Мэгги упомянула Прайда Хоуви. Он скрывался где-то рядом. Хотя я не знал, каким образом Хоуви причастен к делу, он наверняка хотел видеть Молли живой, а меня мертвым, так же как и Джефферсон Хенри. Хоуви слишком хитер, опасен, он все обдумает, оценит нашу скорость, вычислит возможное направление и выйдет нам наперерез.Наш единственный шанс на успех — перехитрить его.Мы оставили позади Хукер-Хилс и въехали в овраг, который вел к югу. По дну тек маленький ручеек, и мы пустили лошадей по нему, хотя я сомневался, что вода смоет наши следы, прежде чем подоспеют преследователи. И все-таки это был шанс, которым грех не воспользоваться.Добравшись до Уэрфано-Ривер, мы двинулись по ее руслу, где оставалось очень мало воды, на юго-запад, в сторону каменистых холмов.Холеные лошади в прекрасной форме давали нам шанс добраться до холмов. Но что потом? Нам не позволят скрыться и выйти из игры, где на кону стояло пять миллионов долларов и стоимость железной дороги. Мне-то эти пять миллионов не нужны. Возможно, я сумасшедший, возможно, когда постарею, поумнею, но все, о чем я мечтал, — это хороший конь, расстилающаяся передо мной земля и никаких преследователей сзади.По-моему, нет ничего лучше, чем взобраться на высокий гребень и, сидя в седле, ощущать, как ласковый ветер приносит запах сосен из лежащих внизу долин, видеть, как сверкает солнце на далеких снежных вершинах. Мне ужасно хотелось попробовать студеной воды из неизвестных горных ручьев, половить рыбку в заводях горных речушек и оставить Свои следы на этой прекрасной, нехоженой земле.Мы молча ехали по тропе. Я не люблю разговаривать, когда еду по тропе, и Молли, должно быть, почувствовала это или у нее самой было похожее настроение. Прежде всего, когда много болтаешь, не можешь прислушиваться к посторонним звукам. Узкая тропа не позволяла нам вести коней рядом. Не произнося ни слова, мы любовались сменяющимися пейзажами, наблюдая, как наливаются пурпуром холмы, как вытягиваются длинные тени в каньонах.Никто лучше меня не знал, что горы легко становятся ловушкой. В одном горном хребте редко бывает больше двух-трех перевалов и нескольких троп. И уходить с проторенной дороги в горах рискованно. Тропа обязательно куда-то приведет, а если ее нет, то и идти некуда. Можно прошагать несколько миль по скалам, а потом вдруг выйти к пропасти высотой в тысячу футов или больше и проделывать весь путь обратно.Я не сомневался, что нас с Молли хотели убить, особенно Молли. Если бы я смог увезти ее куда-нибудь, где она пожила бы в безопасности, тогда я попытался бы найти способ все поправить. Больше того, я выполнил свою работу. Я нашел Нэнси Хенри, или Альбро, или как ее там еще, и она оказалась той девушкой, которую я знал когда-то как Энн. Теперь я не считал себя обязанным защищать Энн. И она, и Джефферсон Хенри хотели запустить руки в один котел с золотом, они стоили друг друга.Молли представляла для них угрозу, потому что знала о прошлом Энн. Но если Молли владела тайной денег Альбро, ее смерти хотела не только Энн.Пабло говорил мне о старой, заброшенной тропе, огибавшей пик Сент-Чарльза, по которой я мог выйти к истоку Офир-Крик и объехать вершину Дир-Пик.Уставшие до смерти, мы разбили лагерь у Офир-Крик, к западу от Дир.Сварив кофе, я затушил костер, и мы проехали еще с милю. Напоив лошадей, я привязал их на небольшой поляне среди деревьев. Единственным живым существом, которое мы заметили, была сойка, прыгавшая по лагерю и подбиравшая упавшие кусочки пищи.Никто из нас двоих не мог уснуть, хотя мы здорово устали.— Майло? Я боюсь.— Да, нас преследует подлая банда.— Но Мэгги! Я почему-то думала…— Когда в горшке столько меда, к нему всегда слетаются пчелы. Мэгги такая же, как все, у нее нет денег, чтобы жить, как ей хочется и где хочется. Вот она и старается их добыть. Пять миллионов золотом плюс собственность железной дороги! Когда речь заходит о такой сумме, никому нельзя доверять.— Даже вам?Мне? Прежде чем ответить, я подумал немного.— Мне вы можете доверять, потому что у меня не хватает здравого смысла быть жадным до денег. Может, такое время и наступит. А сейчас я счастлив тем, что смотрю на эту землю с седла своего коня. Когда в долинах станет тесно, вот тогда придется думать о богатстве.— Чего вы хотите от жизни, Майло?— Поездить по стране, подыскать себе место для ранчо, как сделал Па. Встретить хорошую девушку, которая не станет бредить богатством. Жениться, растить детей, сажать цветы и разводить лошадей. Заготавливать сено и мясо, чтобы их кормить. Некоторым нужны огни городов, восхищение женщин и слава, которая приходит с успехом. А я мечтаю, чтобы передо мной бежала тропа, открывался красивый вид с вершины холма и пах смолой дым костра.— Вам легко быть счастливым.— Наверное. Иногда люди пытаются взять от жизни слишком многое. У меня есть брат. Он жаждет успеха. Старается пробиться наверх. И наверняка окажется там. Но есть другие радости. Я — за простые удовольствия.— Вы думаете, нас будут преследовать?— Ага. Точно будут. Они— постараются угадать, куда мы направляемся, а потом попытаются отрезать нас. Вот тут мы должны их перехитрить: сначала убедить, будто они правильно угадали наши планы, а потом уехать в другое место.— Я начинаю ненавидеть их!— Не надо. Не стоит, Молли. Я ни к кому не испытываю этого чувства и никогда не испытывал. Человеку кажется, что он делает то, что обязан, даже если ошибается. Сами поступки приведут его к тому или иному финишу, так что не стоит тратить силы на эмоции. Если необходимо, стреляйте в противника, но ненавидеть его нельзя.— Вы странный.— Не совсем. Я всего лишь предпочитаю ясность в отношениях. Если на меня нападают — защищаюсь. Если за мной охотятся — я считаю, что имею право открыть ответную охоту. Вот и все. Теперь пора немного отдохнуть. Перед рассветом встанем и поедем точно на север. Обогнем с запада Гобблерс-Ноб и последуем дальше мимо Хардскреббл-Маунтин. Я не очень хорошо ориентируюсь в этих горах, но там есть тропа, которая спускается по Оукс-Крик. Туда мы и направимся.«Туда мы направимся, — сказал я себе, — но не поедем».Соорудив ложа из сосновых иголок и травы, мы спокойно проспали всю ночь. Никто нас не побеспокоил. А хорошо выспавшись, перед рассветом отправились в путь.Когда мы встали, было еще холодно и темно. Стряхнув с себя сосновые иголки, я оставил Молли заниматься утренним туалетом, отвязал лошадей и отвел их на водопой. Пока они пили, стоял, дрожа от ночной прохлады, и смотрел на исчезающие звезды.Мой конь поднял голову, с его губ капала вода.— Пошли, мальчик, — тихо позвал я. — У нас впереди длинный день.Он повернул голову, ткнулся в меня носом, и я почесал его между ушей. Это были великолепные животные, и мне будет жалко расставаться с ними, но отпустить их необходимо. Мэгги и так имела все основания подать на нас в суд за конокрадство.Молли следила, как я седлаю лошадей.— Майло, мы уйдем от них?— Уйдем, — пообещал я твердо и пожалел, что не чувствовал такой уверенности, какую постарался придать своему голосу. Преследователей было слишком много, и они лучше знали местность.Мы ехали ходким шагом, пока не оказались вровень с Гобблерс-Ноб, хотя его вершина и находилась от нас на некотором удалении. Затем я взял немного к западу, чтобы обогнуть отрог лежавшей впереди горы.Стояла безветренная погода, не раздавалось ни звука, кроме стука копыт лошадей. Я внезапно повернул, — нечего облегчать им жизнь, — и въехал в ручей Джанкинс-Крик. Мы следовали по нему до последней возможности — более двух миль. Расставшись с ручьем, я повел наш маленький караван через седловину в долину Хардскреббла. Когда над нами нависла вершина Медвежьей горы, мы остановились на часок передохнуть. В этом месте протекал ручей и росла сочная трава. Мы поели сами и дали попастись лошадям.С того времени как покинули лагерь, нам с Молли не пришлось перекинуться ни единым словечком. Нас терзали тревоги, хотя и каждого по-своему. Я боялся больше за нее, чем за себя, но понимал, когда они догонят нас, разгорится перестрелка, и Бог знает сколько противников поднимет против меня свое оружие.Когда мы снова сели в седло, свежесть утра уже исчезла. Теперь я ехал осторожно, оставляя как можно меньше следов или только те, которые свидетельствовали бы, что мы держим курс на север и немного на восток. Я надеялся сбить их с толку и заставить подумать, будто мы пробиваемся к Дубовому ручью и к тропе в Кэнон-Сити.В устье каньона я оставил для преследователей несколько отпечатков копыт, не слишком явных, но указывающих на то, что мы начали спускаться по тропе, ведущей вдоль Дубового ручья. Проехав полмили вверх по течению, мы вернулись по дну ручья, заметая оставшиеся следы и засыпая их пылью и сухими листьями.Обойдя стороной основание Керли-Пик, прошли немного вдоль Виноградного ручья, затем повернули по другому ручью, который тек с запада. Нас охватила смертельная усталость, начали выдыхаться и лошади. Пока что мы никого не встретили, хотя дважды спугнули оленей. Вдруг мой Конь настороженно поставил уши, и через секунду я услышал их.Прямо впереди, не более чем в пятидесяти футах, разговаривали мужчина и женщина. Глава 21 Мы увидели друг друга одновременно, и нам ничего не оставалось, как подъехать к ним.Мужчина и женщина окинули нас взглядом, потом посмотрели на лошадей. Им, людям с Запада, ничего не пришлось объяснять.— Сэр, — я снял шляпу, — мэм. Мы в беде, довольно большой беде. Нам нужны еда и свежие лошади. Эти, — добавил я, — не наши. Нам придется их отпустить, чтобы они нашли дорогу домой.Секунду они стояли в нерешительности, потом мужчина сказал:— Дом дальше. Поезжайте вперед, а мы за вами.Когда мы остановились во дворе, Молли спросила:— Майло? Что будем делать?— Будем сами собой. Расскажем им правду. Ложь порождает еще большую ложь.Я спешился и помог ей сойти с лошади. На какой-то миг она прижалась ко мне и прошептала:— Майло, я больше не могу.— У нас нет выбора. Мы должны уйти отсюда, даже если нам придется идти пешком. Если останемся здесь, то навлечем беду на этих людей.Разнуздав лошадей, я пустил их в корраль.— Пусть немного попьют и поедят, — сказал я.— Прошу в дом, — пригласил мужчина. — Бесс приготовит вам обед.— Мне нужна пара лошадей, — начал я. — Вы не продадите их нам?Он посмотрел тяжелым взглядом мне в глаза.— Поговорим, когда поедим. — Он махнул головой в сторону лошадей. — Где вы их взяли?— Это лошади Мэгги, женщины, которой принадлежит ресторан в городе неподалеку. То есть ресторан принадлежит ей, Герману Шаферу и молодой леди, которая перед вами.— Она не жена вам?— Нет, сэр. Молодая леди — мой друг. Она в беде. — Я снял шляпу, смахнул пот со лба, потом вытер шляпу. — Надо сказать вам, сэр, что нам грозит перестрелка. — Видя выражение его лица, я поспешил заверить его: — Не из-за женщины. Из-за денег. Если ее поймают, то убьют.— А вас?— Тоже убьют, конечно. Я им поперек горла. Но я-то привык к разным поворотам судьбы, а вот молодая леди — нет. В меня иногда стреляли.Он посмотрел на мой револьвер.— Вы хорошо им владеете?— Немножко умею.Молли нигде не было видно. Я вошел в дом, женщина что-то готовила у печки.Она повернулась и посмотрела на меня очень красивыми глазами. Волосы ее начали седеть, но она все еще сохраняла былую прелесть и, судя по всему, доброту.— Вы любите ее?Я так и сел.— Ну, мэм, мы убегаем от врагов. Тут нет времени оглядеться и даже поговорить.— Она очень хорошенькая. У нее та красота, которая с годами становится все привлекательней.— Да, мэм, она очень хорошенькая. Только я ведь бродяга. У меня нет ни корней, ни своего места на земле. Покажите мне тропу, и я пойду по ней, куда бы она ни вела. Для женщины это не жизнь.— Мой муж был такой же. Но из него получился хороший семьянин.От этого разговора я почувствовал себя не в своей тарелке. Если бы Молли не грозила опасность, я бы удрал отсюда немедленно и со всех ног.— У вас здесь приятное местечко, — заметил я.— Мы сами сделали его приятным. Вдвоем, вместе.— Да, мэм. — Я огляделся. — Где бы я мог умыться?— У задней двери таз. Там есть полотенце и мыло.Когда я вышел, чтобы привести себя в порядок к обеду, мужчина выводил из конюшни двух лошадей. Наша упряжь уже была надета на них. Он привязал их у коновязи.— Вам, возможно, придется уехать неожиданно, — резонно рассудил он.— Сколько я вам должен? — спросил я.Он пожал плечами.— По шестьдесят долларов, если хотите их купить. Если они нужны вам на время, просто отпустите их. Они найдут дорогу домой.— Покупаю.Я пошел за ним в дом, не позволяя ему оказаться у меня за спиной. В такое время нельзя доверять ни одному человеку. Его жена расставляла на столе тарелки, а Молли наливала кофе.Вынув из кармана деньги, я отсчитал сто двадцать долларов золотыми монетами. Хозяин посмотрел на них, потом на меня.— Мы здесь не часто видим золото.— Это честные деньги, — успокоил я. — К тому же их осталось совсем чуть-чуть.Я немного лукавил — не хотел, чтобы кто-нибудь знал, сколько у меня денег. Даже те, кого все считают честными, могут при виде золота стать жадными и подлыми. Я люблю людей, однако всегда пересчитываю сдачу и подснимаю колоду.После такой безумной скачки даже короткий отдых доставлял особое удовольствие. Мы сидели в просторной, уютной комнате с накрахмаленными занавесками и тряпичным ковром во весь пол. Начищенная до блеска посуда сияла, аккуратно сложенная на полках. А пол выглядел таким чистым, что на нем можно было бы и есть.Молли поддерживала разговор, а я задумался.Мы приехали издалека и пока держались очень хорошо; те, кто за нами гнался, по моим расчетам, остались далеко позади. Наверняка некоторые из них отправились вправо по дороге к Кэнон-Сити, ближайшему городу на пути, на тот случай, если бы мы надумали обратиться за помощью к закону. Они постараются перехватить нас там. Только я руководствовался другой идеей.Молли разговорилась не на шутку, в ее мире не существовало незнакомых людей. Я спросил себя, как она уживется с Ма, но сразу же отогнал эту мысль. Она может оказаться западней и привести к беде. Мне еще хотелось пересечь не один горизонт, прежде чем попасть в двойную упряжку.— Чтобы уйти от погони, — убеждал хозяин, — нужно двигаться на север, к горе Лукаут, затем идти вдоль Медного оврага. Но направление на север может оказаться ловушкой.— Как это?— Королевское ущелье. Тысячу футов глубиной и как раз пересекает вашу тропу. Кэнон-Сити стоит прямо в его устье.Я сидел, ругая себя последними словами. Вот до чего доводит забывчивость. Я же давным-давно знал об этом ущелье Как можно не вспомнить о такой большой и глубокой яме в горах?— Эти люди знают здешние места?— Вполне вероятно.— Тогда они будут вас ждать у Виноградного ручья и Медного оврага. Там сходится несколько троп.Он, конечно, прав. Я закончил обед, стараясь найти выход из нашего положения.— Если поедете к Лукауту, — сказал хозяин, — следуйте по Дорожному оврагу, а потом поверните на восток на Техасский ручей. Это лучший вариант.Встав из-за стола с кружкой в руке, я прошелся по комнате, повернулся и сказал:— Вам лучше забыть, что вы нас когда-нибудь видели. Они найдут наши следы. Стойте на том, что вас с женой не было дома, а мы взяли у вас пару лошадей и уехали.— Я не люблю врать.— Мистер, люди не остановятся ни перед пытками, ни перед убийством. Мой совет — ничего не говорите. Только жалейте, что вы потеряли лошадей и еду.— Ладно, подумаю.Мы с Молли встретились взглядами, и девушка встала. Она устала, и я тоже, а наш побег только начался. Но зато теперь мы имели свежих лошадей, и у меня возникла новая идея.Молли, попрощавшись, вышла, и я помог ей подняться в седло. Я ей не завидовал, потому что «амазонка» не так удобна на ухабистых дорогах, но держалась она молодцом.Мы поехали по направлению к горе Лукаут, и, когда оглянулись, гостеприимные хозяева помахали нам.— Дики? — Женщина с прекрасными голубыми глазами выглядела задумчивой. — Ты заметил, какая широкая талия у молодого человека? Как-то странно, такого аккуратного сложения, такой стройный — и широкая талия.— У него пояс с деньгами, Бесс. Он заплатил нам золотом. Прямо так взял и заплатил. И уверяю, он не расстался со своим последним центом. Похоже, знает, сколько у него денег, и не считает гроши.— Помнишь о старой тропе до Джем-Маунтин? Ты же не рассказал ему о ней.— На хорошем коне, как наш жеребец, можно прискакать к Дорожному оврагу и Техасскому ручью на полчаса раньше их.— Ты можешь и поужинать там, Дики. Я приготовлю еду, пока седлаешь коня. — Она помедлила. — Возьми теплый пиджак, а то простынешь, пока их ждешь. — Женщина вновь помедлила. — Такая прекрасная молодая пара. Я так мило поговорила с девушкой.Когда он вернулся с оседланным жеребцом, она уже ждала с едой, завернутой в тонкое полотенце, и положила ее в седельную сумку.— Знаешь, Дики, что я подумала? Мне так понравилось разговаривать с этой юной особой, и она так ловко помогает по дому…— Брось, Бесс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21