Зато когда он наконец справился с собой, все пошло, как по маслу.В голове прояснилось, мысли приобрели четкость, быстроту и, что особенно необходимо, последовательность. Очевидно, он, Бьорн Скиталец, может убить мантикору только с помощью магии, другие способы просто недоступны. Далее сразу берем худший вариант: мантикора защищена от всех возможных видов магических воздействий. Это практически невероятно, но искать, что ее пробьет, слишком долго и ненадежно. Проще воспользоваться магией опосредованно, как в неудачной попытке пришибить врага сосной. Более того, поскольку под рукой ничего кроме природы нет, то придется обойтись стихиями оной. В разной степени Бьорн владел всеми разновидностями магии элементов, так что оставалось перебрать и найти подходящий. Воздух? Отпадает. Это в основном защита, да к тому же среда, привычная для самой мантикоры. Земля? Серьезно, глобально, иногда даже слишком. К сожалению, фундаментальные явления типа обвалов и землетрясений трудно организовать, и нужного эффекта от них в данном случае не предвидится. Можно попытаться расколоть твердь прямо под гадиной, но это уж совсем на крайний случай… Вода? Тоже не весть что. Поблизости имеется, но толку никакого. Утопить мантикору в мелком ручье не выйдет, а ни к чему другому жидкость не пригодна. Огонь? Выглядит наиболее перспективно. Многообразен, функционален (хорошо убивает то бишь), и все равно не понятно, как его применить. Может, скомбинировать с чем? С той же водой к примеру, существуют ведь интересные варианты…Пока Бьорн размышлял, фактическая сторона схватки никаких изменений не претерпела. Мантикора прорвалась сквозь щит за рухнувшей сосной только для того, чтобы увязнуть в следующем. Она злилась, но и только. Пытаться предпринимать какие-либо дополнительные шаги, с ее точки зрения, необходимости не было, достаточно того, что каждый новый щит слабее предыдущего, и рано или поздно…В борьбе с сопротивлением воздуха мантикора низко гнула голову и даже не смотрела на Бьорна, а то ее могла бы насторожить усмешка, внезапно прорезавшая лицо чародея. Лишь когда очередной сдерживающий щит исчез, а волшебник повернулся на девяносто градусов и побежал к ручью, мантикору кольнула мысль, что это может оказаться неспроста. Однако укольчик осторожности легко растворился в обуревавшей ее злобе, и мантикора огромными прыжками помчалась вслед. Вперед, быстрее, еще, еще, на этом берегу достать не успеваем, надо в полете перемахнуть ручей и…Тут все и произошло. И даже то, что авторство трюка принадлежало не Бьорну, нисколько не умаляет его заслуги – тончайший расчет и исполнительское мастерство отвечали уровню волшебника экстракласса.Для начала Бьорн бежал достаточно быстро, чтобы мантикора не догнала его до ручья. Затем он весьма удачно не поскользнулся в воде, не споткнулся, выбираясь на берег, и не потерял равновесия, разворачиваясь лицом к врагу. И, наконец, собственно магия в виртуозном исполнении. Уже на подлете к цели мантикора воткнулась в очередной воздушный щит и плюхнулась прямехонько в ручей, взметнув фонтан брызг. Которые повели себя странно – вместо того чтобы, подчиняясь закону тяготения, разлететься в стороны и вниз, они заодно с близлежащей водой устремились к мантикоре, обволакивая ее сплошным водяным коконом. Причем произошло это настолько неожиданно, что в мозгу несчастного монстра мысль не успела даже зародиться… А Бьорн тем временем творил следующее заклинание. Он резко поднял вверх руку, одновременно создавая на ладони огненный шар. Не так уж круто, можете сказать вы, этими самыми шарами кто только не швырялся. Верно. Но есть нюанс. Для получения сгустка пламени нужно подкачать энергии – можно изнутри, но желательно извне. В нашем случае Бьорн в качестве источника использовал водяной кокон, в который угодила мантикора. А теперь угадайте, что произошло с водой, когда из нее мгновенно выбрали всю энергию, попросту говоря – тепло.В общем, Бьорн выкинул ненужный огненный шар в нормализовавший свое течение ручей, несколько секунд полюбовался на вмороженную в глыбу льда зверюгу и заспешил туда, где должны были лежать залитые дымящейся кровью тела героев. Что его все больше смущало по мере приближения, так это полное отсутствие каких бы то ни было звуков: ни тебе криков жертв, ни рычания мантикоры. Удивительно. Даже если предположить, что она уже покончила со всеми, то могла бы двинуться по волшебничью душу (или хотя бы довольно поурчать на сытый желудок). Одно предположение напрашивалось, но Бьорн твердо решил до времени его не делать – ну, не может такого быть…Однако было, и когда волшебник пересек поляну и воочию увидел пятачок, на котором разворачивалось сражение, то натурально обалдел. Мало того, что лежащая на боку огромная мантикора была очевидно мертва, так еще казалось совершенно непонятным, как именно с ней приключилась смерть. Это интриговало настолько, что Бьорн, забыв об обилии других дел, несколько раз обошел вокруг тела, но безрезультатно – мантикора выглядела совсем как при жизни, только не дышала… В итоге волшебнику пришлось позднее просить объяснений, а мы, пожалуй, сразу расскажем, какой неприятной и неожиданной стала для мантикоры собственная гибель.Итак, мы расстались с нашими молодыми друзьями в тот душещипательный момент, когда Эрик и Фин были повержены, а мантикора вставалд на дыбы, собираясь подзакусить Бугаем. С этим вышел обломчик, поскольку помимо душещипательности указанный момент блеснул… э-э… да, экстраординарностью. Крепко держитесь за поручни: Джерри совершил почти героический поступок. Он спрыгнул с ветки дерева прямо на холку мантикоры. Это не был вызванный неведомыми причинами приступ безумной храбрости, за прыжком стояла мысль. И не какая-то левая деревенская, а тонкое тактическое соображение. Джерри внимательно наблюдал за схваткой в целом, но с особым тщанием – за Бугаем. Когда тот отступил к стволу и застыл в неподвижности, трактирщик понял это, как отсутствие конструктивных идей и, зная неторопливость мыслительного процесса своего друга, поставил на себе и товарищах жирный крест. Но вот шаг Бугая навстречу монстру возродил надежды – Джерри расшифровал его, как желание сблизиться с врагом и тогда… ну, сделать с ним что-нибудь. А раз так, то ежели отвлечь гадину, у Бугая может получиться. Но как отвлечь? Ничего лучше, чем свалиться ей на спину, не придумывалось. Опасно, ясное дело, но пока она его стряхнет, то да се, Бугай уже рядом будет. А синяки волшебник потом вылечит. Повторяя про себя эти слова, Джерри свесил ноги с ветки, прицелился и прыгнул.Вообще-то это был нормальный, без унизительного «почти» героический поступок, если бы не одно обстоятельство. Нет-нет, Джерри не промазал, он просто не знал, да и не мог знать, что мантикоры любят, когда им прыгают на спину (разумеется, если прыгает не слон). Для них это удобно, для прыгуна же это не опасно, это – верная смерть. А геройство для героя в подавляющем большинстве случаев имеет смысл, только если ему потом пожмут руку и поздравят с победой.Джерри не поздравили. Неожиданно получив тяжелый предмет на шею, мантикора зарылась передом в землю, при этом ничем не занятый хвост моментально выгнулся в хлестком ударе жалом вперед. Джерри, еще не восстановивший равновесие после падения, почувствовал острую боль в области поясницы, собрался было заорать, но издал лишь глухой стон и соскользнул на землю, теряя сознание. И вот здесь мантикора допустила решающую ошибку – ей бы сразу рвануть на Бугая, да вот только не смогла она отказать себе в удовольствии издать победный рев, знаменующий кончину первого из своих врагов. А тем временем позади нее приходил в чувства Эрик. Дышалось ему по-прежнему неровно, но он увидел, что произошло с Джерри, и внезапно вспыхнувшая ярость превозмогла все. Подхватив свою железку, молодой барон взлетел с четверенек и рванулся вперед с единственным желанием – отомстить, воткнуть сволочи… И таки воткнул. Не совсем туда, куда накануне получил один волколак, но меч на добрых пару ладоней вонзился в левую ляжку мантикоры, и этого оказалось достаточно. Рефлекторный удар хвостом снова отшвырнул Эрика вместе с мечом, зато раскатистый басовитый рык резко поднялся на октаву, а сама мантикора на мгновение ослепла от бешенства и боли. И в это мгновение Бугай реализовал намерение, которое действительно у него имелось – сделав два размашистых шага и оказавшись вплотную с тварью, он схватил ее прямо за разинутую пасть. А если быть точным, то одной рукой за нос и верхнюю челюсть, а другой – за нижнюю. После чего изо всех сил направил руки в противоположные стороны. Почувствовав хватку Бугая, мантикора мигом сообразила, что у нее появились проблемы куда серьезнее, чем терние в заднице, однако было поздно. Ей удалось оторвать от земли передние лапы и впиться когтями во врага, но Бугай не уделил этому внимания, панические дерганья хвостом не дали вообще ничего, а челюсти продолжали неумолимо раздвигаться, пока наконец не раздался сочный хруст, через секунду после которого тело мантикоры обмякло, глаза навеки остекленели, а душа… Не в курсе, что с ней стало, и, думаю, это никому особо не интересно.По забавному совпадению, которое не имеет никакого значения, обе мантикоры откинулись практически одновременно. Но даже не зная о том, что волшебник уже освободился, никто из молодежи ничего толкового не делал. Да и не мог, наверное. Фин, подвернувшая ногу при исполнении серии кульбитов, и Эрик, которому хвост под финал сломал несколько ребер, сидели на земле, теша себя надеждой, что Бьорн рано или поздно появится, а залитый кровью Бугай и благополучно отсидевшаяся в лесу Элли стояли рядом с Джерри. Тот лежал на спине с закрытыми глазами, еле-еле дышал и, казалось, был готов отправиться вслед за мантикорами, но ни Элли, ни Бугай не знали, чем помочь, и даже боялись к нему прикоснуться. Правильно, надо заметить, боялись.Не мудрено, что бодрое приближение Бьорна вызвало в массах ощущение чуда, сходное тому, которое испытывают эскимосы, когда после полярной ночи на небе появляются первые намеки на солнце. Но восторженные предвкушения быстро трансформировались в свою противоположность, когда Бьорн вдруг стал проявлять дурную склонность к некрофилии… Выразителем народного гнева явилась Фин, рявкнувшая:– Волшебник Дарн-о'Тор! Вы, может, не заметили, но тут и кое-кто живой остался!Бьорн прекратил хождение вокруг мантикоры и, сознавая справедливость упрека, даже признал это вслух:– Да, да. Извините, принцесса. Сейчас я вами займусь.– Не мной. Им! – Фин повелительным жестом указала на Джерри, и волшебник проследовал к телу, не став даже указывать, что и сам намеревался поступить именно так.К сожалению, на этот раз никаких чудес замечено не было. Чародей с минуту постоял на коленях рядом с трактирщиком, поводил над ним руками, отчего состояние Джерри не претерпело ни малейших изменений, а потом поднялся и мрачно пробормотал:– И как только его угораздило?..– Как это понимать, волшебник? – Опершись на топор, Фин вскарабкалась на ноги и заковыляла вперед. – Почему вы ничего не делаете?!– Потому что не могу, принцесса. И не кричите, я такими вещами не шучу. – Бьорн зачем-то обвел взглядом всех по очереди, а затем спокойно, как на уроке, разъяснил: – Яд мантикоры – крайне дрянная штука. Он не убивает мгновенно, только парализует, но он очень силен. Слишком силен. Я не могу полностью нейтрализовать его действие, лишь замедлить. Без моей помощи он проживет час, с ней – до вечера. В лучшем случае, при очень высокой сопротивляемости организма, до завтрашнего утра.– Сделайте все, что в ваших силах! – тон Фин не терпел возражений, но Бьорн покачал головой:– И что потом? Это задержит нас и осложнит положение и без того достаточно…– Неужели, волшебник, – от презрения, звучавшего в голосе гномихи, деревья могли облететь посреди лета, – в мире не существует способа нейтрализовать яд мантикоры?– Существует. В мире безусловно найдется все, в том числе и противоядие к любому яду. Но мы не в мире, а в весьма конкретной его точке, где нет ни необходимых снадобий, ни лаборатории. И до вечера они здесь не появятся.На несколько секунд повисла напряженная тишина, нарушил которую Бьорн, решительно заявив:– Думаю, мне лучше заняться Бугаем, пока он совсем кровью не истек.Как тут же выяснилось, предыдущее молчание вовсе не являлось знаком всеобщего согласия, каковым счел его старый маг.– Нет. Лечите его, – возразил Бугай, а Элли почти умоляющим тоном подхватила:– Ну, господин волшебник, не может же Джерри просто вот так умереть.– Что значит «не может просто вот так умереть»? – Бьорн почувствовал, что происходящее становится тяжеловато даже для его видевшей виды нервной системы. – Я не могу. Не могу его спасти, разве это еще не понятно?!Под суровым взглядом чародея Элли покраснела и отступила назад. Но не замолчала:– Должен быть другой выход. В легендах всегда есть выход, там никто в самом начале не умирает.– Тогда найди этот выход и скажи мне: каков он и где!«У тебя на бороде!» – про себя огрызнулась Элли и решила стоять до последнего – то есть нести первое, что в голову взбредет, пока ей силой не заткнут рот.– Если у вас нет с собой лекарств, то, может, где-нибудь поблизости есть…– Что есть? Лавка аптекаря? Покажи дорогу!– Ну, посмотреть-то можно…– Куда посмотреть?– Ну, вокруг…«Ты совсем дура или как?» – хотел было поинтересоваться волшебник, но неожиданно осекся. Он признавал в душе, что Элли совсем не дура, а коли так, то к чему это она?– Ты это к чему?Резкая смена тона почему-то смутила Элли. Она зарделась пуще прежнего, потупила очи и невнятно залепетала:– Да к тому, что надо подняться и посмотреть. Вы ведь это можете. Как накануне меня на ветку поднимали…– Чего-чего? Еще раз.Элли несколько секунд молчала, а потом вздохнула, взглянула Бьорну в глаза и отчеканила:– Надо поднять кого-нибудь выше деревьев, чтобы он посмотрел: нет ли поблизости жилья.– А-а… Точно. Как это я сам не догадался? – Чародей не скрывал сарказма, досадуя на себя за очередной неправильный диагноз – предложение Элли не было дурацким, его мог внести лишь врожденный дебил… – Валяй, смотри!Раздражение волшебника вылилось в то, что Элли взмыла вверх с ускорением, которое не позволило издать даже испуганный писк. Впрочем, она еще не долетела до верхушки кроны, как Бьорн устыдился. Тут такие дела творятся, человек умирает, а он зло на девчонке срывает. Нехорошо, негуманно. Пусть высматривать признаки жилья поверх бескрайнего леса – полный абсурд, но ведь можно спокойно это объяснить…Пока Бьорн так думал и готовился ослабить левитационное поле, Элли уже вознеслась на достаточную для обзора высоту, где вдруг замахала руками, указывая куда-то на северо-запад. Бьорн столь долго наблюдал эту картину, что Фин пришлось ему напомнить:– Может быть, теперь вы ее опустите, волшебник? И хорошо бы аккуратно.Скиталец внял последнему пожеланию лишь отчасти – ровно настолько, чтобы Элли не разбилась при посадке, но заставил себя задать вопрос мирным тоном:– Что ты увидела?– Дым. Там дым.– Какой дым?– Ну-у… Обычный, серый.– Обычный, значит, серый дым. Ясным днем посреди лета…Ко всеобщему удивлению взрыва за этими словами не последовало – волшебник только мрачно покачал головой, а через несколько секунд сказал, как будто уступая после затяжного спора:– Хорошо, мы пойдем к этому дыму. Но все равно сначала я займусь Бугаем и вами, принцесса. Потому что, пока я буду работать с Джерри, вы сделаете носилки! Глава девятая Спустя несколько часов, когда солнце уже вовсю двигалось к закату, Бьорн Скиталец достиг вершин в мрачности своего настроения. Она (мрачность, в смысле) была такова, что, казалось, окутывала его темным облаком, соприкосновение с которым грозило неосторожному неприятностями, вполне сопоставимыми со встречей с еще одной мантикорой. Неосторожных не наблюдалось – в потенциале таковым мог стать Эрик, но он вместе с Бугаем пер на себе тяжелые носилки и был способен открыть рот, только чтобы глотнуть побольше воздуха, – однако даже это Бьорна раздражало. Он, конечно, признавал, что пожирать детей (в том числе, морально) недостойно его статуса белейшего из всех белых магов, но все равно подзакусил бы парой-тройкой. Потом было бы легче…Да, в отличие от остальных Скиталец знал, куда они идут. Поначалу к нему в душу закралось подозрение, но надежда на эфемерность последнего была столь ничтожна, что в случае очередного нелепого стечения обстоятельств и ошибки старый маг пообещал себе сложить полномочия. До этого не дошло – согласно первоначальному диагнозу по мере продвижения в направлении дыма Бьорн должен был что-нибудь почувствовать. И он чувствовал, более того, двигался к источнику, твердо зная, что ждет там лично его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37