…Черные пески. Мертвая, страшная пустыня на южной окраине Эртинойса, где не растет ничего. Совсем – даже колючкам нужна вода; а тут ее нет и никогда не бывает.
Щеры околели два дня назад, проводник сбежал и того раньше. Воды осталось ровно столько, чтобы кое-как добраться до предгорья Сумеречного хребта. А хозяин словно ополоумел, день за днем копаясь в вырытой Лан-Аром яме, позабыв напрочь о том, что им еще возвращаться, и о том, что до Алхаима далеко.
Ийлур молча спустил в яму полупустой бурдюк, также молча наблюдал за тем, как хозяин жадно пьет, поминутно давясь и захлебываясь.
– Все, иди. От тебя все равно никакого толку. И воду не смей без нужды тратить, уразумел?
Конечно, уразумел… Лан-Ар вдруг испытал прилив злости; нет, даже больше – ненависти. Он ненавидел эту пустыню, черный песок, которым с ног до головы был затрушен посвященный Ин-Шатур, злое солнце, от которого трескалась кожа и все лицо покрылось мелкими белесыми пузырьками… Но больше всего, пожалуй, Лан-Ар ненавидел самого хозяина, который сподобился забрести в самое сердце Черных песков и, похоже, твердо вознамерился там же и отойти к Фэнтару. Да, вот так – даже не вылезая из своей ямы.
«Ну и шел бы сам! – Лан-Ар в сердцах швырнул полупустой бурдюк к его давно опустевшему собрату, – или тебе надо, чтобы и я здесь сдох?»
Глаза жгли злые слезы; и вместе с тем под сердцем, распирая грудь, ширилась и росла мерзкая, скользкая личинка обреченности, потому что Лан-Ар был не в силах ничего изменить.
Ничего? Как бы не так… Он бросил осторожный взгляд в сторону ямы; оттуда по-прежнему летел песок – хозяин продолжал вгрызаться вглубь, собираясь добраться до Шейнирова подземного царства. А что, если?..
«Воды мне хватит, – подумал Лан-Ар, – и до Сумеречного хребта я как-нибудь доберусь, а там…»
Он тут же одернул себя. Шейнира, не иначе как она навевала все эти гадкие, подлые мыслишки.
«Но если он и правда потерял разум? Почему я должен подыхать вместе с ним?»
Ийлур закрыл на мгновение глаза, усилием воли выбросил из головы все то, о чем думал. Но отчего-то воображение продолжало рисовать Лан-Ару, как он подбирает оставшуюся воду и – уходит, неслышно, незаметно, оставляя хозяина одного среди бескрайней мертвой пустыни.
– Избави меня от темных мыслей, Отец, – пробормотал ийлур.
Затем взял бурдюк, вознамерившись хлебнуть теплой, пропахшей кожей воды. И тут же услышал возмущенный вопль хозяина:
– Я тебе сказал – воду береги!
Лан-Ар замер, так и не донеся до губ живительную влагу. Ненависть снова полыхнула, обжигая изнутри так же, как солнце обжигало снаружи.
«Да оставь меня в покое! – едва не крикнул Лан-Ар. – Хочется тебе – подыхай, а меня оставь!»
Тем временем хозяин был уже рядом. Весь притрушенный песком и оттого похожий на порождение Шейниры. Но – улыбался. И, улыбаясь, отвесил Лан-Ару оплеуху.
– Собирай вещи, раб. Мы возвращаемся.
В руке Ин-Шатур нес потрескавшуюся глиняную табличку, испещренную отверстиями и желобками.
– Мы возвращаемся в Алхаим, – повторил посвященный, – теперь дело за малым…
Солнце прилегло на черный хребет бархана, размазывая по песку хищные красноватые лучи. Не тратя времени, быстро собрались, определили направление – и двинулись в путь. Хозяин тоненько хихикал, смотрел на небо сквозь найденную табличку и все бормотал про какой-то неведомый ключ. Лан-Ар тихо злился, шагая следом. Ему хотелось пить, но более всего хотелось просто заснуть где-нибудь в тени, чтобы восточный ветер навевал прохладу, напитанную водяной пылью…
«Надо было его бросить тут, – подумал ийлур, перебрасывая поклажу с одного плеча на другое, – я был бы свободен… свободен…»
И вдруг… Странное чувство, что за ним наблюдают. Легкое покалывание меж лопаток, словно кто-то беззастенчиво таращится в спину.
Лан-Ар чуть выждал, обернулся – никого. Только закатная пустыня, черные барханы. Скрип песчинок под подошвами сандалий.
«Здесь недолго и самому рассудка лишиться», – устало подумал ийлур и поспешил за хозяином, который налегке вышагивал впереди.
Но в самый последний миг, на самой границе зрения, ему померещилась фигура синха на одном из гребней.
«Черный синх на черном бархане! Фэнтар, убереги от дурных мыслей… Хотя – почему синх? На таком расстоянии это мог быть кто угодно».
…Лан-Ар плелся за бредущим впереди щером, позвякивая кандалами и стараясь не наступать в лепешки, которыми зеленая тварь отмечала свой путь. Кельма ехала в седле, Тимо-Тан вел щера на поводу.
– Ты когда-нибудь бывал в Альдохьене? – вдруг повернулась к нему кэльчу.
– Нет, никогда. – Лан-Ар покачал головой. – Я побывал только в Черных песках вместе с хозяином.
– Ха, твоего хозяина, должно быть, Шейнира попутала. – Кельма покрутила пальцем у виска. – Тебе еще повезло, что вы оттуда ушли живыми.
Лан-Ар промолчал. Необязательно рабу поддерживать беседу с хозяйкой. Он покорно шел за щером, далеко позади остался Хатран, впереди, на горизонте, тусклой дымкой стелились Дикие земли.
– О чем думаешь, красавчик? – не унималась кэльчу. – Небось уже мечтаешь о новой хозяйке?
Ийлур вздрогнул, покачал головой.
Нет, он думает… На самом деле из головы не идет мысль о том, а не мог ли он сам убить хозяина? Ведь тогда, в пустыне, – еще немного, и бросил бы на верную смерть.
Глупо все это. Наверное, не мог – все-таки ходил за чайником на кухню. Но память, это истинное проклятие богов для смертных, тут же подсовывала эпизод, читанный в одной книге. О том, что синхи могут изготовить такой отвар, который отшибает память и делает простого смертного послушным, как кукла.
«А вдруг и мне подмешали чего-нибудь?»
И снова, снова черная фигурка на гребне черного же бархана…
Лан-Ар поежился. Еще немного, и самому недолго свихнуться.
«Отец, избави от дурных мыслей…»
И он принялся бормотать тихонько молитву Фэнтару, Отцу всех ийлуров, невзирая на то, что Бог-Покровитель никогда ему не отвечал.
Тем временем над головой сомкнули руки вековые дубы, преддверие Диких земель. Запахло сыростью, травяным соком и болотами; дорога стала чуть уже – и чуть хуже, вся в колдобинах, изрытая тележными колесами. До Альдохьена, наверное, осталось недолго…
– Что ты там шепчешь? – пискнула кэльчу.
– Отстань от него, Кельма, – мрачно пробасил Тимо-Тан, – не видишь, благочестивый ийлур возносит молитву.
– А вдруг он призывает Силу? – В голосе женщины прозвучало сомнение.
– Если бы он мог призвать Силу, то не стал бы храмовым рабом, – заметил Тимо-Тан.
Ийлур вдруг икнул. Как-то странно, – и сразу начал заваливаться набок, ухватившись за зеленую щерову шею. Кельма успела спрыгнуть на землю, но тут же захрипела, хватаясь за грудь – из-под ключицы торчала арбалетная стрела. Лан-Ар не успел ни пригнуться, ни упасть ничком на землю; замер, тупо глядя на корчащуюся кэльчу, на ее вмиг посеревшее, исказившееся до неузнаваемости лицо, на белые короткие пальцы, вцепившиеся мертвой хваткой в древко стрелы…
– Та-ак, что тут нам боги посылают?
Лан-Ар даже не попытался обратиться к Фэнтару, испрашивая силу битв. Он просто обернулся и взглянул лицо убийцы, ожидая третью стрелу себе в сердце.
Глава 2
МИССИЯ ДЛЯ ЭРИСТО-ВЕТ
Самая обычная альдохьенская гостиница.
Кровать, вторящая каждому движению спящего. Стол, всем своим видом напоминающий пьяного кэльчу – такой же низкий, коренастый и с кривыми ногами, расползающимися в разные стороны.
Небольшое окно было завешено тряпкой неопределенного цвета, хотя, пожалуй, оно и вовсе не нуждалось в занавеске: осевшей на дешевом стекле пыли с лихвой хватало, чтобы скрыть от нескромных глаз все происходящее внутри.
Эристо-Вет прошлась по комнате. Затем смахнула со стола таракана внушительных размеров (его жизнь тут же оборвалась под жесткой подошвой башмака), плотнее задернула шторы (они исторгли из себя облако серой пыли) и, убедившись еще раз, что дверь закрыта на щеколду, приступила к воплощению в жизнь своего плана.
Потому как надо было что-то предпринять. В конце концов, к чему торчать в Альдохьене, если больше ничего не происходит?
Темная жрица обосновалась в гостинице напротив и вот уже несколько дней выбиралась из своего номера – как поняла Эристо-Вет – исключительно на вечерние прогулки. В сопровождении дюжих телохранителей она неспешно доходила до каменного колодца в самом конце улицы, также неторопливо, с выражением задумчивости на аристократическом лице огибала его, а затем возвращалась в гостиницу.
«Так и скажу Альбрусу, – Эристо-Вет ухмыльнулась, – ой нет. Еще не все. Иногда она срывает листья с деревьев, рвет их на мелкие части и бросает на ветер. Не иначе приносит бескровную жертву Шейнире».
Ийлура старательно вычерчивала на дощатом полу квадрат. День, ночь, вечерние и утренние сумерки; уравновешенная фигура, и на каждую вершину – по Богу-Покровителю, по народу из тех, что населяют Эртинойс с начала времен.
Вернее, с того самого момента, как боги собрались вместе и решили, что время, текущее сквозь мир, – это слишком скучно.
Легенды гласили, что Шейнира всегда желала слыть самой могущественной; она слепила из глины первых синхов, оживила их тела и вложила каждому душу из своего ожерелья Проклятых душ. Разумеется, не просто так – после смерти все они должны были вернуться к своей Темной Матери и пребывать в вечном плену до конца времен.
Затем встрепенулся Санаул, Бог вечерних Сумерек, Бог провидения и прорицания. Существа, созданные им, были красивы; по образу и подобию своего Отца они обладали крыльями и могли покорять небеса, летая быстрее ветра. Но бог элеанов решил, что этого мало, и даровал тем, чья молитва сильна, возможность взглянуть в алмаз, венчающий его божественное чело. Взглянуть – и увидеть прошлое, настоящее или даже грядущее. Элеаны назвали драгоценность Оком Сумерек.
Третьими в Эртинойс вступили кэльчу, созданные Хинкатапи; говорили, что если синхи были слеплены из глины, то первых кэльчу хитрый божок сотворил из горной породы. Потому получились они неказистые на вид, коренастые и предпочитающие свету дня мрак подземелий.
А последними в Эртинойсе появились ийлуры. Их светоносный отец, Фэнтар, долго говорил, что он – неповторим и что не нуждается в том, чтобы доказывать прочим свою силу и власть. Но потом все-таки решился и создал ийлуров, которые были подобны истинному свету…
«И свет мог как дарить жизнь, так и отнимать, – мысленно процитировала Эристо-Вет, завершая квадрат мироздания. – Свет подобен обоюдоострому клинку и должен разить тьму. Так было сказано Отцом и записано жрецами».
Она прищурилась, оглядела получившуюся фигуру, затем приложила ровную дощечку к каждой из сторон.
«А в центре квадрата царит Дракон, Стерегущий Время, и в кольцах его бесконечного хвоста – Эртинойс. И, пока Дракон спит, время не прерывает своего потока и течет сквозь мир, и все идет своим чередом. Пока Дракон спит, ничто не угрожает существованию Эртинойса».
Ийлура удовлетворенно хмыкнула: квадрат получился идеальным. Для выполнения задуманного оставалось немного, и она, порывшись в дорожном мешке, поставила на пересечении диагоналей квадрата прозрачный зеленоватый кристалл.
История этого камня тоже была весьма занятной. Его привез метхе Альбрус из одного путешествия. Тогда еще Эристо-Вет не знала о том, что древние кэльчу соорудили тайные пути, по которым можно было в мгновение ока перенестись из одного края Эртинойса в другой, и удивлению ее не было предела, когда метхе, поставив на пол два кристалла, коснулся одного из них и исчез, чтобы в следующее мгновение оказаться стоящим рядом со вторым.
«Один портал пришлось разрушить, – вздохнул старый синх, расправляя на груди складки дорожной альсунеи, – ну да Хинкатапи простит. Их осталось и без того достаточно, чтобы прыгать по всему Эртинойсу, но никто ими толком и не пользуется»…
Только много позже Эристо-Вет собственными глазами увидела древние порталы и поняла, сколько пришлось молиться метхе Альбрусу всем четырем богам, чтобы заполучить в распоряжение Ордена столь ценную вещь.
– А теперь нам нужно обсудить мое пребывание здесь, – пробормотала ийлура.
Она еще раз внимательно оглядела комнату: окно завешено, дверь закрыта. Хотя… Мм… высадить тонкую дощатую дверь не составит труда даже изящному элеану, не говоря уже о первом попавшемся ийлуре.
Эристо-Вет тряхнула синей гривой волос. Нет, прочь сомнения и дурные мысли. Кому понадобится вламываться в комнату самой обычной наемницы?
«Разве что ийлуру, набравшемуся браги».
Но осторожность взяла свое: Эристо-Вет придвинула к двери кровать, подперла ее тяжелой лавкой. И только затем шагнула в квадрат и коснулась кристалла.
Перед глазами полыхнул призрачный огонь; пол дрогнул под ногами, а потом и вовсе исчез.
А в следующий миг Эристо-Вет оказалась в кабинете синха Альбруса, одного из правящих Хранителей Границы.
Из грязной гостиницы – в изысканные апартаменты, где всегда царит уютный полумрак, подмигивают огоньки свечей и каждый свободный уголок заставлен древними книгами и свитками. Ийлура глубоко вдохнула теплый воздух, в котором витал запах корицы, мельком глянула на ставшую такой привычной статуэтку Шейниры из черного дерева: выше пояса женщина народа синхов, ниже – змеиный хвост, сложенный кольцами.
Хозяин кабинета восседал за письменным столом, и его лица почти не было видно из-под глубокого капюшона. Только красные глаза поблескивали парой новеньких монет.
Он нетерпеливо побарабанил когтями по столешнице:
– Приветствую тебя, Эристо-Вет.
Ийлура осторожно переступила начерченный на полу квадрат, внутри которого ярким фонариком горел зеленый кристалл, и поклонилась:
– Мое почтение, метхе Альбрус.
…Их всегда было четверо – синх, ийлур, элеан и кэльчу. Их могущество было велико, и каждому из них доставало одного движения мысли, чтобы призвать дар того или иного Бога-Покровителя. Но только синх брал учеников, и когда-то маленькой ийлуре с синей шевелюрой очень повезло.
* * *
Они шли по осеннему саду, и шорох мраморной крошки под ногами вплетался в шелест падающих яблоневых листьев. Воздух был по-осеннему прозрачен, шепот деревьев навевал ощущение покоя и тихого, мимолетного счастья – к которому тут же примешивалась легкая горечь оттого, что невозможно для ийлура взлететь и раствориться в ранней осени, ощутить дыхание свежего ветра в вышине, а потом вернуться на землю, укрытую золотой вуалью опавших листьев…
– Осень в Гвенимаре куда лучше, чем в Диких землях. – Метхе Альбрус словно читал ее мысли. – Озеро Яма слишком хорошо подогревает их. А потому получилось вечное лето, ничего не поделаешь. Но синхам нравится.
Эристо-Вет молча покосилась на него. Даже не сказал «нам нравится», словно и не считал себя одним из детей Шейниры. А быть может, он уже перестал принадлежать только своей богине: столетия служения всей Четверке, охрана Границы, что пролегла между миром живых и миром теней… Здесь не обойтись одним Покрывалом Смерти, что даровала Мать синхов своему народу, здесь приходится призывать всех сразу, чтобы сохранить тонкую грань между сущим и тем, чего уже нет.
Синх остановился, сорвал яблоко и протянул его Эристо-Вет:
– Рассказывай. Иначе зачем бы тебе возвращаться сюда?
Ийлура понюхала глянцевую кожицу, с наслаждением вдохнула живой аромат.
– Я не знаю, что мне делать дальше, метхе Альбрус. Та ийлура, за которой вы приказали следить, не делает ничего, что могло бы привлечь наше внимание. Она просто живет в Альдохьене, выходит каждый день на прогулку в сопровождении храмовых стражей. И все.
Глаза старого синха хитро блеснули в тени капюшона:
– Ты делаешь ошибочные выводы, моя дорогая Эристо-Вет. Разве не ты мне докладывала, что к этой темной приходил послушник из Храма Фэнтара? И разве не передавал он ей нечто?
– Это была маленькая книжка, – уточнила ийлура, – понятия не имею, что в ней…
– Прекрасно, пусть будет маленькая книжка, – прошелестел Альбрус. Говорил он на общем великолепно, но нет-нет, да проскальзывал легкий шипящий акцент, особенно когда метхе что-то волновало.
«И ему интересно, что могло быть в этой книжке», – заключила Эристо-Вет, но вслух ничего не сказала. Пусть Альбрус говорит сам, что ему нужно и что делать дальше.
Долго ждать не пришлось. Метхе остановился у искореженной бурей яблони, сорвал желтый лист и энергично смял его в кулаке.
– Отчего бы тебе не пробраться в комнату этой почтенной ийлуры и не взглянуть на содержимое книги? Когда темная будет на прогулке?
Она пожала плечами:
– Как прикажете, метхе Альбрус. И затем доложить вам?
– Необязательно. – Тонкие губы синха растянулись в скупой улыбке. – Ты будешь следовать за ней, куда бы она ни отправилась. А затем, когда она найдет то, что ищет, тебе потребуется всего лишь поставить портал – и я смогу почтить вас своим присутствием…
– Не понимаю… – Она отбросила назад синюю прядку, выбившуюся из косы.
1 2 3 4 5 6 7