельнической ватагой в дом и усадьбу моего батьки, ибо там случится много худого, однако ж добрый порядок моей повести, которую оставлю я любезному потомству, того требует, чтобы поведал я, какие мерзкие и поистине неслыханные свирепости чинились повсюду в нашу немецкую войну, и особливо своим собственным примером свидетельствовал, что таковые напасти часто ниспосланы нам благостным провидением и претворены нам на пользу. Ибо, любезный читатель, кто бы сказал мне, что есть на небе бог, когда бы воины не разорили дом моего батьки и через такое пленение не принудили меня пойти к людям, кои преподали мне надлежащее наставление? До того мнил я и не мог вообразить себе иначе, что мой батька, матка, Урселе и прочая домашняя челядь только и живут одни на земле, понеже иного какого человека я не видывал и о другом человеческом жилье, кроме описанной перед тем шляхетской резиденции, где я тогда дневал и ночевал, не ведал.
Но вскорости узнал я, каково происхождение людей на сем свете, что нет у них постоянного пристанища, а весьма часто, прежде всякого чаяния, принуждены они покинуть сию юдоль; был я тогда только по образу своему человек и по имени христианин, а в остальном совершенно скот. Однако ж всевышний, взирая милостивым оком на мою простоту, пожелал привести меня вместе к познанию его и самого себя. И хотя были у него к тому тысячи различных путей, нет сомнения, восхотел избрать тот, на коем батька мой и матка в назидание другим за нерадивое воспитание должным образом наказаны будут.
Первое, что учинили и предприняли те всадники в расписанных копотью покоях моего батьки, было то, что они поставили там лошадей; после чего всяк приступил к особливым трудам, кои все означали сущую погибель и разорение. Ибо в то время, как некоторые принялись бить скотину, варить и жарить, так что казалось, будто готовится тут веселая пирушка, другие свирепствовали во всем доме и перешарили его сверху донизу, так что не пощадили даже укромный покой, как если бы там было сокрыто само золотое руно Колхиды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16