Внутри обширного каменного зала, главное место в котором занимал центральный бассейн, покрытый клубящимися ледяными испарениями, глубоко из-под мглистой поверхности исторглись звенящие отзвуки.
Шипастые, бритвенно-острые цепи выскочили из узких щелей в высоком сводчатом потолке и глубоко опустились в клубящийся призрачный туман над бассейном. Цепи болтались и лязгали, а затем вдруг до отказа натянулись, когда незримые лебедки потащили из бурлящего бассейна некий массивный объект.
Вначале появился длинный и изогнутый костяной гребень, украшенный волнистыми, изменчивыми контурами наподобие коралла. В этом костяном гребне имелись тонкие трещинки, как в древней слоновой кости. Его твердые рогатые края пронзали остроконечные крючья, приваренные к цепям. Безглазая продолговатая голова торчала из– под гребня.
С каждым поворотом незримых лебедок существо все больше приподнималось из бассейна. Затейливо очерченная голова покоилась на длинной сегментированной шее, закутанной в костяную оболочку и обмотанной неорганическими на вид трубками. Шишковатый позвоночник существа был примерно той же длины, что и у малого полосатика, весь усеянный острыми, кривыми шипами.
Туловище защищала толстая выпуклость, которая сужалась к невероятно тонкой, почти до толщины хребта, талии и тазу.
Длинные черные трубки торчали из обоих боков существа, а тонкие жилистые руки, похожие на лапки насекомого, заканчивались кистью, которая жутким образом напоминала человеческую. В целом очертания представлялись стройными, изящными и совершенно кошмарными. Несмотря на колоссальные габариты – куда больше, чем у легендарного тираннозавра, – впечатляющее существо, судя по всему, обладало силой, стремительностью и ловкостью.
Очевидно, оно также было очень опасно. В добавление к зловещим на вид оковам, что пронзали его завуалированный гребень, локтевые и кистевые суставы монстра были обвязаны колючими цепями, а также и его ребра, ключицы и лопатки – все это в попытке обездвижить жуткое существо.
И было там кое-что еще.
Сквозь мглу проглядывала громадная машина с гротескной, почти органической наружностью. Шланги, полные замерзшей жидкости, изогнутые провода и трубки, напоминавшие куриные шеи, тянулись из этой машины и внедрялись в тело существа в сотне разных мест, будто какое-то дикое средневековое устройство для пыток. Большинство самых толстых трубок группировалось у нижнего брюшка монстра, где, прямо под суженным тазом, сегментированный, почти прозрачный хвост полностью сливался с машиной в причудливом биотехнологическом симбиозе.
Пока существо все выше приподнималось над клубящимися испарениями, обнажались дополнительные оковы – ими была обвязана каждая оконечность. Когда цепи еще сильнее натянулись, руки монстра стали насильственно разводиться по сторонам, голова приподнялась в до странности царственное положение, а костяной гребень существа разошелся вокруг нее неподобающим существу нимбом.
Наконец цепи издали последний лязг и замерли. Распростершись в воздухе над бассейном, точно пойманный в полете огромный дракон, Матка Чужих застыла в неподвижности. Сосульки замерзшей слюны свисали с ее зубастых челюстей, а изморозный глянец покрывал черную шкуру, не позволяя различить, где кончается нечеловеческая плоть и начинается биомеханическое устройство.
Раздался резкий, внезапный щелчок, и лед на морде существа треснул. Ледяные шипы полетели в разные стороны, а за ними последовали большие куски, пока трещина расширялась, бросая все больше и больше льда в клубящиеся внизу испарения.
С диким свистом громадная пасть Матки раскрылась, обнажая вторичную ротовую полость внутри первой. Клыки твари заскрежетали, глотая воздух. Почти сразу же Матку охватил пароксизм ярости, и она стала предпринимать попытки освободиться от неразрывных цепей, которыми ее сковали – конечности бились, зубы скрипели, цепи лязгали, пока существо мотало головой.
Эти усилия продолжались не одну минуту. Лед и горячая слюна летели во все стороны. Однако вскоре существо все же сдалось, вяло повисая на цепях. Матка Чужих выяснила, что, несмотря на свою необъятную громаду и сверхъестественную силу, в этом зале она всего лишь пленница, рабыня жестокого, пока еще безымянного господина.
Внутри биомеханического приспособления начала генерироваться энергия и заработали насосы. Электрические и химические импульсы передавались по мириадам трубок и проводов, тянущихся в самую глубь тела Матки Чужих, чтобы привести в действие специфические части анатомии монстра.
Нижнее брюшко Матки задрожало. Красная жижа бурлила и булькала под прозрачной кожей на хвосте. Покрытая панцирем плоть над тазом сокращалась в конвульсиях, и сгустки комковатой слизи хлынули на наклонный металлический желоб, соединявший механизм с длинным ленточным транспортером.
Первые роды были мучительными.
Матка билась, гремя цепями. Затем она с чудовищным усилием подняла голову, напряглась под продетыми в ее гребень крючьями и испустила тонкий пронзительный визг, открывая мясистый клапан на внутренней поверхности хвоста и выпуская оттуда кожистый мешок. Покрытое слизью яйцо легко покатилось по желобу и оказалось затем в неглубокой каменной выемке.
Каменный блок для транспортировки яйца заскользил по колее с пазом, вырезанной в уступе, что тянулся вдоль стены к еще одной машине. Здесь из щели в стене вылезли механические манипуляторы, больше напоминавшие абстрактную структуру, нежели функционирующее устройство.
Мощный лазерный луч омыл яйцо, являя на свет его содержимое – недвижного уродца. Затем машина с металлическим гудением отбросила яйцо, и оно продолжило свой путь по уступу, приближаясь к каменной двери, которая со скрежетом растворилась.
За той дверью ревела печь, и ее свет наполнял зал адским, неестественным сиянием. Каменный блок доставил яйцо к этой печи, а затем скинул его туда.
Увидев, что ее яйцо уничтожается, Матка Чужих снова взорвалась неистовым всплеском активности, силясь порвать цепи и спасти свое обреченное потомство. Несколько минут спустя еще одно яйцо скатилось на ленточный транспортер. Затем его также отвергли и уничтожили. То же самое и с третьим.
Но когда было изучено четвертое яйцо, плавающая внутри него форма откликнулась, бешено колотя похожим на кнут хвостом. Еще одна пара механических манипуляторов появилась из люка в стене, схватила яйцо с зародышем и унесла его прочь.
Матка Чужих снова попыталась порвать цепи, а затем выплеснула гнев и недовольство в вое настолько громком, что он зарокотал по всей массивной пирамиде.
ГЛАВА 16
Лекси помедлила во входном коридоре пирамиды, внимательно прислушиваясь. Она могла поклясться, что услышала тревожный вой, подобный крику дикого зверя. Затем она оглядела своих спутников, но больше никто как будто этого не заметил.
После секундного раздумья Лекси пожала плечами, решая, что ей просто померещилось.
– Пирамида идеально сохранилась, – подивился Томас. – Эти письмена столь же первозданны, что и в тот день, когда их только-только выгравировали.
– Никогда ничего подобного не видел, – пробормотал Себастьян. – Эти иероглифы, похоже, представляют собой некий гибридный язык, содержащий как ацтекские, так и египетские особенности. Возможно, это письмена Ура – утраченный и забытый язык, который стал прародителем всех человеческих языков.
Миллер уже достал свой набор для спектрального анализа и принялся за работу. Увидев цифровые показания на экране портативного компьютера, он удивленно заморгал.
– Цифры говорят о том, что этим камням, по меньшей мере, десять тысяч лет.
Себастьян покачал головой.
– Это невозможно. Проверьте еще раз.
– Я уже это сделал.
– Поразительно, – сказал Вейланд.
– Если вам это нравится, то вот это вы точно полюбите, – крикнула Лекси, размахивая фонариком, чтобы привлечь их внимание.
Она стояла у входа в угольно-черный коридор, который вел еще глубже в массивную пирамиду.
Вейланд заковылял вперед, постукивая лыжной палкой по каменным плитам. Себастьян и Томас с нетерпением на лицах подбежали к Лекси. Но, прежде чем они успели войти в тоннель, она махнула им рукой, призывая остановиться. Все наблюдали за тем, как Лекси кладет один стробоскопический источник света на пол позади себя, а другой – на резную каменную полку.
– Они будут гореть шесть часов. Мы сможем найти дорогу обратно.
Затем она повела их вперед – в короткий коридор, украшенный резными каменными перемычками и очерченный сложными пиктограммами. В конце этого коридора оказался очередной дверной проем – еще более впечатляющий, чем первый. Косяки с выгравированными на них тысячами иероглифических символов были обрамлены массивными колоннами с барельефами.
– Очевидно, это центральный ритуальный зал, – благоговейным тоном прошептал Себастьян. – Именно ради него и была построена вся эта структура.
Прощупывая тьму, их фонарики осветили гигантский каменный зал с высоким сводчатым потолком, что скрывался в тени. У стен располагались терракотовые колонны с выгравированными теми же самыми иероглифами. На полу располагались семь каменных плит на постаментах, на каждой из которых лежал мумифицированный труп. Мумии были циклично размещены головами друг к другу, как цветочные лепестки. В центре находилась резная каменная решетка. Под этой решеткой царил непроглядный мрак.
Вейланд коснулся холодной каменной плиты.
– Что это?…
– Жертвенные плиты, – ответил Себастьян.
– Совсем как у ацтеков и древних египтян. Тот, кто построил эту пирамиду, верил в ритуальные жертвоприношения, – объяснил Томас.
Лекси направила луч фонарика в сторону дальней стены – на груду человеческих черепов двухметровой высоты.
– Боже мой, – тихо прошептал Максвелл Стаффорд.
Миллер склонился над мумией.
– Она почти идеально сохранилась.
Подобно остальным, этот труп был заморожен и высушен суровыми условиями окружающей среды. Плоть и сухожилия по-прежнему липли к костям. Мертвец носил ритуальную накладку и ожерелье с самоцветами. Драгоценные камни и благородный металл тускло поблескивали под тысячелетней пылью. Хотя других ран, кроме дыры в самом низу грудной клетки, у мумий не имелось, все черты лиц были искажены, а рты разинуты, словно бы в невыразимом страдании.
– Именно здесь они предлагали избранных божествам, – сказал Томас.
Миллер осторожно коснулся останков. Плоть была жесткой, а кости обызвествились почти до текстуры камня.
Тем временем Себастьян поводил фонариком по одной из каменных плит. Темные пятна виднелись на поверхности – немое свидетельство ритуальной бойни, что творилась в этом зале.
– Здесь должны были лежать только избранные, – сообщил он остальным. – Их никак не сковывали и не привязывали. Они по доброй воле шли на смерть… Это считалось честью.
– Вот счастливцы, – сказала Лекси. Затем она пробежала пальцами по округлой вмятине наподобие чаши у основания плиты. – Зачем эта чаша?
Себастьян пожал плечами.
– Мнения расходятся. Некоторые археологи считают, что сюда клали сердце после того, как вырывали его из тела… из тела живого человека.
Вейланд направил луч фонарика на каменную решетку в центре зала.
– Посмотрите!
Максвелл зажег осветительный патрон и бросил его вниз сквозь решетку. Затем, присев на корточки, стал наблюдать за тем, как он падает. Все услышали, как патрон обо что-то ударился.
– Какая здесь глубина? – спросил Вейланд.
– Сложно сказать, – отозвался Стаффорд. Опустившись на колени, он прижал лицо к решетке. – Может, метров тридцать. Похоже, там еще одно помещение.
Вейланд прибавил яркости своему фонарику и поводил лучом по стенам. Луч высветил еще несколько груд человеческих костей. Многие скелеты были по-прежнему целыми.
Вейланд затаил дыхание.
– Здесь их, должно быть, сотни.
– По меньшей мере, – согласился Максвелл.
Всякий раз, когда Вейланд отходил от основной группы, Адель Руссо оставалась рядом с ним, держа ладонь на кобуре пистолета. Подобно остальным, она была не в силах справиться с изумлением и в ужасе смотрела на гору побелевших костей.
Затем Руссо исследовала грудную клетку одного из неповрежденных скелетов. Как и у мумий на плитах, в самом низу его ребер виднелась дыра.
– Что здесь происходило? – спросила она, просовывая палец в отверстие.
Томас пододвинулся к ней.
– Для ритуального жертвоприношения вполне обычным считается изъятие сердца жертвы.
Но женщина покачала головой.
– Сердце не там. Кроме того, похоже, что кости были выгнуты наружу. Из этого тела что-то выломали.
Тут Томас заприметил кое-что в груде человеческих останков. Затем он выпрямился и показал остальным свое мрачное открытие.
– Невероятно, – сказал Миллер. – И содержимое черепа, и позвоночник были удалены вместе.
При содействии Миллера Томас так повернул изъятый им из груды скелет, чтобы все смогли увидеть поврежденные ребра.
– Чистота работы… просто замечательная, – сказал Миллер, почесывая голову под шерстяной шапочкой. – Прямо сквозь кость. Никаких царапин. Такое тяжело проделать современными ножами – или даже лазерами…
Рассуждения Миллера прервал долгий и гулкий вой, словно бы мучили какого-то зверя. Звук тянулся несколько мгновений, прежде чем затихнуть.
– Вы слышали? – спросила Лекси, теперь уже уверенная, что раньше ей вовсе не померещилось.
– Быть может, воздух? – предположил Миллер. – Скажем, он так движется по тоннелям…
– Не знаю, – сказал Себастьян, озираясь. – Возможно…
Высматривая источник звука, Себастьян заприметил коридор с низким потолком, скрытый меж двух причудливых колонн. Направив луч фонарика во мрак, он все равно не смог различить по ту сторону дверного прохода никаких деталей. Тогда, обойдя скелет, археолог двинулся, как он считал, к источнику звука.
– Вы что-нибудь видите? – прошептал Миллер.
Себастьян действительно что-то видел или так ему казалось. Он вынужден был низко пригнуться, ибо потолок прохода круто шел вниз. Затем археолог тщетно попытался высветить лучом фонарика самые темные углы крошечного, нагоняющего клаустрофобию зальчика.
Внезапно что-то плюхнулось Себастьяну на спину. Он попятился и упал навзничь. Издав сухой стук, тварь – тяжелая, бледно-белая, с множеством кривых лапок – приземлилась на каменную плиту рядом с головой археолога. Он почувствовал, как липкий, холодный хвост хлестнул его по лицу.
С диким воплем Себастьян откатился от твари в тот самый момент, когда Лекси поймала ее в луч фонарика.
– Что это за гадость? – лишившись всей своей легендарной невозмутимости, вскричал археолог.
Размером существо было примерно с шар для боулинга и порядком напоминало краба без клешней, хотя у него имелся длинный змееобразный хвост. Этот хвост был молочно-белым и тянулся на добрых полметра. Миллер низко склонился над тварью, тыча ее фонариком.
– Осторожней, – предостерег его Себастьян.
– Чем бы эта гадость ни была, она давно мертва. Кости уже обызвествились.
Лекси взглянула на Себастьяна, который все еще не совсем отошел от дикого испуга.
– Должно быть, вы сковырнули ее из трещины в потолке.
– Понятия не имею, сколько она там пробыла, но здешняя температура прекрасно ее сохранила, – сказал Миллер. – По-моему, это что-то вроде скорпиона.
– Нет, – возразила Лекси. – Для скорпионов здесь слишком враждебный климат.
– Видели вы когда-нибудь что-либо подобное?
Лекси покачала головой.
– Наверное, это еще не открытый вид.
– Возможно, – ответила Лекси, но в голосе ее прозвучало сомнение.
С брюшка существа свисал твердый, окаменелый отросток, который больше всего напоминал Лекси засохшую пуповину.
ГЛАВА 17
Китобойная стоянка на острове Буве
Куинн совершал обход на предмет комфорта и безопасности членов своей бригады. Его люди расположились в грубом, неказистом строении, которое столетие тому назад служило домом китобоям. Часть подсобников сгрудилась вокруг яркого огня, полыхающего в каменном очаге. Проходя мимо, Куинн подбросил туда еще несколько обломков отжившей свой срок мебели.
Снаружи шторм по-прежнему бешено скатывался с горы, принося с собой непроглядную снежную завесу. Нисходящие ветра так свирепствовали, что струи морозного воздуха проникали сквозь щели в полуторавековой давности строение, отчего целые сугробы скапливались у дверей и под окнами.
Подсобникам по большому счету нечем было заняться, так что они просто сидели, стараясь сохранять свое тепло и не обращать внимания на непрерывный вой злобных порывов ветра. Кроме того, поскольку в последние двадцать часов поспать им не удалось, многие теперь решили поуютнее свернуться в своих спальных мешках и попытаться малость покемарить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24
Шипастые, бритвенно-острые цепи выскочили из узких щелей в высоком сводчатом потолке и глубоко опустились в клубящийся призрачный туман над бассейном. Цепи болтались и лязгали, а затем вдруг до отказа натянулись, когда незримые лебедки потащили из бурлящего бассейна некий массивный объект.
Вначале появился длинный и изогнутый костяной гребень, украшенный волнистыми, изменчивыми контурами наподобие коралла. В этом костяном гребне имелись тонкие трещинки, как в древней слоновой кости. Его твердые рогатые края пронзали остроконечные крючья, приваренные к цепям. Безглазая продолговатая голова торчала из– под гребня.
С каждым поворотом незримых лебедок существо все больше приподнималось из бассейна. Затейливо очерченная голова покоилась на длинной сегментированной шее, закутанной в костяную оболочку и обмотанной неорганическими на вид трубками. Шишковатый позвоночник существа был примерно той же длины, что и у малого полосатика, весь усеянный острыми, кривыми шипами.
Туловище защищала толстая выпуклость, которая сужалась к невероятно тонкой, почти до толщины хребта, талии и тазу.
Длинные черные трубки торчали из обоих боков существа, а тонкие жилистые руки, похожие на лапки насекомого, заканчивались кистью, которая жутким образом напоминала человеческую. В целом очертания представлялись стройными, изящными и совершенно кошмарными. Несмотря на колоссальные габариты – куда больше, чем у легендарного тираннозавра, – впечатляющее существо, судя по всему, обладало силой, стремительностью и ловкостью.
Очевидно, оно также было очень опасно. В добавление к зловещим на вид оковам, что пронзали его завуалированный гребень, локтевые и кистевые суставы монстра были обвязаны колючими цепями, а также и его ребра, ключицы и лопатки – все это в попытке обездвижить жуткое существо.
И было там кое-что еще.
Сквозь мглу проглядывала громадная машина с гротескной, почти органической наружностью. Шланги, полные замерзшей жидкости, изогнутые провода и трубки, напоминавшие куриные шеи, тянулись из этой машины и внедрялись в тело существа в сотне разных мест, будто какое-то дикое средневековое устройство для пыток. Большинство самых толстых трубок группировалось у нижнего брюшка монстра, где, прямо под суженным тазом, сегментированный, почти прозрачный хвост полностью сливался с машиной в причудливом биотехнологическом симбиозе.
Пока существо все выше приподнималось над клубящимися испарениями, обнажались дополнительные оковы – ими была обвязана каждая оконечность. Когда цепи еще сильнее натянулись, руки монстра стали насильственно разводиться по сторонам, голова приподнялась в до странности царственное положение, а костяной гребень существа разошелся вокруг нее неподобающим существу нимбом.
Наконец цепи издали последний лязг и замерли. Распростершись в воздухе над бассейном, точно пойманный в полете огромный дракон, Матка Чужих застыла в неподвижности. Сосульки замерзшей слюны свисали с ее зубастых челюстей, а изморозный глянец покрывал черную шкуру, не позволяя различить, где кончается нечеловеческая плоть и начинается биомеханическое устройство.
Раздался резкий, внезапный щелчок, и лед на морде существа треснул. Ледяные шипы полетели в разные стороны, а за ними последовали большие куски, пока трещина расширялась, бросая все больше и больше льда в клубящиеся внизу испарения.
С диким свистом громадная пасть Матки раскрылась, обнажая вторичную ротовую полость внутри первой. Клыки твари заскрежетали, глотая воздух. Почти сразу же Матку охватил пароксизм ярости, и она стала предпринимать попытки освободиться от неразрывных цепей, которыми ее сковали – конечности бились, зубы скрипели, цепи лязгали, пока существо мотало головой.
Эти усилия продолжались не одну минуту. Лед и горячая слюна летели во все стороны. Однако вскоре существо все же сдалось, вяло повисая на цепях. Матка Чужих выяснила, что, несмотря на свою необъятную громаду и сверхъестественную силу, в этом зале она всего лишь пленница, рабыня жестокого, пока еще безымянного господина.
Внутри биомеханического приспособления начала генерироваться энергия и заработали насосы. Электрические и химические импульсы передавались по мириадам трубок и проводов, тянущихся в самую глубь тела Матки Чужих, чтобы привести в действие специфические части анатомии монстра.
Нижнее брюшко Матки задрожало. Красная жижа бурлила и булькала под прозрачной кожей на хвосте. Покрытая панцирем плоть над тазом сокращалась в конвульсиях, и сгустки комковатой слизи хлынули на наклонный металлический желоб, соединявший механизм с длинным ленточным транспортером.
Первые роды были мучительными.
Матка билась, гремя цепями. Затем она с чудовищным усилием подняла голову, напряглась под продетыми в ее гребень крючьями и испустила тонкий пронзительный визг, открывая мясистый клапан на внутренней поверхности хвоста и выпуская оттуда кожистый мешок. Покрытое слизью яйцо легко покатилось по желобу и оказалось затем в неглубокой каменной выемке.
Каменный блок для транспортировки яйца заскользил по колее с пазом, вырезанной в уступе, что тянулся вдоль стены к еще одной машине. Здесь из щели в стене вылезли механические манипуляторы, больше напоминавшие абстрактную структуру, нежели функционирующее устройство.
Мощный лазерный луч омыл яйцо, являя на свет его содержимое – недвижного уродца. Затем машина с металлическим гудением отбросила яйцо, и оно продолжило свой путь по уступу, приближаясь к каменной двери, которая со скрежетом растворилась.
За той дверью ревела печь, и ее свет наполнял зал адским, неестественным сиянием. Каменный блок доставил яйцо к этой печи, а затем скинул его туда.
Увидев, что ее яйцо уничтожается, Матка Чужих снова взорвалась неистовым всплеском активности, силясь порвать цепи и спасти свое обреченное потомство. Несколько минут спустя еще одно яйцо скатилось на ленточный транспортер. Затем его также отвергли и уничтожили. То же самое и с третьим.
Но когда было изучено четвертое яйцо, плавающая внутри него форма откликнулась, бешено колотя похожим на кнут хвостом. Еще одна пара механических манипуляторов появилась из люка в стене, схватила яйцо с зародышем и унесла его прочь.
Матка Чужих снова попыталась порвать цепи, а затем выплеснула гнев и недовольство в вое настолько громком, что он зарокотал по всей массивной пирамиде.
ГЛАВА 16
Лекси помедлила во входном коридоре пирамиды, внимательно прислушиваясь. Она могла поклясться, что услышала тревожный вой, подобный крику дикого зверя. Затем она оглядела своих спутников, но больше никто как будто этого не заметил.
После секундного раздумья Лекси пожала плечами, решая, что ей просто померещилось.
– Пирамида идеально сохранилась, – подивился Томас. – Эти письмена столь же первозданны, что и в тот день, когда их только-только выгравировали.
– Никогда ничего подобного не видел, – пробормотал Себастьян. – Эти иероглифы, похоже, представляют собой некий гибридный язык, содержащий как ацтекские, так и египетские особенности. Возможно, это письмена Ура – утраченный и забытый язык, который стал прародителем всех человеческих языков.
Миллер уже достал свой набор для спектрального анализа и принялся за работу. Увидев цифровые показания на экране портативного компьютера, он удивленно заморгал.
– Цифры говорят о том, что этим камням, по меньшей мере, десять тысяч лет.
Себастьян покачал головой.
– Это невозможно. Проверьте еще раз.
– Я уже это сделал.
– Поразительно, – сказал Вейланд.
– Если вам это нравится, то вот это вы точно полюбите, – крикнула Лекси, размахивая фонариком, чтобы привлечь их внимание.
Она стояла у входа в угольно-черный коридор, который вел еще глубже в массивную пирамиду.
Вейланд заковылял вперед, постукивая лыжной палкой по каменным плитам. Себастьян и Томас с нетерпением на лицах подбежали к Лекси. Но, прежде чем они успели войти в тоннель, она махнула им рукой, призывая остановиться. Все наблюдали за тем, как Лекси кладет один стробоскопический источник света на пол позади себя, а другой – на резную каменную полку.
– Они будут гореть шесть часов. Мы сможем найти дорогу обратно.
Затем она повела их вперед – в короткий коридор, украшенный резными каменными перемычками и очерченный сложными пиктограммами. В конце этого коридора оказался очередной дверной проем – еще более впечатляющий, чем первый. Косяки с выгравированными на них тысячами иероглифических символов были обрамлены массивными колоннами с барельефами.
– Очевидно, это центральный ритуальный зал, – благоговейным тоном прошептал Себастьян. – Именно ради него и была построена вся эта структура.
Прощупывая тьму, их фонарики осветили гигантский каменный зал с высоким сводчатым потолком, что скрывался в тени. У стен располагались терракотовые колонны с выгравированными теми же самыми иероглифами. На полу располагались семь каменных плит на постаментах, на каждой из которых лежал мумифицированный труп. Мумии были циклично размещены головами друг к другу, как цветочные лепестки. В центре находилась резная каменная решетка. Под этой решеткой царил непроглядный мрак.
Вейланд коснулся холодной каменной плиты.
– Что это?…
– Жертвенные плиты, – ответил Себастьян.
– Совсем как у ацтеков и древних египтян. Тот, кто построил эту пирамиду, верил в ритуальные жертвоприношения, – объяснил Томас.
Лекси направила луч фонарика в сторону дальней стены – на груду человеческих черепов двухметровой высоты.
– Боже мой, – тихо прошептал Максвелл Стаффорд.
Миллер склонился над мумией.
– Она почти идеально сохранилась.
Подобно остальным, этот труп был заморожен и высушен суровыми условиями окружающей среды. Плоть и сухожилия по-прежнему липли к костям. Мертвец носил ритуальную накладку и ожерелье с самоцветами. Драгоценные камни и благородный металл тускло поблескивали под тысячелетней пылью. Хотя других ран, кроме дыры в самом низу грудной клетки, у мумий не имелось, все черты лиц были искажены, а рты разинуты, словно бы в невыразимом страдании.
– Именно здесь они предлагали избранных божествам, – сказал Томас.
Миллер осторожно коснулся останков. Плоть была жесткой, а кости обызвествились почти до текстуры камня.
Тем временем Себастьян поводил фонариком по одной из каменных плит. Темные пятна виднелись на поверхности – немое свидетельство ритуальной бойни, что творилась в этом зале.
– Здесь должны были лежать только избранные, – сообщил он остальным. – Их никак не сковывали и не привязывали. Они по доброй воле шли на смерть… Это считалось честью.
– Вот счастливцы, – сказала Лекси. Затем она пробежала пальцами по округлой вмятине наподобие чаши у основания плиты. – Зачем эта чаша?
Себастьян пожал плечами.
– Мнения расходятся. Некоторые археологи считают, что сюда клали сердце после того, как вырывали его из тела… из тела живого человека.
Вейланд направил луч фонарика на каменную решетку в центре зала.
– Посмотрите!
Максвелл зажег осветительный патрон и бросил его вниз сквозь решетку. Затем, присев на корточки, стал наблюдать за тем, как он падает. Все услышали, как патрон обо что-то ударился.
– Какая здесь глубина? – спросил Вейланд.
– Сложно сказать, – отозвался Стаффорд. Опустившись на колени, он прижал лицо к решетке. – Может, метров тридцать. Похоже, там еще одно помещение.
Вейланд прибавил яркости своему фонарику и поводил лучом по стенам. Луч высветил еще несколько груд человеческих костей. Многие скелеты были по-прежнему целыми.
Вейланд затаил дыхание.
– Здесь их, должно быть, сотни.
– По меньшей мере, – согласился Максвелл.
Всякий раз, когда Вейланд отходил от основной группы, Адель Руссо оставалась рядом с ним, держа ладонь на кобуре пистолета. Подобно остальным, она была не в силах справиться с изумлением и в ужасе смотрела на гору побелевших костей.
Затем Руссо исследовала грудную клетку одного из неповрежденных скелетов. Как и у мумий на плитах, в самом низу его ребер виднелась дыра.
– Что здесь происходило? – спросила она, просовывая палец в отверстие.
Томас пододвинулся к ней.
– Для ритуального жертвоприношения вполне обычным считается изъятие сердца жертвы.
Но женщина покачала головой.
– Сердце не там. Кроме того, похоже, что кости были выгнуты наружу. Из этого тела что-то выломали.
Тут Томас заприметил кое-что в груде человеческих останков. Затем он выпрямился и показал остальным свое мрачное открытие.
– Невероятно, – сказал Миллер. – И содержимое черепа, и позвоночник были удалены вместе.
При содействии Миллера Томас так повернул изъятый им из груды скелет, чтобы все смогли увидеть поврежденные ребра.
– Чистота работы… просто замечательная, – сказал Миллер, почесывая голову под шерстяной шапочкой. – Прямо сквозь кость. Никаких царапин. Такое тяжело проделать современными ножами – или даже лазерами…
Рассуждения Миллера прервал долгий и гулкий вой, словно бы мучили какого-то зверя. Звук тянулся несколько мгновений, прежде чем затихнуть.
– Вы слышали? – спросила Лекси, теперь уже уверенная, что раньше ей вовсе не померещилось.
– Быть может, воздух? – предположил Миллер. – Скажем, он так движется по тоннелям…
– Не знаю, – сказал Себастьян, озираясь. – Возможно…
Высматривая источник звука, Себастьян заприметил коридор с низким потолком, скрытый меж двух причудливых колонн. Направив луч фонарика во мрак, он все равно не смог различить по ту сторону дверного прохода никаких деталей. Тогда, обойдя скелет, археолог двинулся, как он считал, к источнику звука.
– Вы что-нибудь видите? – прошептал Миллер.
Себастьян действительно что-то видел или так ему казалось. Он вынужден был низко пригнуться, ибо потолок прохода круто шел вниз. Затем археолог тщетно попытался высветить лучом фонарика самые темные углы крошечного, нагоняющего клаустрофобию зальчика.
Внезапно что-то плюхнулось Себастьяну на спину. Он попятился и упал навзничь. Издав сухой стук, тварь – тяжелая, бледно-белая, с множеством кривых лапок – приземлилась на каменную плиту рядом с головой археолога. Он почувствовал, как липкий, холодный хвост хлестнул его по лицу.
С диким воплем Себастьян откатился от твари в тот самый момент, когда Лекси поймала ее в луч фонарика.
– Что это за гадость? – лишившись всей своей легендарной невозмутимости, вскричал археолог.
Размером существо было примерно с шар для боулинга и порядком напоминало краба без клешней, хотя у него имелся длинный змееобразный хвост. Этот хвост был молочно-белым и тянулся на добрых полметра. Миллер низко склонился над тварью, тыча ее фонариком.
– Осторожней, – предостерег его Себастьян.
– Чем бы эта гадость ни была, она давно мертва. Кости уже обызвествились.
Лекси взглянула на Себастьяна, который все еще не совсем отошел от дикого испуга.
– Должно быть, вы сковырнули ее из трещины в потолке.
– Понятия не имею, сколько она там пробыла, но здешняя температура прекрасно ее сохранила, – сказал Миллер. – По-моему, это что-то вроде скорпиона.
– Нет, – возразила Лекси. – Для скорпионов здесь слишком враждебный климат.
– Видели вы когда-нибудь что-либо подобное?
Лекси покачала головой.
– Наверное, это еще не открытый вид.
– Возможно, – ответила Лекси, но в голосе ее прозвучало сомнение.
С брюшка существа свисал твердый, окаменелый отросток, который больше всего напоминал Лекси засохшую пуповину.
ГЛАВА 17
Китобойная стоянка на острове Буве
Куинн совершал обход на предмет комфорта и безопасности членов своей бригады. Его люди расположились в грубом, неказистом строении, которое столетие тому назад служило домом китобоям. Часть подсобников сгрудилась вокруг яркого огня, полыхающего в каменном очаге. Проходя мимо, Куинн подбросил туда еще несколько обломков отжившей свой срок мебели.
Снаружи шторм по-прежнему бешено скатывался с горы, принося с собой непроглядную снежную завесу. Нисходящие ветра так свирепствовали, что струи морозного воздуха проникали сквозь щели в полуторавековой давности строение, отчего целые сугробы скапливались у дверей и под окнами.
Подсобникам по большому счету нечем было заняться, так что они просто сидели, стараясь сохранять свое тепло и не обращать внимания на непрерывный вой злобных порывов ветра. Кроме того, поскольку в последние двадцать часов поспать им не удалось, многие теперь решили поуютнее свернуться в своих спальных мешках и попытаться малость покемарить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24