Эта прелестная песенка называется: “Работай и посвистывай”.
В комнате повисла мертвая тишина. Однако один из тренеров не был напуган этой резней. Он попросил копию фильма, чтобы по нему совершенствовать технику своих атлетов. Генерал ему просто ничего не ответил. Другой тренер объяснил это молчание по-своему.
— Мы не знаем никого в мире, кто мог бы научиться тому, что мы видели сегодня.
Молодой генерал Иванович не доверял обещанию тренеров не разглашать тайну, поэтому, учитывая их характеры, он отправил их на загородную дачу, где они должны были провести несколько дней или недель, или месяцев. А, возможно, и лет.
Затем он предстал перед Земятиным. Старик жил в маленькой московской квартире, и неизвестно, были ли у него какие-нибудь привилегии. Он стал почти другом молодому бюрократу, который только что получил боевое крещение. Молодому следовало научиться забывать про страх. Тогда он мог научиться почти любить Великого, которому генерала убить было что сигарету закурить.
Когда он вернулся из Ханоя с историей о том, как “Кровавые морды”, лучшие наемники в России, оказались перерезаны как овцы, Иванович получил свои генеральские погоны. Ему сказали, что его миссия прошла успешно. Но несмотря на похвалы фельдмаршала, генерал чувствовал некоторые опасения. Ни фильм, ни анализ не показывали уязвимых мест страшного американца.
* * *
Дверь открыл человек того же возраста, что и Земятин. Поверх его обвисших брюк болтался большой пистолет в кобуре. Он был небрит, от него пахло водочным перегаром.
— Он ужинает, — сказал человек.
Генерал Иванович был уверен, что несмотря на непрезентабельный вид, этот пистолет используется чаще и точнее, чем любой новый автоматический.
— Кто там? — раздался голос из глубины квартиры.
— Мальчик с розовыми губами.
— Скажи генералу Ивановичу, чтобы он заходил. Поставь еще один прибор.
— Я не мальчик, — сказал генерал Иванович, входя. — Я генерал, который защищает партию и народ. Мне сорок четыре года, телохранитель.
— Вам дать чашку с блюдцем? — спросил старый телохранитель.
— Поставь прибор целиком, — раздался голос Земятина.
— Вот так, целый прибор. Прибор для маленького мальчика, — брюзжал старик, тащась на кухню.
В комнате не было ни западной мебели, ни безделушек, как на привилегированных дачах ответственных работников. Земятину, который хотел владеть информацией, достаточно было радио— и электронной техники. Иначе говоря, это была простая квартира со множеством книг и портретом молодой женщины на стене, были и фотографии, где она выглядела уже старше. Но все равно в квартире чувствовалась какая-то запущенность и неопрятность.
На ужин была вареная говядина с картошкой, салат из свежих овощей и чай с сахаром.
— Плохие новости, — начал генерал Иванович. — Мы проанализировали каждый кадр, каждый доклад, словом, вес. Скорее всего мы имеем дело с тем, кто никогда не даст нам ни малейшей возможности уничтожить себя.
— Ешь картошку, — сказал Земятин.
— Если не будете, то не ковыряйте. Он доест ее завтра, — добавил телохранитель. — Вам не нужно блюдце?
— Полный прибор для генерала, — сказал Земятин.
— Он, может быть, даже не захочет чаю, — произнес телохранитель.
— Ну не захочет, так не захочет, — сказал Земятин.
— Ладно, — кивнул телохранитель, — тогда я уберу со стола.
— Иван, — сказал Земятин, — причина, по которой мы можем признать врага совершенным, такова: я уверен, что никто не совершенен. Ничего особенного не произошло, мы просто не нашли пока у этого американца ни одной промашки. Теперь мы должны спросить себя: хорошо ли мы смотрели?
Телохранитель вошел в гостиную.
— Вот ваша чашка, а вот блюдце, — сказал телохранитель и шваркнул блюдце на стол.
— Спасибо, — сказал Земятин. — Так, Иван, мировая ситуация такова...
— В стакане даже чая нет. А нашему милому мальчику блюдце подавай. Может быть, вам еще второе блюдце дать?
— Налей ему чаю, — сказал Земятин.
— Я не уверен относительно чая, — сказал генерал Иванович, — я хотел бы продолжить. Мы столкнулись со странным новым элементом...
— Ваш чай, — сказал Земятин.
— Он не хочет чаю. Вы его заставляете.
— Я выпью чаю, — сказал генерал Иванович. Его яркая зеленая форма выглядела, как начищенная пуговица среди старого хлама рядом с заношенной пижамой Земятина, обвисшими брюками и потертой кобурой телохранителя.
— Только потому, что он говорит вам делать что-то, вы не должны этого делать. Он гонит Россию по кругу. Но не давайте ему гнать по кругу вас, — сказал телохранитель.
— Он мой начальник, — сказал генерал Иванов.
— Хорошо, хорошо, хорошо, нас всех гоняет Алексей, он молодец.
Когда телохранитель вернулся с чашкой дымящегося чая, Земятин обрисовал ситуацию. Телохранитель не хотел уходить до тех пор, пока генерал Иванов не отхлебнул глоток чая. Чай обжег ему язык.
— Он не русский, Алексей, — сказал телохранитель. — Он взял кусок сахара в рот.
— Он новый русский.
— Ни один из нас не новый. Он не хочет чаю, смотри.
— Тебе, наверное, страшно интересно, почему я держу его? — спросил Земятин.
— Нет, — ответил генерал Иванович, который только теперь научился думать, как Великий. — Очевидно, с необходимым он справляется отлично. Вы можете доверять ему в чем-то главном. Короче говоря, товарищ фельдмаршал, мне кажется, он умеет работать.
— Отлично. Теперь про этого убийцу. Мы пока не знаем его слабых мест. Так, отбросим его на минуту. Меня мало заботит, убьем мы его или нет. Человек здесь, человек там — не имеет значения. Есть еще кое-что, — продолжил Земятин. — У американцев есть оружие, и мы им интересуемся.
— Вы можете описать его?
— Нет, — сказал Земятин. — Но они испытывали его, а потом появился этот человек и увел главную нашу ниточку. Это потрясающий человек. И мы пока не знаем, как его убить. То он появляется в Южной Америке, то в Ханое. Почему?
Генерал Иванович понимал, что Земятин не ждет ответа на свой вопрос.
— Потому что, судя по сообщениям, он ищет то же оружие, что и мы.
— Может ли быть так, что у них нет оружия? Быть может, оно есть у Британии?
— Логично, но у нас есть информация обо всем, чем располагает Британия.
— Был бы это кто другой, а не тот, кого я видел, — сказал генерал Иванович, — я бы предложил взять его и вытрясти из него информацию.
— Почти на всяком уровне мы видим, что Америка гораздо коварнее, чем мы могли предполагать. Может, мы их недооценивали, и где хоть какое-нибудь объяснение всему этому? Я спрашиваю, потому что мы ушли так далеко, что пути назад скоро не будет, мы должны принять решение. Решение будет необратимым. Мир никогда не станет прежним. Никогда. Наш мир. Их мир.
Генерал Иванович подумал минуту.
— Я скажу вам, что до этого фильма, до того, как я увидел все своими глазами и глазами экспертов, я бы сказал, что вы переоцениваете американцев. Они ничего не делают, кроме, пожалуй, электроники, что может вызывать уважение.
— А теперь...
— А теперь я знаю о существовании человека, вернее, машины убийства, которая одним ударом может сломать шейные позвонки другого человека. Мы старались обезвредить его дважды. И дважды он вновь появлялся. Он что, новый агент? Появился только месяц назад? Нет, он был всегда.
— Верно, — произнес Земятин, — но странно, что его посылают, если, конечно, у них есть то, о чем мы подозреваем.
— Но если они по-прежнему ищут оружие, то есть ли у них оно?
— Американцы, которые ничего не прятали раньше, не смогли бы сделать этого так здорово сейчас. Но посмотрите на этого убийцу, которого они так хорошо скрывали. На кого он работает? Мы не знаем. То есть они умнее, чем мы думаем. Какая удивительная хитрость нужна для того, чтобы делать вид, что у них нет оружия, до тех пор, пока оно не понадобится. Спрашивается, товарищ фельдмаршал, есть ли у американцев такое коварство?
— Враг безупречен, пока не показал, как его убить. Я не думаю, что настанет тот день, когда мы встретимся с действительно безупречным врагом.
У генерала Ивановича появилась идея. Его стол был буквально завален предложениями из Северной Кореи. Союзники предлагали свои услуги. До того, как начать работать на фельдмаршала, он тратил на них все свое время. Теперь он передал их подчиненным.
— Наши друзья из Пхеньяна хотят послужить нам. Они говорят, что мы оскорбляем их, не делая полноправными партнерами в социалистической борьбе. Они недавно имели успех и теперь, конечно, козыряют перед нами. Почему бы не использовать их в связи с этим американцем?
— Бросить им еще кусок дерьма? — спросил Земятин. — Что у них есть реально, чего нет у нас?
Они преуспели в убийстве руководителя СВВР, а теперь как дань гордости хотят подарить нам самого Папу? Чтобы на польской границе все поутихло. Папа Римский. Руководитель СВВР уже мертв. Папа почти мертв.
Теперь о Корее. Говорят, что когда кто-нибудь берет корейца в качестве телохранителя или наемного убийцы, он нанимает не слугу, а Мастера. Никто не доверяет корейским убийцам.
— Я не говорю о доверии.
— Есть кое-что, мальчик мой, чего ты можешь не знать. Это старая поговорка, проверяй ее правоту на себе. Я знаком с архивами. Я был одним из тех, кто решил использовать лучших людей царской охранки. На протяжении XV и XVI веков Русь-матушка использовала корейцев в своих целях. И знаете, кого убивали чаще, чем царских врагов? Самих царей. У нас раньше говорили, что из Кореи не приходит ничто, кроме смерти. Главное, не связываться с корейцами. Никогда. Цари поняли это еще до нас. И наши внуки скажут то же самое.
Генерал Иванович был весь внимание. Его спина стала прямой как доска, колени сдвинуты, подбородок выпятился, и Земятин знал, что молодого человека снова охватил страх. Но старик ничего не сказал ему, чтобы не усилить этого страха. Приказу следовало повиноваться. Когда он издал приказ об использовании государств-сателлитов, то разрешил использовать всех, кроме Кореи. КГБ следовало этой установке слепо.
Вдруг один из электронных приборов загудел. Старый телохранитель быстро включил его.
Иванович смотрел на Земятина. Тот слегка кивнул. Видимо, встал вопрос, говорить или не говорить. Вместо ответа старый маршал пожал плечами, показывая, что можно.
— Они снова стреляли, в Египетской Сахаре, — сказал телохранитель. — На участке площадью около ста квадратных километров. Наши люди уже там и рискуют жизнью, чтобы добыть нужную информацию. Египтяне работают в контакте с американцами.
— Сто квадратных километров! На такой площади может разместиться целая армия.
— Все длилось одну секунду.
— Это последнее испытание! — сказал Земятин.
— То ли это оружие, которое защищает наш американец? — спросил молодой генерал.
Земятин отмел вопрос движением руки. Старик думал недолго, но его лицо как будто еще больше постарело и осунулось. Показались глубокие морщины. Глаза смотрели словно из глубины преисподней.
Наконец генерал Иванович спросил:
— Каков будет наш следующий шаг для устранения их специального агента? Начиная с нынешнего момента будем ли мы торопить проведение операции?
— Что? — спросил Земятин, как будто его только что разбудили.
— Американец.
Телохранитель прикоснулся к плечу генерала.
— Выйди, — сказал он.
Американец был сейчас не так важен.
Позже поступили сообщения об еще двух испытаниях на этом участке.
На карте была четко видна полоса египетской пустыни размером с Балканы. Сухой песок под страшным жаром расплавился и превратился в тяжелое скользкое стекло.
Земятину было понятно, почему они выбрали Сахару. Эффект превращения песка в стекло мог быть замечен со спутника. Американцы теперь могли точно рассчитать угол удара. И оставить Россию беззащитной. Больше не будет испытаний. Атака, он был абсолютно уверен, может произойти в любую минуту. И теперь Алексей Земятин, который хотел быть всего лишь хорошим дворецким, покажет свой военный гений.
Он решил сообщить американцам через Генерального, что Россия требует немедленно получить информацию о флюорокарбоновом луче.
— Скажи им, что в некоторых ракетах случились неполадки. Просто неполадки.
— Но Алексей...
— Tec, — сказал Земятин. Предполагалось, но не было доказано, что американцы могут установить жучка на любой телефонной линии. — Сделай это. Сделай сейчас. Чтобы это было сделано к тому времени, когда я приеду. Понял?
Его телохранитель отметил, что молодой генерал так и не выпил свой чай.
Другой пожилой телохранитель отвез Земятина на дачу Генерального. Погода была серой и промозглой. Вокруг дачи было много охраны. В шинелях и начищенных сапогах они выглядели замечательно. Алексей был по-прежнему в своем халате. Он прошел мимо солдат и офицеров. В самой дальней комнате он нашел Генерального. Тот хотел, чтобы при разговоре присутствовали несколько генералов.
— Если ты их позовешь, я их перестреляю, — сказал Земятин.
— Алексей, ты не имеешь права так вести себя с лидером страны!
— Вы связались с американцами?
— Да, мистер Пиз, которого они уже присылали, вернется снова.
— Хорошо. Когда?
— Они очень нервничают.
— Когда он будет здесь?
— Через пятнадцать часов.
— Прекрасно. Привлечем инженеров. Восемь часов на первую конференцию, потом мы все будем спать. Это даст нам еще двенадцать часов. Мы должны растянуть все это на два дня, на сорок восемь часов.
— Мы будет давать им ложную информацию?
— Не ложную. Мы только не откроем тот факт, что их луч вывел из строя нашу электронику. До второй конференции. Утаив этот факт, мы задержим их на нужные нам сорок восемь часов.
— Зачем нам говорить, что наши ракеты приведены в негодность?
— Потому что, дорогой Генсек, это одна из тех вещей, которой они пока не знают. В данный момент у них есть все для того, чтобы начать наступление и сделать это успешно. И тогда с нами будет покончено.
— Тогда почему мы все-таки собираемся сдать им единственную информацию, которой у них пока нет?
— Потому что это единственное, что может их задержать. Единственное, в чем они нуждаются сейчас, это абсолютная уверенность в том, что наши ракеты — не их, свои они наверняка проверили, — не сработают под воздействием космических лучей и солнца. Они задержатся, чтобы дождаться, когда мы сдадимся им на блюдечке с голубой каемочкой.
— И мы собираемся так поступить?
— Нет. Дороги назад нет. Пока они будут ждать последние необходимые сведения, мы запустим наши ракеты.
— Через два дня?
— В течение двух дней.
— Когда точно?
— Вам незачем это знать. Говорите побольше о мире, — сказал Земятин.
Он, конечно, не доверял главе Российского правительства и не был убежден, что сей высший бюрократ разрешит ему развернуть проект с ракетами. Нет, Алексей не верил в это. Но им уже был отдан приказ нажать на спусковой крючок командирам ракетных батарей. Через два дня.
* * *
В Вашингтоне агенту Макдональду “Хэл” Пизу сообщили, что русские склонны поделиться с американцами своими секретами. Они поняли, что хрупкая планета — одна на всех.
— Я поверю в это, когда увижу собственными глазами, — сказал Пиз.
Глава шестнадцатая
Был некий шанс, что Алексей Земятин еще может отозвать запуск, сочтя, что Америка на самом деле не планирует настоящую атаку. Простая кассета способна была сделать это. На самом деле существовало двадцать маленьких кассет в пластиковом пакете, с цветными брошюрами, прилагавшимися к ним. Один комплект стоил три доллара, но продавался за восемьсот.
Было обещано, что каждый сможет выявить с их помощью свои способности и блестяще их реализовать. На самом деле это гипнотизировало людей и приводило к большей некомпетентности. Начиная свою карьеру, Ример Болт накупил много таких программ по самосовершенствованию.
Были факты, и были выводы. Следовало их разграничивать. Когда Ример Болт смотрел на целое поле автомобилей, еще не было очевидно, что он погиб, об этом говорили ему кассеты. Но фактически пятьдесят машин погибли. Фактически он загубил компанию, сделав всего один неверный шаг. Однако сам Ример Болт еще не погиб.
Посмотрите на Томаса Эдисона, которого преследовали неудачи, пока он создавал свою лампочку. Но он сказал себе, что неудачи должны кончиться. И он не выбрал ни одного из девяноста девяти ложных путей, а избрал наилучшую дорогу, к успеху.
Посмотрите на генерала Джорджа Паттона, который ни разу не отступился от своих идей, хотя его тоже преследовали неудачи.
Посмотрите на Писмо Мельуэзера, который выпустил эти аудиокассеты. Он стал миллионером, хотя учителя часто называли его неудачником. Он побывал и за решеткой, а теперь у него дома во многих штатах, потому что он правильно оценил свои способности.
Неудача, говорилось на кассете, это склад ума. Нужно принять факт, что только единицы всегда побеждают и только единицы могут стать победителями. Писмо Мельуэзер продал триста тысяч кассет по астрономическим ценам и добился успеха в жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
В комнате повисла мертвая тишина. Однако один из тренеров не был напуган этой резней. Он попросил копию фильма, чтобы по нему совершенствовать технику своих атлетов. Генерал ему просто ничего не ответил. Другой тренер объяснил это молчание по-своему.
— Мы не знаем никого в мире, кто мог бы научиться тому, что мы видели сегодня.
Молодой генерал Иванович не доверял обещанию тренеров не разглашать тайну, поэтому, учитывая их характеры, он отправил их на загородную дачу, где они должны были провести несколько дней или недель, или месяцев. А, возможно, и лет.
Затем он предстал перед Земятиным. Старик жил в маленькой московской квартире, и неизвестно, были ли у него какие-нибудь привилегии. Он стал почти другом молодому бюрократу, который только что получил боевое крещение. Молодому следовало научиться забывать про страх. Тогда он мог научиться почти любить Великого, которому генерала убить было что сигарету закурить.
Когда он вернулся из Ханоя с историей о том, как “Кровавые морды”, лучшие наемники в России, оказались перерезаны как овцы, Иванович получил свои генеральские погоны. Ему сказали, что его миссия прошла успешно. Но несмотря на похвалы фельдмаршала, генерал чувствовал некоторые опасения. Ни фильм, ни анализ не показывали уязвимых мест страшного американца.
* * *
Дверь открыл человек того же возраста, что и Земятин. Поверх его обвисших брюк болтался большой пистолет в кобуре. Он был небрит, от него пахло водочным перегаром.
— Он ужинает, — сказал человек.
Генерал Иванович был уверен, что несмотря на непрезентабельный вид, этот пистолет используется чаще и точнее, чем любой новый автоматический.
— Кто там? — раздался голос из глубины квартиры.
— Мальчик с розовыми губами.
— Скажи генералу Ивановичу, чтобы он заходил. Поставь еще один прибор.
— Я не мальчик, — сказал генерал Иванович, входя. — Я генерал, который защищает партию и народ. Мне сорок четыре года, телохранитель.
— Вам дать чашку с блюдцем? — спросил старый телохранитель.
— Поставь прибор целиком, — раздался голос Земятина.
— Вот так, целый прибор. Прибор для маленького мальчика, — брюзжал старик, тащась на кухню.
В комнате не было ни западной мебели, ни безделушек, как на привилегированных дачах ответственных работников. Земятину, который хотел владеть информацией, достаточно было радио— и электронной техники. Иначе говоря, это была простая квартира со множеством книг и портретом молодой женщины на стене, были и фотографии, где она выглядела уже старше. Но все равно в квартире чувствовалась какая-то запущенность и неопрятность.
На ужин была вареная говядина с картошкой, салат из свежих овощей и чай с сахаром.
— Плохие новости, — начал генерал Иванович. — Мы проанализировали каждый кадр, каждый доклад, словом, вес. Скорее всего мы имеем дело с тем, кто никогда не даст нам ни малейшей возможности уничтожить себя.
— Ешь картошку, — сказал Земятин.
— Если не будете, то не ковыряйте. Он доест ее завтра, — добавил телохранитель. — Вам не нужно блюдце?
— Полный прибор для генерала, — сказал Земятин.
— Он, может быть, даже не захочет чаю, — произнес телохранитель.
— Ну не захочет, так не захочет, — сказал Земятин.
— Ладно, — кивнул телохранитель, — тогда я уберу со стола.
— Иван, — сказал Земятин, — причина, по которой мы можем признать врага совершенным, такова: я уверен, что никто не совершенен. Ничего особенного не произошло, мы просто не нашли пока у этого американца ни одной промашки. Теперь мы должны спросить себя: хорошо ли мы смотрели?
Телохранитель вошел в гостиную.
— Вот ваша чашка, а вот блюдце, — сказал телохранитель и шваркнул блюдце на стол.
— Спасибо, — сказал Земятин. — Так, Иван, мировая ситуация такова...
— В стакане даже чая нет. А нашему милому мальчику блюдце подавай. Может быть, вам еще второе блюдце дать?
— Налей ему чаю, — сказал Земятин.
— Я не уверен относительно чая, — сказал генерал Иванович, — я хотел бы продолжить. Мы столкнулись со странным новым элементом...
— Ваш чай, — сказал Земятин.
— Он не хочет чаю. Вы его заставляете.
— Я выпью чаю, — сказал генерал Иванович. Его яркая зеленая форма выглядела, как начищенная пуговица среди старого хлама рядом с заношенной пижамой Земятина, обвисшими брюками и потертой кобурой телохранителя.
— Только потому, что он говорит вам делать что-то, вы не должны этого делать. Он гонит Россию по кругу. Но не давайте ему гнать по кругу вас, — сказал телохранитель.
— Он мой начальник, — сказал генерал Иванов.
— Хорошо, хорошо, хорошо, нас всех гоняет Алексей, он молодец.
Когда телохранитель вернулся с чашкой дымящегося чая, Земятин обрисовал ситуацию. Телохранитель не хотел уходить до тех пор, пока генерал Иванов не отхлебнул глоток чая. Чай обжег ему язык.
— Он не русский, Алексей, — сказал телохранитель. — Он взял кусок сахара в рот.
— Он новый русский.
— Ни один из нас не новый. Он не хочет чаю, смотри.
— Тебе, наверное, страшно интересно, почему я держу его? — спросил Земятин.
— Нет, — ответил генерал Иванович, который только теперь научился думать, как Великий. — Очевидно, с необходимым он справляется отлично. Вы можете доверять ему в чем-то главном. Короче говоря, товарищ фельдмаршал, мне кажется, он умеет работать.
— Отлично. Теперь про этого убийцу. Мы пока не знаем его слабых мест. Так, отбросим его на минуту. Меня мало заботит, убьем мы его или нет. Человек здесь, человек там — не имеет значения. Есть еще кое-что, — продолжил Земятин. — У американцев есть оружие, и мы им интересуемся.
— Вы можете описать его?
— Нет, — сказал Земятин. — Но они испытывали его, а потом появился этот человек и увел главную нашу ниточку. Это потрясающий человек. И мы пока не знаем, как его убить. То он появляется в Южной Америке, то в Ханое. Почему?
Генерал Иванович понимал, что Земятин не ждет ответа на свой вопрос.
— Потому что, судя по сообщениям, он ищет то же оружие, что и мы.
— Может ли быть так, что у них нет оружия? Быть может, оно есть у Британии?
— Логично, но у нас есть информация обо всем, чем располагает Британия.
— Был бы это кто другой, а не тот, кого я видел, — сказал генерал Иванович, — я бы предложил взять его и вытрясти из него информацию.
— Почти на всяком уровне мы видим, что Америка гораздо коварнее, чем мы могли предполагать. Может, мы их недооценивали, и где хоть какое-нибудь объяснение всему этому? Я спрашиваю, потому что мы ушли так далеко, что пути назад скоро не будет, мы должны принять решение. Решение будет необратимым. Мир никогда не станет прежним. Никогда. Наш мир. Их мир.
Генерал Иванович подумал минуту.
— Я скажу вам, что до этого фильма, до того, как я увидел все своими глазами и глазами экспертов, я бы сказал, что вы переоцениваете американцев. Они ничего не делают, кроме, пожалуй, электроники, что может вызывать уважение.
— А теперь...
— А теперь я знаю о существовании человека, вернее, машины убийства, которая одним ударом может сломать шейные позвонки другого человека. Мы старались обезвредить его дважды. И дважды он вновь появлялся. Он что, новый агент? Появился только месяц назад? Нет, он был всегда.
— Верно, — произнес Земятин, — но странно, что его посылают, если, конечно, у них есть то, о чем мы подозреваем.
— Но если они по-прежнему ищут оружие, то есть ли у них оно?
— Американцы, которые ничего не прятали раньше, не смогли бы сделать этого так здорово сейчас. Но посмотрите на этого убийцу, которого они так хорошо скрывали. На кого он работает? Мы не знаем. То есть они умнее, чем мы думаем. Какая удивительная хитрость нужна для того, чтобы делать вид, что у них нет оружия, до тех пор, пока оно не понадобится. Спрашивается, товарищ фельдмаршал, есть ли у американцев такое коварство?
— Враг безупречен, пока не показал, как его убить. Я не думаю, что настанет тот день, когда мы встретимся с действительно безупречным врагом.
У генерала Ивановича появилась идея. Его стол был буквально завален предложениями из Северной Кореи. Союзники предлагали свои услуги. До того, как начать работать на фельдмаршала, он тратил на них все свое время. Теперь он передал их подчиненным.
— Наши друзья из Пхеньяна хотят послужить нам. Они говорят, что мы оскорбляем их, не делая полноправными партнерами в социалистической борьбе. Они недавно имели успех и теперь, конечно, козыряют перед нами. Почему бы не использовать их в связи с этим американцем?
— Бросить им еще кусок дерьма? — спросил Земятин. — Что у них есть реально, чего нет у нас?
Они преуспели в убийстве руководителя СВВР, а теперь как дань гордости хотят подарить нам самого Папу? Чтобы на польской границе все поутихло. Папа Римский. Руководитель СВВР уже мертв. Папа почти мертв.
Теперь о Корее. Говорят, что когда кто-нибудь берет корейца в качестве телохранителя или наемного убийцы, он нанимает не слугу, а Мастера. Никто не доверяет корейским убийцам.
— Я не говорю о доверии.
— Есть кое-что, мальчик мой, чего ты можешь не знать. Это старая поговорка, проверяй ее правоту на себе. Я знаком с архивами. Я был одним из тех, кто решил использовать лучших людей царской охранки. На протяжении XV и XVI веков Русь-матушка использовала корейцев в своих целях. И знаете, кого убивали чаще, чем царских врагов? Самих царей. У нас раньше говорили, что из Кореи не приходит ничто, кроме смерти. Главное, не связываться с корейцами. Никогда. Цари поняли это еще до нас. И наши внуки скажут то же самое.
Генерал Иванович был весь внимание. Его спина стала прямой как доска, колени сдвинуты, подбородок выпятился, и Земятин знал, что молодого человека снова охватил страх. Но старик ничего не сказал ему, чтобы не усилить этого страха. Приказу следовало повиноваться. Когда он издал приказ об использовании государств-сателлитов, то разрешил использовать всех, кроме Кореи. КГБ следовало этой установке слепо.
Вдруг один из электронных приборов загудел. Старый телохранитель быстро включил его.
Иванович смотрел на Земятина. Тот слегка кивнул. Видимо, встал вопрос, говорить или не говорить. Вместо ответа старый маршал пожал плечами, показывая, что можно.
— Они снова стреляли, в Египетской Сахаре, — сказал телохранитель. — На участке площадью около ста квадратных километров. Наши люди уже там и рискуют жизнью, чтобы добыть нужную информацию. Египтяне работают в контакте с американцами.
— Сто квадратных километров! На такой площади может разместиться целая армия.
— Все длилось одну секунду.
— Это последнее испытание! — сказал Земятин.
— То ли это оружие, которое защищает наш американец? — спросил молодой генерал.
Земятин отмел вопрос движением руки. Старик думал недолго, но его лицо как будто еще больше постарело и осунулось. Показались глубокие морщины. Глаза смотрели словно из глубины преисподней.
Наконец генерал Иванович спросил:
— Каков будет наш следующий шаг для устранения их специального агента? Начиная с нынешнего момента будем ли мы торопить проведение операции?
— Что? — спросил Земятин, как будто его только что разбудили.
— Американец.
Телохранитель прикоснулся к плечу генерала.
— Выйди, — сказал он.
Американец был сейчас не так важен.
Позже поступили сообщения об еще двух испытаниях на этом участке.
На карте была четко видна полоса египетской пустыни размером с Балканы. Сухой песок под страшным жаром расплавился и превратился в тяжелое скользкое стекло.
Земятину было понятно, почему они выбрали Сахару. Эффект превращения песка в стекло мог быть замечен со спутника. Американцы теперь могли точно рассчитать угол удара. И оставить Россию беззащитной. Больше не будет испытаний. Атака, он был абсолютно уверен, может произойти в любую минуту. И теперь Алексей Земятин, который хотел быть всего лишь хорошим дворецким, покажет свой военный гений.
Он решил сообщить американцам через Генерального, что Россия требует немедленно получить информацию о флюорокарбоновом луче.
— Скажи им, что в некоторых ракетах случились неполадки. Просто неполадки.
— Но Алексей...
— Tec, — сказал Земятин. Предполагалось, но не было доказано, что американцы могут установить жучка на любой телефонной линии. — Сделай это. Сделай сейчас. Чтобы это было сделано к тому времени, когда я приеду. Понял?
Его телохранитель отметил, что молодой генерал так и не выпил свой чай.
Другой пожилой телохранитель отвез Земятина на дачу Генерального. Погода была серой и промозглой. Вокруг дачи было много охраны. В шинелях и начищенных сапогах они выглядели замечательно. Алексей был по-прежнему в своем халате. Он прошел мимо солдат и офицеров. В самой дальней комнате он нашел Генерального. Тот хотел, чтобы при разговоре присутствовали несколько генералов.
— Если ты их позовешь, я их перестреляю, — сказал Земятин.
— Алексей, ты не имеешь права так вести себя с лидером страны!
— Вы связались с американцами?
— Да, мистер Пиз, которого они уже присылали, вернется снова.
— Хорошо. Когда?
— Они очень нервничают.
— Когда он будет здесь?
— Через пятнадцать часов.
— Прекрасно. Привлечем инженеров. Восемь часов на первую конференцию, потом мы все будем спать. Это даст нам еще двенадцать часов. Мы должны растянуть все это на два дня, на сорок восемь часов.
— Мы будет давать им ложную информацию?
— Не ложную. Мы только не откроем тот факт, что их луч вывел из строя нашу электронику. До второй конференции. Утаив этот факт, мы задержим их на нужные нам сорок восемь часов.
— Зачем нам говорить, что наши ракеты приведены в негодность?
— Потому что, дорогой Генсек, это одна из тех вещей, которой они пока не знают. В данный момент у них есть все для того, чтобы начать наступление и сделать это успешно. И тогда с нами будет покончено.
— Тогда почему мы все-таки собираемся сдать им единственную информацию, которой у них пока нет?
— Потому что это единственное, что может их задержать. Единственное, в чем они нуждаются сейчас, это абсолютная уверенность в том, что наши ракеты — не их, свои они наверняка проверили, — не сработают под воздействием космических лучей и солнца. Они задержатся, чтобы дождаться, когда мы сдадимся им на блюдечке с голубой каемочкой.
— И мы собираемся так поступить?
— Нет. Дороги назад нет. Пока они будут ждать последние необходимые сведения, мы запустим наши ракеты.
— Через два дня?
— В течение двух дней.
— Когда точно?
— Вам незачем это знать. Говорите побольше о мире, — сказал Земятин.
Он, конечно, не доверял главе Российского правительства и не был убежден, что сей высший бюрократ разрешит ему развернуть проект с ракетами. Нет, Алексей не верил в это. Но им уже был отдан приказ нажать на спусковой крючок командирам ракетных батарей. Через два дня.
* * *
В Вашингтоне агенту Макдональду “Хэл” Пизу сообщили, что русские склонны поделиться с американцами своими секретами. Они поняли, что хрупкая планета — одна на всех.
— Я поверю в это, когда увижу собственными глазами, — сказал Пиз.
Глава шестнадцатая
Был некий шанс, что Алексей Земятин еще может отозвать запуск, сочтя, что Америка на самом деле не планирует настоящую атаку. Простая кассета способна была сделать это. На самом деле существовало двадцать маленьких кассет в пластиковом пакете, с цветными брошюрами, прилагавшимися к ним. Один комплект стоил три доллара, но продавался за восемьсот.
Было обещано, что каждый сможет выявить с их помощью свои способности и блестяще их реализовать. На самом деле это гипнотизировало людей и приводило к большей некомпетентности. Начиная свою карьеру, Ример Болт накупил много таких программ по самосовершенствованию.
Были факты, и были выводы. Следовало их разграничивать. Когда Ример Болт смотрел на целое поле автомобилей, еще не было очевидно, что он погиб, об этом говорили ему кассеты. Но фактически пятьдесят машин погибли. Фактически он загубил компанию, сделав всего один неверный шаг. Однако сам Ример Болт еще не погиб.
Посмотрите на Томаса Эдисона, которого преследовали неудачи, пока он создавал свою лампочку. Но он сказал себе, что неудачи должны кончиться. И он не выбрал ни одного из девяноста девяти ложных путей, а избрал наилучшую дорогу, к успеху.
Посмотрите на генерала Джорджа Паттона, который ни разу не отступился от своих идей, хотя его тоже преследовали неудачи.
Посмотрите на Писмо Мельуэзера, который выпустил эти аудиокассеты. Он стал миллионером, хотя учителя часто называли его неудачником. Он побывал и за решеткой, а теперь у него дома во многих штатах, потому что он правильно оценил свои способности.
Неудача, говорилось на кассете, это склад ума. Нужно принять факт, что только единицы всегда побеждают и только единицы могут стать победителями. Писмо Мельуэзер продал триста тысяч кассет по астрономическим ценам и добился успеха в жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27