Не показывал бумагу хорошему адвокату?— Какому адвокату? — воскликнул Хорн. — Слушай, парень, у нас в Арагоне ни одного адвоката, кроме старого Хемингуэя, да и тот никогда не просыхает. Во всяком случае, не уверен, что он очень силен в юриспруденции.Весь следующий день Рауди упражнялся — арканил и валил бычков, арканил лошадей, наращивал быстроту и ловкость, хотя серому было далеко до Малыша. Нил Райс взял в свои руки домашнее хозяйство, убрал в доме и развернул бурную деятельность на кухне. Явившись на обед, Рауди довольно ухмыльнулся и похвалил:— Хорошо, Райс! — А тот вручил ему список необходимых припасов. Посмотрев его, Хорн пообещал: — Вот поем и съезжу в Арагон, куплю все, что нужно. Во всяком случае, веселее ехать на сытый желудок.Примерно через час, прихватив вьючную лошадь, Рауди отправился в Арагон. Всю дорогу обдумывал, как снова получить на руки завещание. Должен же быть способ! В разговоре за завтраком Райс объяснил, что перенести печать с одного документа на другой вполне возможно и что такое случалось не раз.Когда Рауди въехал в Арагон, в городе кишмя кишело народу. Поперек главной улицы протянулись транспаранты, повсюду висели яркие плакаты, возвещавшие о скором Празднике скотовода и родео. Однако новость о том, что Малыш повредил ногу, уже дошла до жителей, и Хорн с досадой обнаружил, что ставки на него упали. Всем было известно, какие надежды ковбой возлагал на Малыша, да и сами видели коня в работе.Заглянул к Дженни, но ее не оказалось дома.— Извини, Рауди, — улыбнувшись, миссис Уэлман неловко отвела глаза, — Дженни пошла прогуляться. Может, встретишь в городе.Он пошел по улице, убеждая себя, что глупо сердиться. Дженни понятия не имела, что он приедет. И почему она должна сидеть дома? Посмеявшись над собой, парень неторопливо побрел к площади. Зашел в торговый центр, закупил продукты. Укладывая их во вьюки, услышал знакомый голос и непроизвольно поднял глаза. По улице шел Барт Луби. К его руке прильнула Дженни Уэлман!Покраснев, Рауди отвернулся. Но Луби его уже увидел.— Привет, Хорн, — не скрывая торжества, воскликнул он. — Слыхал о Малыше. Какая жалость! А я так ждал возможности его побить!Слегка побледнев, Дженни смотрела на Рауди. На мгновение их взгляды встретились, но он быстро отвел глаза.— Не расстраивайся, Луби, — сказал он, — но не сбрасывай меня со счетов. На состязаниях я буду.— Можно хорошо выступить и на другой приличной лошади, — заметил Луби. — Во всяком случае, приезжай. Буду рад тебя видеть.— Я не знала, что ты явишься в город, — помедлив, стала оправдываться Дженни.— Вижу, — сухо ответил Рауди.Она вздернула нос и сердито блеснула глазами.— Что ты от меня хочешь? Чтобы я без конца торчала дома? — И неожиданно выпалила: — Собиралась съездить к тебе… Вот что, лучше ее отменить. Я о нашей помолвке.Внутри что-то оборвалось, но когда он поднял глаза, они не выражали никаких чувств.— Хорошо, — спокойно произнес он.Ее голубые глаза чуть потемнели.— Видно, ты не слишком расстроен! — вспыхнула она.— Стоит ли? — ответил Рауди. — Если девушка бросает парня, как только у него возникают трудности, потеря невелика.— Ну ладно! — взвилась она. — Я…— Пошли, Дженни, — потянул ее за руку Барт. — Ты же обещала поехать ко мне на ранчо посмотреть на гнедую кобылку, — ухмыльнулся Барт, глянув на Хорна.Уязвленный Рауди посмотрел в глаза Луби.— Пользуйся ранчо, пока есть возможность, Барт, — с расстановкой произнес он.Луби замер на секунду, потом, побагровев, медленно повернулся.— Что ты хочешь этим сказать? — рявкнул он.— Ничего, абсолютно ничего! Только… — Рауди пожал плечами. — Да скоро сам узнаешь.— Не обращай на него внимания. — Дженни потянула Барта за рукав. — Оставь! Он без конца носится с этим ранчо.Дженни думала успокоить Барта, увести его, но лишь подогрела обстановку, вызванную туманными намеками Рауди. Луби стоял и с ненавистью смотрел на бывшего приятеля, заканчивавшего укладывать покупки.— Советую прекратить свои выпады! — подбирая слова, процедил он.Рауди, внутренне торжествуя, улыбнулся. Луби заволновался, а чего волноваться, если ты прав и все честно? Почему вскользь брошенные слова вызвали столь болезненную реакцию? Он даже такого не ожидал. Однако в голове мелькнула другая мысль. Его слова становились опасными для него самого, ибо теперь Луби знал, что для Хорна вопрос о ранчо не закрыт.На пути домой ковбоем овладели усталость и разочарование. Несмотря на первую сдержанную реакцию на отказ Дженни от помолвки, несмотря на сознание того, что потеря невелика, в груди стало муторно и пусто. Настроение скатилось до нуля, и он не замечал красот, которыми раньше неизменно любовался. Не привлекали взгляд ни могучая стена каньона, ни громоздившиеся над ней кучевые облака, ни темневшая на фоне неба гребенка сосен.Дома ни одна из его проблем не приблизилась к разрешению. Нога у Малыша выглядела чуть получше, но не оставалось абсолютно никаких шансов на то, что ко дню родео конь поправится. А Рауди, как никогда раньше, хотелось завоевать первый приз.Он вновь и вновь обдумывал положение, сравнивал свои возможности с возможностями своего главного соперника — Луби. Каждый раз все упиралось в состязания по заарканиванию и заваливанию бычков. Очень многое, разумеется, будет зависеть от того, какой мустанг достанется в состязании, кто дольше удержится в седле, но здесь они оба стоили друг друга. Что ни говори, а ковбойское дело этот негодяй знал. Глава 3КРАСАВИЦА ПРЕРИЙ Утром Рауди Хорн снова зашел в конюшню посмотреть ногу Малыша. Потом оседлал могучего вороного. Он собирался к Крайним Камням: надо в конце концов выяснить, куда пропадает вода. Откладывать больше нельзя. Ковбой подтягивал подпругу, когда с дороги донесся стук копыт. А вскоре во двор на всем скаку влетела Вахо Рейни.Рауди расплылся в улыбке. Сегодня девушка прискакала на великолепной гнедой чистых кровей. Натянув поводья, соскочила на землю и зашагала так нравившейся ему быстрой свободной походкой.— Рауди, — возбужденно спросила она, — ты когда-нибудь слыхал о Серебряном Боке?— О Серебряном Боке? — Он с любопытством посмотрел на нее. — Кто же его не знает? По-моему, лучшего ковбойского коня наша страна еще не видала. Его раздобыл Бак Гордон. На нем и ездил. А Бак ковбой что надо. Лучше коня не бывает.— Ты бы выиграл на нем родео?— Выиграл бы? — рассмеялся он. — На таком коне? Вахо, на таком коне я выиграю что хочешь. Он быстрее оленя и умнее многих людей. Я видел его однажды, несколько лет назад, до того как его убили. Это самый лучший ковбойский конь, которого я когда-либо встречал. А Бак был величайшим ковбоем.— Конь не погиб, Рауди. Серебряный Бок жив, и я знаю, где он.У Хорна екнуло сердце.— Ты шутишь? — Он недоверчиво покачал головой. — Это не может быть Серебряный Бок, — возразил Рауди. — Если ты от кого-то слыхала, то он ошибается. Бак Гордон ехал на Серебряном Боке, когда апачи настигли его у Анимас в свой последний налет через границу. Тогда же убили и Серебряного Бока. Потом кто-то нашел даже его скелет, остатки шкуры и седло Бака.— Он жив, Рауди, — горячо убеждала Вахо. — Говорю тебе, я знаю, где он! Седло Бака подобрал один мексиканец, и, когда его убили, должно быть, нашли его коня. А Серебряного Бока захватили апачи, и теперь он у них.Хорн покачал головой.— Не может быть, Вахо. Апачи давно уже, по крайней мере внешне, настроены дружелюбно. Если конь у них, то кто-нибудь его видел бы. — У него загорелись глаза. — Если бы только он был у них! Да на таком коне я бы, как пить дать, осадил Луби! Без настоящего коня нет настоящего ковбоя, скажу я тебе!— Ты утверждаешь, что апачи настроены дружелюбно, — заметила Вахо. — Не все.— А-а, ты имеешь в виду старого Кочино. Он, конечно, не друг. Тогда, если конь жив, но находится у Кочино, мне ничто не светит. Во-первых, никто не знает, где он со своими отколовшимися соплеменниками обитает, во-вторых, искать его равносильно самоубийству… если найдешь.— И ты бы не попытался? — настаивала она. — Даже ради Серебряного Бока?— Можешь не сомневаться, я бы попытался! — с горячностью заявил Рауди. — Ради этого коня готов надеть целлулоидный воротничок и прокатиться по преисподней.Вахо весело рассмеялась.— Тогда надевай свой целлулоидный воротничок! Мне известно, где Кочино, и я точно знаю, что Серебряный Бок у него.— Коли так…Он остановился, лихорадочно обдумывая предложение. Видно, что она совершенно уверена, к тому же о дружбе старого Кочино и Клитуса давно уже ходили слухи. Навахо и апачи не очень-то ладили между собой, но двух старых вождей что-то объединяло. Поговаривали, что если бы Клитус пожелал, то мог бы сказать, где в данный момент находится Кочино. Но это всего лишь разговоры, и никто не собирался разыскивать доживавшего свой век коварного вождя апачей.— Согласен, — решился наконец Рауди. — Если ты уверена, что это Серебряный Бок, я рискну. Говори, где он.— Не могу, — спокойно возразила она. — Но провожу. Только предупреждаю — затея страшно рискованная.— Ты поедешь со мной? — не веря своим ушам, воскликнул он. — Ни за что! Я рискну, встречусь с Кочино, но только без тебя!— Без меня у тебя нет ни шанса, Рауди. А со мной может появиться. Риск велик. От старого Кочино можно ожидать чего угодно. Он до сих пор уверен, что за ним гоняются солдаты. Он и прячущиеся вместе с ним десятка два воинов с семьями очень опасны. Но он знаком со мной и любит старого Клитуса. Ну, так рискнем?— Ты уверена, что тебе ничего не грозит? — продолжал сомневаться Рауди.— Надеюсь, что так, — серьезно ответила она. — Никто заранее ничего не скажет тебе о Кочино. Он ведет себя подобно не совсем прирученному тигру. Может быть вполне миролюбивым, но может оказаться очень коварным. Я готова рискнуть. Хочу, чтобы ты победил на родео и чтобы не потерял свое ранчо!Он удивленно посмотрел на нее и, глядя в бездонные темные глаза, вспомнил жесткий взгляд голубых глаз Дженни. Подумал, что Дженни ни за что не отправилась бы с ним в неизведанный, выжженный солнцем пустынный край, где обитали апачи. Речь даже не об опасности — она бы просто не пожелала лишиться жизненных удобств.Не успели они с Вахо отправиться в путь, как его стали одолевать сомнения. Конь, которым владел Кочино, просто не мог быть Серебряным Боком — к тому же с тех пор как он ходил под ковбойским седлом, прошло много времени. Кроме того, ему теперь уже должно быть десять — одиннадцать лет! Или больше. Хмурясь и вытирая лоб, Хорн украдкой взглянул на скакавшую рядом девушку. Вахо не отрывала глаз от горизонта.Ну и черт с ним! Пускай он не найдет коня, пускай потеряет ранчо, пускай не побьет Луби — одна поездка с такой девушкой стоила того, чтобы рисковать всем…Вернувшись на ранчо, оставшийся в одиночестве Нил Райс убрался в доме и перемыл посуду. Во дворе всегда полно работы, но у него пропало настроение. Стал искать что-нибудь почитать. Не найдя ничего интересного, решил бросить поиски, но потом вспомнил, что видел несколько книг в старом секретере, стоявшем в задней комнате, и отправился туда.Устроившись поудобнее, принялся внимательно просматривать один за другим тома. Ставя на место последний, заметил в отделанной под орех откидной столешнице, как ему показалось, тонкую трещину. Из любопытства сунул туда руку и обнаружил, что в столе имеется пустота.Вспомнив, что в старых шкафах нередко устраивались тайники, пошарил пальцами и наконец, засунув ноготь в зазор, потянул на себя. Деревянная панель подалась!В небольшом углублении лежало несколько листов бумаги. Один из них на ощупь напоминал пергамент. Осторожно вытащив листы, поднес их поближе к окну.Первым оказался устав давно исчезнувшей горнодобывающей компании. Сразу бросилось в глаза, что на документе отсутствовала печать. Нил задумался. Взял следующую бумагу. Заголовок гласил:ПОСЛЕДНЯЯ ВОЛЯ И ЗАВЕЩАНИЕТОМАСА Б. СЛЕЙТЕРАПрищурившись, внимательно прочел:«Я, Томас Б. Слейтер, находясь в здравом рассудке, объявляю свою последнюю волю и завещание. После уплаты моих законных долгов и покрытия похоронных расходов я завещаю все мое имущество и недвижимость Роуэллу Д. Хорну, который в течение многих месяцев был мне как сын и чья дружба и заинтересованность в будущем процветании ранчо „Бар О“ служат свидетельством того, что он достоин быть обладателем данной собственности».Далее следовали другие пункты. В конце стояли подписи старого хозяина ранчо и двух свидетелей. Райс их не знал. Он долго разглядывал документ, потом закрыл тайник и положил на место книгу. Устав с отсутствовавшей печатью и завещание оставил у себя.— Представляю, как «обрадуется», узнав об этом Барт Луби! — размышлял вслух Райс.Он нахмурился. А если Луби об этом известно? Разве Рауди не говорил, что выкупленный им дом долгое время служил на «Бар О» ночлежкой для ковбоев? А потом Барт Луби, когда торговал скотом, размещал здесь контору. Нил не сомневался, что документы в тайник положил Луби. Почему спрятал завещание, а не уничтожил? Наверное, рассчитывал в дальнейшем воспользоваться им, хотя бы для подделки подписи; или просто пока не решил, как поступить. Он, видно, полагал, что дом останется за ним. Но Рауди Хорн, не поставив его в известность, неожиданно появился здесь и вступил во владение приобретенной им у прежнего хозяина собственностью, лишив тем самым Луби возможности залезть в тайник. Наверняка пройдоха надеется тайно вернуться сюда. Возможно, уверен, что бумаги надежно спрятаны.То, что он сохранил подлинное завещание, было серьезным просчетом Барта, роковой небрежностью. Раз уж оно попало ему в руки, его следовало уничтожить. «Теперь, — подумал Райс, — я владею ключом ко всей обстановке у Южного каньона. Обладая завещанием, Рауди может заполучить „Бар О“ и представить доказательства мошенничества Луби, в чем, кстати, он никогда не сомневался. Но допустим, что завещание вернется к Луби? Эти бумаги дорого стоят… «Нил Райс с грустью вспомнил о своих пустых карманах. Решение пришло внезапно. Он едет в Арагон…Достигнув поросших полынью открытых прерий, Вахо Рейни, пересекая безбрежное пространство, поскакала к красневшим далеко впереди горам, навстречу утреннему солнцу. Следом за ней несся Рауди Хорн. Они не останавливались и почти не переговаривались. Все мысли Рауди Хорна были сосредоточены на его спутнице.Чем ближе подъезжали они к краю пустыни, тем отчетливее вырисовывались издали казавшиеся сплошной красноватой стеной, упиравшейся в небо, очертания загадочных фигур, башен, фантастических чудовищ, созданных из песчаника солнцем, ветром и дождем. Тропа пошла по долине между рядами этих нерукотворных крепостных стен. Полынь уступила место мескиту — явный признак близости подпочвенных вод.Всю вторую половину дня они скакали между столбами из гранита и песчаника, затем Вахо свернула в узкую расщелину в складках гор. Не проехали и мили, как ущелье расширилось, и всадники оказались в зарослях гигантского цереуса. Потом тропа, извиваясь между торчавшими скалами, круто пошла вверх в обрамлении сменивших цереусы сосен и можжевельника. Некоторые кривые стволы казались седыми и сгорбленными от времени и ветра, но яркая зелень крон служила живым контрастом рыжевато-красным песчаникам кайбабских пустынь.Путь оживляли желтые заросли тамариска, дымного дерева, померанцевые тона заячьей метелки, но горы становились все более дикими. К сумеркам они свернули в небольшую, покрытую травой прохладную котловину. Вахо спешилась. Несмотря на жару и долгий путь, она совсем не выглядела уставшей.— Остановимся здесь. — Она указала рукой на источник.— На ночь? — спросил Рауди.Вахо с улыбкой посмотрела на него.— Разумеется. Ночью сам дьявол не доберется до этих мест.— Не боишься? — с любопытством глядя на нее, спросил Рауди. — Ну… ты меня не очень хорошо знаешь, так ведь?— Нет, не боюсь. А надо?Не понимая, радоваться или обижаться, он смущенно пожал плечами.— Нет, конечно.Дров было полно, пропыленных, сухих, как порох. Набрать их и разжечь костер ничего не стоило. Вахо принялась готовить. Рауди привязал к колышкам коней и в задумчивости наблюдал за ней.— А ты девушка что надо, — неожиданно выпалил он.Вахо рассмеялась.— А тебе не кажется, что я все это и затеяла, чтобы показать себя? Я не городская, Рауди. И никогда не буду ей. Ни в школе, ни в Новом Орлеане, ни в Нью-Йорке или Бостоне я ни на минуту не забывала о пустыне.— Я рад, — отозвался Рауди, не совсем понимая, чему радоваться. Осторожно добавил: — Какому-то парню достанется классная девушка. Вот повезет!Внимательно поглядев на него, Вахо сняла кофе с огня.— Повезет, если любит пустыню и горы.Когда кончили ужинать, ковбой, подбросив дров в костер, блаженно растянулся на песке, глядя сквозь огонь в глаза Вахо. Небо усыпали мириады звезд. Темные очертания скал, ранчо, родео, даже Дженни исчезли, растворились где-то очень далеко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17