И Валентайн поспешил исправить оплошность:
– Я имею в виду, ты не против?
– Нет, папа, – тихо произнес сын.
Прошло десять минут. Валентайн уже успел загрузить в ноутбук составленное им досье на Фрэнка Фонтэйна, и тут раздался звонок от Джерри.
– Тебе следует уволить уборщицу, – сказал сын.
– У меня нет никакой уборщицы, – ответил Валентайн.
– Именно это я и имею в виду. У тебя везде мусор навален. Ты живешь, как бирюк.
– У меня свое дело. И это не мусор, а деловой беспорядок. Только ничего не трогай.
При обычных обстоятельствах Джерри обязательно что-нибудь да сказал бы, и возобновилась бы привычная свара. Но сегодня Джерри был каким-то другим, более сдержанным. Может, общение с Мейбл так на него подействовало, а может, то, что он примчался во Флориду, но не нашел отца, оказалось для него подходящим испытанием на прочность.
– У меня на экране диск С, – сказал Джерри.
– Отлично, набери «оболочка» и нажми на «ввод». На экране появятся пять или шесть иконок. Кликни на ФМВ два раза.
– Сделано, – сказал сын. – Тебе надо сменить мышку.
– А я и этой не пользуюсь.
– Не пользуешься мышкой?
– Да не могу разглядеть эту чертову стрелочку.
– Ну, раз так тебе удобнее… А что означают эти буквы – ФМВ?
– «Файл мертвых воришек». Твоя бывшая жена убедила меня, что после смерти мошенника лучше не стирать его файл, а переместить в отдельную программу: мало ли, а вдруг когда понадобится…
– Очень похоже на Люсиль. Она никогда ничего не выбрасывала.
«А тебя вот выбросила», – хотел съязвить Валентайн, но обуздал острое желание в очередной раз оскорбить свою плоть и кровь и вместо этого сказал:
– Вот теперь слушай внимательно. На основании информации, которую я тебе сейчас будут диктовать, создай досье, потом сравни его с досье, содержащимися в ФМВ, распечатай то, что получилось, и вышли по факсу мне в гостиницу. Это все займет не более десяти минут.
– Эй, всегда рад помочь! А можно спросить?
– Валяй.
– Почему ты решил посмотреть досье на уже умерших шулеров?
– Это долгая история, – ответил Валентайн. – Расскажу, когда вернусь домой.
Джерри снова замолчал, и Валентайн только теперь понял значение сказанного: чтобы удовлетворить любопытство Джерри, ему придется либо позвонить ему, либо встретиться лично. Что ж, этот раунд его сын выиграл.
– Звучит заманчиво, – сказал Джерри.
Когда пятнадцать минут спустя Валентайн спустился вниз, в казино яблоку негде было упасть. Публика из тех, что шуточек не понимают: парни в рваных джинсах и пропотевших джинсовых рубашках, женщины в обтягивающих майках, ярких шортах и украшениях, купленных в телемагазинах. Нищие и голодные, они съехались в этот город-мираж в пустыне с деньгами, проиграть которые не могли себе позволить: они их либо выклянчили, либо заняли, либо украли. Они приехали сюда за мечтой, о которой вопил каждый рекламный щит в стране. Это был худший тип игроков: их знания о стратегии игр были ничтожными, как ничтожными были и шансы на выигрыш. Такую публику – самого низкого пошиба – в другие казино не допускали, и они набивались в «Акрополь», бедняцкие врата в рай.
За конторкой портье восседала Роксана. Она собрала волосы в узел, и теперь ее уже нельзя было назвать просто хорошенькой – сердце у Валентайна забилось чаще: она перешла на другую, более высокую ступень женской привлекательности.
– Кажется, вы с сыном помирились? – осведомилась она.
– Вроде того. Спасибо за подготовительную работу. Она передала Валентайну два листочка из факса.
– Знаете, в глубине души вы очень хороший человек.
– Просто старомодный, – признался он.
– А я люблю старомодных, – ответила она.
Глаза ее сияли, и сердце Валентайна заколотилось еще чаще. Он понял, что она имела в виду. Да, это могло бы стать прекрасным приключением, беда только, что он к нему не готов. С тех пор как умерла Лоис, он не имел дел с женщинами, сознавая, что в противном случае оборвет последнюю ниточку, связывавшую его с женой. И если такое все-таки случится, то с какой-нибудь особенной женщиной, а не с молодой девушкой, которую он и знает всего-то сутки.
– Готов поспорить, вы смотрели «Парк Юрского периода» раз десять, не меньше, – сказал он.
Роксана, нахмурившись, наблюдала, как он пятится от конторки.
– Вам определенно нравятся ископаемые, – пояснил Валентайн.
Уже в лифте он развернул присланный Джерри факс. На первой странице было написано:
Привет, пап! Программа выдала только один файл. Прямых совпадений я не увидел, но кто знает? Джерри.
Валентайн перевернул страницу. Единственное выданное ФМВ досье содержало фотографию – из тех, что делают на права или на паспорт. Валентайн прикрыл глаза и попытался сравнить это лицо с лицом Фрэнка Фонтэйна.
На первый взгляд сходства не было никакого: один хорош собой, обходителен и учтив, другой – с грубыми чертами и неприятной скользкой улыбочкой. Однако общее у них все-таки было: манера игры Фонтэйна – спокойная, размеренная и абсолютно безошибочная манера человека, который способен запомнить каждую карту в блэкджеке, где участвуют шесть колод, способен просчитать все шансы в любой из изобретенных человечеством игр и обратить их себе на пользу – путем обмана, изощренных трюков или безупречного математического расчета.
Это была манера игры хладнокровной, безжалостной личности, от рождения наделенной самым ужасным из даров – совершенным мозгом.
И если кто-то способен восстать из могилы, подумал Валентайн, то только он, один-единственный. Только Сонни Фонтана.
12
Валентайн решил позвонить в Комиссию по игорному бизнесу: первым об этом должен узнать Билл Хиггинс. Сонни Фонтана стал для него сущей отравой с конца восьмидесятых, когда словно метеор ворвался в Лас-Вегас. Билл отреагировал мгновенно и перекрыл Сонни доступ во все казино штата, но Сонни не отступился. Он ушел в подполье и принялся обучать других шулеров, которые отстегивали ему процент от своих выигрышей. Помимо того, как жульничать в блэкджек, ученики Сонни получали знания о последних методах «зарядки» костей, перепрограммирования игровых автоматов, воздействия на результаты игры в рулетку. Он создал маленькую армию клонов, и казино приходилось держать постоянную оборону.
У Хиггинса был включен автоответчик. Валентайн не любил оставлять на пленке дурные новости, поэтому просто сказал: «Билл, говорит Тони. Перезвони мне, как только сможешь. Это важно».
Следующим, кому он позвонил, был Сэмми Манн. Сначала попробовал домашний номер, а когда там никто не ответил, наудачу набрал службу наблюдения казино. Как ни странно, Сэмми оказался на месте, и Валентайн осведомился, можно ли ему зайти.
– Это очень срочно? – спросил Сэмми. Валентайн подтвердил: так оно и есть.
– Мы на третьем этаже, – пояснил Сэмми.
Валентайн решил спуститься по лестнице. Он взял себе за правило несколько раз в день давать себе хорошую нагрузку, чтобы сердце не застаивалось. Тогда и мысль его работала активнее. На площадке третьего этажа курили две горничных. Они и показали ему, где находится служба наблюдения – как раз позади помещения для уборщиц и прочего обслуживающего персонала.
На стальной двери не было никаких опознавательных знаков. Он постучал и сделал шаг назад, прекрасно зная, что без соответствующих процедур доступ сюда запрещен законом. Через минуту дверь распахнулась, и Сэмми провел его в помещение с высоким потолком, но без окон.
– Обычно субботними вечерами я свободен, – пояснил, запирая за ними дверь, Сэмми. – Я уже расположился перед телевизором, но позвонил Уайли. Какая-то старушка из Пасадины сорвала банк в крэпс, и Уайли решил, что она жульничала. Так что пришлось подъехать.
– Ну и что, старушка жульничала?
– Конечно, нет, – сказал Сэмми. – Уайли бредит.
Глаза Валентайна постепенно привыкали к полумраку. Каждое казино имеет собственную службу наблюдения и безопасности, и все помещения такой службы похожи друг на друга. С одной стороны располагалась полукруглая консоль длиной в два с половиной метра с видеомониторами, каждый из которых подсоединен к своей видеокамере, а камерами было увешано все казино. За работой мониторов наблюдали пятеро специалистов, все мужчины; на их столах были разложены схемы, стояли клавиатуры, телефонные аппараты, переговорные устройства и множество пустых чашек из-под кофе. Как правило, этой работой занимались отставные полицейские, для которых прищучить очередного мошенника было несказанной радостью. Эксперты, словно зачарованные, вглядывались в черно-белые экраны, их лица казались совершенно непроницаемыми.
Здесь у Сэмми имелся собственный уголок. Они прошли в него, закрыли дверь. На телефоне загорелась лампочка вызова. Сэмми нажал кнопку громкой связи:
– Манн у аппарата.
Голос Уайли, казалось, заполнил весь крохотный кабинетик.
– Ну и что ты думаешь? Эта старая чертовка мухлевала?
– У тебя галлюцинации. Она абсолютно чиста.
– Чиста, как же! – завопил Уайли. – Да она ободрала нас на десять тысяч!
– Хочешь, проверим? У меня тут как раз Валентайн стоит.
– Конечно! Пусть и он посмотрит.
– Шестой экран, – сказал Валентайну Сэмми.
На шестой экран выводилось изображение с камеры, надзиравшей над столом для игры в крэпс. Определить, о ком именно шла речь, оказалось проще простого: количество фишек, лежавших рядом с подозреваемой дамой, намного превышало таковое у ее соседей по столу. Кто-то из экспертов переключил кнопки на консоли управления, и камера взяла женщину крупным планом. Ей было около восьмидесяти, дрожащие руки обезображены артритом. Ну уж нет, она никак не могла припрятать в ладони фишку и прибавить ее к своей ставке после того, как кости были брошены. О чем только Уайли думает?
– Чиста, как свежий снег, – объявил Валентайн, вернувшись в закуток Сэмми.
– Черта с два! – упрямился Уайли.
– Слушай, у Тони есть для нас кое-какая информация, – сказал Сэмми. – Поднимешься к нам?
– Чуть позже.
– Это срочно. И оставь старую кошелку в покое. Она не жульничает.
– И все равно я ее погоню.
– Ты идиот!
– Пусть так.
– Плохая ночь? – осведомился Валентайн у Уайли, когда тот спустя десять минут заявился в каморку с сигаретой в одной руке и стаканом «Джонни Уокера» в другой. Галстук болтался на нем, словно петля висельника.
– Омерзительная, – признался питбосс. Отхлебнув виски, он оглядел Сэмми, который, морщась, поглаживал живот.
– Ты в порядке?
– Бывало и лучше, если честно.
– Снова желудок?
– Желудок, голова, спина, – пожаловался Сэмми. – Не одно, так другое.
– У тебя наверняка рак, – загоготал Уайли.
Сэмми сжал кулаки.
– Предполагается, это шутка такая? Слушай, у тебя мозги явно не на месте.
– Это моя малышка так шутит, – извиняющимся тоном произнес Уайли. – Твоя малышка тебе такое говорит, и ты ее за это еще ни азу не выдрал?
– Выпороть мою кроху? Ты спятил! Да меня за это в тюрягу упекут!
– Ну, здесь, в казино, ты кулаки не прячешь.
– Это совсем другое дело, – сказал Уайли.
– И какая из твоих крох такая юмористка?
– Младшенькая, Мишель.
– Ей уже двенадцать, не так ли?
– Одиннадцать.
– Да, не везет тебе.
Валентайн терпеливо ждал окончания этого диалога. До прихода питбосса Сэмми вкратце проинформировал его о тяжкой семейной жизни Уайли. Дети достались ему от первого брака жены и были воспитаны просто чудовищно. Уайли работал по две смены, поэтому проводил с ними всего по два уикэнда в месяц, что делало его существование хоть сколько-нибудь терпимым.
– У Тони есть новости, и плохие, – объявил Сэмми. Уайли вытаращился на Валентайна:
– Вы вычислили Фонтэйна?
– Вычислил, – ответил за него Сэмми.
– И кто это? – Уайли не сводил с Валентайна глаз.
– Это Сонни Фонтана, – сказал Валентайн.
Уайли с размаху хлопнул стаканом по столу. Невероятно, но ни одной капли не выплеснулось.
– Что?! Да это полный бред! Сонни Фонтана мертв. Это знают все, даже его братец. И мы платим вам по тысяче в день, чтобы вы назвали нам имя мертвеца? Это несерьезно!
Сэмми протянул Уайли распечатку файла ФМВ и сказал:
– Забудь о том, что тебе известно. Тони провел сравнительный анализ.
Уайли читал распечатку и бледнел просто на глазах. Оторвавшись наконец от бумаги, он сказал:
– Но я слышал, что тот парень на озере Тахо так стукнул Фонтану дверью по черепу, что у него мозги из ушей полезли. Тот, кто мне об этом рассказывал, божился, что так оно и есть.
– Мне тоже об этом говорили, – сказал Сэмми.
И Валентайн слышал именно эту историю – его источником был не кто иной, как Билл Хиггинс. Именно поэтому он и сбросил досье Сонни в ФМВ.
– Значит, то был не он, – решил Уайли.
– Не хочу даже рассуждать на эту тему, – раздраженным тоном произнес Сэмми. – Знаю одно: когда я услышал смех этого Фонтэйна, то сразу понял, что когда-то с ним сталкивался. И это досье подтверждает мои подозрения. Нас обокрал лучший шулер на свете. И теперь мы должны сделать все, чтобы такое не повторялось.
– Господи Иисусе! – пробормотал Уайли, отпил из своего стакана и протянул его Сэмми.
– Ваше здоровье! – произнес начальник службы охраны и наблюдения и залпом проглотил остаток.
– А ты сам с Фонтаной дело имел? – спросил Уайли.
– Давным-давно, – сказал Сэмми, вытирая рукавом рот. – Если ты что подумал, то могу сказать: теперь Фонтана ко мне никаких симпатий не испытывает.
Уайли растерянно повернулся к Валентайну:
– Но почему мы?
Это был хороший вопрос. Зачем Фонтане выдавать свое новое лицо – явно из-под ножа высококлассного пластического хирурга – в таком низкопробном заведении, как «Акрополь»? Фонтана не мог не понимать, что пятьдесят тысяч для «Акрополя» большая потеря и казино сядет ему на хвост.
– Не знаю, – откровенно признался Валентайн.
– Вам приходилось его арестовывать? – спросил Уайли.
– Нет.
– У Тони свои счеты с Фонтаной, – сказал Сэмми.
– Правда? – уточнил Уайли.
Валентайн только кивнул в ответ.
– Ну что ж, – сказал питбосс. – Может, сейчас у вас появится шанс с ним поквитаться.
– И кто сообщит Нику? – спустя некоторое время спросил Уайли.
– Ты и сообщишь, – сказал Сэмми.
– Я? Наверное, это следует сделать Тони. Он же его вычислил.
Сэмми в задумчивости взглянул на Валентайна:
– Вы сможете?
При обычных обстоятельствах Валентайн ни за что бы не согласился – он не любил выступать в роли гонца, доставляющего дурные вести. Но Сэмми выглядел по-настоящему больным, а Уайли явно надрался.
– Ладно, – согласился он.
– Ну а теперь решим, кто отвезет вас к нему, – сказал Сэмми, выудил из кармана полудолларовую памятную монету с профилем Кеннеди и подбросил ее в воздух. Монета лениво вращалась над их головами. Схватив ее, Сэмми спросил Уайли:
– Орел или решка?
– Орел, – ответил Уайли. Сэмми разжал кулак:
– Решка. Ты проиграл.
– Ну почему я у тебя никогда не выигрываю?
Валентайн чуть не расхохотался. Подобно семидесяти процентам человечества, Уайли, скорее всего, назвал бы орла. Вот почему шулера всегда носили с собой монету, у которой с обеих сторон была решка.
– Понятия не имею, – ответил Сэмми.
– Кажется, у Ника гости, – сказал Уайли, направляя свой «Бьюик» к подъездной аллее дома, более смахивавшего на дворец. Время шло к одиннадцати, а дом и вылизанная лужайка были освещены словно платная автостоянка.
– Как вы определили?
– Подъездная дорожка пуста. У Ника четверо слуг. Когда он приглашает даму, то дает им выходной.
– У этого парня есть класс.
Уайли припарковался у парадной двери. Выбираясь из машины, Валентайн насчитал восемь полированных колонн, поддерживавших мраморный портик. История либо превозносила людей, которые при жизни возводили храмы в честь самих себя, либо насмехалась над ними, так что Ника ждала еще масса неожиданностей – впрочем, вряд ли коротышка грек об этом когда-либо задумывался.
Уайли позвонил. Где-то в глубине дома гулко отозвался гонг. Поскольку дверь так и не открылась, Уайли вдавил кнопку на домофоне. Из черного ящичка послышался недовольный голос Ника:
– Ну?
– Это Уайли и Валентайн, – сказал Уайли.
– Знаю. Вижу вас на мониторе, идиот. Что это вам не спится?
Уайли смахнул с домофона паутину и почти прижал губы к микрофону: он не знал, один Ник или еще с кем, и стоит ли гостю или гостье слышать, о чем он тут будет говорить…
Да, подумал Валентайн, этот питбосс – тот еще идиот!
– Надо поговорить, – полушепотом сообщил Уайли.
– А разве мы сейчас не этим занимаемся?
– Непосредственно. То есть лицом к лицу.
– Mano a mano? А зачем? Ты что, по морде мне дать хочешь?
И из домофона послышалось довольное ржание, сопровождаемое женским хихиканьем. Валентайн живо представил себе картину. Для Ника секс был чем-то вроде наркотика – в таких ситуациях он становился счастливейшим человеком на планете.
– У нас плохие новости, – пояснил Уайли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
– Я имею в виду, ты не против?
– Нет, папа, – тихо произнес сын.
Прошло десять минут. Валентайн уже успел загрузить в ноутбук составленное им досье на Фрэнка Фонтэйна, и тут раздался звонок от Джерри.
– Тебе следует уволить уборщицу, – сказал сын.
– У меня нет никакой уборщицы, – ответил Валентайн.
– Именно это я и имею в виду. У тебя везде мусор навален. Ты живешь, как бирюк.
– У меня свое дело. И это не мусор, а деловой беспорядок. Только ничего не трогай.
При обычных обстоятельствах Джерри обязательно что-нибудь да сказал бы, и возобновилась бы привычная свара. Но сегодня Джерри был каким-то другим, более сдержанным. Может, общение с Мейбл так на него подействовало, а может, то, что он примчался во Флориду, но не нашел отца, оказалось для него подходящим испытанием на прочность.
– У меня на экране диск С, – сказал Джерри.
– Отлично, набери «оболочка» и нажми на «ввод». На экране появятся пять или шесть иконок. Кликни на ФМВ два раза.
– Сделано, – сказал сын. – Тебе надо сменить мышку.
– А я и этой не пользуюсь.
– Не пользуешься мышкой?
– Да не могу разглядеть эту чертову стрелочку.
– Ну, раз так тебе удобнее… А что означают эти буквы – ФМВ?
– «Файл мертвых воришек». Твоя бывшая жена убедила меня, что после смерти мошенника лучше не стирать его файл, а переместить в отдельную программу: мало ли, а вдруг когда понадобится…
– Очень похоже на Люсиль. Она никогда ничего не выбрасывала.
«А тебя вот выбросила», – хотел съязвить Валентайн, но обуздал острое желание в очередной раз оскорбить свою плоть и кровь и вместо этого сказал:
– Вот теперь слушай внимательно. На основании информации, которую я тебе сейчас будут диктовать, создай досье, потом сравни его с досье, содержащимися в ФМВ, распечатай то, что получилось, и вышли по факсу мне в гостиницу. Это все займет не более десяти минут.
– Эй, всегда рад помочь! А можно спросить?
– Валяй.
– Почему ты решил посмотреть досье на уже умерших шулеров?
– Это долгая история, – ответил Валентайн. – Расскажу, когда вернусь домой.
Джерри снова замолчал, и Валентайн только теперь понял значение сказанного: чтобы удовлетворить любопытство Джерри, ему придется либо позвонить ему, либо встретиться лично. Что ж, этот раунд его сын выиграл.
– Звучит заманчиво, – сказал Джерри.
Когда пятнадцать минут спустя Валентайн спустился вниз, в казино яблоку негде было упасть. Публика из тех, что шуточек не понимают: парни в рваных джинсах и пропотевших джинсовых рубашках, женщины в обтягивающих майках, ярких шортах и украшениях, купленных в телемагазинах. Нищие и голодные, они съехались в этот город-мираж в пустыне с деньгами, проиграть которые не могли себе позволить: они их либо выклянчили, либо заняли, либо украли. Они приехали сюда за мечтой, о которой вопил каждый рекламный щит в стране. Это был худший тип игроков: их знания о стратегии игр были ничтожными, как ничтожными были и шансы на выигрыш. Такую публику – самого низкого пошиба – в другие казино не допускали, и они набивались в «Акрополь», бедняцкие врата в рай.
За конторкой портье восседала Роксана. Она собрала волосы в узел, и теперь ее уже нельзя было назвать просто хорошенькой – сердце у Валентайна забилось чаще: она перешла на другую, более высокую ступень женской привлекательности.
– Кажется, вы с сыном помирились? – осведомилась она.
– Вроде того. Спасибо за подготовительную работу. Она передала Валентайну два листочка из факса.
– Знаете, в глубине души вы очень хороший человек.
– Просто старомодный, – признался он.
– А я люблю старомодных, – ответила она.
Глаза ее сияли, и сердце Валентайна заколотилось еще чаще. Он понял, что она имела в виду. Да, это могло бы стать прекрасным приключением, беда только, что он к нему не готов. С тех пор как умерла Лоис, он не имел дел с женщинами, сознавая, что в противном случае оборвет последнюю ниточку, связывавшую его с женой. И если такое все-таки случится, то с какой-нибудь особенной женщиной, а не с молодой девушкой, которую он и знает всего-то сутки.
– Готов поспорить, вы смотрели «Парк Юрского периода» раз десять, не меньше, – сказал он.
Роксана, нахмурившись, наблюдала, как он пятится от конторки.
– Вам определенно нравятся ископаемые, – пояснил Валентайн.
Уже в лифте он развернул присланный Джерри факс. На первой странице было написано:
Привет, пап! Программа выдала только один файл. Прямых совпадений я не увидел, но кто знает? Джерри.
Валентайн перевернул страницу. Единственное выданное ФМВ досье содержало фотографию – из тех, что делают на права или на паспорт. Валентайн прикрыл глаза и попытался сравнить это лицо с лицом Фрэнка Фонтэйна.
На первый взгляд сходства не было никакого: один хорош собой, обходителен и учтив, другой – с грубыми чертами и неприятной скользкой улыбочкой. Однако общее у них все-таки было: манера игры Фонтэйна – спокойная, размеренная и абсолютно безошибочная манера человека, который способен запомнить каждую карту в блэкджеке, где участвуют шесть колод, способен просчитать все шансы в любой из изобретенных человечеством игр и обратить их себе на пользу – путем обмана, изощренных трюков или безупречного математического расчета.
Это была манера игры хладнокровной, безжалостной личности, от рождения наделенной самым ужасным из даров – совершенным мозгом.
И если кто-то способен восстать из могилы, подумал Валентайн, то только он, один-единственный. Только Сонни Фонтана.
12
Валентайн решил позвонить в Комиссию по игорному бизнесу: первым об этом должен узнать Билл Хиггинс. Сонни Фонтана стал для него сущей отравой с конца восьмидесятых, когда словно метеор ворвался в Лас-Вегас. Билл отреагировал мгновенно и перекрыл Сонни доступ во все казино штата, но Сонни не отступился. Он ушел в подполье и принялся обучать других шулеров, которые отстегивали ему процент от своих выигрышей. Помимо того, как жульничать в блэкджек, ученики Сонни получали знания о последних методах «зарядки» костей, перепрограммирования игровых автоматов, воздействия на результаты игры в рулетку. Он создал маленькую армию клонов, и казино приходилось держать постоянную оборону.
У Хиггинса был включен автоответчик. Валентайн не любил оставлять на пленке дурные новости, поэтому просто сказал: «Билл, говорит Тони. Перезвони мне, как только сможешь. Это важно».
Следующим, кому он позвонил, был Сэмми Манн. Сначала попробовал домашний номер, а когда там никто не ответил, наудачу набрал службу наблюдения казино. Как ни странно, Сэмми оказался на месте, и Валентайн осведомился, можно ли ему зайти.
– Это очень срочно? – спросил Сэмми. Валентайн подтвердил: так оно и есть.
– Мы на третьем этаже, – пояснил Сэмми.
Валентайн решил спуститься по лестнице. Он взял себе за правило несколько раз в день давать себе хорошую нагрузку, чтобы сердце не застаивалось. Тогда и мысль его работала активнее. На площадке третьего этажа курили две горничных. Они и показали ему, где находится служба наблюдения – как раз позади помещения для уборщиц и прочего обслуживающего персонала.
На стальной двери не было никаких опознавательных знаков. Он постучал и сделал шаг назад, прекрасно зная, что без соответствующих процедур доступ сюда запрещен законом. Через минуту дверь распахнулась, и Сэмми провел его в помещение с высоким потолком, но без окон.
– Обычно субботними вечерами я свободен, – пояснил, запирая за ними дверь, Сэмми. – Я уже расположился перед телевизором, но позвонил Уайли. Какая-то старушка из Пасадины сорвала банк в крэпс, и Уайли решил, что она жульничала. Так что пришлось подъехать.
– Ну и что, старушка жульничала?
– Конечно, нет, – сказал Сэмми. – Уайли бредит.
Глаза Валентайна постепенно привыкали к полумраку. Каждое казино имеет собственную службу наблюдения и безопасности, и все помещения такой службы похожи друг на друга. С одной стороны располагалась полукруглая консоль длиной в два с половиной метра с видеомониторами, каждый из которых подсоединен к своей видеокамере, а камерами было увешано все казино. За работой мониторов наблюдали пятеро специалистов, все мужчины; на их столах были разложены схемы, стояли клавиатуры, телефонные аппараты, переговорные устройства и множество пустых чашек из-под кофе. Как правило, этой работой занимались отставные полицейские, для которых прищучить очередного мошенника было несказанной радостью. Эксперты, словно зачарованные, вглядывались в черно-белые экраны, их лица казались совершенно непроницаемыми.
Здесь у Сэмми имелся собственный уголок. Они прошли в него, закрыли дверь. На телефоне загорелась лампочка вызова. Сэмми нажал кнопку громкой связи:
– Манн у аппарата.
Голос Уайли, казалось, заполнил весь крохотный кабинетик.
– Ну и что ты думаешь? Эта старая чертовка мухлевала?
– У тебя галлюцинации. Она абсолютно чиста.
– Чиста, как же! – завопил Уайли. – Да она ободрала нас на десять тысяч!
– Хочешь, проверим? У меня тут как раз Валентайн стоит.
– Конечно! Пусть и он посмотрит.
– Шестой экран, – сказал Валентайну Сэмми.
На шестой экран выводилось изображение с камеры, надзиравшей над столом для игры в крэпс. Определить, о ком именно шла речь, оказалось проще простого: количество фишек, лежавших рядом с подозреваемой дамой, намного превышало таковое у ее соседей по столу. Кто-то из экспертов переключил кнопки на консоли управления, и камера взяла женщину крупным планом. Ей было около восьмидесяти, дрожащие руки обезображены артритом. Ну уж нет, она никак не могла припрятать в ладони фишку и прибавить ее к своей ставке после того, как кости были брошены. О чем только Уайли думает?
– Чиста, как свежий снег, – объявил Валентайн, вернувшись в закуток Сэмми.
– Черта с два! – упрямился Уайли.
– Слушай, у Тони есть для нас кое-какая информация, – сказал Сэмми. – Поднимешься к нам?
– Чуть позже.
– Это срочно. И оставь старую кошелку в покое. Она не жульничает.
– И все равно я ее погоню.
– Ты идиот!
– Пусть так.
– Плохая ночь? – осведомился Валентайн у Уайли, когда тот спустя десять минут заявился в каморку с сигаретой в одной руке и стаканом «Джонни Уокера» в другой. Галстук болтался на нем, словно петля висельника.
– Омерзительная, – признался питбосс. Отхлебнув виски, он оглядел Сэмми, который, морщась, поглаживал живот.
– Ты в порядке?
– Бывало и лучше, если честно.
– Снова желудок?
– Желудок, голова, спина, – пожаловался Сэмми. – Не одно, так другое.
– У тебя наверняка рак, – загоготал Уайли.
Сэмми сжал кулаки.
– Предполагается, это шутка такая? Слушай, у тебя мозги явно не на месте.
– Это моя малышка так шутит, – извиняющимся тоном произнес Уайли. – Твоя малышка тебе такое говорит, и ты ее за это еще ни азу не выдрал?
– Выпороть мою кроху? Ты спятил! Да меня за это в тюрягу упекут!
– Ну, здесь, в казино, ты кулаки не прячешь.
– Это совсем другое дело, – сказал Уайли.
– И какая из твоих крох такая юмористка?
– Младшенькая, Мишель.
– Ей уже двенадцать, не так ли?
– Одиннадцать.
– Да, не везет тебе.
Валентайн терпеливо ждал окончания этого диалога. До прихода питбосса Сэмми вкратце проинформировал его о тяжкой семейной жизни Уайли. Дети достались ему от первого брака жены и были воспитаны просто чудовищно. Уайли работал по две смены, поэтому проводил с ними всего по два уикэнда в месяц, что делало его существование хоть сколько-нибудь терпимым.
– У Тони есть новости, и плохие, – объявил Сэмми. Уайли вытаращился на Валентайна:
– Вы вычислили Фонтэйна?
– Вычислил, – ответил за него Сэмми.
– И кто это? – Уайли не сводил с Валентайна глаз.
– Это Сонни Фонтана, – сказал Валентайн.
Уайли с размаху хлопнул стаканом по столу. Невероятно, но ни одной капли не выплеснулось.
– Что?! Да это полный бред! Сонни Фонтана мертв. Это знают все, даже его братец. И мы платим вам по тысяче в день, чтобы вы назвали нам имя мертвеца? Это несерьезно!
Сэмми протянул Уайли распечатку файла ФМВ и сказал:
– Забудь о том, что тебе известно. Тони провел сравнительный анализ.
Уайли читал распечатку и бледнел просто на глазах. Оторвавшись наконец от бумаги, он сказал:
– Но я слышал, что тот парень на озере Тахо так стукнул Фонтану дверью по черепу, что у него мозги из ушей полезли. Тот, кто мне об этом рассказывал, божился, что так оно и есть.
– Мне тоже об этом говорили, – сказал Сэмми.
И Валентайн слышал именно эту историю – его источником был не кто иной, как Билл Хиггинс. Именно поэтому он и сбросил досье Сонни в ФМВ.
– Значит, то был не он, – решил Уайли.
– Не хочу даже рассуждать на эту тему, – раздраженным тоном произнес Сэмми. – Знаю одно: когда я услышал смех этого Фонтэйна, то сразу понял, что когда-то с ним сталкивался. И это досье подтверждает мои подозрения. Нас обокрал лучший шулер на свете. И теперь мы должны сделать все, чтобы такое не повторялось.
– Господи Иисусе! – пробормотал Уайли, отпил из своего стакана и протянул его Сэмми.
– Ваше здоровье! – произнес начальник службы охраны и наблюдения и залпом проглотил остаток.
– А ты сам с Фонтаной дело имел? – спросил Уайли.
– Давным-давно, – сказал Сэмми, вытирая рукавом рот. – Если ты что подумал, то могу сказать: теперь Фонтана ко мне никаких симпатий не испытывает.
Уайли растерянно повернулся к Валентайну:
– Но почему мы?
Это был хороший вопрос. Зачем Фонтане выдавать свое новое лицо – явно из-под ножа высококлассного пластического хирурга – в таком низкопробном заведении, как «Акрополь»? Фонтана не мог не понимать, что пятьдесят тысяч для «Акрополя» большая потеря и казино сядет ему на хвост.
– Не знаю, – откровенно признался Валентайн.
– Вам приходилось его арестовывать? – спросил Уайли.
– Нет.
– У Тони свои счеты с Фонтаной, – сказал Сэмми.
– Правда? – уточнил Уайли.
Валентайн только кивнул в ответ.
– Ну что ж, – сказал питбосс. – Может, сейчас у вас появится шанс с ним поквитаться.
– И кто сообщит Нику? – спустя некоторое время спросил Уайли.
– Ты и сообщишь, – сказал Сэмми.
– Я? Наверное, это следует сделать Тони. Он же его вычислил.
Сэмми в задумчивости взглянул на Валентайна:
– Вы сможете?
При обычных обстоятельствах Валентайн ни за что бы не согласился – он не любил выступать в роли гонца, доставляющего дурные вести. Но Сэмми выглядел по-настоящему больным, а Уайли явно надрался.
– Ладно, – согласился он.
– Ну а теперь решим, кто отвезет вас к нему, – сказал Сэмми, выудил из кармана полудолларовую памятную монету с профилем Кеннеди и подбросил ее в воздух. Монета лениво вращалась над их головами. Схватив ее, Сэмми спросил Уайли:
– Орел или решка?
– Орел, – ответил Уайли. Сэмми разжал кулак:
– Решка. Ты проиграл.
– Ну почему я у тебя никогда не выигрываю?
Валентайн чуть не расхохотался. Подобно семидесяти процентам человечества, Уайли, скорее всего, назвал бы орла. Вот почему шулера всегда носили с собой монету, у которой с обеих сторон была решка.
– Понятия не имею, – ответил Сэмми.
– Кажется, у Ника гости, – сказал Уайли, направляя свой «Бьюик» к подъездной аллее дома, более смахивавшего на дворец. Время шло к одиннадцати, а дом и вылизанная лужайка были освещены словно платная автостоянка.
– Как вы определили?
– Подъездная дорожка пуста. У Ника четверо слуг. Когда он приглашает даму, то дает им выходной.
– У этого парня есть класс.
Уайли припарковался у парадной двери. Выбираясь из машины, Валентайн насчитал восемь полированных колонн, поддерживавших мраморный портик. История либо превозносила людей, которые при жизни возводили храмы в честь самих себя, либо насмехалась над ними, так что Ника ждала еще масса неожиданностей – впрочем, вряд ли коротышка грек об этом когда-либо задумывался.
Уайли позвонил. Где-то в глубине дома гулко отозвался гонг. Поскольку дверь так и не открылась, Уайли вдавил кнопку на домофоне. Из черного ящичка послышался недовольный голос Ника:
– Ну?
– Это Уайли и Валентайн, – сказал Уайли.
– Знаю. Вижу вас на мониторе, идиот. Что это вам не спится?
Уайли смахнул с домофона паутину и почти прижал губы к микрофону: он не знал, один Ник или еще с кем, и стоит ли гостю или гостье слышать, о чем он тут будет говорить…
Да, подумал Валентайн, этот питбосс – тот еще идиот!
– Надо поговорить, – полушепотом сообщил Уайли.
– А разве мы сейчас не этим занимаемся?
– Непосредственно. То есть лицом к лицу.
– Mano a mano? А зачем? Ты что, по морде мне дать хочешь?
И из домофона послышалось довольное ржание, сопровождаемое женским хихиканьем. Валентайн живо представил себе картину. Для Ника секс был чем-то вроде наркотика – в таких ситуациях он становился счастливейшим человеком на планете.
– У нас плохие новости, – пояснил Уайли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31