Оно даже на карте выглядит безобразно. – Лавим ткнул пальцем в карту.
Маг молчал.
– Видишь? Вот здесь, к востоку, находится Квалинести. – Лавим искоса взглянул на небо. – Не правда ли, странно, что я потратил столько времени на поиски призраков, но так и не увидел ни одного?… Да, так вот здесь Эльфийский лес, весь зеленый и такой красивый. Тут река, которую мы перешли вброд, – да, да, вот эта голубая извилистая линия. – Он с отвращением фыркнул. – А вот здесь, где карта плохая, затертая, – здесь местность еще хуже. Карта говорит: здесь маленькие холмы, 0ох! А на самом деле это вообще не холмы. Это горы.
Нет, это всетаки холмы.
– Ну да, тебе легко говорить; ты же по ним не ногами топаешь.
Лавим сложил карту и сунул ее обратно в карман.
– Наверное, проще всего попасть в Торбардин через Равнины Дергога, или Равнины Смерти, как их называют гномы. А почему они их так назвали, маг?
Потому, что во время Войны за Гномские Ворота здесь погибли тысячи гномов.
Лавим поднялся с корточек. Ветер теперь дул с запада и гнал огонь на восток. Гнал низом на болота Равнин Смерти. Запах дыма ощущался п6всюду.
Кендер выбрал самый высокий из ближайших холмов, забрался на его вершину и присел там на корточки.
С этого холма пожар был виден хорошо. Сейчас он примерно в миле отсюда полз, как красная змея, к горам на востоке. Клубы черного дыма густой пеленой закрывали болота. Плотно зажмурив глаза, Лавим услышал рев огня, подобный далеким раскатам грома.
Молчавший долгое время маг вдруг заговорил, и кендер вскочил на ноги.
А почему бы, Лавим, тебе не пойти и не рассказать всю правду Тьорлу?
– Думаю, сейчас не стоит. – Лавим через плечо глянул на подножие холма. – Он сейчас очень расстроен из-за Кельды и Станаха. Я же все видел. Я не… Мне и самому не хочется думать об этом.
Это я уже понял. Но, может быть, Тьорлу нужно с кем-нибудь отвести душу?
Лавим покачал головой:
– Может быть. Но не со мной. Со мной он говорить не захочет. Со мной… он просто отведет душу на мне. Вон, сам посмотри на него.
Тьорл сидел на корточках и глядел на небо. Он почти не сводил глаз с неба с тех пор, как дракон унес Кельду и Станаха.
Лавим вздохнул. Да, он потерял прекрасную возможность познакомиться с драконом поближе: он прибежал слишком поздно и увидел дракона уже в небесах, когда тот черной тенью летел на восток; наездника в плаще на нем уже не было.
Они нашли одноглазого гнома в овраге. Почти все кости у него были переломаны, но одноглазый был еще жив. Когда Финн ножом перерезал гному горло, кендер подумал: он мстит за смерть Лера; однако Музыкант сказал, что он просто сжалился над гномом.
Лавим взглянул на Финна тот сидел у подножия холма, положив голову на колени, и словно бы не замечал беспрестанно расхаживающего Кембала. После гибели брата Кембал молча ходил у подножия холма, подняв голову в небо, крепко сжимая оружие, как охотник, ожидающий нового нападения хищника. Музыкант сказал Лавиму так:
Кембал заострил свои стрелы на камне мести.
Утром пожар пополз на юг, на север и на восток одновременно; от реки их стена пламени уже отсекла. Они отошли к пустынным каменистым холмам: здесь нечему было гореть. Идти по каменистым холмам было трудно, и вечером, еще до захода солнца, четверка спутников, идущих на восток, остановилась передохнуть.
Лавим. Иди поговори с Тьорлом.
– И?
Что «и»?
– И отдай ему флейту, да? Ты все время твердишь мне об этом! Отдай ему флейту, отдай ему флейту!
Если ты это сделаешь, я буду просто счастлив.
– Но он не может использовать ее магию, а я могу!
Маг вздохнул:
До тех пор, пока я говорю тебе, что и как надо делать, – да, ты можешь.
– Тогда какой же смысл отдавать флейту ему?
Лавим!
Кендер зажмурился и закрыл уши руками. От души пожелав Музыканту оставить мерзкую привычку кричать у него прямо в голове, он пошел наконец-то поговорить с Тьорлом.
Эльф сидел, уставившись куда-то в пространство, и не оглянулся даже тогда, когда тень Лавима накрыла его. Лавим громко прокашлялся.
Только тогда Тьорл поднялся.
– Тьорл, я хотел бы поговорить с тобой…
– Лавим, до наступления темноты у нас меньше часа. Лучше сейчас не тратить время на разговоры.
Он кивнул Финну, уже вставшему с земли, тот ответил тоже кивком головы: в путь.
Они пошли по выбранной Финном дороге, и вскоре дым сплошным покрывалом повис над их головами. Лавим шел рядом с Тьорлом, стараясь не отставать от него.
– Тьорл, все же я хотел бы рассказать тебе кое-что.
Эльф не откликнулся.
– Я хотел бы рассказать тебе о Музыканте.
– Он мертв, – проворчал Тьорл. – Что же еще я должен узнать о Музыканте?
Лавим вздохнул:
– Я знаю, что он мертв. Однако же я думаю, что ты думаешь: если бы у тебя была флейта Музыканта, когда дракон схватил Станаха и Кельду, то ты мог бы хоть как-то им помочь.
Тьорл промолчал.
– Но нет, все равно ты бы ничего не сделал. Не смог бы сделать.
– Да? И почему же?
– Потому что флейта может быть магической только у меня в руках, Тьорл. Музыкант говорит, что она…
– Музыкант говорит?
Лавим кивнул:
– Видишь ли, он сейчас призрак. Он говорит мне прямо в мою голову, и он говорит мне такие вещи…
– Лавим!
– Пожалуйста, Тьорл, не перебивай, дай мне договорить. Он и правда сейчас призрак. И это он сказал мне тогда, когда красный дракон пролетел и поджег лес. Нет, не то, что он – дракон, я хочу сказать, – прилетел… ну, но что он летает и… И о черном драконе тоже он мне сказал. – Кендер вздохнул и прибавил шагу, все время стараясь не отставать от Тьорла. – Но… Но я был в ту минуту слишком далеко, чтобы я смог что-то сделать. Я пытался! Я действительно пытался, но Музыкант говорит, что у флейты ограниченные возможности и… Я прошу простить меня. Я действительно прошу простить меня. Я должен был тогда быть рядом. Я понимаю, что мне не следовало уходить с холма. Но так уж вышло. И… И, я знаю, ты думаешь, что ты мог бы помочь Леру, и Кельде, и Станаху, когда дракон прилетел, если бы у тебя была флейта, но это не так – у тебя же нет мага в голове.
– И у тебя тоже, кендерочек! Иногда я думаю, ты малость того… головой повредился и…
Ответь ему, что ты не самый старый.
– Я не самый старый! Я вообще не старый! И уж вовсе не дряхлый! – тут же взорвался Лавим.
Тьорл остановился как громом пораженный. Лавим словно мысли его читал.
– Что ты сказал?
– Я… Музыкант сказал… Я имею в виду, я сказал… Я не самый старый.
Лавим замолчал и остановился. Положив ладони на колени, опустив голову, он закрыл глаза, пытаясь побольше набрать воздуха в легкие.
– И Музыкант также говорит, что сейчас ты думаешь, как бы тебе заставить меня не шуметь, чтобы Финн не услышал.
Тьорл часто-часто заморгал.
– Да? Он так сказал?
– Да, и еще он говорит, что сейчас ты думаешь: только спятившего кендера тебе еще и не хватало! Я не безумный, Тьорл! Понимаешь? Я всего этого не придумываю. Это все правда! – Он пошарил в карманах и вытащил флейту; сунул ее в руку Тьорлу прежде, чем тот успел что-либо сообразить.
– Попытайся, сыграй что-нибудь.
– Ну и для чего? Я могу на ней сыграть, но я же не знаю нот ни для одного заклинания.
Лавим просвистел ему ноты, какие он сыграл для своего зловонного заклинания.
– Попробуй эти. – Он снова просвистел мелодию. – Ну, давай?
Тьорл осторожно держал флейту, не решаясь поднести ее к губам.
– Лавим…
– Попытайся! Сыграй! Музыкант говорит, что все будет хорошо.
Эльф снова посмотрел сначала на флейту, затем на Лавима и вздохнул:
– Давай, Тьорл, давай!
Тьорл нерешительно заиграл, опасаясь, что вдруг появится такое же зловоние, как в пещере.
Ничего скверного, однако, не произошло, разве что ветер слегка ослабел.
– Музыкант говорит, что ветер никакого отношения к флейте не имеет. Это связано с пожаром или еще с чем-то. Понимаешь? Ну-ка, попытайся еще раз.
Тьорл снова заиграл. И ничего не изменилось. Все так же дул ветер, и все так же пахло дымом. Тьорл уставился на флейту и вдруг увидел: к ней протянулась рука кендера. Он не успел и глазом моргнуть, как Лавим выхватил флейту и тотчас спрятал ее в одном из бездонных карманов своего черного плаща.
– Лавим! Подожди! Дай…
Но Лавим, радуясь, что флейта снова у него, уже бросился наутек.
Эльф побежал за кендером. Теперь ему было ясно: если бы Лавим был на холме, когда прилетел дракон, он мог бы помочь Кельде, Леру и Станаху. Но его там не было – так уж случилось, – и упрекать за это кендера так же бессмысленно, как упрекать самого себя за то, что, выстрелив в дракона, он не смог его даже оцарапать.
Тьорл побежал за кендером быстрее. Он уже не думал ни о призраках, ни о драконах. Он внезапно понял, что Лавим – действительно единственный, кому подчиняется флейта, и это вызвало у эльфа дурные предчувствия.
С вершины холма, по которой после полуночи Тьорл ходил с дозором, он видел буйство огня на болотах Равнин Смерти. С заходом солнца ветер утих, но огонь все так же стремительно приближался к горам. Болотные травы полыхали, будто сухие былинки, и теперь уже ничто не могло остановить пожара.
Тьорл выругался и посмотрел на звезды, крошечными льдинками рассеянные в черном ночном небе. Высоко в небесах сверкала окруженная туманным серебристым кольцом Солинари. Кроваво-красный свет Лунитари освещал холмы на востоке. Кольцо вокруг красной луны, казалось, было пропитано кровью. Тьорл ощутил в воздухе запах снега. «Пока не утихнет пожар, мы не сможем пройти в Торбардин, – думал эльф; а это значит, что мы, скорее всего, вовсе туда не попадем».
Он провел пальцем по полированному дереву своего лука. Сделанный из тиса, такой гладкий, такой удобный и – бесполезный, бесполезный! – ведь он не помог защитить Кельду от дракона.
Тьорл вздрогнул, ощутив: боль и горе будто клыками вцепились в его сердце. Его стрелы отскакивали от черной шкуры дракона, как если бы она была защищена стальной броней. Вот если бы попасть ему в глаз! Он смог бы, вероятно, даже убить его, но дракон улетел слишком быстро – улетел прежде, чем Тьорлу удалось толком прицелиться. Когда дракон поднимался с земли, Тьорл было подумал, что Станах сможет стащить Кельду со спины дракона. Он молился, чтобы Станах успел сделать это, но когда дракон – вместе с кузнецом и Кельдой на спине – поднялся высоко в небо, Тьорл проклял все и вся на свете.
«Станах, – горько сказал про себя Тьорл, – Меч Бури уже стоил тебе друзей и руки. Ты говорил: сам Реоркс благословил сталь для этого Меча; я говорю: бог проклял его. Но ты пытался бороться за него, и ты дрался как волк».
Он повернулся спиной к буйному и мрачному пламени пожара – гуйил фир! – и посмотрел на мирный огонек костра, разведенного ими в ямке, на его легкий дымок, летящий сейчас вниз по склону холма. Казавшиеся просто красными при солнечном свете камни и пыль сейчас в мрачном сиянии лун отливали кровавым пурпуром. Лавима, как всегда, нигде не было видно. Тьорлу так и не удалось догнать его.
«Где-то носится, – . подумал он, – или, спрятавшись, беседует со своим призрачным магом».
Беседует с призраком?… Конечно же, Лавим верит в то, что мертвый маг разговаривает с ним. Но сам Тьорл никак не мог решить, с кем говорит Лавим в действительности. Что правда, то правда: всё, что только хотят сказать, всё, что случится, – всё Лавим знал наперед. Эльф заговорил было об этом с Финном, но тот только плечами пожал и поглядел на Тьорла насмешливо.
Тьорл посмотрел на своих товарищей. Финн, завернувшись в плащ, спал у костра. Кембал, которого Тьорл около часа назад сменил на посту, сидел, пристально уставившись в огонь. Над молчаливым Кембалом в отряде всегда подшучивали. Неразговорчивый и добрый по натуре, он предоставлял говорить за двоих своему общительному младшему брату. Сейчас казалось, что смерть Лера навсегда изгнала мягкий веселый свет из глаз Кема. Он теперь жаждал мести, впрочем, как и сам Тьорл.
Внезапно Тьорл похолодел. Он впервые допустил – пусть мысленно, пусть наедине с самим собой, – что Кельда, может быть, уже мертва.
Черный дракон полетел в сторону Торбардина. Это могло означать, что Рилгар воцарился в гномских королевствах и черные драконы теперь в его подчинении. Да, это так. И Верминаард – его союзник.
Эльф ощутил: дыхание его перехватило. Прошлой ночью он с удивлением думал, не влюбился ли он в Кельду. Он противился этой мысли и в то же время хотел услышать ее нежный голос, хотел почувствовать – пусть и случайно – прикосновение её руки…
В эту ночь – слишком поздно! – он понял, что действительно любит ее. Но теперь он мог только в памяти своей услышать ее голос, почувствовать ее лёгкую руку в своей или увидеть солнечное сияние ее волос.
Должен ли он был признаться ей в любви?
А как же Хаук?
Эльф горько улыбнулся. Они уже оба мертвы, и ему остается только вспоминать о прекрасной деревенской девушке, ставшей барменшей. Поздно уже терзаться и думать о том, что могло бы произойти в будущем. Ни Хаука, ни Кельды нет в живых.
Тьорл снова окинул взглядом окрестности: пожар слева и тьма справа, впереди и позади. «Все поздно, все, никого, ничего не осталось, кроме мести», – холодно подумал он. Какая разница, кто сейчас правит в Торбардине? Но он должен найти дорогу в гномские владения под горой, он должен отомстить за Кельду и за Хаука, он Должен сделать это, он, кого они оба любили. Да, да, и она тоже любила…
Лавим наблюдал за Тьорлом из темной лощины, что лежала к западу от холма. Он уже обегал все вокруг и, не желая пока встречаться ни с Тьорлом, ни с его товарищами, устроился поспать в стороне от них. Сейчас он уже отдохнул и теперь больше всего на свете хотел поговорить с Музыкантом. У Лавима накопились вопросы, на которые ему просто не терпелось получить ответы.
Кендер поудобнее устроился на камнях и уставился в ночь. Но, увы! Маг не желал отвечать на его вопросы. Он переставал отвечать как раз в те минуты, когда кендер брал в руки флейту. Лавим погладил пальцами гладкое вишневое дерево и хитро улыбнулся. Он подумал, что молчание мага на его последний вопрос как раз и будет его ответом.
– Я думаю, – сказал он, указывая флейтой на то место, где, как ему казалось, должен был находиться маг, если он вообще где-нибудь находился, кроме как в его, Лавима, голове, – я думаю, что могу пользоваться флейтой в любое время, когда я этого захочу.
Маг промолчал.
– Я думаю, она будет слушаться меня вне зависимости от того, какую магическую мелодию ты прикажешь ей играть.
И опять маг промолчал.
Лавим ухмыльнулся:
– Вот так я думаю. Знаешь почему? Ладно, я тебе скажу: потому что ведь то вонючее заклинание было именно моим заклинанием и флейта играла именно ту песню, какая и была нужна мне. Я – хозяин флейты, она мне послушна. Вот почему ты хотел, чтобы я отдал флейту Тьорлу, разве не так? Да, я сам могу использовать магию флейты, и мне не нужно, чтобы ты говорил, как это следует делать. Флейта будет действовать просто потому, что ты сидишь в моей голове. Что ты скажешь на это?
Я скажу, что ты глупец, Лавим.
Лавим решил не обижаться.
– Может быть, может быть. Но я не просто глупец, а глупец с магической флейтой в руках.
Голос мага в голове Лавима стал холодным как лед.
Да, это так, и я не могу даже представить что-либо более дурацкое и опасное.
Лавим смотрел, как свет лун отражается в зеркально-гладком дереве флейты.
– Ты сердишься, не так ли? Странно. Ведь на самом-то деле это я должен сердиться на тебя за то, что ты сказал мне, будто без твоих подсказок флейта не будет действовать. – Он важно покачал головой. – Друзья друг Другу не врут.
Друзья друг у друга не воруют, Лавим. Кендер вскочил с камня как ужаленный:
– Я не крал флейту! Ты сам мне ее дал!
Я просил тебя отдать ее Тьорлу.
– И я ответил, что да, я сделаю это. Скоро, но не сразу!
Лавим, я не знаю, что ты собираешься делать, но было бы лучше не пользоваться флейтой; ее магия годится только для очень немногих заклинаний, а ты ведь не знаешь, для каких именно.
Кендер захихикал:
– Я знаю два из них. Это вот, ну то, вонючее заклинание, и еще – переносящее заклинание. Правда, в зловонном заклинании я уже не нуждаюсь!
Он начал карабкаться по крутому склону холма к Тьорлу.
– Переносящее заклинание! Это так просто! – ликующе кричал он. – Мы сразу перенесемся в Торбардин и спасем Кельду и Станаха, а может, и этого… Хаука тоже!
Нет! Нет, Лавим! Для этого заклинания необходимы не только ноты, но и слова. Ты знаешь, как сыграть ноты, но если ты произнесешь заклинание неверно, ты можешь оказаться в самой середине неизвестно чего с тремя кучками пыли, в которые превратятся твои друзья!
Лавим вскинул голову и нахмурился, но тотчас хитро улыбнулся:
– Ты абсолютно прав, Музыкант. Так давай же, скажи мне эти слова. И тогда я буду их знать.
Маг, который – в жизни – мог бы усилием воли остановить несущуюся лошадь, искренне желал хоть как-то удержать сейчас Лавима, но ничего дельного придумать не мог.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
Маг молчал.
– Видишь? Вот здесь, к востоку, находится Квалинести. – Лавим искоса взглянул на небо. – Не правда ли, странно, что я потратил столько времени на поиски призраков, но так и не увидел ни одного?… Да, так вот здесь Эльфийский лес, весь зеленый и такой красивый. Тут река, которую мы перешли вброд, – да, да, вот эта голубая извилистая линия. – Он с отвращением фыркнул. – А вот здесь, где карта плохая, затертая, – здесь местность еще хуже. Карта говорит: здесь маленькие холмы, 0ох! А на самом деле это вообще не холмы. Это горы.
Нет, это всетаки холмы.
– Ну да, тебе легко говорить; ты же по ним не ногами топаешь.
Лавим сложил карту и сунул ее обратно в карман.
– Наверное, проще всего попасть в Торбардин через Равнины Дергога, или Равнины Смерти, как их называют гномы. А почему они их так назвали, маг?
Потому, что во время Войны за Гномские Ворота здесь погибли тысячи гномов.
Лавим поднялся с корточек. Ветер теперь дул с запада и гнал огонь на восток. Гнал низом на болота Равнин Смерти. Запах дыма ощущался п6всюду.
Кендер выбрал самый высокий из ближайших холмов, забрался на его вершину и присел там на корточки.
С этого холма пожар был виден хорошо. Сейчас он примерно в миле отсюда полз, как красная змея, к горам на востоке. Клубы черного дыма густой пеленой закрывали болота. Плотно зажмурив глаза, Лавим услышал рев огня, подобный далеким раскатам грома.
Молчавший долгое время маг вдруг заговорил, и кендер вскочил на ноги.
А почему бы, Лавим, тебе не пойти и не рассказать всю правду Тьорлу?
– Думаю, сейчас не стоит. – Лавим через плечо глянул на подножие холма. – Он сейчас очень расстроен из-за Кельды и Станаха. Я же все видел. Я не… Мне и самому не хочется думать об этом.
Это я уже понял. Но, может быть, Тьорлу нужно с кем-нибудь отвести душу?
Лавим покачал головой:
– Может быть. Но не со мной. Со мной он говорить не захочет. Со мной… он просто отведет душу на мне. Вон, сам посмотри на него.
Тьорл сидел на корточках и глядел на небо. Он почти не сводил глаз с неба с тех пор, как дракон унес Кельду и Станаха.
Лавим вздохнул. Да, он потерял прекрасную возможность познакомиться с драконом поближе: он прибежал слишком поздно и увидел дракона уже в небесах, когда тот черной тенью летел на восток; наездника в плаще на нем уже не было.
Они нашли одноглазого гнома в овраге. Почти все кости у него были переломаны, но одноглазый был еще жив. Когда Финн ножом перерезал гному горло, кендер подумал: он мстит за смерть Лера; однако Музыкант сказал, что он просто сжалился над гномом.
Лавим взглянул на Финна тот сидел у подножия холма, положив голову на колени, и словно бы не замечал беспрестанно расхаживающего Кембала. После гибели брата Кембал молча ходил у подножия холма, подняв голову в небо, крепко сжимая оружие, как охотник, ожидающий нового нападения хищника. Музыкант сказал Лавиму так:
Кембал заострил свои стрелы на камне мести.
Утром пожар пополз на юг, на север и на восток одновременно; от реки их стена пламени уже отсекла. Они отошли к пустынным каменистым холмам: здесь нечему было гореть. Идти по каменистым холмам было трудно, и вечером, еще до захода солнца, четверка спутников, идущих на восток, остановилась передохнуть.
Лавим. Иди поговори с Тьорлом.
– И?
Что «и»?
– И отдай ему флейту, да? Ты все время твердишь мне об этом! Отдай ему флейту, отдай ему флейту!
Если ты это сделаешь, я буду просто счастлив.
– Но он не может использовать ее магию, а я могу!
Маг вздохнул:
До тех пор, пока я говорю тебе, что и как надо делать, – да, ты можешь.
– Тогда какой же смысл отдавать флейту ему?
Лавим!
Кендер зажмурился и закрыл уши руками. От души пожелав Музыканту оставить мерзкую привычку кричать у него прямо в голове, он пошел наконец-то поговорить с Тьорлом.
Эльф сидел, уставившись куда-то в пространство, и не оглянулся даже тогда, когда тень Лавима накрыла его. Лавим громко прокашлялся.
Только тогда Тьорл поднялся.
– Тьорл, я хотел бы поговорить с тобой…
– Лавим, до наступления темноты у нас меньше часа. Лучше сейчас не тратить время на разговоры.
Он кивнул Финну, уже вставшему с земли, тот ответил тоже кивком головы: в путь.
Они пошли по выбранной Финном дороге, и вскоре дым сплошным покрывалом повис над их головами. Лавим шел рядом с Тьорлом, стараясь не отставать от него.
– Тьорл, все же я хотел бы рассказать тебе кое-что.
Эльф не откликнулся.
– Я хотел бы рассказать тебе о Музыканте.
– Он мертв, – проворчал Тьорл. – Что же еще я должен узнать о Музыканте?
Лавим вздохнул:
– Я знаю, что он мертв. Однако же я думаю, что ты думаешь: если бы у тебя была флейта Музыканта, когда дракон схватил Станаха и Кельду, то ты мог бы хоть как-то им помочь.
Тьорл промолчал.
– Но нет, все равно ты бы ничего не сделал. Не смог бы сделать.
– Да? И почему же?
– Потому что флейта может быть магической только у меня в руках, Тьорл. Музыкант говорит, что она…
– Музыкант говорит?
Лавим кивнул:
– Видишь ли, он сейчас призрак. Он говорит мне прямо в мою голову, и он говорит мне такие вещи…
– Лавим!
– Пожалуйста, Тьорл, не перебивай, дай мне договорить. Он и правда сейчас призрак. И это он сказал мне тогда, когда красный дракон пролетел и поджег лес. Нет, не то, что он – дракон, я хочу сказать, – прилетел… ну, но что он летает и… И о черном драконе тоже он мне сказал. – Кендер вздохнул и прибавил шагу, все время стараясь не отставать от Тьорла. – Но… Но я был в ту минуту слишком далеко, чтобы я смог что-то сделать. Я пытался! Я действительно пытался, но Музыкант говорит, что у флейты ограниченные возможности и… Я прошу простить меня. Я действительно прошу простить меня. Я должен был тогда быть рядом. Я понимаю, что мне не следовало уходить с холма. Но так уж вышло. И… И, я знаю, ты думаешь, что ты мог бы помочь Леру, и Кельде, и Станаху, когда дракон прилетел, если бы у тебя была флейта, но это не так – у тебя же нет мага в голове.
– И у тебя тоже, кендерочек! Иногда я думаю, ты малость того… головой повредился и…
Ответь ему, что ты не самый старый.
– Я не самый старый! Я вообще не старый! И уж вовсе не дряхлый! – тут же взорвался Лавим.
Тьорл остановился как громом пораженный. Лавим словно мысли его читал.
– Что ты сказал?
– Я… Музыкант сказал… Я имею в виду, я сказал… Я не самый старый.
Лавим замолчал и остановился. Положив ладони на колени, опустив голову, он закрыл глаза, пытаясь побольше набрать воздуха в легкие.
– И Музыкант также говорит, что сейчас ты думаешь, как бы тебе заставить меня не шуметь, чтобы Финн не услышал.
Тьорл часто-часто заморгал.
– Да? Он так сказал?
– Да, и еще он говорит, что сейчас ты думаешь: только спятившего кендера тебе еще и не хватало! Я не безумный, Тьорл! Понимаешь? Я всего этого не придумываю. Это все правда! – Он пошарил в карманах и вытащил флейту; сунул ее в руку Тьорлу прежде, чем тот успел что-либо сообразить.
– Попытайся, сыграй что-нибудь.
– Ну и для чего? Я могу на ней сыграть, но я же не знаю нот ни для одного заклинания.
Лавим просвистел ему ноты, какие он сыграл для своего зловонного заклинания.
– Попробуй эти. – Он снова просвистел мелодию. – Ну, давай?
Тьорл осторожно держал флейту, не решаясь поднести ее к губам.
– Лавим…
– Попытайся! Сыграй! Музыкант говорит, что все будет хорошо.
Эльф снова посмотрел сначала на флейту, затем на Лавима и вздохнул:
– Давай, Тьорл, давай!
Тьорл нерешительно заиграл, опасаясь, что вдруг появится такое же зловоние, как в пещере.
Ничего скверного, однако, не произошло, разве что ветер слегка ослабел.
– Музыкант говорит, что ветер никакого отношения к флейте не имеет. Это связано с пожаром или еще с чем-то. Понимаешь? Ну-ка, попытайся еще раз.
Тьорл снова заиграл. И ничего не изменилось. Все так же дул ветер, и все так же пахло дымом. Тьорл уставился на флейту и вдруг увидел: к ней протянулась рука кендера. Он не успел и глазом моргнуть, как Лавим выхватил флейту и тотчас спрятал ее в одном из бездонных карманов своего черного плаща.
– Лавим! Подожди! Дай…
Но Лавим, радуясь, что флейта снова у него, уже бросился наутек.
Эльф побежал за кендером. Теперь ему было ясно: если бы Лавим был на холме, когда прилетел дракон, он мог бы помочь Кельде, Леру и Станаху. Но его там не было – так уж случилось, – и упрекать за это кендера так же бессмысленно, как упрекать самого себя за то, что, выстрелив в дракона, он не смог его даже оцарапать.
Тьорл побежал за кендером быстрее. Он уже не думал ни о призраках, ни о драконах. Он внезапно понял, что Лавим – действительно единственный, кому подчиняется флейта, и это вызвало у эльфа дурные предчувствия.
С вершины холма, по которой после полуночи Тьорл ходил с дозором, он видел буйство огня на болотах Равнин Смерти. С заходом солнца ветер утих, но огонь все так же стремительно приближался к горам. Болотные травы полыхали, будто сухие былинки, и теперь уже ничто не могло остановить пожара.
Тьорл выругался и посмотрел на звезды, крошечными льдинками рассеянные в черном ночном небе. Высоко в небесах сверкала окруженная туманным серебристым кольцом Солинари. Кроваво-красный свет Лунитари освещал холмы на востоке. Кольцо вокруг красной луны, казалось, было пропитано кровью. Тьорл ощутил в воздухе запах снега. «Пока не утихнет пожар, мы не сможем пройти в Торбардин, – думал эльф; а это значит, что мы, скорее всего, вовсе туда не попадем».
Он провел пальцем по полированному дереву своего лука. Сделанный из тиса, такой гладкий, такой удобный и – бесполезный, бесполезный! – ведь он не помог защитить Кельду от дракона.
Тьорл вздрогнул, ощутив: боль и горе будто клыками вцепились в его сердце. Его стрелы отскакивали от черной шкуры дракона, как если бы она была защищена стальной броней. Вот если бы попасть ему в глаз! Он смог бы, вероятно, даже убить его, но дракон улетел слишком быстро – улетел прежде, чем Тьорлу удалось толком прицелиться. Когда дракон поднимался с земли, Тьорл было подумал, что Станах сможет стащить Кельду со спины дракона. Он молился, чтобы Станах успел сделать это, но когда дракон – вместе с кузнецом и Кельдой на спине – поднялся высоко в небо, Тьорл проклял все и вся на свете.
«Станах, – горько сказал про себя Тьорл, – Меч Бури уже стоил тебе друзей и руки. Ты говорил: сам Реоркс благословил сталь для этого Меча; я говорю: бог проклял его. Но ты пытался бороться за него, и ты дрался как волк».
Он повернулся спиной к буйному и мрачному пламени пожара – гуйил фир! – и посмотрел на мирный огонек костра, разведенного ими в ямке, на его легкий дымок, летящий сейчас вниз по склону холма. Казавшиеся просто красными при солнечном свете камни и пыль сейчас в мрачном сиянии лун отливали кровавым пурпуром. Лавима, как всегда, нигде не было видно. Тьорлу так и не удалось догнать его.
«Где-то носится, – . подумал он, – или, спрятавшись, беседует со своим призрачным магом».
Беседует с призраком?… Конечно же, Лавим верит в то, что мертвый маг разговаривает с ним. Но сам Тьорл никак не мог решить, с кем говорит Лавим в действительности. Что правда, то правда: всё, что только хотят сказать, всё, что случится, – всё Лавим знал наперед. Эльф заговорил было об этом с Финном, но тот только плечами пожал и поглядел на Тьорла насмешливо.
Тьорл посмотрел на своих товарищей. Финн, завернувшись в плащ, спал у костра. Кембал, которого Тьорл около часа назад сменил на посту, сидел, пристально уставившись в огонь. Над молчаливым Кембалом в отряде всегда подшучивали. Неразговорчивый и добрый по натуре, он предоставлял говорить за двоих своему общительному младшему брату. Сейчас казалось, что смерть Лера навсегда изгнала мягкий веселый свет из глаз Кема. Он теперь жаждал мести, впрочем, как и сам Тьорл.
Внезапно Тьорл похолодел. Он впервые допустил – пусть мысленно, пусть наедине с самим собой, – что Кельда, может быть, уже мертва.
Черный дракон полетел в сторону Торбардина. Это могло означать, что Рилгар воцарился в гномских королевствах и черные драконы теперь в его подчинении. Да, это так. И Верминаард – его союзник.
Эльф ощутил: дыхание его перехватило. Прошлой ночью он с удивлением думал, не влюбился ли он в Кельду. Он противился этой мысли и в то же время хотел услышать ее нежный голос, хотел почувствовать – пусть и случайно – прикосновение её руки…
В эту ночь – слишком поздно! – он понял, что действительно любит ее. Но теперь он мог только в памяти своей услышать ее голос, почувствовать ее лёгкую руку в своей или увидеть солнечное сияние ее волос.
Должен ли он был признаться ей в любви?
А как же Хаук?
Эльф горько улыбнулся. Они уже оба мертвы, и ему остается только вспоминать о прекрасной деревенской девушке, ставшей барменшей. Поздно уже терзаться и думать о том, что могло бы произойти в будущем. Ни Хаука, ни Кельды нет в живых.
Тьорл снова окинул взглядом окрестности: пожар слева и тьма справа, впереди и позади. «Все поздно, все, никого, ничего не осталось, кроме мести», – холодно подумал он. Какая разница, кто сейчас правит в Торбардине? Но он должен найти дорогу в гномские владения под горой, он должен отомстить за Кельду и за Хаука, он Должен сделать это, он, кого они оба любили. Да, да, и она тоже любила…
Лавим наблюдал за Тьорлом из темной лощины, что лежала к западу от холма. Он уже обегал все вокруг и, не желая пока встречаться ни с Тьорлом, ни с его товарищами, устроился поспать в стороне от них. Сейчас он уже отдохнул и теперь больше всего на свете хотел поговорить с Музыкантом. У Лавима накопились вопросы, на которые ему просто не терпелось получить ответы.
Кендер поудобнее устроился на камнях и уставился в ночь. Но, увы! Маг не желал отвечать на его вопросы. Он переставал отвечать как раз в те минуты, когда кендер брал в руки флейту. Лавим погладил пальцами гладкое вишневое дерево и хитро улыбнулся. Он подумал, что молчание мага на его последний вопрос как раз и будет его ответом.
– Я думаю, – сказал он, указывая флейтой на то место, где, как ему казалось, должен был находиться маг, если он вообще где-нибудь находился, кроме как в его, Лавима, голове, – я думаю, что могу пользоваться флейтой в любое время, когда я этого захочу.
Маг промолчал.
– Я думаю, она будет слушаться меня вне зависимости от того, какую магическую мелодию ты прикажешь ей играть.
И опять маг промолчал.
Лавим ухмыльнулся:
– Вот так я думаю. Знаешь почему? Ладно, я тебе скажу: потому что ведь то вонючее заклинание было именно моим заклинанием и флейта играла именно ту песню, какая и была нужна мне. Я – хозяин флейты, она мне послушна. Вот почему ты хотел, чтобы я отдал флейту Тьорлу, разве не так? Да, я сам могу использовать магию флейты, и мне не нужно, чтобы ты говорил, как это следует делать. Флейта будет действовать просто потому, что ты сидишь в моей голове. Что ты скажешь на это?
Я скажу, что ты глупец, Лавим.
Лавим решил не обижаться.
– Может быть, может быть. Но я не просто глупец, а глупец с магической флейтой в руках.
Голос мага в голове Лавима стал холодным как лед.
Да, это так, и я не могу даже представить что-либо более дурацкое и опасное.
Лавим смотрел, как свет лун отражается в зеркально-гладком дереве флейты.
– Ты сердишься, не так ли? Странно. Ведь на самом-то деле это я должен сердиться на тебя за то, что ты сказал мне, будто без твоих подсказок флейта не будет действовать. – Он важно покачал головой. – Друзья друг Другу не врут.
Друзья друг у друга не воруют, Лавим. Кендер вскочил с камня как ужаленный:
– Я не крал флейту! Ты сам мне ее дал!
Я просил тебя отдать ее Тьорлу.
– И я ответил, что да, я сделаю это. Скоро, но не сразу!
Лавим, я не знаю, что ты собираешься делать, но было бы лучше не пользоваться флейтой; ее магия годится только для очень немногих заклинаний, а ты ведь не знаешь, для каких именно.
Кендер захихикал:
– Я знаю два из них. Это вот, ну то, вонючее заклинание, и еще – переносящее заклинание. Правда, в зловонном заклинании я уже не нуждаюсь!
Он начал карабкаться по крутому склону холма к Тьорлу.
– Переносящее заклинание! Это так просто! – ликующе кричал он. – Мы сразу перенесемся в Торбардин и спасем Кельду и Станаха, а может, и этого… Хаука тоже!
Нет! Нет, Лавим! Для этого заклинания необходимы не только ноты, но и слова. Ты знаешь, как сыграть ноты, но если ты произнесешь заклинание неверно, ты можешь оказаться в самой середине неизвестно чего с тремя кучками пыли, в которые превратятся твои друзья!
Лавим вскинул голову и нахмурился, но тотчас хитро улыбнулся:
– Ты абсолютно прав, Музыкант. Так давай же, скажи мне эти слова. И тогда я буду их знать.
Маг, который – в жизни – мог бы усилием воли остановить несущуюся лошадь, искренне желал хоть как-то удержать сейчас Лавима, но ничего дельного придумать не мог.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34