Хансен остановил коня и спешился шагах в пятидесяти от Уорда.
— Ты ведь Мак-Куин? Если решил меня забрать, тебе придется очень постараться!
Его рука метнулась к кобуре.
Мак-Куин ждал этого, и громкое рявканье его револьвера раздалось, прежде чем Байн успел вытащить свой. Пуля ударила ганфайтера в грудь и резко его развернула. Уорд подошел ближе с оружием наготове. Позади и по обеим сторонам от него грохотали выстрелы. Не обращая на них внимания, он снова нажал на спуск, когда Байн попытался поднять револьвер.
Ганфайтер упал, судорожно царапая пальцами дерн, приподнялся, затем повалился и затих.
Уорд оглянулся и увидел только пустые седла и одного человека с поднятой рукой, вторая висела на перевязи.
— Кто ты?
— Бемис. — Человек побледнел, но не испугался. — Я не стрелял. Никогда не умел управляться левой рукой.
— Ладно, Бемис. Ты связался со стаей койотов, но если заговоришь, то веревки можешь избежать. Кто вам платит?
— Мне платил Байн. Где он брал деньги, понятия не имею. — Он смотрел в глаза Мак-Куину. — Можете мне не верить, но я хотел сбежать с той самой минуты, как угробили Мак-Крекена. Он был славным парнем.
— Ты помогал его убивать, — холодно ответил Мак-Куин. — Кто еще участвовал? Кто отдал приказ?
— Раньше я его здесь не видал. Молодой, легкого сложения, но с шестизарядником справляется, как молния. Ни разу с ним не разговаривал, да и никто из наших тоже, кроме Оверлина. — Бемис помолчал. — Он говорил, что его зовут Стрэнн.
Опять это имя! Агент «Пинкертона» прав: он прячется здесь. Может, за всеми событиями он и стоит? Вряд ли. Стрэнн по всем признакам грабитель, ганфайтер — кто угодно, но не скотовод и не из тех, кто планирует свои действия и действия других.
— Вы меня повесите? — резко спросил Бемис. — Если да, то приступайте прямо сейчас. Я не люблю ждать.
Мак-Куин посмотрел на него. Парень стойко выдержал взгляд. Хоть и молодой, но достаточно опытный, чтобы знать жестокие обычаи Запада.
— Еще успеешь повисеть — если не сейчас, то попозже. Ты сам выбрал такую дорогу. Но оставим это закону. Забирайся на лошадь.
Все уже сидели на конях, а Байн лежал поперек седла. Ким извиняющимся тоном сказал:
— Он единственный, босс. Остальные разбежались, будто их ветром сдуло. По-моему, мы двоих ранили, но разобраться времени не хватило. — Сартейн посмотрел на Бемиса. — Убиты или сбежали — все, кроме этого. Может, на обратном пути… ты же понимаешь, босс, легче привезти мертвого, чем живого.
Бемис переводил взгляд с Мак-Куина на Сартейна и обратно.
— Эй, послушайте! — нервно произнес он. — Я же сказал, что не знаю, кто платил, но я не слепой. Байн и Оверлин встречались с кем-то в «Эмпориуме» или в «Пещере летучих мышей». Они ходили и туда и сюда.
— Как половина народу в округе, — усмехнулся Мак-Куин. — Я сам заглядывал и в салун, и в магазин. — Он помолчал. — Что насчет Стрэнна?
— Я его видел-то всего раз в жизни.
— Посадите его в седло и привяжите, — распорядился Мак-Куин. — Отдадим его Фостеру.
В Пелону Уорд ехал впереди. Он понимал, что там их ждут неприятности, и в душе надеялся, что Фостер уехал. Ему не хотелось портить отношения с шерифом, о котором у него сложилось мнение как о нормальном человеке, старавшемся поддержать закон там, где слишком многие вначале стреляли, а потом задавали вопросы. Фостер представлял собой типичного шерифа западного городка. Он успешно боролся со скотокрадами, конокрадами и всякого рода преступниками. Но разгадать заговор человека хитрого как степной волк и безжалостного как рысь ему едва ли по силам.
Они быстро добрались до гор Тулароса, оттуда свернули к месе Полк и направились в Каньон Беличьих Ручьев, выбрав дорогу не из легких. День клонился к вечеру, когда они пересекли равнину и взяли курс на Пелону. И лошади, и люди уже основательно вымотались, когда кавалькада по пыльной улице добралась до тюрьмы.
Фостер вышел, поздоровался и посмотрел сначала на Мак-Куина, потом на Бемиса.
— Что с ним?
— Он состоял в банде, которая убила Джимми Мак-Крекена. Джимми ранил его в руку. Я привез его вам.
— Кто вас вел?
Бемис, явно обеспокоенный, заколебался. Он оглянулся посмотреть, не слушает ли их кто.
— Стрэнн, — наконец прошептал он. — И Брайн тоже…
Лицо Фостера постарело на глазах. Впервые он выглядел на свой возраст.
— Ведите его, — распорядился он, — потом я пойду за Брайном.
— Нет нужды. — Мак-Куин качнул головой в сторону. — Его труп вон там. Послушайте, шериф, мы начали расчищать город, мы это и закончим.
— Вы кое-что забываете, Мак-Куин! Здесь я представляю закон. Это моя работа.
— Попридержите лошадей, шериф. Представляете закон вы, но Брайн мертв. Парни из его команды разбежались, за исключением Бемиса, которого мы передали в ваши руки. Передадим и других.
— Вы не шериф.
— Тогда сделайте меня своим помощником. Один вы не справитесь. Мы готовы вам помочь.
— И люди скажут, что я испугался.
— Ничего подобного. Каждый шериф время от времени использует помощников, а я прошу у вас эту работу.
Когда Мак-Куин вышел из конторы шерифа, его ждал Болди.
— Вот это да, — улыбнулся он. — Что дальше?
— Фокс, вы с Коротышкой поезжайте к «Эмпориуму». Если Хатч выйдет, один из вас должен следовать за ним. Пусть в магазин заходит кто угодно, только берите его на заметку и приглядитесь к нему хорошенько. — Он повернулся к Джексону: — Болди, перейди на ту сторону улицы. Просто ошивайся там и наблюдай за другим магазином.
— Наблюдать за девчонкой? Ты за кого меня держишь? Хочешь выкинуть меня из игры?
— Делай то, что тебе говорят. Ким, ты — со мной. Мы идем в салун.
Фостер озадаченно посмотрел им вслед и вернулся в контору. Внутри, прижавшись к решетке, стоял Бемис.
— Я старею, Бемис, — сказал шериф, усаживаясь в свое кресло. — Позволяю другим делать мою работу.
Он боялся — и признавал это. Боялся не выстрелов и насилия, но того, что может обнаружиться. Постепенно туман рассеивался, и то, о чем он избегал думать, неизбежно вставало перед ним. Будет лучше, если этим займется Мак-Куин. Намного лучше.
— Оставьте это Мак-Куину, — как бы в ответ на его мысли произнес Бемис. — Он справедливый и честный. — Бандит крепче схватился за решетку. — Поверьте, шериф, никогда не думая, что буду рад очутиться в тюрьме, но теперь я чувствую себя в безопасности. Сегодня умрут многие. Фостер, видели бы вы, как Мак-Куин уложил Байна! Я не верил, что кто-нибудь сумеет так его опередить! Байн схватился за кобуру — и все. Прямо так и случилось!
— Но есть еще Оверлин, — покачал головой Фостер.
— Да, на это тоже стоит поглядеть. Мак-Куин и Оверлин… Фостер! — вдруг воскликнул он. — Я забыл им сказать про Рена Оливера!
— Про Оливера? Уж не хочешь ли ты сказать, что и он тоже в этом замешан?
— Замешан? Да он, пожалуй, и есть главарь! И у него потайной пистолет. Пока кто-то ждет, когда он дернется к оружию, которое на виду, он стреляет из спрятанного.
Фостер вскочил.
— Спасибо, Бемис. На суде я это вспомню.
— Может, еще не поздно! — крикнул ему вслед Бемис.
«Пещера летучих мышей», как всегда в это время, была набита до отказа и грешила вовсю. За одним из столиков лицом к двери и сидел Рен Оливер. Волосы тщательно зачесаны назад, приятная внешность, подчеркнутая элегантность, собранность. С привычной ловкостью он сдавал карты. Только глаза ничего не упускали. В конюшне позади его дома стояла оседланная лошадь — небольшая страховка на случай непредвиденных обстоятельств.
У бара, прислонившись к стойке, громадный, словно медведь-гризли, крепко пил Оверлин. Чем больше он поглощал спиртного, тем хладнокровней и опасней становился. Когда-нибудь все здесь изменится, и он понимал это. Оверлин думал, что узнает, когда наступит это время, а пока пусть его лучше никто не трогает. Иногда пьяный он терял над собой контроль, а когда его оставляли в покое, он обычно пил весь вечер, ни с кем не разговаривая и ни к кому не приставая, а потом спокойно уходил домой отсыпаться.
Ночь выдалась прохладная, поэтому обе печки раскалились докрасна. В насыщенном табачным дымом, запахами дешевого одеколона, алкоголя и потных немытых тел воздухе можно было хоть топор вешать. Два бармена сноровисто разливали напитки, стараясь справиться с наплывом клиентов.
Сегодняшний вечер чем-то отличался от обычных, и бармены заметили это прежде всех. Оверлина они обслуживали не в первый раз и, как всегда, чувствовали себя не в своей тарелке — будто выставляли виски не человеку, а раздраженному медведю с больным зубом. Но Оверлин являлся лишь частью общего напряжения. Бармены ощущали приближение беды.
Пожар в Медвежьем каньоне, убийство Чока Уорники и вооруженная схватка в Телячьей долине широко обсуждались, но только тихими голосами. Время от времени, помимо желания хозяев, чьи-нибудь глаза устремлялись на Оверлина. Все говорили не о том, сойдутся ли они с Мак-Куином, а о том, когда сойдутся.
Ганфайтер крикнул, чтобы ему налили следующую порцию, вырвал бутылку у бармена и поставил ее перед собой. Бармен торопливо отошел, а на стареньком пианино кто-то забренчал мелодию слезливой баллады.
Дверь открылась, и в салун вошел Уорд Мак-Куин, за ним — Ким Сартейн.
Ким, гибкий, как молодая пантера, сразу же занял выгодную позицию. Окинув глазами зал, отметил Рена Оливера и Оверлина.
Мак-Куин, не останавливаясь, подошел к Оверлину, встав от него футах в шести. Ганфайтер потянулся за бутылкой, Мак-Куин вышиб ее у него из-под руки.
При звуке разбившегося стекла салун затих. Никто, кроме Сартейна, даже не заметил прихода шерифа Фостера.
— Оверлин, я разговариваю с тобой как помощник шерифа. Ты должен покинуть город к полудню завтрашнего дня. Поезжай и больше сюда не возвращайся.
— Так, значит, ты Мак-Куин? И ты опередил Байна? Он, должно быть, здорово удивился. А хвалился, что самый быстрый, самый меткий! Даже вроде бы лучше меня. Ерунда! Где ему тягаться со мной! — балагурил пьяный бандит.
Мак-Куин ждал. Он и не предполагал, что Оверлин подчинится и уедет. В поединке кто-то из них умрет, но он хотел справедливости. Все равно доказать, что ганфайтер участвовал в убийстве Джимми Мак-Крекена, почти невозможно.
Оверлин отличался от Байна. Чтобы уложить такого здоровяка, понадобится куча свинца.
— Где Стрэнн? — потребовал ответа Мак-Куин.
Оверлин посмотрел на него широко раскрытыми глазами, затем бросил взгляд на дверь и встретился глазами с Сартейном. Он понял, что его попытка скрыться повлечет за собой перестрелку, к которой он совсем не готов.
— Стрэнн, говоришь? Даже если ты справишься со мной, его тебе никогда не одолеть. Нет нужды говорить тебе, где он. Стрэнн сам найдет тебя, когда ты меньше всего будешь этого ждать.
Оверлин нарочито медленно отвернулся от Мак-Куина, взяв стакан левой рукой.
— Виски! Налейте мне виски!
— Где он, Оверлин? Где Стрэнн?
Мак-Куин видел, что ганфайтер готовился убить его. Значит, нужно сбить его с толку, чем-то огорошить. Он сделал полшага вперед.
— Говори, пьяный козел! Говори! — заорал он.
Едва умолкнув, с силой хлестанул его по щеке.
Удар получился крепкий и звонкий. Оверлин пошатнулся. Его не били с тех пор, как он стал взрослым. Пощечина потрясла его. Он гневно вскрикнул и рванулся за револьвером.
Люди бросились врассыпную, прячась за любые укрытия или выскакивая в двери.
Мак-Куин быстро отступил, вынимая оружие, и выстрелил, одновременно шагнув влево и вынуждая тем самым противника поворачиваться за ним. Первая пуля попала в цель на мгновение раньше, чем Оверлин успел нажать на спуск, ее удар кинул бандита на стойку, а его собственный выстрел взрыхлил опилки на полу. В тот же миг Мак-Куин выстрелил снова.
Оверлин повернулся — в окровавленной рубашке, с выбитым глазом, — и его револьвер полыхнул пламенем. Мак-Куин почувствовал сильный толчок, но не понял, куда он пришелся.
Он опять нажал на спуск и, не зная, сколько патронов осталось в револьвере, выхватил левый и перебросил их из руки в руку, получив в правую полностью заряженный.
В другом конце зала разыгрывалась еще одна, не замеченная никем драма. Наблюдая за Мак-Куином и Оверлином, Рен Оливер решил, что это и есть его шанс. Пользуясь общей неразберихой и замешательством, он убьет Мак-Куина. Оливер сбросил в ладонь спрятанный в рукаве пистолет и навел его на Уорда, но в тот же момент, как в его руке блеснула голубая сталь оружия, одновременно рявкнули два револьвера — Сартейн стрелял от передней двери, а шериф Фостер — слева от черного хода. Оливер вскочил, прижав руку к животу. Отняв ладонь, он с изумлением уставился на кровь и отчаянно завизжал.
В этом визге выразился весь животный ужас труса перед смертью, на которую он много раз обрекал других. Оливер потрясенно смотрел то на Фостера, то на Сартейна, которые держали его под прицелом и в случае необходимости выстрелили бы еще раз. Потом его ноги подкосились, и он упал, сжимая в руке колоду, запачканную его кровью. Стол перевернулся, с него на спину игрока посыпались фишки и карты. Как осенние листья, они лежали на грязных опилках, которыми еще утром посыпали пол.
У стойки все еще стоял Оверлин, в глазах его по-прежнему пылал яростный огонь.
— Ты!.. Ты!..
Он начал падать, но ухватился за поручни стойки, пытаясь еще что-то вымолвить. Постепенно пальцы разжались, и он грохнулся на пол, ударившись головой о ножку, и откатился в сторону.
Мак-Куин повернулся, словно очнувшись от дурного сна, и увидел Кима у входной двери и Фостера сбоку.
По деревянному тротуару кто-то быстро бежал. Дверь распахнулась. Револьверы настороженно поднялись.
В зал из темноты влетел перепуганный, побледневший Болди Джексон.
— Уорд! Помоги мне Господь! Я убил женщину! Я убил Шерон Клэрити.
Разрозненные свидетели перестрелки неожиданно превратились в разгневанную толпу, ринувшуюся к нему.
— Что?
— Погодите! — Мак-Куин предостерегающе поднял руку. — Выслушайте его!
Он загнал патроны в опустевший барабан.
— Ладно, Болди, показывай.
— Клянусь Создателем, Уорд, я принял ее за мужчину, который хочет в меня выстрелить! Видел у нее в руках оружие ясно, как на картинке, поэтому и пальнул!
За ними следовала бормочущая, рассерженная толпа. Болди привел их в темный проулок за магазином. Там лежала женщина, одетая в платье для верховой езды. Мгновение Уорд вглядывался в неподвижное, странно привлекательное лицо, затем быстро нагнулся и под протестующие крики схватил Шерон Клэрити за золотистые волосы и рванул их.
Парик остался у него в руке, а голова мягко стукнулась о землю… Коротко остриженная голова мужчины!
Уорд опять нагнулся, схватил ворот платья и разорвал его. Все увидели набитый тряпками бюст и худощавую, мускулистую, покрытую волосами грудь мужчины.
— Это не Шерон Клэрити, — сказал он. — Это Стрэнн.
Ким Сартейн развернулся и быстро зашагал прочь. За ним последовал Мак-Куин. Когда они подошли к «Эмпориуму», появился Бад Фокс.
— Никто отсюда не выходил, кроме этой… девушки. Она долго здесь находилась. Старик тоже хотел уйти, но я предупредил, чтобы он оставался. Он в магазине.
Первым вошел Мак-Куин, за ним шериф Фостер, Сартейн, Джексон, Фокс и Джонс.
Сайлас Хатч сидел за своим обшарпанным письменным столом. Его худое лицо, казалось, осунулось еще больше. Он посмотрел на них жестко и злобно.
— Ну? Что это значит? Вваливаетесь как к себе домой.
— Вы арестованы, Хатч, за организацию убийств Джимми Мак-Крекена и Нила Уэбба.
Хатч захихикал:
— Я? Арестован? Тебе надо многому учиться, сынок. Закон здесь отвечает передо мной. Это я приказываю, кого арестовать, а кого осудить. У вас нет доказательств! У вас нет улик! Ты тратишь пар впустую, сынок.
Вперед пробился Болди Джексон:
— Уорд, это же тот самый Коротышка Стрэнн, о котором я тебе говорил! Я в первый раз как следует его рассмотрел. Самый подлый из четырех братьев! Он, наверное, приходится дядей тому, кто переоделся такой красивой женщиной.
— Хатч, ты заказывал убийства. Все, кроме одного. Чока Уорники ты убил сам. — Он повернулся к Фостеру: — Подумайте сами, шериф. Вспомните толпу и Чока Уорники на лошади. Есть только одно место, откуда могли выстрелить, — это окно! А нажать на спуск имел возможность только один человек — он!
Сайлас Хатч вжался в кресло. Когда Фостер протянул к нему руку, он отшатнулся.
— Не позволяйте им вешать меня! — взмолился он.
— Теперь начинается ваша работа, Фостер, — произнес Мак-Куин. — Можно измерить угол полета пули, кроме того, у вас есть Бемис. Он знает, как погиб Чок, и подтвердит связь между Нилом Уэббом и Хатчем. Ему все известно.
Уорд повернулся к двери. Он устал, смертельно устал, все, чего ему хотелось, — это отдохнуть. К тому же у него болело бедро. Некоторое время оно просто саднило, но сейчас стало его по-настоящему беспокоить. Тут-то он вспомнил, как его что-то ударило во время поединка с Оверлином.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25