С этими словами он подхватил свою шляпу и исчез. Но едва входная дверь успела захлопнуться, как наверху звякнул колокольчик. Оставшись один, мистер Шриг склонил голову, внимательно прислушиваясь. До него донесся высокий старческий, о чем-то требовательно бормочущий голос. Через минуту вниз сбежала Юдоксия.
– Его скрипка! – запыхавшись, проговорила она. – Он требует свою скрипку! Он так изменился, мистер Шриг! Неужели, это смерть?!
– В таком случае, мэм… – Мистер Шриг подобрался, но со стороны он казался таким же спокойным, как и всегда. – Пожалуй, я взгляну на него. – И он торопливо начал подниматься по лестнице.
– Незнакомцы! – Голос был пронзителен и ворчлив. – Где я? Чьи это лица вокруг меня?!
Изменился не только голос скрипача, изменился он сам. Эльф с серебриистыми волосами превратился в изможденного старика, цепляющегося за остатки былого достоинства.
– Нет, – Ева-Энн ласково коснулась его волос, – я с тобой, Джеки…
– Очень хорошо, мадам! – раздраженно воскликнул старик, – но моя дочь, моя Розамунда, где она?
– Твоя дочь? – испуганно прошептала девушка, отступая под яростным взглядом блестящих глаз. – О, милый Джеки, разве ты не узнаешь свою Еву-Энн?
– Нет! – все так же раздраженно ответил скрипач. – Нет, не узнаю. Сделайте одолжение, мисс, пошлите за моей дочерью. Я хочу видеть Розамунду. Боюсь, я заболел, и она должна быть рядом со мной. Мне приснился такой странный сон.
– Успокойся, – Ева-Энн наклонилась над ним, – это я, Ева-Энн, А ты мой милый друг Скрипач Джеки.
– Нет, нет! – воскликнул он. – Верно, я действительно скрипач, но меня зовут… я… Боже! Кто я? В голове какой-то туман. О, Боже! Ничего не могу вспомнить… Моя скрипка. Дайте мне ее, я сыграю, и вы узнаете меня. Всему миру знакома моя игра… Дайте, дайте же мне скрипку! Розамунда, дитя мое, где ты? Ты услышишь мою игру и придешь…
Он лихорадочно приподнялся на постели, взял в руки протянутую Евой-Энн скрипку, провел смычком по струнам, подтянул их и, не отрывая взгляда от двери, заиграл.
Чудесная мелодия, едва начавшись, тут же оборвалась. Скрипач снова коснулся струн, и снова раздался печальный и горькиий звук скрипки. В комнате повисла тишина. В глазах скрипача застыл ужас.
– Мертва! – прошептал он. – Мне вдруг почудилось, что она мертва! Моя Прекрасная, моя Роза! Она увяла, ее лепестки безжалостно втоптаны в пыль. Розамунда! – вскричал он и закрыл лицо ладонями. Сквозь пальцы медленно потекли слезы.
И пока Ева-Энн со слезами на глазах пыталась утешить маленького скрипача, пока достойная Юдоксия горестно всхлипывала в дверях, мистер Шриг медленно подошел к кровати И, наклонившись, быстро прошептал скрипачу на ухо какое-то слово.
– Ха… Брендиш! – Скрипач начал озираться, словно разыскивая кого-то. – Брендиш! Этот убийца невинных! Негодяй, погрязший в разврате! Он продолжает осквернять землю, а она мертва… Мертва! Он ходит, говорит, веселится! О, теперь понятно, почему эта луна смеется надо мной… О Боже! О Справедливый Боже! Убийство – грех, но он должен умереть! О Смерть, забери его, пока он не погубил кого-нибудь еще! Кровь невинных взывает к тебе, о, Господи, требуя отмщения! Пускай он умрет!
Он замолчал и снова спрятал лицо в ладонях.
Юдоксия едва сдерживала рыдания. Ева-Энн замерла на коленях у изголовья кровати. И вот благоговейную тишину нарушил мистер Шриг. Голос его, на удивление твердый, ясно и отчетливо произнес:
– В Дальней Роще.
На мгновение в комнате повисла абсолютная тишина, затем из-за прижатых к лицу ладоней, раздался тихий смех. Больной уронил руки, и миру явилось веселое лицо скрипача Джеки, вновь ставшего эльфом.
– Да, да. – Он радостно улыбался. – Да, в Дальней Роще, именно там я застрелил его.
– Разумеется! – степенно кивнул мистер Шриг. – В Дальней Роще, из двуствольного ружья, так?
– Да, да, из ружья Эбенезера. Я много раз видел это ружье, оно висит над камином, но я никогда не задумывался, для чего оно нужно. Но когда я услышал крик моей милой Евы-Энн, когда я увидел, как она пытается вырваться из мерзких лап… О, тогда я понял, для чего нужно это ружье, я понял, что оно – орудие Господне, что оно отомстит и защитит, сотрет с лица земли Зло!
– Разумеется, – снова кивнул мистер Шриг. – Поэтому вы взяли ружье и выстрелили сразу из двух стволов?
– Из двух стволов! – подтвердил скрипач. – Я бил наверняка. Он умер, и смерть его была так же ужасна, как и жизнь. А я помчался прочь. В ту ночь я сочинил новую песню, благодарственый гимн. Я сыграл его моей Прекрасной и всем тем счастливцам, что уже неподвластны земной печали. Вот так я спас Еву-Энн, милое невинное дитя, но не нашлось никого, кто спас бы мою Розамунду! Теперь она мертва и счастлива, ибо только мертвые истинно счастливы, озаренные сиянием Господа. Моя Розамунда стала еще прекраснее, и теперь этот небесный цветок нигода не увянет. Никогда! Прошу вас, дайте мне скрипку, дайте мне мою Джиневру. Бог научил меня музыке, которая приближает меня к ней… О, Розамунда, наконец-то оковы рушатся, я иду к тебе, ты слышишь, иду! Иду, чтобы сыграть тебе там, на небесах! Протяни мне руку… ниже, ниже.. забери меня к себе! Я сыграю тебе сейчас!
Дрожащие неуверенные пальцы сжали смычок, провели им по струнам. Скрипач поднял голову, в глазах его светилась радость.
– Розамунда! – прошептал он.
Слабеющие руки выронили скрипку и смычок. Срипач медленно откинулся на подушку, глубоко вздохнул и закрыл глаза, словно погружаясь в давно желанный сон.
– Слушайте! – прошептала Юдоксия, опускаясь на колени. – Вы слышите, как он играет! Это музыка небес, самая прекрасная музыка. Вы слышите ее?
Мистер Шриг, взглянув на счастливое лицо скрипача, излучавшее радость и умиротворенность, повернулся и, ступая так осторожно, что не скрипнула ни одна ступенька, сошел вниз.

Глава XLI,

будучи последней, как можно более сжато завершает повествование

– Этот сюртук несколько тесен в плечах, Пэкстон!
– Ах, сэр, вы ведь не надевали его с тех пор, как вернулись. И, простите меня, сэр, но за это время вы стали, если позволите так выразиться, крепче.
– Крепче? – Сэр Мармадьюк критически оглядел элегантную фигуру в зеркале. – Крепкий, как я понимаю, это примерно то же, что и дородный?
– Именно так, сэр.
– Сколько прошло времени с момента моего возвращения, Пэкстон?
– Ровно месяц и один день, сэр. И позвольте заметить, выглядите вы просто превосходно!
– Благодарю вас, Пэкстон.
– В самом деле, сэр, превосходно! И этот костюм, если даже и немного тесен, сидит на вас просто отменно, сэр.
– Что ж, придется тогда потерпеть, Пэкстон. А теперь, будьте добры, попросите подняться мистера Гоббса.
Пэкстон заботливо стряхнул невидимые пылинки с сюртука своего хозяина, поклонился и вышел.
Сэр Мармадьюк окинул взглядом свою роскошную спальню и вздохнул.
– Всего один месяц и один день!
Он удрученно смотрел в окно, когда в дверь постучали, и мгновение спустя в комнате появился Джон Гоббс. Сэр Мармадьюк обернулся.
– Ну, Джон, вчера вы встречались с Рупертом. Все устроилось?
– Полагаю, что нет, сэр, хотя ваш племянник и пребывает, похоже, в отличном настроении.
– Тогда можно быть уверенным, что она приняла его предложение. Что ж, в таком случае они поженятся в самое ближайшее время. Как вы думаете, Джон?
– Возможно, сэр. Мистер Беллами жаждет встретиться со своим дядей, чтобы выразить ему горячую признательность за щедрое предложение.
– Они ведь будут счастливы, Джон? – спросил мистера Гоббса сэр Мармадьюк, хмуро обозревая свое отражение в зеркале. – Они отлично подходят друг другу. Оба такие юные!
– Да, сэр, вы правы, – согласился мистер Гоббс, задумчиво взглянув на мрачное лицо сэра Мармадьюка.
– Я намерен предоставить в их распоряжение этот дом, Джон. Для старого холостяка он слишком велик. К тому же, после завершения этого дела я собираюсь уехать за границу на неопределенное время.
– Дела, сэр?
– Я имею в виду свадьбу, Джон. Я собираюсь отправиться в путешествие. Как вы знаете, в случае моей кончины мое имение в Кенте перейдет вам, Джон, но почему бы вам не вступить во владение немедленно? Соглашайтесь… Что там такое?
Послышался стремительный стук копыт, и за окном промелькнула фигура всадника.
– Похоже, это мистер Беллами, сэр.
– Собственной персоной, Джон. Я буду ждать его в библиотеке.
Когда сэр Мармадьюк открыл дверь своей роскошной библиотеки, ему навстречу нетерпеливо шагнул мистер Беллами, запыленный и растрепанный.
– Джон?! – воскликнул он изумленно. – Джон, что вы делаете в этом логове людоеда?
– Существую, Руперт.
– Существуете? Вы хотите сказать, живете? – переспросил он, удивлено изучая перемену, произошедшую в его товарище. – О, Боже, уж не имеете ли вы в виду. – Он отступил назад. – Господи… Джон… кто… кто вы?
– Угадайте, племянник.
– Племян.. – Мистер Беллами выпучил глаза и отчетливо пошатнулся. – Нет, нет, Джон, вы же не дядя Мармадьюк, нет? – жалобно спросил он.
– Именно он, мой мальчик. Я действительно тот самый недостойный родственник, который теперь ждет, чтобы ему пожали руку.
– Черт бы меня побрал! – простонал мистер Беллами и рухнул в кресло, тут же вскакивая, кланяясь и роняя шляпу в полнейшем замешательстве.
– Тебя можно поздравить, Руперт?
– Так вы… вы, сэр… Джон Гоббс, мой дядя?
– Да. И надеюсь, теперь мы сойдемся еще ближе. А вот и настоящий Джон Гоббс. Не уходите, Джон! Давайте сядем и втроем обговорим все детали…
– Джонни… то есть, дядя! – несколько раздраженно воскликнул мистер Беллами. – Я здесь для того, чтобы поблагодарить вас за доброту и щедрость, которые вы проявили по отношению ко мне, но все дело в том, что моя мечта разбита на мелкие осколки. Пузырь лопнул, все рухнуло! Короче говоря, старина… то есть, сэр, дело не выгорит!
– Не выгорит? – недоуменно повторил сэр Мармадьюк.
– Вместо того, чтобы превратиться в довольного жизнью помещика, Джон…. то есть, сэр, я лучше подамся в солдаты или моряки, словом, туда, где подразумевается смена мест и впечатлений!
– Ради Бога, Руперт, о чем ты говоришь?
– Джон, – вздохнул мистер Беллами, удрученно качая головой, – мой дорогой дядюшка, все это оказалось романтическими бреднями – мечты о счастливом супружестве и все такое – короче говоря, я свалял дурака! Еве-Энн, если и нужен муж, то не такой, как я. Так что игра окончена, старина.
Сэр Мармадьюк глубоко вздохнул и откинулся в кресле.
– Руперт, – заговорил он, несколько утратив свою бесстрастность, – уж не хочешь ли ты сказать, что… она отказала тебе?
– Окончательно и бесповоротно, сэр. И, Джон, старина, о черт, я хотел сказать, сэр, нет никаких сомнений, что у нее кто-то есть.
– О, Господи! – только и вымолвил сэр Мармадьюк.
Тут он, конечно же, поспешил нахмуриться и быстро отвернуться, но пытливый взгляд мистера Беллами успел уловить блеск в дядюшкиных глазах.
– Сэр, мой дорогой дядя, я абсолютно уверен – мисс Эш влюблена, но отнюдь не в вашего несчастного и смиренного родственника.
– Но, Руперт, я был уверен, что она… что ты… я успел свыкнуться с этой мыслью!
– Значит, дядя, вы ошибались!
– Я был абсолютно уверен, что она любит тебя.
– Это действительно так.
– Что? – изумленно воскликнул сэр Мармадьюк.
– Да, сэр, любит, но как сестра. – Мистер Беллами ободряюще кивнул, но улыбка его была печальна. – Как друга, старина, а не как возлюбленного!
– Ты в этом уверен, Руперт?
– Сэр, она сама мне сказала!
– Поразительно! – прошептал сэр Мармадьюк.
– Видите ли, дружи… то есть, дядя, она влюблена в другого!
– Она и об этом тебе сказала?
– Ну, не словами, сэр, но это было довольно очевидно, даже для меня, хотя я и слеп, как новорожденный котенок, точнее, был слеп. Вы помните, Джон, как тогда у костра я сказал вам: «Она богиня!» и указал вам на ее красоту… надо же, именно вам! Джонни… то есть, дядя, я был законченным ослом! А теперь, Джон… то есть, сэр, я смиренно, но от всего сердца хочу пожелать успеха своему сопернику, кем бы он ни оказался! Сэр, вы найдете ее в Монкс-Уоррен, и благослови вас Господь!
С этими словами мистер Беллами вдруг схватил дядину руку, энергично встряхнул ее и стремительно выскочил из комнаты.
Сэр Мармадьюк несколько минут неподвижно сидел в кресле. В глазах его горел нетерпеливый огонь юности.
– Десять миль, Джон! – наконец воскликнул он. – Самое большое, двенадцать. Пожалуйста, велите седлать лошадей! Вы поедете со мной, дорогой друг. Похоже, близок конец моим поискам.
Вскоре лошади уже нетерпеливо переступали у подъезда.


И вот наши герои в седле и стремительно скачут по дороге, напутствуемые ласковыми солнечными лучами. Они молчат. Сэр Мармадьюк погружен в глубокую задумчивость, а Джон Гоббс никогда не отличался особенной разговорчивостью. Наконец сэр Мармадьюк поднимает голову, оглядывается и громко восклицает:
– Какое великолепное утро, Джон!
– Да, довольно тепло, сэр, – соглашается мистер Гоббс.
И вновь наступает тишина, нарушаемая лишь стуком копыт, скрипом седел и позвякиванием уздечек.
– Как чудесно сегодня поют птицы, Джон!
– Да, сэр, – кивает мистер Гоббс, – но думаю, вчера они занимались тем же самым.
Миля за милей исчезает под копытами пыльная дорога. Но вот сэр Мармадьюк умеряет бег своего скакуна и начинает вслух размышлять.
– Конечно, это может быть кто-нибудь еще, Джон!
– Возможно, сэр.
– Хотя я так и не думаю, Джон.
– Я тоже, сэр.
– Но мы все скоро узнаем. А вот и Монкс-Уоррен. – Он ткнул ручкой хлыста в опрятную крышу, показавшуюся за деревьями.
Обогнув живую изгородь, они свернули на тенистую тропинку и вскоре оказались во дворе фермы. Натянув поводья, сэр Мармадьюк оглядел аккуратный ряд скирд и опрятные сараи. Из-за построек доносились свист косы и веселые голоса. За открытой дверью одного из сараев позвякивало ведро. И вот оттуда появилась Ева-Энн. На голове широкополая шляпа; платье прикрыто аккуратным фартуком; на плечах покачивается коромысло с двумя ведрами, в которых пенится молоко. Она сделала несколько шагов и тут увидела всадников. Ее глаза встретились с блестящими глазами джентльмена. Ева-Энн вскрикнула и замерла.
– Милая! – Он снял шляпу. – О, Ева-Энн!
Девушка все еще стояла на месте, но, увидев выражение его лица, услышав его голос, она не смогла справиться с охватившей ее дрожью. Глаза Евы-Энн засветились. Сэр Мармадьюк спрыгнул с лошади и порывисто устремился к девушке.
– Так это не Руперт?
– Нет, конечно же, нет!
– Ева, – он протянул руки, – моя Ева-Энн!
– Нет, подожди немного, Джон!
Она осторожно наклонилась и опустила ведра на землю. Прекрасные глаза взглянули из-под шляпы с какой-то затаенной печалью.
– Джон, – тихо сказала девушка, – сэр Мармадьюк…
– Зови меня Джон, моя милая.
– Ты все-таки пришел? – Глубокая нежность прозвучала в этом вопросе.
– Да, пришел. Пришел, чтобы закончить свои поиски.
– Так ты нашел свою юность, Джон?
– Увы! – вздохнул он. – Но я обрел куда больше – Еву-Энн Эш. Ты любишь меня дитя мое?
– Но, милый Джон, – она вздохнула, – ты сэр Мармадьюк, блистательный джентльмен, а я всего лишь Ева-Энн.
– Да, ты действительно всего лишь Ева-Энн, – он взял ее руки в свои, – и потому, дитя мое, я хочу спросить тебя – пойдешь ли ты со мной? Отдашь ли ты мне свои сердце и руку?
– Сначала… сначала, – прошептала девушка страстно, – сначала скажи, действительно ли ты любишь меня? Не как дитя, а ка жен…
Он подхватил ее и закружил в воздухе, шляпка упала в пыль.
– Люблю я тебя?! – вскричал сэр Мармадьюк. – Один лишь Бог ведает, как сильно я тебя люблю! Поцелуй меня, Ева-Энн Эш!
Он опустил девушку на землю. Шляпка сиротливо валялась в пыли, но эти двое не обращали на сей прискорбный факт ни малейшего внимания.
– Джон, – прошептала девушка, – быть любимой таким величественным джентльменом, как ты, это вселяет меня благоговейный ужас… И давай будем всегда помнить, что именно она позволила нам быть вместе, что именно она отдала ради тебя свою жизнь. Она знала, что я люблю только тебя. А теперь она смотрит на нас с небес, а я уверена, что она на небесах, и обрела покой и счастье. Смотрит, и душа ее радуется.
Тут рядом кто-то негромко хихикнул. Сэр Мармадьюк грозно оглянулся – в дверях сарая мелькнул подол платья.
– О, Джон! – Ева-Энн залилась жарким румянцем. – Это Нэнси, одна из работниц! Я забыла обо всем на свете, кроме тебя и…
Сэр Мармадьюк весело рассмеялся и подобрал соломенную шляпку.
– И все-таки, – тут он снова обрел серьезность, – мне уже сорок пять!
– Но у тебя глаза мальчишки, милый Джон. Любовь вернула тебе юность.
– Волосы мои седы.
– Вот как? Я ничего не вижу.
– Вот здесь, на висках.
– Наклонись, Джон.
Она быстро поцеловала его и тут же скрылась за броней соломенного головного убора.
– А теперь пойдем, расскажем все моим дядюшкам.
Они направились к дому, и по дороге им попался мистер Гоббс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30