Может быть, дома удобнее? Ага, ну хорошо, через пять минут буду в лаборатории.Я глядел в окно и ждал, стараясь подготовить себя к этой встрече. Придумывал и отвергал слова, которые скажу Ёрики. За окном расстилался ночной город. Мне показалось, что в одном месте между небом и крышами натянута тонкая белесая пленка. Ну да, это ведь станция пригородной электрички. Волнуются, сталкиваясь, бесчисленные судьбы и жизни, а когда смотришь вот так, издали, то представляется, будто там тишина и спокойствие. С горной вершины даже бурное море кажется гладкой равниной. В далеких пейзажах всегда царит порядок. И самое фантастическое происшествие не может выйти за рамки порядка, присущего далекому пейзажу…У ворот остановилось такси, из него выскочил Ёрики. Взглянул на окно, помахал рукой. Прошло ровно пять минут.— Совсем мы растеряли друг друга, — сказал он, входя в зал.— Садись. — Я указал ему стул, на котором сидела Вада, а сам остался стоять так, чтобы свет падал на меня сзади. — Долго мне пришлось ждать. Ты что, разминулся с Вадой?— Нет. Откровенно говоря, я как ушел, так и не возвращался сюда. Меня задержали…— Ладно, это неважно… — прервал я его, стараясь говорить спокойно. — Пусть будет так. Дело вот в чем. Мне нужно поговорить с тобой, и я хочу, чтобы наш разговор фиксировала машина.— То есть?.. — Ёрики вопросительно склонил голову. Ни тени смущения не было на его лице.— Я хотел бы еще раз тщательно обговорить все, что произошло с сегодняшнего утра.— Это было бы здорово… — Он закивал и уселся поудобнее. — Я уже пытался как-то проанализировать эти события и очень сожалел, что вы, сэнсэй, не пожелали этим заняться. Помнится, вы перед уходом даже рассердились на меня как будто.— Да… Что, бишь, я тогда сказал?— Что с вас довольно и что вы не желаете играть в сыщиков.— Действительно. Итак, продолжим этот разговор. Включи вход.Ёрики нагнулся над входным устройством, затем удивленно произнес:— Да она же включена! И никто не заметил, потому что перегорела сигнальная лампа. Ну и ну, хороши же мы с вами!..— Что на входе?— Микрофон.— Значит, она фиксировала все, что здесь говорилось?— Видимо, да… — Он откинул кожух и запустил ловкие пальцы в узлы металлической нервной системы. — Ага, вот оно что… То-то Вада так уверена, что я был здесь до ее прихода. Я отрицал, но она и слушать не хотела. «Тогда, — говорит, — почему же в зале так холодно?» Меня это, конечно, тоже озадачило. А теперь все понятно.Опять он меня обвел. Я даже не знаю, что ощутил острее: разочарование или подозрение, что это тоже было подстроено. Когда он сказал, что не возвращался сюда, я уже торжествовал в душе. В мое отсутствие никто, кроме него, машину включить не мог, и холод в зале выдавал его с головой. А теперь все сорвалось. Ну что же, ничего не поделаешь. Вешать нос по этому поводу, во всяком случае, не стоит.— Хорошо, — сказал я. — Начнем с общего обзора событий.— Прошу вас. Я, со своей стороны, буду вносить поправки и уточнения.— Мы выбрали объект эксперимента для представления комиссии по программированию. Наш выбор был совершенно случаен. И вдруг оказалось, что этот человек кем-то убит… Поскольку в момент убийства мы находились вблизи от места преступления, возникла возможность, что подозрение падет на нас.— Вернее, на меня, — поправил Ёрики.— Арестовали любовницу убитого, но полиция, кажется, этим не удовлетворилась… Впрочем, не знаю, полиция ли… Возможно, что мысль, о поиске в другом направлении внушили полиции, скажем, соучастники убийцы с целью нас припугнуть.— Согласен.— Как бы то ни было, мы оказались в ловушке. Мы знали, что надо что-то предпринимать, иначе полиция рано или поздно доберется до нас. И чтобы вызвать на бой истинного убийцу, мы решились на стимуляцию трупа убитого. Помимо всего прочего, это можно было бы представить в случае успеха как первый эксперимент с блестящими результатами. Но мы выяснили только, что убийца не женщина, а также выслушали диковинную сказку о торговле человеческими зародышами. Приложением к эксперименту явился телефонный звонок от какого-то шантажиста.— Следует обратить особое внимание на то, как быстро этот субъект получает информацию…— Да. И на то, что голос его мне определенно знаком…— Вы так и не вспомнили?— Нет. Кажется, вот-вот вспомню, но не могу. Во всяком случае, это человек из нашего окружения.— И вдобавок, — подхватил Ёрики, — он в какой-то степени осведомлен о нашем механическом предсказателе. Именно поэтому, едва мы решили подвергнуть анализу любовницу убитого, он сразу почуял опасность и убил ее, прежде чем она попала к нам в руки… Но все это не объясняет, каким образом смерть совершенно случайного человека повлекла за собой события, связанные с нашими делами.— Что ж, никто нам не мешает рассматривать это как случайность. В таком случае получается так, что противник загнал нас в ловушку с целью оградить себя от неприятностей. Но могут существовать еще другие, неизвестные пока нам, звенья этой цепи. И тогда ловушка приобретает, возможно, гораздо более серьезный смысл.— Что вы имеете в виду?— То, что кто-то поставил перед собой цель дискредитировать машину-предсказатель.— Не понимаю.— Ладно, пойдем дальше… Как бы там ни было, в руках у нас не осталось ни одной нити.— На первый взгляд это так.— Впрочем, этого им показалось мало… Мне снова позвонил шантажист; ко мне приставили для слежки какого-то субъекта. В то же время ты поведал мне любопытную историю о подводных млекопитающих, и я уже оставил всякую надежду что-либо понять…— Я как раз хотел…— Минутку, дай мне закончить… Но, вернувшись домой, я узнал поразительную вещь. Оказывается, пока меня не было, мою жену обманом заманили в какой-то госпиталь и там насильно сделали ей аборт.— Что вы говорите!— Жена была беременна на третьей неделе. И когда она уезжала, ей выплатили семь тысяч иен… Да подожди же… Это, разумеется, не заставит меня поверить в версию о торговле зародышами в материнской утробе. Возможно, шантаж по телефону они сочли недостаточным и прибегли к более внушительной форме устрашения. Не знаю. Недаром говорят, что хитрый мошенник старается укрыть большую ложь в куче мелких. Может быть, этими семью тысячами они стараются приковать мое внимание к самому бессмысленному месту в исповеди убитого… Нет, дай мне договорить до конца… с целью оглушить меня психологически. Хотя, впрочем, не все ли равно, какая у них цель. Самое важное здесь то, что мерзавец, организовавший весь этот гнусный заговор, отлично знал результаты стимуляции. Не так ли? Разве я мог бы воспринять происшествие с женой как угрозу, если бы в исповеди убитого не говорилось о торговле зародышами, о семи тысячах иен, о трехнедельном сроке? Этот субъект знал все. Так?.. Так. Но содержание исповеди было известно только двоим. Мне и тебе. Ты не станешь отрицать этого?— Да, я признаю это, — произнес Ёрики.Он сидел неподвижно, немного побледнев и опустив глаза.— Еще бы ты не признавал. Ведь все теперь понятно.— Что понятно?Я встал перед ним и, протянув руку к его лицу, медленно, слово за словом выдавил из себя:— То… что убийца… ты!Против ожиданий Ёрики не сник и не вспылил. Он не мог скрыть нервного напряжения, но голос его был холоден и спокоен. Глядя мне прямо в глаза, он сказал:— А как же с мотивом?— Если ты полагаешь, что я не ожидал такого возражения, то ты глубоко ошибаешься. Если ты убийца, мотив обнаружится сам собой. Короче говоря, убитый только для меня был случайным человеком, ты же знал его и имел в виду с самого начала. В тот день у нас не было определенной цели, к тому же мы сильно устали. Завести меня в кафе и обратить мое внимание на этого человека, которого заманили туда через любовницу, было не так уж трудно. И ты проделал это весьма умело. Ты заманил меня в ловушку, запугал полицией, потом ты сделал вид, будто помогаешь искать преступника, и этим отвел от себя мои подозрения. Ты все предусмотрел, даже мелочи. И теперь тебе, наверное, досадно, что в твоих замыслах оказалась прореха… Слишком уж ты полагался на этот самый вопрос о мотиве…— А если бы этой прорехи не оказалось, что тогда?— Ну, расчет твой ясен. Ты ожидал, что мне, загнанному и запуганному, останется только во всеуслышание солгать, будто машина подтвердила виновность этой женщины-самоубийцы.— Любопытный силлогизм… И что же вы собираетесь теперь предпринять, сэнсэй?— Я вынужден просить тебя пойти куда следует.— Хотя бы и без мотива?— Об этом ты, наверное, будешь советоваться с адвокатами. Впрочем, может случиться и так, что тебя в законном порядке подвергнут испытанию на нашей машине… — У меня вдруг иссякли силы, и я ощутил в себе страшную пустоту. — Подумать только, сколько ты глупостей натворил!.. Ну разве можно так? Ведь ты… Я всегда возлагал на тебя такие надежды… Кто бы мог подумать!.. Это просто ужасно…— Что здесь говорила Вада?— Вада? Ах да, Вада… Ничего особенного она не говорила… Хотя… Да, кажется, она беспокоилась о тебе… Ну вот, ты и ее теперь сделал несчастной… Да что толку жалеть, ничего уже не исправишь…Ёрики глубоко вздохнул и отрицательно покачал головой.— Очень любопытный был силлогизм. Совершенно в вашем духе, сэнсэй. Логичный и строгий. Правда, есть в нем одна ошибка — тоже совершенно в вашем духе.— Ошибка?— Ну, пусть не ошибка. Назовем ее слепой точкой.— К чему эти увертки? Ведь все зафиксировано машиной.— А действительно, почему бы нам не обратиться за помощью к машине? Вот она и рассудит нас. — Ёрики сел за пульт и, манипулируя кнопками, произнес в микрофон: — Готовность к суждению.Зеленая лампочка — сигнал готовности.— Определить наличие или отсутствие ошибки в указанном силлогизме.Красная лампочка — сигнал наличия ошибки.Ёрики переключил выходное устройство на динамик и скомандовал:— Указать, в чем ошибка.Машина немедленно отозвалась:— Имеет место логический скачок в изначальном предположении. При наличии информации о торговле зародышами человек должен знать заранее, что этот вопрос будет отражен в результате стимуляции трупа.Я вскрикнул и схватил Ёрики за руку.— Это он! Тот самый голос! Я узнал его!— Но, сэнсэй, это же ваш голос.Ах, черт!.. Ну конечно… Когда машину озвучивали, ей придали мой голос. И именно этот голос говорил тогда со мной по телефону, сомнений быть не может. Не мудрено, что он показался мне знакомым. Вероятно, кто-то снял его с машины и записал на пленку! Я торжествовал. Я тряс и дергал руку Ёрики и кричал: «Вот она, шкура оборотня! Ах ты, хитрец, ах ты, бестия этакая! Что, не выгорело? Мерзость мерзостью и наказывается!»Ёрики не пытался вырваться и стоял неподвижно, глядя в сторону. Потом, когда я задохнулся и замолчал, он тихо произнес:— Но это же не доказательство. Голос не так индивидуален, как лицо…У меня сперло дыхание, и на глаза выступили слезы. Я отпустил руку Ёрики, чтобы вытереть их. Ёрики отошел и, загородившись стулом, сказал:— Итак, как утверждает машина, все ваши рассуждения, сэнсэй, построены на слепой точке: на твердом убеждении, что торговля зародышами есть не что иное, как фантазия убитого. Стоит усомниться в этом, и весь ваш блестящий силлогизм рассыпается в прах… Я, конечно, тоже не знаю ничего конкретного. И пусть это окольный путь, но, уж коль скоро мы не имеем возможности вести поиск открыто, на виду у полиции, почему бы нам не испробовать и эту версию? Это, конечно, всего лишь рабочая гипотеза… Но давайте предположим на время, что торговля зародышами действительно имеет место. Выводы могут оказаться не менее интересными, чем следствия из версии о том, будто я убийца. Вот, например, из недавнего бюллетеня министерства здравоохранения явствует, что число абортов в стране примерно равно числу новорожденных и составляет в год около двух миллионов. Таким образом, если торговля зародышами существует, она может осуществляться в широких масштабах и достаточно организованно. И следовательно, достаточно велика вероятность того, что случайный объект может оказаться так или иначе связанным с этой организацией.— Все это глупости. Сказки для бездельников.Ёрики закусил губу, упрямо насупился и достал из кармана фотографию величиной с почтовую открытку. Он спокойно положил ее на сиденье стула и сказал:— Вот, взгляните, пожалуйста. Это фото подводной собаки… Честно говоря, я нынче вечером ездил в лаборатории брата господина Ямамото. Я получил разрешение на осмотр и прихватил заодно этот снимок.Действительно, это была фотография собаки, плывущей под водой. Передние лапы ее были поджаты, задние вытянуты, голова опущена. От шеи по спине тянулись цепочки пузырьков воздуха.— Собака не из породистых… Вот здесь, в утолщении за нижней челюстью, видны черные щели. Это жабры… На уши не обращайте внимания, это дефект фотографии. В общем у нее, как видите, облик обыкновенной собаки, хотя какое-то незначительное оперативное вмешательство сразу после рождения все-таки, кажется, необходимо. Вот глаза у нее действительно странные. Одновременно с отмиранием легких претерпевают изменения и различные железы, в частности, вырождаются и слезные железы, а это влечет за собой изменение формы глаза.— Синтетический оборотень, чудо хирургии…— Ничего подобного. Такие жабры есть только у акул, а разве возможна прививка от акулы к собаке? Нет, здесь результат планируемой эволюции на основе внеутробного выращивания. Если бы вы видели это своими глазами…— Понятно. Ты хочешь сказать, что торговля зародышами имеет целью производство подводных людей?— Размеры трехнедельного зародыша не превышают трех сантиметров. Если их скупать на мясо, то платить по семь тысяч иен за штуку не имеет смысла.Я смотрел на эту фотографию, похожую на дурной сон, и у меня было ощущение, будто реальность перестала быть реальностью. Я уже не верил, что за стенами этого зала есть улицы, что на этих улицах живут люди.— …И они разрешили осмотр?— Да, мне удалось уговорить их, — Ёрики оживился и придвинулся ко мне. — Только с условием, что мы будем молчать.— Слушай, тут же концы с концами не сходятся. Допустим, что торговля зародышами существует, и заведующий финансовым отделом убит потому, что мог разгласить эту тайну. Почему же такие страшные конспираторы так просто пускают нас к себе?— Видимо, как ни странно, у них есть на то свои причины.— Причины?.. Воображаю, что это за причины!.. А хочешь знать мое мнение? Если бы там можно было зацепиться за какую-нибудь улику, они бы нас ни за что не пустили. И раз они пускают все-таки — значит, и ехать к ним нечего.Ёрики судорожно проглотил слюну.— Сэнсэй… — расслабленно проговорил он. — Это, наверное, последний шанс.— Что, они прекращают работу?— Я не о поездке. Это ваш, сэнсэй, последний шанс.— Что такое?— Ничего, достаточно…Что это? У меня уже был где-то с кем-то такой разговор. Ах да, те же самые слова произнесла недавно Кацуко Вада…— Эта собака… она сама ловит рыбу?У Ёрики блеснули глаза.— О да, их там специально обучают. Если мы поедем, то можно будет посмотреть, как это делается.— Странно, право. Чему ты так радуешься? Мы же собираемся в лагерь противника.— Я?.. Да, я доволен. Если нам повезет, подозрение с меня будет снято.— Ты подумал о том, что мы можем и не вернуться оттуда?Ёрики рассмеялся.— Если хотите, оставим здесь записку. 22 — Ладно, на сегодня довольно. Устал… — говорю я вяло и поднимаю к лицу два пальца, которыми упирался в стол. На подушечках пальцев белеют плоские округлые следы.— Простите, сэнсэй… — возражает Ёрики. Он упрям и настойчив, как обычно. — Я, вероятно, надоел вам, но раз уж вы согласились, может быть, покончим с этим делом сегодня же?— С каким делом?— С визитом к подводным млекопитающим.— Что за глупые шутки? Уже одиннадцать часов.— Знаю. Но раз уж мы решили ехать, то не все ли равно, который час? Вдобавок нельзя забывать, что до заседания комиссии осталось всего три дня; и если мы собираемся представить господину Томоясу наш проект, у нас для работы остается всего один день, завтрашний.— Так-то оно так, только вряд ли они обрадуются, если мы явимся так поздно. Да и нет там уже никого, наверное.— Ничего подобного. Директор лабораторий, господин Ямамото, нарочно ради нас перенес свое дежурство на эту ночь.— Директор дежурит?— Там ведь все как в больницах. Поскольку они работают с живыми существами… И вообще там по ночам много работы. Впрочем, вы сами увидите.— Послушай… — Я поставил колено на сиденье кресла и достал сигарету, хотя мне не хотелось курить. Возможно, такой позой я намеревался продемонстрировать Ёрики и самому себе, что полностью сохраняю душевное равновесие. — Если говорить прямо, ты не вполне откровенен со мной.Ёрики оттопырил губу и насупился. Кажется, он хотел что-то сказать, но промолчал. Я продолжал:— Мне многое хотелось бы сказать тебе. Я не улавливаю логики происходящего. Мало того, я испытываю какую-то внутреннюю неудовлетворенность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21