Если вы согласны, кивните.В серо-голубых глазах стоял ужас. Однако колечки в прическе «афро» затряслись в знак согласия. Римо ослабил хватку. Мисс Кауфперсон била дрожь, однако она поднялась. Она была отлично сложена и обладала грациозной походкой. Она шагнула к входной двери; Римо последовал за ней. Она нажала кнопку переговорного устройства.— Спасибо, вы можете быть свободны, — произнесла она. — Теперь мне ничто не угрожает.— Но вы так настаивали, чтобы у вашей двери выставили охрану! Вы уверены, что мы вам больше не нужны?— Уверена.— Ладно. Но сперва позвоните в участок, капитану. Нам нужно его согласие.— Разумеется.Двигаясь, словно фигура в компьютерной игре, она прошла к телефону, набрала номер экстренного вызова полиции, вступила в недолгую перепалку с кем-то на другом конце провода, попросившим ее перезвонить непосредственно капитану, подождала, велела невидимому собеседнику снять охрану, повесила трубку и крикнула через дверь:— Все в порядке, можете быть свободны.— Слушаюсь, мэм.До Римо донесся топот покидающих пост полицейских. Мисс Кауфперсон рывком стянула через голову кофточку. Ее груди задорно торчали, соски уже стояли по стойке «смирно».— По какому поводу построение? — осведомился Римо.— Разве вы не собираетесь меня изнасиловать?— Нет.— Вряд ли вы спустились по веревке, рискуя жизнью, лишь для того, чтобы со мной поздороваться.— Мне нужна кое-какая информация.— Значит, вы не собираетесь меня насиловать?— Нет.— Вы, наверное, не в своем уме.— В своем, — ответил Римо.— Тогда как вы можете там стоять?— А почему бы и нет? Не понимаю, о чем вы толкуете.— Глядя на полуобнаженную женщину, вы не испытываете возбуждения?— Не сочтите за оскорбление, но не родилась еще та женщина, ради которой я спустился бы с крыши дома.— Вы действительно не в своем уме. Наверное, вы претендуете на какие-то глубокие отношения. Но не думайте, я не намерена отдать вам лучшую часть своего "я" только потому, что вы залезли ко мне в окно. Одно дело — секс, другое — моя душа.— Можете оставить себе и то, и другое, — успокоил ее Римо.— Я решила, что вы ранены, — сказала мисс Кауфперсон. — В этом, наверное, все дело: вы ранены, и вам недостает сил для секса.— Точно, — кивнул Римо. — У меня вряд ли что-нибудь получится.Соски опали, как по команде «вольно», груди опустились. Она снова натянула кофточку.— В таком случае я на вас не сержусь.— Вот и славно, — заметил Римо. — Мне нужно узнать о мальчишке, с которым вы были сегодня в комитете. Кто он, как его зовут, где он живет?— Мне не разрешено разглашать информацию такого рода.— Я все равно ее получу, — невозмутимо произнес Римо.— Я не знаю, где живет этот мальчик. Сегодня он в последний раз пришел в класс. Его семья переехала, и его переводят в другую школу. По-моему, они теперь будут жить в Нью-Йорке...— Замечательно, — воскликнул Римо.— ... или в Лос-Анджелесе. Точно не помню.— Грандиозно! — молвил Римо. — Тогда начнем с другого конца: мальчик, находившийся в кабинете в момент убийства Пелла. Кто он?— Я же сказала, что не имею права разглашать подобную информацию!— А я все равно ее получу.— Чего же вы медлите? — спросила она, выпятив грудь и вызывающе положив ладони на свои крутые бедра, очертания которых соблазнительно проступали через ткань. Римо чувствовал, как страстно она его хочет, поэтому он прижал ее к себе и опрокинул на бело-синий ковер на полу, где не мешкая полез ей под юбку, чтобы довести до умопомрачения, но не до полной потери рассудка.— Имя мальчика, — прошептал Римо.— Давай же, мерзавец, скорее!— А ты дай мне то, чего требую я.— Мерзавец! — прохрипела она и перешла на мелодичный стон. Ее таз ритмично приподнимался в красноречивом приглашении.— Имя! — повторил Римо.— Элвин Девар, девять лет, Уилтон-стрит, 54, отстающий. Ну давай, слышишь!Грациозно и обдуманно Римо довел стонущую и дергающуюся женщину до оргазма. Это называлось «падум». Она впилась ногтями ему в спину и прижала его к себе, умоляя, чтобы он повторил это чудо. Он повиновался.— О, какая прелесть! Как хорошо! — пролепетала она. — Как тебя зовут?— Римо.— Чудесное имя. А фамилия?— Спит.— Фантастически сексуальная фамилия, Римо Спит!— Мне пора. Спасибо за информацию.— Подожди. Может быть, тебе нужно его личное дело? Об этом Деваре я знаю абсолютно все. Таких, как он, мы называем «сверхотчужденными».— Что это такое?— Тупица, который ни с кем не может найти общего языка.— Мне пора.— Я пойду с тобой!— Я работаю в одиночку, — сказал Римо.— Ты не уйдешь, пока я тебе не позволю.Римо улыбнулся и чмокнул ее в щеку.— Пока, — сказал он.В следующую секунду он почувствовал, как она стискивает его лодыжками.— Посмотрим, удастся ли тебе вырваться, — сказала она с ухмылкой. — Я великолепно управляю всеми своими мускулами. Так что не пугайся, если не сумеешь высвободиться. Иногда мужчины начинают паниковать и испытывают боль. Ну-ка, попробуй!Мисс Кауфперсон отменно владела двойным зажимом, который помог ей поглубже запихнуть Римо внутрь себя.— Никому еще не удавалось с этим справиться, — предупредила его мисс Кауфперсон со счастливой улыбкой.Римо было достаточно дважды легонько надавить ей на горло, чтобы вырваться на волю.— У-у, это было здорово! — простонала мисс Кауфперсон. — Во всех смыслах!Что-то в этой квартире настораживало Римо, хотя он пока еще не сумел определить, что именно. Она была обставлена в современном стиле: из-за мебели, обтянутой черно-белой кожей, высовывались хромированные светильники, пол застилали толстые ковры, картины на стенах напоминали бесформенные пятна в обрамлении тонких золоченых нитей-рам. В пяти серебряных бокалах курился ладан. Кресла походили на полированные скульптуры с маленькими кожаными подушечками для тех, кто способен догадаться, что это все-таки кресла. Нет, странная квартира. Да и сама мисс Кауфперсон производила странное впечатление.— Ты должен позволить мне пойти с тобой. Я могу рассказать тебе всю подноготную Девара.— Валяй, — пожал плечами Римо. — Одевайся, и пойдем.Едва успев застегнуть юбку, Сашур — она гордо объявила, что теперь носит это имя, — прочла лекцию о своих способностях управлять психикой мужчин, которых она считала существами низшего порядка.— Многие тысячи лет мужчины пользовались женщинами как сексуальными объектами. Теперь настала наша очередь. Ты для меня — всего лишь вещь.— Как тебя звали раньше?— Тебе хочется знать, как меня называли угнетатели-мужчины?— Именно.— Роберта Кауфманн.— Не была ли ты замужем за бухгалтером?— Была. Он был свиньей. К счастью, он погиб.— Давно?— Пару дней назад. Наверное, пал жертвой капиталистического заговора, в котором сам играл грязную роль.— Я вижу, ты отлично обходишься без него.— Потому что не соглашаюсь на уготованную мне рабскую долю.Внизу сидящий за столиком консьерж сообщил мисс Кауфперсон, что «этот человек дожидается снаружи».— Боже правый! — воскликнула мисс Кауфперсон. — Вот ведь привязался, как зубная боль!Римо и Сашур вошли в лифт и спустились в подземный гараж.— Придется воспользоваться моей машиной. Вообще-то я предпочитаю ездить на такси, потому что в этом городе негде припарковаться. Ладно, поедем. Терпеть не могу появляться на машине в отсталых с социально-экономической точки зрения районах, где угнетенный люмпен-пролетариат в борьбе за свободу вымещает свой гнев даже на таких символах больного общества, как автомобили.— Что? — не понял Римо.— Черномазые снимают ниппели с колес.— Я думал, что мальчишка Девар — белый.— Белый. Он живет в высотном доме, но по соседству с трущобами. Это не то, что здесь.— Сколько ты платишь за квартиру в месяц? — спросил Римо.— Бешеные деньги: полторы тысячи.— И это на учительскую-то зарплату?— Конечно, нет! Уж не думаешь ли ты, что наше прогнившее общество предоставит учителю возможность пользоваться роскошными апартаментами?— Как же ты выходишь из положения?— А вот так. Я нашла способ!— Какой?— Я эмансипированная женщина и знаю, как раздобыть деньги, но тебя это не касается.— Как раз наоборот, — сказал Римо. Поначалу она подумала, что он собирается заняться с ней любовью прямо в лифте, но когда боль стала нестерпимой, она поняла, что ошиблась.— Так откуда ты берешь деньги? — спросил Римо.— Бракоразводный контракт. У этого олуха водились деньжата.Римо ослабил хватку.— Ну что, теперь доволен, свинья ты этакая? — прошипела Сашур, потирая локоть. — Теперь ты знаешь, так что можешь гордиться! В обществе, основанном на угнетении, это — единственный способ для женщины заработать на жизнь, понял, мерзавец? Слушай, а ты не садист?— Садисту нравится причинять боль. Он действует наобум, потому что причинить боль для него самоцель.Далее он объяснил ей, что боль свидетельствует о нормальной работе организма и должна использоваться как сигнальный механизм для мозга.Беда в том, что большинство людей не обращает внимания на первые, слабые сигналы, а потом становится поздно, и им ничего не остается, как страдать от сильной и совершенно бесполезной боли.— Раз тебе нравится боль, получай! — воскликнула Сашур и попыталась заехать Римо в пах подошвой босоножки от Гуччи. Подошва ткнулась в пустоту. Дверь лифта открылась, и Римо помог спутнице подняться на ноги.Она попробовала отвесить ему оплеуху и опять промахнулась. Пинок в живот — и снова промах.— Ладно, твоя взяла, — вздохнула она.В серебристом двухдверном спортивном «мерседесе», заваленном листовками на тему об угнетении бедняков, Сашур потребовала, чтобы Римо пристегнулся. Тот ответил, что чувствует себя безопаснее в свободном парении. Она заявила, что не тронется с места, пока он не пристегнется, и Римо уступил, рассудив, что у него есть шанс уцелеть в аварии даже с пристегнутым ремнем безопасности.Как только ремень защелкнулся, правый кулак Сашур врезался в перетянутое ремнем солнечное сплетение Римо. В отместку она получила кулаком в челюсть.— Животное, — буркнула она и нажала на газ. «Мерседес» вылетел на улицу Чикаго, освещенную лучами заходящего солнца. Воздух, пропитанный выхлопными газами, окрасился в густые багровые тона.Остановившись на красный свет, она застонала.— Тебя нервируют светофоры? — удивился Римо.— Нет. Теперь нам от него не отвязаться.Римо посмотрел в зеркало заднего обзора и увидел лысеющего господина в сером костюме, выскочившего из подъезда дома Сашур и мчавшегося так, словно ему приходилось ступать на раскаленные угли. Он едва не угодил под колеса такси, которое затормозило с душераздирающим визгом, с дымом трущейся об асфальт резины.— Ничего особенного, Джордж! — крикнула Сашур, когда его раскрасневшаяся, перекошенная физиономия сунулась в окно машины. — Между нами чисто платонические отношения. Меня тошнит от твоей ревности! Джордж, познакомься, это Римо. Римо, это Джордж, полагающий, что я готова отдаться первому встречному.— Как ты можешь так со мной поступать? — заскулил Джордж.— Невероятно! Мужская психика не поддается объяснению!— Почему ты меня избегаешь?— Почему, почему... Вот из-за таких сцен. Ты постоянно устраиваешь мне сцены ревности...— Прости.— Каждый раз ты просишь прощения, а потом все повторяется снова.— Ты знаешь, какая нервная у меня работа.— Пошел прочь! — процедила Сашур.Джордж едва успел убрать голову, прежде чем поднимающееся стекло прищемило ему нос. Сашур газанула и проскочила на красный.— Ничтожество! Он бесит меня. До чего же мужчины подозрительны!Римо смахнул се правую руку со своего бедра.— Я не собиралась тебя бить.— Знаю, — сказал Римо. — Что он имел в виду, говоря о том, какая у него нервная работа?— Кто его разберет! Да и какая разница?В шикарном двадцатидвухэтажном здании, напоминавшем кусок белого мрамора, случайно оказавшийся в болоте гетто, привратник остановил Римо и его спутницу. Здесь полагалось сообщать жильцам о посетителях.— Элвина нет дома, — пробурчал в динамике недовольный женский голос.— Скажите ей, что все в порядке: это мисс Кауфперсон, — велела она привратнику.— К вам мисс Кауфперсон — объявил привратник.— Элвина все равно нет дома, — упорствовал голос.— Скажи, что нам обязательно надо с ней поговорить, — вмешался Римо.— Ладно, раз вы настаиваете... — Динамик вздохнул. — Неужели Элвин опять что-нибудь натворил?— Нет, нет, — успокоила ее мисс Кауфперсон. — С ним все в порядке.В лифте Римо поинтересовался у Сашур, почему она не сменила фамилию на «Смит» или «Джонс».— Зачем? Вообще-то моя настоящая фамилия Кауфманн, но я решила освободить «Кауф» от «манн», расширить горизонты, открывающиеся перед женщиной «Mann» по-немецки и «man» по-английски — «мужчина».

.Нет, в намерения Римо не входило заняться этим в лифте, хотя им предстояло проехать еще целых 20 этажей, не считая двух, которые они проскочили столь бездарно.— Семейка этого парня занимает самые лучшие апартаменты в доме: — удивился Римо. — Что делает в обыкновенной школе обитатель таких хором? Раз у его родителей уйма денег, определили бы своего отпрыска в частную школу.— Некоторые родители предпочитают тратить деньги на предметы роскоши, а не на то, что действительно важно.Наверху Элвин Девар самолично вышел к гостям, держа в руке нечто, достойное именоваться предметом роскоши, а именно револьвер «беретта» с серебряной рукояткой, нацеленный Римо в горло.Римо почувствовал, что его спутнице захотелось вернуться назад: она юркнула ему за спину, оставив его наедине с револьверным дулом. Недаром она настояла на отказе от устаревшего обычая пропускать женщину вперед — как от унизительного пережитка прошлого. Итак, Римо застыл в дверях лифта, один на один с трудным подростком и его револьвером.Расправиться с противником не составило бы ни малейшего труда, но Римо не мог поднять руку на ребенка. При виде двоечника ростом в четыре фута семь дюймов и весом в девяносто фунтов его мышцы будто сковало параличом.Паренек же готовился отправить его на тот свет. Глава 6 Римо видел, как розовый указательный пальчик нажимает на курок. Пусть его тело не могло броситься в схватку, увернуться от пули ему ничто не мешало. Левая рука Римо скользнула за спину и впилась в талию Сашур Кауфперсон — и вот уже оба пассажира, словно два столкнувшихся маятника, отлетели к противоположным стенам кабины. Пуля 25-го калибра вонзилась в полированное дерево, проделав в нем аккуратную дыру. То же случилось и с четырьмя последовавшими пулями. Дверцы лифта захлопнулись, и последняя, шестая пуля отрикошетила от них со звуком, похожим на звон фарфорового блюда, разбившегося о каменный пол.Римо встал и помог подняться Сашур.— У него ярко выраженная враждебная реакция, — объяснила она, — Полагаю, он остро реагирует на внеклассное общение.— Он убийца, — сказал Римо, нажимая на кнопку открывания дверей. Ему было не по себе: никогда еще тело не подводило его! Впрочем, опасность миновала — если только в барабане не окажется седьмой пули. Дверь открылась — и в полированной стенке кабины появилась еще одна аккуратная дырочка. Семь пуль!— Чертов мальчишка и впрямь убийца! — констатировала мисс Кауфперсон, заметившая дыру в своей блузке от Гуччи.Элвин оказался отменным бегуном. Он бросил револьвер и метнулся за угол. Римо кинулся за ним. Элвин юркнул за спину громадного, напоминающего скалу мужчины с ручищами такой же толщины, как у Римо шея.— Эй, ты, отцепись от моего парня!Могучее тело покоилось на здоровенных ножищах в башмаках четырнадцатого размера. Великан властно простер руку вперед, словно это была стена, о которую неминуемо расшибется тщедушный преследователь его сына. Мгновение — и из глаз великана брызнули слезы: это случилось, когда его грудная клетка переместилась в область кишечника. Успевший перевариться завтрак оказался в штанах. Придя к выводу, что то, что осталось от его тела, стоять более не способно, он рухнул на светло-коричневый палас.Римо влетел в квартиру следом за Элвином. Крашеная блондинка в серебряных бигудях попыталась было захлопнуть дверь, но тут же получила ею по лицу.Элвин спрятался в ванной комнате и заперся изнутри. Через секунду замок вылетел из двери вместе с фонтаном щепок и оказался на белом кафельном полу.— Привет, Элвин, — поздоровался Римо, загоняя мальчишку в ванну. Его так и подмывало наподдать ему, но рука, способная рвать молекулярные цепочки, не слушалась его. Римо попробовал напустить на себя грозный вид. Сколько он ни тренировался, ему никогда не удавалось освоить устрашающее выражение лица. Напротив, он всегда стремился казаться безобидным, даже нанося смертельный удар. Вот и сейчас он со спокойным видом стоял перед мальчишкой, но в голосе его звучала угроза. Это сработало; помогло также зрелище разлетевшегося вдребезги замка на полу.— Ты попал в беду.— Папа! — завопил Элвин.— Он тебе не поможет.— Мама! — взвизгнул Элвин.— И она не поможет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15