С нами в нашей вашингтонской студии человек, который возглавляет расследование, — Понтер Фриш. Мистер директор, каково мнение ФБР?
— Наше расследование находится на очень деликатной стадии, и я не хотел бы вдаваться в подробности, Нед.
— Понятно, — отозвался Допплер. — Не хотелось бы осложнять расследование — даже во имя права общественности на информацию. Но я все же уточню, справедливы ли сообщения различных агентств о том, что ФБР в данный момент проводит облаву на подозрительных почтовых служащих.
— Я подобного приказа не отдавал, — тотчас отреагировал директор.
— Значит, вы опровергаете подобные сообщения?
— Я уже ответил, Нед.
— Учитывая, что сегодня в Нью-Йорке буквально взлетели на воздух восемь или девять линейных ящиков, вправе ли мы предположить, что подозрение пало на почтовых служащих?
— В ФБР анализируют абсолютно все версии. В этой связи я хотел бы подчеркнуть, что здесь ничего нельзя предположить или исключить заранее.
— После такого осторожного заявления я хотел бы подключить к нашей дискуссии генерального почтмейстера, — загадочно произнес Нед Допплер.
На экране вместо директора ФБР появился Деймон Пост.
— Мистер Пост, давайте не будем ходить вокруг да около. Как вы считаете, почтовая служба скомпрометирована?
— Абсолютно, категорически нет.
— Но кто-то же подложил дьявольские устройства в линейные ящики! Кто-то же, одетый в форму почтальона, ворвался в зал суда в Оклахома-Сити и перестрелял двадцать человек. Я не располагаю другими фактами, но, согласитесь, это выглядит скверно, не правда ли?
— Я все понимаю, Нед. Но время от времени у нас крадут универсальные ключи от ящиков. А форму почтальона может купить у производителя и тот, кто не является служащим ПССШ.
— Одним словом, вы хотите сказать...
— Что это не почтовики — пока не будет доказано обратное. Почтовая система отнюдь не скомпрометирована ополчением, мусульманами или любой другой группой, как это сообщают некоторые безответственные источники.
— Но отрицать подобное категорически вы не будете, не так ли?
— Да пусть даже кто-то из водителей почтовых грузовиков — марсианин, меня это мало волнует.
— Тем не менее в последние годы, если уж говорить откровенно, случались некоторые акты насилия с участием почтовых служащих. Надеюсь, вы не станете опровергать?
— Сейчас в нашей жизни постоянно присутствует стресс. Я руковожу первоклассной организацией, а в первоклассной организации люди вынуждены шевелиться. Кое-кто темпа не выдерживает и ломается. Но мы стараемся свести подобные вещи к минимуму.
— И не видите связи между тем, о чем ведете речь, и сегодняшними событиями?
— Абсолютно никакой.
— А тот человек, который спрыгнул с крыши в Бостоне, кто он? Еще один почтальон, который предпочел поцеловаться с бетоном, нежели встречаться с очередным раздраженным абонентом? Или мусульманский террорист? Поясните, пожалуйста.
Генеральный почтмейстер попытался унять вспыхнувшую было ярость.
— В бостонском отделении нет никаких террористов, — резко произнес он. — Американские граждане находятся в полной безопасности.
— Да, если не проходят мимо линейных ящиков, которые почему-то взрываются. Или если не стоят под падающим почтальоном, — ехидно заметил Нед Допплер.
— Напрасно вы так, Нед. Не следует сжигать целый сад, если в нескольких яблоках завелись черви.
— Хорошо, оставим в стороне вопрос о мусульманских террористах. Как вы боретесь со стрессом среди ваших работников?
— У нас есть комплексный пятилетний план действий по достижению предусмотренных уровней психологической декомпенсации, равных или близких уровню, имеющемуся в сопоставимых компаниях по доставке корреспонденции.
— Что означает последняя фраза на языке неспециалиста?
— Мы избавляемся от людей, которые создают проблемы.
— Значит, вы признаете, что такие люди есть?
— Конечно. И даже среди тех, кто водит школьные автобусы или печет пирожки, — резко отозвался Деймон Пост.
— Допустим. Однако вы ловко ушли от вопроса. Извините за настойчивость, но даже если считать утверждение о наличии в почтовой службе террористов сомнительным, то ведь мусульмане-то там есть?
— Вероятно. У нас нет дискриминации.
— Вы изучаете биографии своих работников на тот случай, если они, скажем, проходили обучение в долине Бекаа?
— По крайней мере двигаемся в этом направлении, — дипломатично произнес генеральный почтмейстер. — Однако надо заметить, что по закону все почтовые служащие должны быть гражданами Америки.
— Возможно, я ошибаюсь, но разве не американские граждане устроили в прошлом году взрыв в Оклахома-Сити? — удивился Допплер.
— Да. Но отнюдь не почтовые служащие.
— А сейчас хотелось бы обратить ваше внимание на факс. Несколько часов тому назад его получил наш отдел новостей. От некоей группы, именующей себя «Посланники Мохаммеда». Не стану приводить его полностью, но в петиции утверждается, что сегодняшние события — их рук дело. Они также грозят нанести очередной удар, если Абир Гхуле будет позволено остаться в нашей стране.
— Кто такая Абир Гхула? — спросил Римо.
Мастер Синанджу только отмахнулся.
— Я не придавал бы слишком большого значения анонимному факсу, — возразил генеральный почтмейстер. — Факс может отправить кто угодно.
— На этой ноте позвольте вас прервать и пригласить к разговору третье действующее лицо нашей мистерии, Тамайо Танаку.
Вместо генерального почтмейстера на экране появилась знойная Тамайо Танака.
— Я рада присутствовать на вашей передаче, Нед, — улыбнулась она.
— Спасибо. Жаль только, что обстоятельства вашего появления не самые радостные.
— Что ж, придется-таки дебютировать на общенациональном канале в сложившихся обстоятельствах.
— Вы раскрыли связь между почтой и террористами еще до появления первых факсов, — начал Нед Допплер. — Каковы ваши источники?
— Боюсь, в данном случае мне придется воспользоваться своими прерогативами журналиста, Нед. Поверьте, у меня очень надежные источники.
Допплер скептически поднял брови:
— Похоже, вы слегка уклоняетесь от ответа.
— Нет, я не уклоняюсь. Просто соблюдаю осторожность. Я полностью доверяю своим источникам, но не собираюсь их называть.
— Кажется, мы сохраним свои рабочие места, — повернувшись к Чиуну, сказал Римо.
— Я и не сомневался.
— Если бы она указала на нас пальцем, мы бы здорово влипли.
— Вряд ли, Смит запросто сделал бы тебе еще одну пластическую операцию.
— Похоже, я не смогу перенести больше ни одной пластической операции, — отозвался Римо, дотронувшись до туго натянутой кожи на лице.
— Позвольте мне спросить вас вот о чем, — говорил тем временем Нед Допплер. — Согласуется ли ваша информация с тем, что сообщают крупнейшие службы новостей?
— Я психожурналист, Нед и, основываясь на своем знании психологии почтовых служащих, могу сказать лишь одно: если не будут предприняты самые серьезные меры, то на нас вскоре обрушится волна террора, по сравнению с которой нынешние события покажутся невинной шуткой.
— Она что, спятила? — взорвался Римо. — Народ-то ведь запаникует.
— Почему вы так считаете? — спросил Нед Допплер.
— Я вновь отказываюсь называть источники, но представьте себе чудовищную смесь специально обученных террористов и сумасшедших почтовых служащих.
— Ну, либо то, либо другое. Лично я никогда ничего не слышал о специально обученных сумасшедших.
— Нед, ситуация куда серьезнее, чем «Уотергейт» и дело О. Дж. Симпсона, вместе взятые.
— Нед, могу я вставить слово? — раздался чей-то раздраженный голос. Затем на экране появилось недовольное лицо генерального почтмейстера.
— Я тоже хотел бы дополнить свое сообщение, — где-то за кадром произнес директор ФБР.
— Давайте по очереди. Вам слово, мистер Пост.
— Это — возмутительное и безответственное заявление! Оно абсолютно не соответствует действительности.
— Я добавлю, — подхватил директор ФБР. — Не надо сеять панику.
— Мисс Танака?
— Я основываюсь на данных своих источников, — не сдавалась Танака.
— У нее что, левый глаз потек? Похоже, горячие софиты уничтожат всю ее маскировку, — хмыкнул Римо.
— Если эта бесстыдная шлюха разоблачит себя перед всем миром, виновата будет только она сама.
— Шшш! Я слушаю.
* * *
Президент Соединенных Штатов слышать ничего не хотел. Его планы переизбрания на новый срок рухнули, когда какая-то ведущая из Новой Англии, о которой Президент и слыхом не слыхивал, спокойно и даже чуть ли не злорадно предсказала, что американские граждане рискуют жизнью или здоровьем каждый раз, когда отправляют открытку или открывают свой почтовый ящик. А эти идиоты — директор ФБР и генеральный почтмейстер — позволили ей выйти сухой из воды.
Когда после перерыва Нед Допплер вырвал у генерального почтмейстера признание в том, что если в почтовую службу проникли мусульманские террористы, то, пока они не совершат преступление, сделать ничего нельзя. — Президент выскочил из постели и побежал в спальню Линкольна, чтобы позвонить Харолду В. Смиту.
Смит ответил после второго гудка.
— Да, мистер Президент.
— Я смотрю «Ночное зеркало». Там только что показали заголовок завтрашней «Нью-Йорк тайме».
— Я знаю, — сказал глава КЮРЕ. — «Почтовый апокалипсис».
— Что, если подобные угрозы реальны?
— Вы можете депортировать Абир Гхулу. Я думаю, оснований для этого у вас достаточно.
— Ага. Попробуйте убедить Первую Ворчунью. Она все затеяла.
— Впрочем, Абир Гхула, возможно, окажется нам полезной.
— Чем?
— Она прекрасная мишень для их гнева. И способна выманить их из убежища. Часть подозреваемых ведь до сих пор на свободе.
— Да, вы мне кое о чем напомнили. Последний раз, когда я говорил с директором ФБР, он ни словом не обмолвился об облаве. А теперь все отрицает.
— Он не имеет к этому никакого отношения, — проговорил Смит.
— А кто же тогда?
— Я нажал на некоторые рычаги.
— У вас есть свои люди в Бюро?
— Есть информаторы. Но приказ на проведение облавы поступил из этого кабинета.
— Хотел бы я знать, где он находится.
— Подобная информация выдается только в случае необходимости.
— Может, вы хотя бы намекнете? — настаивал Президент.
— Нет, — бесстрастно ответил глава КЮРЕ.
— Наверное, вы находитесь в какой-нибудь комнате без окон на тринадцатом этаже нью-йоркского небоскреба, в которую можно войти только через потайную дверь, поднявшись на специальном лифте.
— Должно быть, вы прочитали слишком много шпионских романов, мистер Президент. Мои люди будут защищать Абир Гхулу. Так мы сэкономим драгоценное время.
— А если нет?
— Тогда мы зря его потеряем, мистер Президент.
— Хорошо вам так говорить. Вам-то не переизбираться.
— Сохранение этой должности при смене администрации предусмотрено уставом, — заметил Смит.
— И где-нибудь записано?
— Нет.
— Ну, тогда держите меня в курсе дела.
— Конечно, — кивнул глава КЮРЕ, повесил трубку красного телефона и немедленно взялся за голубой, со старомодным наборным диском. Смит предпочитал именно такой телефон, считая, что при наборе номера он допускает меньше ошибок по сравнению с кнопочным.
— Что новенького? — поинтересовался Римо.
— Вы с Чиуном немедленно отправляетесь в Нью-Йорк, в отель «Маркиз Мариотт». Будете защищать там Абир Гхулу от террористов.
— Почему?
— Она наиболее вероятная мишень.
— А что слышно насчет Джо Кэмела?
— Проведенная ФБР облава сократила численность группировки. Если нам повезет, то Джо Кэмел или кто-то другой из оставшихся на свободе вскоре появится в Нью-Йорке. Вам надо будет предусмотреть такое развитие событий.
— А как насчет Глухого Муллы?
— Надежные источники сообщили, что Глухой Мулла находится в одиночном заключении и не имеет возможности связываться с внешним миром.
— Я не думаю, что тот террорист соврал.
— Вполне возможно, что он просто продолжал выполнять прежние приказы Глухого Муллы. В следующий раз тщательнее допрашивайте террористов.
— Непременно.
Линия замолчала. В своем кабинете в «Фолкрофте» задержавшийся допоздна Харолд В. Смит включил телевизор. И как раз вовремя, поскольку Нед Допплер уже завершал передачу.
В дискуссию вступила Абир Гхула. Телезрители наконец-то увидели ее смуглое лицо.
— Я не боюсь террористов, поскольку нахожусь под защитой Первой леди и Национальной организации женщин — двух самых влиятельных политических сил Америки.
— Можете ли вы сообщить нам что-нибудь относительно «Посланников Мохаммеда»?
— Ничего. Да и о чем говорить? Мохаммед — фальшивый пророк. Истинный пророк — это я. С моими последователями я как разгневанный океан прокачусь по Америке и по всему миру, утоплю всех неверующих и укажу дорогу в рай сторонникам Ум Аллахи. Там женщины освободят порабощенных гурий от гнета мертвых мусульманских самцов, которые их безжалостно насилуют.
— Мне хотелось бы кое-что уточнить, Нед.
— Я пока работаю с мисс Гхулой, мисс Танака.
— Но она ничего не знает о террористах. А я знаю.
— Подождите секунду. Придет и ваш черед.
— Поздно, — заявила Абир Гхула. — Теперь говорю я.
— Это мой сюжет! — упрямо возразила Тамайо Танака.
— Собственно говоря, шоу-то мое, — хмыкнул Нед Допплер. — Судя по всему, пора сделать перерыв.
Камера «наехала» на полное лицо Допплера.
— Продолжим после перерыва.
* * *
— Значит, передача кончилась, — заключил Римо, когда началась реклама.
— Он сказал, что вернется, — возразил Чиун.
— Он всегда так говорит, чтобы заставить публику посмотреть в конце рекламу.
— Давай досмотрим, чтобы убедиться, — предложил мастер Синанджу, забирая пульт дистанционного управления.
После окончания рекламы на экране вновь появился Нед Допплер.
— Наше время истекло. Спокойной ночи всем, кто смотрел «Ночное зеркало».
На фоне недовольного бормотания директора ФБР и генерального почтмейстера раздался печальный голос Тамайо Танаки:
— Спасибо, что предоставили мне возможность дебютировать на общенациональном канале.
— Я же тебе говорил! — заявил Римо, нажимая на кнопку.
* * *
А Харолд В. Смит никак не мог понять, что случилось с левым глазом Тамайо Танаки. По сравнению с миндалевидным правым он выглядел невероятно распухшим.
Глава 27
Абир Гхула проснулась в самом центре театрального квартала Манхэттена, в роскошном номере отеля «Маркиз Мариот», и толкнула лежащую рядом.
— Принеси мне завтрак.
Женщина — Абир не могла вспомнить, как ее зовут, — вздрогнула и проснулась. Она огляделась по сторонам, увидела свои вещи — на полу одежду, на столе значок НОЖ и часы, и с трудом вспомнила, кто она и почему находится здесь.
— Что ты сказала? — сонным голосом спросила соратница из НОЖ.
— Я сказала: «Принеси мне завтрак, служанка».
— Я тебе не служанка.
— Ты приставлена ко мне НОЖ для удовлетворения моих повседневных нужд. Ночью ты удовлетворяла меня в постели, а теперь мне нужен завтрак.
— Я только охраняю. Вызови бюро обслуживания.
— Ты сама вызовешь его.
— Я тебе не рабыня!
— Рабыня, поскольку отдана в мое распоряжение.
В остроносое лицо Абир Гхулы сопровождаемая едкой характеристикой полетела огромная подушка. Отбросив подушку в сторону, Абир Гхула перегнулась и ударила свою недавнюю сексуальную партнершу по лицу.
— Это тебе за дерзость, женщина.
Та схватилась за щеку.
— Я... я думала, ты меня любишь.
— Я и любила тебя этой ночью. А теперь я голодна. Кроме всего прочего, я люблю поесть. Ты принесешь мне все, что я скажу, или я подышу кого-нибудь другого, кто будет поклоняться моей женской мудрости.
— Что же ты хочешь? — плача, сказала женщина, не в силах унять дрожь нижней губы.
— На завтрак — свинину во всех видах. Свинина запрещена Аллахом, но Ум Аллаха объявляет ее халам, а не харам. Я буду есть свинину и пить кофе по-турецки. И если ты принесешь мне все это до того, как в желудке у меня заурчит, я разрешу тебе покрыть ласками мою совершенную спину. Ибо она ноет.
Белая женщина смиренно встала с постели.
— А на обед я хочу мужчину, — крикнула ей вслед Абир Гхула.
Женщина вздрогнула.
— Мужчину?!
— Я люблю мужчин — когда у меня пропадает охота до женщин. У меня было два мужа — до тех пор пока они не узнали друг о друге.
— Я не могу любить женщину, которая любит мужчин!
— Ты будешь любить того, кого я скажу, или Аллаха повернется к тебе спиной, — заявила Абир Гхула, с презрением поворачиваясь спиной к соратнице. Как ее зовут, не имело значения, ибо это была всего лишь первая белая женщина, которую Абир Гхула собиралась развратить на своем пути, предначертанном Ум Аллахой.
Возмущенно хлопнув дверью, женщина из НОЖ ушла. Подождав, Абир Гхула сама вызвала бюро обслуживания.
— Я бы хотела свинину и кофе по-турецки.
— Что еще?
— Ничего. И пусть завтрак доставит широкоплечий блондин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
— Наше расследование находится на очень деликатной стадии, и я не хотел бы вдаваться в подробности, Нед.
— Понятно, — отозвался Допплер. — Не хотелось бы осложнять расследование — даже во имя права общественности на информацию. Но я все же уточню, справедливы ли сообщения различных агентств о том, что ФБР в данный момент проводит облаву на подозрительных почтовых служащих.
— Я подобного приказа не отдавал, — тотчас отреагировал директор.
— Значит, вы опровергаете подобные сообщения?
— Я уже ответил, Нед.
— Учитывая, что сегодня в Нью-Йорке буквально взлетели на воздух восемь или девять линейных ящиков, вправе ли мы предположить, что подозрение пало на почтовых служащих?
— В ФБР анализируют абсолютно все версии. В этой связи я хотел бы подчеркнуть, что здесь ничего нельзя предположить или исключить заранее.
— После такого осторожного заявления я хотел бы подключить к нашей дискуссии генерального почтмейстера, — загадочно произнес Нед Допплер.
На экране вместо директора ФБР появился Деймон Пост.
— Мистер Пост, давайте не будем ходить вокруг да около. Как вы считаете, почтовая служба скомпрометирована?
— Абсолютно, категорически нет.
— Но кто-то же подложил дьявольские устройства в линейные ящики! Кто-то же, одетый в форму почтальона, ворвался в зал суда в Оклахома-Сити и перестрелял двадцать человек. Я не располагаю другими фактами, но, согласитесь, это выглядит скверно, не правда ли?
— Я все понимаю, Нед. Но время от времени у нас крадут универсальные ключи от ящиков. А форму почтальона может купить у производителя и тот, кто не является служащим ПССШ.
— Одним словом, вы хотите сказать...
— Что это не почтовики — пока не будет доказано обратное. Почтовая система отнюдь не скомпрометирована ополчением, мусульманами или любой другой группой, как это сообщают некоторые безответственные источники.
— Но отрицать подобное категорически вы не будете, не так ли?
— Да пусть даже кто-то из водителей почтовых грузовиков — марсианин, меня это мало волнует.
— Тем не менее в последние годы, если уж говорить откровенно, случались некоторые акты насилия с участием почтовых служащих. Надеюсь, вы не станете опровергать?
— Сейчас в нашей жизни постоянно присутствует стресс. Я руковожу первоклассной организацией, а в первоклассной организации люди вынуждены шевелиться. Кое-кто темпа не выдерживает и ломается. Но мы стараемся свести подобные вещи к минимуму.
— И не видите связи между тем, о чем ведете речь, и сегодняшними событиями?
— Абсолютно никакой.
— А тот человек, который спрыгнул с крыши в Бостоне, кто он? Еще один почтальон, который предпочел поцеловаться с бетоном, нежели встречаться с очередным раздраженным абонентом? Или мусульманский террорист? Поясните, пожалуйста.
Генеральный почтмейстер попытался унять вспыхнувшую было ярость.
— В бостонском отделении нет никаких террористов, — резко произнес он. — Американские граждане находятся в полной безопасности.
— Да, если не проходят мимо линейных ящиков, которые почему-то взрываются. Или если не стоят под падающим почтальоном, — ехидно заметил Нед Допплер.
— Напрасно вы так, Нед. Не следует сжигать целый сад, если в нескольких яблоках завелись черви.
— Хорошо, оставим в стороне вопрос о мусульманских террористах. Как вы боретесь со стрессом среди ваших работников?
— У нас есть комплексный пятилетний план действий по достижению предусмотренных уровней психологической декомпенсации, равных или близких уровню, имеющемуся в сопоставимых компаниях по доставке корреспонденции.
— Что означает последняя фраза на языке неспециалиста?
— Мы избавляемся от людей, которые создают проблемы.
— Значит, вы признаете, что такие люди есть?
— Конечно. И даже среди тех, кто водит школьные автобусы или печет пирожки, — резко отозвался Деймон Пост.
— Допустим. Однако вы ловко ушли от вопроса. Извините за настойчивость, но даже если считать утверждение о наличии в почтовой службе террористов сомнительным, то ведь мусульмане-то там есть?
— Вероятно. У нас нет дискриминации.
— Вы изучаете биографии своих работников на тот случай, если они, скажем, проходили обучение в долине Бекаа?
— По крайней мере двигаемся в этом направлении, — дипломатично произнес генеральный почтмейстер. — Однако надо заметить, что по закону все почтовые служащие должны быть гражданами Америки.
— Возможно, я ошибаюсь, но разве не американские граждане устроили в прошлом году взрыв в Оклахома-Сити? — удивился Допплер.
— Да. Но отнюдь не почтовые служащие.
— А сейчас хотелось бы обратить ваше внимание на факс. Несколько часов тому назад его получил наш отдел новостей. От некоей группы, именующей себя «Посланники Мохаммеда». Не стану приводить его полностью, но в петиции утверждается, что сегодняшние события — их рук дело. Они также грозят нанести очередной удар, если Абир Гхуле будет позволено остаться в нашей стране.
— Кто такая Абир Гхула? — спросил Римо.
Мастер Синанджу только отмахнулся.
— Я не придавал бы слишком большого значения анонимному факсу, — возразил генеральный почтмейстер. — Факс может отправить кто угодно.
— На этой ноте позвольте вас прервать и пригласить к разговору третье действующее лицо нашей мистерии, Тамайо Танаку.
Вместо генерального почтмейстера на экране появилась знойная Тамайо Танака.
— Я рада присутствовать на вашей передаче, Нед, — улыбнулась она.
— Спасибо. Жаль только, что обстоятельства вашего появления не самые радостные.
— Что ж, придется-таки дебютировать на общенациональном канале в сложившихся обстоятельствах.
— Вы раскрыли связь между почтой и террористами еще до появления первых факсов, — начал Нед Допплер. — Каковы ваши источники?
— Боюсь, в данном случае мне придется воспользоваться своими прерогативами журналиста, Нед. Поверьте, у меня очень надежные источники.
Допплер скептически поднял брови:
— Похоже, вы слегка уклоняетесь от ответа.
— Нет, я не уклоняюсь. Просто соблюдаю осторожность. Я полностью доверяю своим источникам, но не собираюсь их называть.
— Кажется, мы сохраним свои рабочие места, — повернувшись к Чиуну, сказал Римо.
— Я и не сомневался.
— Если бы она указала на нас пальцем, мы бы здорово влипли.
— Вряд ли, Смит запросто сделал бы тебе еще одну пластическую операцию.
— Похоже, я не смогу перенести больше ни одной пластической операции, — отозвался Римо, дотронувшись до туго натянутой кожи на лице.
— Позвольте мне спросить вас вот о чем, — говорил тем временем Нед Допплер. — Согласуется ли ваша информация с тем, что сообщают крупнейшие службы новостей?
— Я психожурналист, Нед и, основываясь на своем знании психологии почтовых служащих, могу сказать лишь одно: если не будут предприняты самые серьезные меры, то на нас вскоре обрушится волна террора, по сравнению с которой нынешние события покажутся невинной шуткой.
— Она что, спятила? — взорвался Римо. — Народ-то ведь запаникует.
— Почему вы так считаете? — спросил Нед Допплер.
— Я вновь отказываюсь называть источники, но представьте себе чудовищную смесь специально обученных террористов и сумасшедших почтовых служащих.
— Ну, либо то, либо другое. Лично я никогда ничего не слышал о специально обученных сумасшедших.
— Нед, ситуация куда серьезнее, чем «Уотергейт» и дело О. Дж. Симпсона, вместе взятые.
— Нед, могу я вставить слово? — раздался чей-то раздраженный голос. Затем на экране появилось недовольное лицо генерального почтмейстера.
— Я тоже хотел бы дополнить свое сообщение, — где-то за кадром произнес директор ФБР.
— Давайте по очереди. Вам слово, мистер Пост.
— Это — возмутительное и безответственное заявление! Оно абсолютно не соответствует действительности.
— Я добавлю, — подхватил директор ФБР. — Не надо сеять панику.
— Мисс Танака?
— Я основываюсь на данных своих источников, — не сдавалась Танака.
— У нее что, левый глаз потек? Похоже, горячие софиты уничтожат всю ее маскировку, — хмыкнул Римо.
— Если эта бесстыдная шлюха разоблачит себя перед всем миром, виновата будет только она сама.
— Шшш! Я слушаю.
* * *
Президент Соединенных Штатов слышать ничего не хотел. Его планы переизбрания на новый срок рухнули, когда какая-то ведущая из Новой Англии, о которой Президент и слыхом не слыхивал, спокойно и даже чуть ли не злорадно предсказала, что американские граждане рискуют жизнью или здоровьем каждый раз, когда отправляют открытку или открывают свой почтовый ящик. А эти идиоты — директор ФБР и генеральный почтмейстер — позволили ей выйти сухой из воды.
Когда после перерыва Нед Допплер вырвал у генерального почтмейстера признание в том, что если в почтовую службу проникли мусульманские террористы, то, пока они не совершат преступление, сделать ничего нельзя. — Президент выскочил из постели и побежал в спальню Линкольна, чтобы позвонить Харолду В. Смиту.
Смит ответил после второго гудка.
— Да, мистер Президент.
— Я смотрю «Ночное зеркало». Там только что показали заголовок завтрашней «Нью-Йорк тайме».
— Я знаю, — сказал глава КЮРЕ. — «Почтовый апокалипсис».
— Что, если подобные угрозы реальны?
— Вы можете депортировать Абир Гхулу. Я думаю, оснований для этого у вас достаточно.
— Ага. Попробуйте убедить Первую Ворчунью. Она все затеяла.
— Впрочем, Абир Гхула, возможно, окажется нам полезной.
— Чем?
— Она прекрасная мишень для их гнева. И способна выманить их из убежища. Часть подозреваемых ведь до сих пор на свободе.
— Да, вы мне кое о чем напомнили. Последний раз, когда я говорил с директором ФБР, он ни словом не обмолвился об облаве. А теперь все отрицает.
— Он не имеет к этому никакого отношения, — проговорил Смит.
— А кто же тогда?
— Я нажал на некоторые рычаги.
— У вас есть свои люди в Бюро?
— Есть информаторы. Но приказ на проведение облавы поступил из этого кабинета.
— Хотел бы я знать, где он находится.
— Подобная информация выдается только в случае необходимости.
— Может, вы хотя бы намекнете? — настаивал Президент.
— Нет, — бесстрастно ответил глава КЮРЕ.
— Наверное, вы находитесь в какой-нибудь комнате без окон на тринадцатом этаже нью-йоркского небоскреба, в которую можно войти только через потайную дверь, поднявшись на специальном лифте.
— Должно быть, вы прочитали слишком много шпионских романов, мистер Президент. Мои люди будут защищать Абир Гхулу. Так мы сэкономим драгоценное время.
— А если нет?
— Тогда мы зря его потеряем, мистер Президент.
— Хорошо вам так говорить. Вам-то не переизбираться.
— Сохранение этой должности при смене администрации предусмотрено уставом, — заметил Смит.
— И где-нибудь записано?
— Нет.
— Ну, тогда держите меня в курсе дела.
— Конечно, — кивнул глава КЮРЕ, повесил трубку красного телефона и немедленно взялся за голубой, со старомодным наборным диском. Смит предпочитал именно такой телефон, считая, что при наборе номера он допускает меньше ошибок по сравнению с кнопочным.
— Что новенького? — поинтересовался Римо.
— Вы с Чиуном немедленно отправляетесь в Нью-Йорк, в отель «Маркиз Мариотт». Будете защищать там Абир Гхулу от террористов.
— Почему?
— Она наиболее вероятная мишень.
— А что слышно насчет Джо Кэмела?
— Проведенная ФБР облава сократила численность группировки. Если нам повезет, то Джо Кэмел или кто-то другой из оставшихся на свободе вскоре появится в Нью-Йорке. Вам надо будет предусмотреть такое развитие событий.
— А как насчет Глухого Муллы?
— Надежные источники сообщили, что Глухой Мулла находится в одиночном заключении и не имеет возможности связываться с внешним миром.
— Я не думаю, что тот террорист соврал.
— Вполне возможно, что он просто продолжал выполнять прежние приказы Глухого Муллы. В следующий раз тщательнее допрашивайте террористов.
— Непременно.
Линия замолчала. В своем кабинете в «Фолкрофте» задержавшийся допоздна Харолд В. Смит включил телевизор. И как раз вовремя, поскольку Нед Допплер уже завершал передачу.
В дискуссию вступила Абир Гхула. Телезрители наконец-то увидели ее смуглое лицо.
— Я не боюсь террористов, поскольку нахожусь под защитой Первой леди и Национальной организации женщин — двух самых влиятельных политических сил Америки.
— Можете ли вы сообщить нам что-нибудь относительно «Посланников Мохаммеда»?
— Ничего. Да и о чем говорить? Мохаммед — фальшивый пророк. Истинный пророк — это я. С моими последователями я как разгневанный океан прокачусь по Америке и по всему миру, утоплю всех неверующих и укажу дорогу в рай сторонникам Ум Аллахи. Там женщины освободят порабощенных гурий от гнета мертвых мусульманских самцов, которые их безжалостно насилуют.
— Мне хотелось бы кое-что уточнить, Нед.
— Я пока работаю с мисс Гхулой, мисс Танака.
— Но она ничего не знает о террористах. А я знаю.
— Подождите секунду. Придет и ваш черед.
— Поздно, — заявила Абир Гхула. — Теперь говорю я.
— Это мой сюжет! — упрямо возразила Тамайо Танака.
— Собственно говоря, шоу-то мое, — хмыкнул Нед Допплер. — Судя по всему, пора сделать перерыв.
Камера «наехала» на полное лицо Допплера.
— Продолжим после перерыва.
* * *
— Значит, передача кончилась, — заключил Римо, когда началась реклама.
— Он сказал, что вернется, — возразил Чиун.
— Он всегда так говорит, чтобы заставить публику посмотреть в конце рекламу.
— Давай досмотрим, чтобы убедиться, — предложил мастер Синанджу, забирая пульт дистанционного управления.
После окончания рекламы на экране вновь появился Нед Допплер.
— Наше время истекло. Спокойной ночи всем, кто смотрел «Ночное зеркало».
На фоне недовольного бормотания директора ФБР и генерального почтмейстера раздался печальный голос Тамайо Танаки:
— Спасибо, что предоставили мне возможность дебютировать на общенациональном канале.
— Я же тебе говорил! — заявил Римо, нажимая на кнопку.
* * *
А Харолд В. Смит никак не мог понять, что случилось с левым глазом Тамайо Танаки. По сравнению с миндалевидным правым он выглядел невероятно распухшим.
Глава 27
Абир Гхула проснулась в самом центре театрального квартала Манхэттена, в роскошном номере отеля «Маркиз Мариот», и толкнула лежащую рядом.
— Принеси мне завтрак.
Женщина — Абир не могла вспомнить, как ее зовут, — вздрогнула и проснулась. Она огляделась по сторонам, увидела свои вещи — на полу одежду, на столе значок НОЖ и часы, и с трудом вспомнила, кто она и почему находится здесь.
— Что ты сказала? — сонным голосом спросила соратница из НОЖ.
— Я сказала: «Принеси мне завтрак, служанка».
— Я тебе не служанка.
— Ты приставлена ко мне НОЖ для удовлетворения моих повседневных нужд. Ночью ты удовлетворяла меня в постели, а теперь мне нужен завтрак.
— Я только охраняю. Вызови бюро обслуживания.
— Ты сама вызовешь его.
— Я тебе не рабыня!
— Рабыня, поскольку отдана в мое распоряжение.
В остроносое лицо Абир Гхулы сопровождаемая едкой характеристикой полетела огромная подушка. Отбросив подушку в сторону, Абир Гхула перегнулась и ударила свою недавнюю сексуальную партнершу по лицу.
— Это тебе за дерзость, женщина.
Та схватилась за щеку.
— Я... я думала, ты меня любишь.
— Я и любила тебя этой ночью. А теперь я голодна. Кроме всего прочего, я люблю поесть. Ты принесешь мне все, что я скажу, или я подышу кого-нибудь другого, кто будет поклоняться моей женской мудрости.
— Что же ты хочешь? — плача, сказала женщина, не в силах унять дрожь нижней губы.
— На завтрак — свинину во всех видах. Свинина запрещена Аллахом, но Ум Аллаха объявляет ее халам, а не харам. Я буду есть свинину и пить кофе по-турецки. И если ты принесешь мне все это до того, как в желудке у меня заурчит, я разрешу тебе покрыть ласками мою совершенную спину. Ибо она ноет.
Белая женщина смиренно встала с постели.
— А на обед я хочу мужчину, — крикнула ей вслед Абир Гхула.
Женщина вздрогнула.
— Мужчину?!
— Я люблю мужчин — когда у меня пропадает охота до женщин. У меня было два мужа — до тех пор пока они не узнали друг о друге.
— Я не могу любить женщину, которая любит мужчин!
— Ты будешь любить того, кого я скажу, или Аллаха повернется к тебе спиной, — заявила Абир Гхула, с презрением поворачиваясь спиной к соратнице. Как ее зовут, не имело значения, ибо это была всего лишь первая белая женщина, которую Абир Гхула собиралась развратить на своем пути, предначертанном Ум Аллахой.
Возмущенно хлопнув дверью, женщина из НОЖ ушла. Подождав, Абир Гхула сама вызвала бюро обслуживания.
— Я бы хотела свинину и кофе по-турецки.
— Что еще?
— Ничего. И пусть завтрак доставит широкоплечий блондин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26