Линн посмотрел на Фултона.— Гарри, — взмолился шериф, — вы же знаете, что они там сделали?— Сделали? — Руки Фултона тряслись, когда он закуривал. — Толлефсон слишком умен, чтобы поступать необдуманно. Он приказал своим ребятам погонять лошадей Медоуса по прерии часа три, вот и все! К утру они так вымотаются, что не смогут даже шагом пройти дистанцию, и он останется один среди участников!— А что с черным парнем?Фултон пожал плечами.— Кому он нужен?— Может быть, Медоусу.— Ну да, — кивнул Фултон, — но это не имеет значения. После того как лошадей погоняют ночью по скалам, через кактусы и кусты, они не смогут завтра участвовать в скачках. Это я гарантирую. А остальное оставьте Пассмену!— А Толлефсон на самом деле видел скелеты?— Несомненно видел, — ответил Фултон сухим бесстрастным голосом. — Если это Тенди Медоус влез в хижину за ребятами Альвареса и выбрался из такого осиного гнезда живым, то у него железные нервы, поверьте мне! Глава 4ДРАГОЦЕННЫЙ ЗАКЛАД Ясным тихим рассветом хозяева и ковбои всех окрестных ранчо начали собираться в Эль-Палео на скачки. Ехали кто в повозках, кто в красиво отделанных легких двухместных колясках или в тяжелых фургонах. Все сгорали от любопытства, что здесь произойдет. Некоторые прослышали о тревожных событиях прошедшей ночи, но толком никто ничего не знал. Молодежь, как всегда, веселилась, но в глазах некоторых пожилых скотоводов читалась тревога.Арт Толлефсон прибыл около полудня. Его крытый фургон стоял в долине в угрюмом одиночестве. Жесткая улыбка змеилась на его губах, а глаза сверкали триумфом и удовлетворением. Попробуйте-ка победить Арта Толлефсона, только попытайтесь! — говорил весь его вид, когда самый богатый ранчеро шел в салун. Заметив повозку, в которой сидели Джек Бейтс и Джим Уиттен, Арт насупился.Как только он появился, веселье и смех сразу стихли. Хозяин ранчо «Флаинг Т» подошел к бару и широким жестом пригласил всех без исключения присоединиться к нему. Каждый год во время скачек он делал так, и это вошло уже в привычку. Но сегодня не шелохнулся ни один человек.Толлефсон нетерпеливо окинул взором помещение, но все старательно избегали его взгляда. Покраснев до корней волос от едва сдерживаемого гнева, он уставился в свой стакан, крепко сжав челюсти.Через минуту в салуне появились Джек Бейтс и Джим Уиттен.— Толлефсон угощает, — сообщил им бармен.— Только не нас, — отрезал Бейтс. — Я не пью с человеком, который нанимает подонков расправиться со своим соперником и испортить чужих лошадей, чтобы они не могли участвовать в скачках.— Как ты смел такое сказать? — взвился Арт. — Это все ложь!Бейтс повернулся к нему. Суровые глаза седого старика метали молнии.— Помолчите лучше! — посоветовал он ему. — На этот раз у вас нет под рукой Пассмена, который всегда готов стрелять вместо вас!Пальцы Толлефсона замерли на рукоятке револьвера, но, услышав тихое предупреждение Фултона, он повернулся к бару.В дверях появился шериф Джордж Линн и подошел к нему.— Они все сделали отлично! — шепнул он Толлефсону. — Загнали его лошадей до полусмерти! Я сам убедился в этом не более тридцати минут назад. Подойти близко я не мог, но, поверьте, никогда прежде не видел таких загнанных кляч!— Что теперь будет делать Медоус? — спросил Фултон, понизив голос.Услышав вопрос Фултона, Руби Хэтли, который стоял, опершись локтями на стойку бара, сказал без тени юмора:— Что будет делать он — не знаю. А вот на вашем месте, господа, я бы сделал одно из двух — либо участвовал в скачках, либо стрелял.Как и в прошлые годы, дистанцию в четверть мили проложили в степи по прямой. До начала основных скачек здесь проводились предварительные забеги.Толлефсон нервно наблюдал за происходившим, и его глаза с беспокойством бегали по толпе. Он не видел ни Тенди Медоуса, ни Снэпа. Джанет Бейтс приехала вместе с Джонни Герндоном, и они присоединились к ее отцу и Джиму Уиттену.Фултон сидел с Толлефсоном и шерифом Линном. Последним появился Том Пассмен. Он слез с лошади, но держался поодаль от толпы. Арт с облегчением заметил, что у него на поясе два револьвера, обычно он носил один. Когда Том подошел к краю трека, люди отодвинулись от него.Наконец объявили гонку на четверть мили, и Толлефсон невольно облизал сухие губы, когда увидел, как Леди Удачу вывели на старт. Публике продемонстрировали и трех других лошадей, заявленных на эту скачку. Двух Леди Удача уже побеждала на предыдущих гонках, и Арт с облегчением вздохнул.Какой же он дурак, что ввязался в это дело! Ну, теперь все позади, и он в безопасности. Но где же Медоус?Вдруг Фултон схватил его за руку.— Смотрите! — выдохнул он. — Смотрите туда!На линию выходила еще одна гнедая, прекрасно сложенная лошадь. Наездником на ней объявили Снэпа, негра Медоуса.Лицо Толлефсона налилось кровью, а потом побелело. Он было кинулся вперед, но тут же остановился. Бейтс стоял перед ним с ружьем.— Пусть они скачут, — спокойно сказал он. — А вы оставайтесь на месте!Толлефсон подался назад, безнадежно оглядываясь вокруг. Шериф Линн исчез, только Руби Хэтли торчал поблизости.— Сделай же что-нибудь, приятель! — настаивал Толлефсон, обращаясь к нему.— А зачем? — улыбнулся Хэтли, прямо глядя ему в глаза. — Насколько я вижу, закон никто не нарушил. Бейтс держит ружье на сгибе руки. А приносить оружие сюда никто не запрещал.Лошади уже выстраивались на старте. Словно в трансе смотрел на них Толлефсон и не мог оторвать взгляда от гнедой с коренастым черным наездником. Внезапно ему стало плохо. Если эта лошадь выиграет, он разорен, разорен!Арт резко повернулся.— Том, — позвал он. Пассмен мрачно взглянул на него. — Как только ты увидишь его! Тебя ждет премия.Пассмен в ответ только кивнул. Фултон почувствовал, что у него давит в груди. Он не раз слышал, как Толлефсон приказывал избивать людей, угонять скот, поджигать дома, но он впервые услышал, как он отдал приказ убить человека. И, вдобавок ко всему, он нигде не видел Тенди Медоуса.Толлефсон остановил своего коня в таком месте, откуда мог наблюдать всю дистанцию. Теперь он не спускал глаз со старта, и его сердце часто билось. Он беспомощно опустил руки на луку седла, внезапно осознав все громадное значение этого пари и впервые отчетливо поняв, что проигрыш перевернет его жизнь.Как он мог быть таким болваном? Таким абсолютным и законченным идиотом? Как он мог попасться в такую ловушку?Его мысли прервал звук выстрела из револьвера, а сердце тревожно сжалось, когда он увидел, как лошади бешено бросились вперед. Леди Удача, казалось, сорвалась с места одновременно с выстрелом и неслась как вихрь, опережая других.У Толлефсона сперло дыхание, он привстал на стременах и неотрывно смотрел на скачущих лошадей. Вдруг он понял, что издает торжествующие вопли, потому что Леди Удача уже оторвалась от соперниц и шла прекрасно. Но пока он кричал, гнедая со сгорбившимся наездником вырвалась из отставшей группы и стала сокращать разрыв.У него часто забился пульс, глаза выпучились от ужаса, когда он увидел, как гнедая скрылась за корпусом Леди Удачи, а потом ее нос достиг плеча лидера. Его любимица скакала так, будто понимала, как много зависит от нее. Толлефсон безумно орал, потеряв всякое самообладание, но теперь уши гнедой виднелись из-за шеи Леди Удачи. Уже на самом финише, сделав отчаянный рывок, она первая проскочила линию, опередив Леди всего на полкорпуса!Толлефсон опустился в седло, слепо уставившись в одну точку. Обманут, обманут и побит! Леди Удача проиграла. Он проиграл. Разорен! Все кончено!И тут он вспомнил о Томе Пассмене и поискал его глазами. Том стоял у финишной линии. Пассмен!Толлефсон хищно сощурился. У него еще есть шанс выиграть! Пассмен убьет их! И Медоуса, и Бейтса! Любого, кто станет ему сопротивляться! Он напустит своих ковбоев на проклятый город, он покажет им всем…И тут сзади раздался голос, от которого его бросило в холод.— Ну, вы проиграли, Толлефсон, и до захода солнца должны убраться отсюда. Можете взять с собой только личные вещи, лошадей и повозку. Поторапливайтесь!Пассмен, казалось, все слышал. Он медленно повернулся и смотрел на них с расстояния в сорок футов. Словно в полусне, Арт увидел, как Тенди Медоус смело вышел навстречу вооруженному человеку, не имея в руках ничего, кроме сыромятного лассо.Том немного пригнулся, не отрывая глаз от Медоуса, лихорадочно соображая, как быть. Если он выхватит револьвер и убьет безоружного человека, то даже могущественный хозяин не сможет спасти его. А что, Медоус и в самом деле безоружен? А вдруг он внезапно выхватит револьвер из-под рубашки или из-за пояса?Медоус сделал еще один шаг, небрежно поигрывая лассо. Глаза Пассмена ощупывали его одежду в поисках подозрительных выпуклостей. И снова он ничего не заметил. Не может же мужчина на Западе ходить без оружия? Это было выше его понимания.— В чем дело, Том? — насмешливо закричал Медоус. — Трусишь?Пока он говорил, его рука поднялась, руки Пассмена дернулись к револьверам, и он с опозданием осознал, что к нему, словно луч, полетело лассо. Он попытался отпрыгнуть в сторону, но сыромятная петля плотно обвила его плечи, не давая вытащить оружие, и он потерял равновесие. Его руки оказались словно пришпилены к бокам. Медоус сделал пару быстрых шагов вперед и метнул другое лассо, так, что его петля скользнула с плеч к лодыжкам. Потом сильно дернул, и Пассмен тяжело рухнул в пыль. Он попытался встать, но Тенди, стоявший в стороне с мрачной улыбкой, снова сбил его с ног и, быстро подойдя, вытащил револьверы и отбросил их в сторону. Отпрыгнув назад, он позволил знаменитому стрелку освободиться от петель. Как только он сделал это, то тут же бросился на Медоуса, но тот ударил его по лицу тыльной стороной ладони.Это окончательно взбесило Пассмена, он ослеп от ярости и ринулся в драку. Однако немедленно получил удар левой в зубы и правой в ухо. Он подался влево, голова его гудела. А Медоус, наступая, нанес ему два коротких чувствительных удара по корпусу. Пассмен обвис и упал на колени.Тенди поставил его на ноги, с силой ткнул кулаком в живот и, не обращая внимания на слабые ответные удары, влепил правой в челюсть. Пассмен снова рухнул на землю. Весь в крови, задыхаясь, он валялся в пыли. Медоус стоял над ним.— Том, — спокойно сказал он. — Я мог застрелить тебя. Ты никогда не был так быстр, как я. Но не хочу убивать людей. Даже тебя. Теперь уходи отсюда! Если ты появишься к северу от реки, я поймаю тебя и убью! Давай шевелись!Тенди отступил, сворачивая лассо. Он посмотрел вокруг. Толлефсон исчез, а с ним и Фултон.Подошел Руби Хэтли.— Он прав, Том. Я с ним согласен. Мне следовало выгнать тебя отсюда еще месяц назад, и я сделал бы это, если бы не Толлефсон и Линн. Прими его совет и не возвращайся. Может, я и не так быстр, но, если ты снова тут появишься, мне придется убить тебя или мы оба погибнем! — Хэтли взглянул на Тенди: — А вы одурачили и меня, сэр. Что произошло с вашими лошадьми?— Джанет и Снэп догадались, какая им уготована участь, и отогнали их в холмы примерно на милю, а к нашему лагерю подогнали табун с ранчо «Флаинг Т», который пасся неподалеку. В темноте ковбои не разобрались и гоняли по прерии своих же собственных лошадей!Джанет, улыбаясь, подошла к нему. Ее глаза сияли от восхищения.— Я была рада помочь и надеялась, если ты выиграешь скачки, то, может, обоснуешься здесь.Медоус, улыбаясь, пожал плечами.— Не вижу, почему бы нет, если есть ранчо, которым надо заниматься, и жена, о которой надо заботиться.Джанет перевела подозрительный взгляд с Медоуса на Клевенджера.— А теперь откройте мне секрет, — улыбнулась она. — Что бы вы делали, если бы Чоло Беби проиграла?Банкир прикинулся простачком.— Ну, мадам, я полагаю, что заплатил бы. Из своих денег.— Ваших? — недоверчиво спросила она. — Без всякого залога?— Нет, мадам. — Клевенджер решительно покачал головой. — У него был залог. В банковском деле надо знать, что по-настоящему ценно, а что нет. Те бумаги, которые показал мне Тенди, меня, как старого лошадника, вполне устроили. Он предъявил родословную Чоло Беби! Да, мадам, эта Чоло Беби имеет в своем роду знаменитых скакунов, она в родстве с жеребцом Макью, который проходил четверть мили за двадцать одну секунду! Как я сказал, мадам, банкир должен точно определить, что такое хороший залог и что такое плохой. А человек, знающий лошадей, никогда не ошибется и может держать пари даже против собственной матери! Вот и судите, — сказал он с хитрецой, — хороший это залог или нет? Так кто победил? ДОЛГИЙ ПУТЬ ДОМОЙ Перед ним простиралась бескрайняя, пышущая жаром пустыня, однообразие которой нарушалось только зубчатыми изломанными выступами скал. По этой дикой стране под медно-красным небом разгуливали только пыльные смерчи. В эти места не забредали ни апачи, ни другие индейцы, ни поденщики-пеоны, искавшие работу. Тэнслип Муни видел лишь причудливые кактусы да клубы пыли от копыт своей лошади, и больше ничего.Он пересек мексиканскую границу трое суток назад и не имел ни малейшего представления о том, что ждало его впереди. Позади где-то рыскали отряды полиции из Техаса и Аризоны, преследовавшие его. И Тэнслип Муни, янки с жестким лицом, хладнокровный боец, теперь направлялся к югу, подальше от стрельбы, злобы и борьбы. Он бежал не только от закона, но и от револьверов своих врагов, и от мести родственников убитых им конокрадов, и ему казалось, что они все еще идут по его следу.А закон совсем не принимал во внимание то, что он истреблял конокрадов, и не желал знать, что были убиты двое его родственников, единственные мужчины в своих больших семьях. Тэнслип Муни уничтожил семерых бандитов и пять месяцев избегал пуль мстителей, пока конная полиция не положила этому конец, и Муни пришлось из-за своих подвигов двинуться на юг, через границу.Пот пропитал его запыленную рубашку, под его глазами появились красные пятна, и на черном небритом подбородке осела розоватая пыль пустыни. У него в кармане лежало десять песо серебром, во фляге оставалось с пинту солоноватой воды, а в сумках немного бобов, риса и вдосталь патронов.За его спиной синели горы Карризаль с зелеными долинами, а там, за линией границы, остался его вороной конь, павший от винтовочной пули после короткой схватки с тем бандитом, на чьей лошади он сейчас ехал, с бандитом, который оказался чересчур оптимистичным в оценке своих возможностей.Муни не имел определенной цели своего пути. Он просто ехал из одного мира в другой.За два дня пути он видел только одно одинокое ранчо — единственный признак жизни, если не считать ястребов, ящериц да изредка попадавшихся ему гремучих змей. Он свернул немного к востоку, к горам, где надеялся отыскать укромное ущелье с источником, чтобы, если повезет, остановиться на ночь. Его лошадь устала, да и сам он отощал, и щеки у него ввалились.Местность становилась все более пересеченной, приходилось почти продираться через заросли кактусов, но из-за них уже виднелись зазубренные вершины скал. Вдруг колючие гиганты расступились, и Тэнслип увидел впереди зеленый кустарник. По тому, как его лошадь оживилась и ускорила бег, он понял, что там есть вода.Что-то мелькнуло в кустах, и он инстинктивно выхватил револьвер, так молниеносно, что его быстроте мог бы позавидовать сам Вэс Хардин. Но ему была нужна вода, и он, не колеблясь, стал бы сражаться за нее.Но «что-то» оказалось индейской девочкой, оборванной, босой и большеглазой. Она сгорбилась с камнем, зажатым в руке. Оскалив зубы, словно маленький зверек, ожидала врага.Муни остановил лошадь и вложил револьвер в кобуру. Девочка выглядела очень истощенной, кожа натянулась на скулах, глаза ввалились, лохмотья чуть прикрывали ее тело, и едва ли нашелся бы такой мужчина, который захотел бы взглянуть на нее второй раз. У ее ног на песке лежал, тяжело дыша, старый индеец. Одна нога его была обмотана грязной тряпкой, через которую проступала кровь.— В чем дело, детка? — спросил он по-английски. — Я тебя не трону.Она ничуть не смягчилась и приготовилась к отпору. И эта отчаянная смелость девочки затронула какую-то струнку в душе Тэнслипа. Сочувствие к слабым было так характерно для всех из рода Муни. Он улыбнулся и соскочил с лошади, подняв руки вверх ладонями вперед.— Амиго, — произнес он нерешительно.За недолгое пребывание в Техасе он не успел научиться испанскому и чувствовал себя неуверенно.— Я амиго, друг, — повторил он и подошел к старику.Лицо этого индейца из племени тараумара (Муни слышал кое-что о нем) было серым от нестерпимой боли, но он находился в сознании. Тэнслип присел около старика и начал осторожно разматывать повязку. Девочка смотрела на него, а потом вдруг принялась, задыхаясь, быстро тараторить на непонятном языке.Увидя рану, Муни поморщился. Он давно не видел ничего подобного. Пуля пробила бедро. Отойдя к деревьям, Муни собрал сухие ветки, а когда принялся складывать их, чтобы зажечь костер, девочка подскочила к нему и что-то протестующе залопотала на своем языке, в тревоге показывая на запад.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17