Взобралась по лестнице на верхнюю палубу. Когда она появилась наверху, вдохнув свежий вечерний воздух, разговоры на палубе стихли и все как один уставились на нее, бросив прочищать пушки «Леди Джейн» и подвязывать паруса.
Аманда постаралась пройти мимо, держась прямо, хотя ей показалось, что все смотрели на нее с немым осуждением. Кто-то начал насвистывать мотив старой шотландской баллады. Затем один за другим солдаты стали кланяться ей. Смущенная Аманда кивала головой в ответ все время, пока Фредерик вел ее с корабля. Наконец она по сходням сбежала на пристань.
Их ожидала маленькая карета. На козлах сидел Пьер. Он даже не взглянул в ее сторону. Аманда подошла к карете и забралась внутрь, Фредерик последовал за ней. Молодая женщина оглянулась на корабль. Пожилой капитан в зеленой форме пехотинца отдал ей честь.
Аманда бросила быстрый взгляд на Фредерика.
— Не понимаю, — пробормотала она.
Сидевший рядом Фредерик улыбнулся — Они приветствуют своего отважного противника, потерпевшего поражение.
— Но ведь они должны ненавидеть меня.
— Да, некоторые ненавидят. Но большинство уважают поверженного врага, который сражался по зову своего сердца. А те, кто действительно знает секрет Принцессы, вполне возможно, надеются, что вы перейдете на сторону вашего мужа.
— Я не могу отказаться от своих убеждений.
— Так же, как и мы, миледи, — ответил Фредерик и погрузился в молчание. Пьер щелкнул кнутом над головой лошади, и карета тронулась в путь, громыхая колесами по каменистой дороге.
Откинув занавеску, Аманда смотрела на обсаженную деревьями дорогу, поднимающуюся к поместью.
От больших стеклянных окон до внушительных портиков дом был воплощением очарования прибрежной Виргинии. Она полюбила этот дом с того самого момента, когда впервые увидела. Ей было дорого здесь все: от сверкающей глянцевой полировкой лестницы красного дерева до галереи с портретами Камеронов, каждый кирпичик и камешек.
Карета остановилась. Пьер открыл дверцу, по-прежнему избегая смотреть на хозяйку. Аманде захотелось его ударить. Захотелось крикнуть, что во всем случившемся нет ее вины. Но разве кучер поймет, если Аманда ушла отсюда вместе с Робертом?
Аманда выскользнула из кареты и двинулась «к дому, сделав вид, что не замечает слуги Фредерик моментально оказался рядом, и уже вместе они стали подниматься вверх по ступеням. Аманде пришло в голову, что он сопровождает ее не просто так.
Фредерик прочистил горло:
— Лорд Камерон скоро прибудет в свои покои, миледи.
Аманда взглянула на него и кивнула. В голове промелькнула мысль: может, броситься в сторону и убежать в лес, что начинается сразу за палями? Но нет, этого ей не вделать никогда. Кое-кто из окружающих все еще верил ей, некоторые даже любили. Правда, не так, как ее мужа.
— Благодарю, Фредерик, — произнесла Аманда и, с достоинством подобрав юбки, продолжила свой путь по лестнице. Поднимаясь, она слышала за спиной его шаги!
Прохода вдоль портретов по галерее, она чувствовала, словно все предки Камероны смотрели на нее сверху с осуждением и презрением «Я не виновата!» — хотелось выкрикнуть ей. Но это бессмысленно.
Она приговорена. Увидев собственный портрет, она подумала: интересно, как быстро Эрик уберет его со стены? Была ли среди Камеронов хоть одна жена, предавшая собственный дом?
Наконец Аманда добралась до хозяйских покоев. Фредерик пропустил ее и притворил двери. Она осталась одна. Снова чувство безысходности сдавило ее грудь. Еще совсем недавно она лежала в постели и мечтала. Фантазировала о том, как муж вернется домой.
Негромкий крик отчаяния вырвался из груди. Она не могла больше выдерживать пытку ожиданием, особенно здесь. Сколько воспоминаний связано с этими комнатами! Здесь бушевали страсти, происходили пламенные примирения, звучал его смех…
Ее взгляд упал на уютную кровать, стоявшую на, возвышении. С изящной резьбой по темному дереву, задрапированное в шелк и парчу, это ложе любви казалось ей таким уединенным. Оторвав взгляд от кровати, Аманда посмотрела вверх, на часы в стиле королевы Анны, стоявшие на трюмо. Почти шесть. Наконец-то наступил вечер. Но Эрика все нет.
Аманда беспокойно заходила по спальне, слишком озабоченная своим неясным будущим, слишком испуганная, чтобы вспоминать прошлое.
Темнота сгущалась.
Постучав, в комнату вошел Кэссиди, угольно-черный камердинер Эрика, с серебряным подносом в руках. Он с грустью посмотрел на хозяйку.
— Что? Ты тоже пришел, чтобы Повесить меня, Кэссиди?
Тот покачал головой:
— Нет, леди Камерон. Возможно, я знаю об этом деле больше, чем могли заметить люди.
Он был ее другом. Но в первую очередь он был другом Эрика.
Аманде удалось улыбнуться:
— Спасибо.
— Я принес вина и жареную индейку. А Като и Джек сейчас принесут воды для сидячей ванны.
— Спасибо, Кэссиди. — Она неловко улыбнулась ему.
Его акцент был прелестен. В нем слышалось что-то от произношения самого Эрика, которое он приобрел в Оксфорде. Кэссиди был весь словно составлен из Черного и белого, настоящий слуга-джентльмен знатного лорда. Он был рожден рабом, а здесь стал свободным человеком.
Аманда вдруг ощутила себя узницей в собственной комнате, в своем же доме. Невольница, больше чем любой из рабов, когда-либо принадлежавших Камеронам.
Не проронив больше ни слова, Кэссиди поставил поднос на стол Джек и Като, одетые в красно-бело-зеленые ливреи, цвета Камеронов, принесли воду и выволокли в центр комнаты сидячую ванну. Аманда кивком поблагодарила слуг. Она боролась не с ними.
— Где лорд Камерон? — спросила она у Кэссиди.
— Занят делами, миледи. Они собираются преследовать лорда Данмора и выбить его с нашего побережья раз и навсегда. , Дела… Значит, он может вовсе не вернуться. Она будет проводить день за днем в этой комнате, ожидая приговора Аманда откашлялась.
— А он… он вернется, ты не знаешь? Или меня собираются передать представителям континентальных властей?
— О нет! Милорд Камерон придет обязательно.
Его слова не воодушевили молодую женщину.
Кэссиди поклонился и исчез вместе с остальными. Дверь захлопнулась. Она услышала, как поворачивается в замке ключ. Ее заперли.
Присев к столу, Аманда попыталась поесть. Еда была превосходной, но аппетит не приходил, поэтому она ограничилась глотком вина и замерла, уставившись в темноту ночи за окном.
Какое-то время спустя она вспомнила об остывающей воде в ванне, об ужасающем запахе, исходящем от ее одежды и волос. Взглянув на дверь и чувствуя, как постепенно проходит оцепенение, она испугалась, что сейчас войдет муж. Пришлось напомнить себе, что он может не появиться несколько дней.
Осушив для храбрости бокал вина, Аманда скинула пышное платье, чулки, корсет, нижние юбки и ступила в воду Тепло воды было восхитительно. Окунувшись с головой, чтобы намочить волосы, она начала ожесточенно смывать грязь с головы и тела.
Но смыть свои страхи и тяжелые мысли ей не удалось. Что бы подумал Эрик, если бы знал, что она ушла с Робертом Тэрритоном во имя спасения дома? Он бы ей не поверил, конечно. Он бы подумал, что она сама хотела уехать с Тэрритоном.
Вечер становился прохладным. Выйдя из ванны, Аманда завернулась в огромное полотняное полотенце и, дрожа как в ознобе, пожалела, что не попросила Кэссиди разжечь огонь Подойдя к окну, она раздвинула шторы. Далеко внизу, у доков, она заметила сильное оживление. Пожалуй, чуть ли не половина ополчения расположилась на их территории.
«Боже! Дай мне мужества! — взмолилась она., — А если не можешь, сделай так, чтобы я сейчас провалилась сквозь пол».
Бог не услышал ее мольбы.
Раздался какой-то звук, и Аманда резко обернулась. Это был Эрик. Он вошел, неслышно открыв дверь, и теперь стоял, молча глядя на нее. Их глаза встретились. Он повернулся и запер дверь, затем прислонился к ней и вновь устремил на нее тяжелый взгляд. И мягко, но с безошибочно угадываемой неприязнью произнес:
— Ну вот. Принцесса, и пришло наше время. Время расставить все по своим местам.
Сердце Аманды бурно заколотилось в груди. Она попыталась что-то сказать, но слова словно застряли в горле.
Он ждал ее ответа, но, ничего не услышав, скривил губы в насмешливой улыбке и приблизился к ней, темный, высокий и решительный.
— Да, миледи, настал наконец час истины.
Час истины.
Он настал гораздо раньше. Очень-очень давно. Тогда, когда он впервые увидел ее тем давним вечером в Бостоне.
Все началось тогда. Ураган войны.
И буря чувств, вспыхнувшая между ними…
ЧАСТЬ I
ЧАЙНАЯ БУРЯ
Глава 1
Бостон, Массачусетс
6 декабря 1773 года
— Виски, Эрик? — предложил сэр Томас.
Эрик Камерон стоял у окна с узорчатым переплетом в великолепном доме сэра Томаса Мабри. Почему-то его потянуло сюда, после того как были подписаны все контракты. Редко проезжавшие кареты стучали колесами по брусчатке улиц, но ничто больше не нарушало тишины ночи. Колокольни старых церквей блестели в лунном свете, и отсюда, с вершины холма, Эрику были видны все окрестности. Зеленые просторы потемнели в ночи, призрачными тенями едва угадываясь за кругами света городских фонарей, и казались тихими и мирными, как и все вокруг.
Но все же в городе ощущалось какое-то напряжение. Беспокойство. Эрик не мог подобрать этому определение даже для себя, но ясно чувствовал.
— Эрик?
— О, простите! — Он повернулся к хозяину, принимая предложенный ему бокал. — Благодарю, Томас.
Томас Мабри чокнулся с бокалом Эрика:
— Лорд Камерон. Тост за вас, сэр, И за наше совместное предприятие на вашей «Бонни Сью». Пусть плывет к далеким берегам и сделает нас богачами.
— За «Бонни Сью», — поддержал тост Эрик и пригубил виски.
Только что они с сэром Томасом договорились вложить средства в новый корабле для дальних плаваний.
Эрик поставлял партии своего табака и хлопка прямо в Англию, но возникавшие в последнее время проблемы и собственное чутье, подсказывавшее, что налоги будут расти, побудили его рискнуть и отправить свои корабли в Южную Европу и дальше, в Азию, для закупок чая и других экзотических товаров, которые он раньше получал из Лондона.
— Интересный вечер, — сказал Томас, тоже выглянув в окно. — Говорят, что должно состояться грандиозное собрание горожан. Около семи тысяч человек.
— По какому же поводу?
— Из-за этого дела с чаем, — раздраженно, ответил Томас. — И скажу тебе, парламент поступил ужасно глупо. Так, словно тупость была основным критерием, по которому избирали его членов.
Удивленный и заинтересованный, Эрик проглотил почти все виски, оставшееся в бокале.
— Ты встал на сторону бунтовщиков?
— Я? Намек на измену, не так ли? — Томас хмыкнул, потом рассмеялся. — Скажу тебе следующее. Ничего хорошего из этого не выйдет. Британское правительство предоставило своей Ост-Индской компании существенные налоговые льготы на поставляемый сюда чай.
Этой привилегией могут пользоваться лишь очень немногие, заранее определенные лица, а следовательно, большинству местных коммерсанттов грозит разорение. Что-то случится. В этом-то городе! С такими ораторами, как Адамсы и Джон Хэнкок, нас ждут неприятности, это уж точно!
— В таком случае наше маленькое предприятие ; представляется мне все более перспективным, — заметил Эрик, — И верно! — развеселился Томас. — Что ж, либо мы вместе разбогатеем, либо нас обоих повесят. Это точно.
— Может быть, — усмехнулся Эрик.
— Ну а теперь, когда мы уже обсудили деловые вопросы и состояние дел в колонии, — произнес сэр Томас, — нам, наверное, следует вернуться в танцевальный зал и присоединиться к гостям бала. Сердце Энн-Мари будет разбито, если ты не пригласишь ее на танец.
— Сэр Томас, я не могу допустить и мысли О том, чтобы причинить огорчение даме, — сказал Эрик. Он обещал дочери своего старого друга, что они не будут заниматься делами весь вечер и что он вернется в зал и присоединится к ней. — Правда, ее танцевальная карточка заполняется очень быстро.
Сэр Томас хохотнул и похлопал компаньона по плечу:
— Но глаза ее прикованы только к тебе, мой друг!
Эрик вежливо улыбнулся, не соглашаясь. Глазки Энн-Мари были не менее бойкими, чем ее ножки. Она была честолюбивым и кокетливым, но очень милым и непосредственным созданием. Эрик отлично знал, как высоко он котируется на «брачном рынке». Его огромные богатства делали бы его привлекательным, даже если бы ему было за восемьдесят, а его происхождение Позволило бы закрыть глаза на кривые ноги, гнилые зубы и плешь на голове. Но ему не было еще и тридцати, да и красотой Бог не обидел.
Возможно, Энн-Мари когда-нибудь и удастся завлечь его в свои сети. Ему просто не хотелось пока быть пойманным.
Раздался стук в дверь, и на пороге появилась сама девушка. Энн-Мари была пепельной блондинкой с огромными голубыми глазами на кокетливо-веселом личике. Радостно улыбнувшись Эрику, Она взяла его под руку:
— Эрик, ты ведь уже идешь, не правда ли?
— Дочка, дай нашему гостю допить виски, — со смехом попросил сэр Томас.
— Я быстро, — уверил Энн-Мари Эрик. Проглотив янтарную жидкость, он улыбнулся девушке, которая обиженно надула губки.
Внезапно улыбка исчезла с его лица: его взгляд привлекло яркое пятно, мелькнувшее в открытой двери. Странное ощущение, которое французы называют дежа-вю, нахлынуло на него, хотя смутный образ лишь на секунду попал в его поле зрения.
Но вот танцующие в зале вновь продефилировали мимо них.
Поскольку кавалер девушки переместился влево, он смог разглядеть ту, которая так сильно приковала к себе его внимание. На ней было платье глубокого темно-синего цвета с пышной развевающейся юбкой и смелым декольте, отороченным по краям красной лентой и кремовыми кружевами. На синеву платья густым и элегантным каскадом спадали темные локоны вьющихся волос. Они обрамляли обнаженные плечи и пышную грудь, подчеркивая каждый ее вздох, каждое движение. Эти волосы были такими темными… и одновременно при изменении освещения казались вовсе не черными; а красными, цвета позднего заката.
Переведя наконец взгляд с груди на лицо девушки, Эрик почувствовал, что у него перехватило дыхание. Никогда еще он не видел таких потрясающих глаз чистейшего изумрудного цвета в обрамлении темных ресниц. Поразительным было и лицо девушки: совершенной лепки, узкое и изящное, с тонким носом с горбинкой, высокими скулами, изящно выгнутыми бровями. Единственное, что не позволяло назвать это лицо идеальным, так это немного широковатый рот. Нет, губы не были бледными или бесформенными и некрасивыми, отнюдь.
В них было что-то, чего нет у холодного мраморного изваяния, поскольку нижняя губа была чуть полноватой, а верхняя чуть вздернутой.
Эти губы выглядели так чувственно, что даже невинная улыбка, которой девушка дарила партнера, казалось, демонстрировала темперамент и страстность.
На щеке незнакомки, почти рядом с маленьким, красивой формы ухом, виднелась крошечная черная бархатная мушка, придававшая законченность атому воплощению женской красоты. И все же девушка напоминала ему кого-то. Не видел ля он ее раньше? Он бы Запомнил встречу с такой красавицей. Теперь-то он уж точно никогда ее не забудет. С того момента, как Эрик увидел ее, он не шевельнулся, не произнес ни слова, хотя никогда еще не чувствовал в себе такого наплыва эмоций. Он жил беззаботной жизнью, помня о своем происхождении, но и тщательно лелея свою независимость: женщины — добродетельные и не очень — всегда были частью этой жизни.
Но никто из них не смог так пленить его. Заставить ощутить удивление, жар, напряжение и… чувственный голод одновременно.
— Эрик? Ты все еще с нами? — — спросила раздосадованная Энн-Мари.
Томас Мабри засмеялся:
— Полагаю, он увидел кого-то из знакомых, дорогая.
— Знакомых? — Эрик изобразил вежливое удивление.
— Леди Аманда Стирлинг. Из Виргинии, как и ты, Эрик. Правда, последние несколько лет она провела в Лондоне, в пансионе для девушек. А ты, наверное; пропадал в море на своих кораблях, когда она вернулась обратно.
— Ах да, возможно, — рассеянно Ответил Эрик.
Значит, эта девушка — леди Аманда Стирлинг. Они встречались много лет назад. Однако получилось так, что оба они вряд ли когда-нибудь забудут эту встречу. Это произошло на охоте. Аманда была совсем еще ребенком, всего восьми лет, а он, будучи в гостях, уже волочился за вполне взрослой смазливой горничной со второго «этажа особняка пригласившего их хозяина. Юная леди Аманда направила своего пони поперек хода его лошади, и результат оказался плачевным:, оба вылетели из седел. Когда же Эрик отшлепал ее, она его укусила.
Ему было наплевать на лорда Стирлинга, так что он отвесил ей еще несколько затрещин. Она взбесилась, как маленький дьявол. Ничего себе ребеночек!
И вот этот ребенок вырос.
— Эрик, мы будем танцевать!? — тактично поинтересовалась Энн-Мари. — — Обещаю представить тебя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
Аманда постаралась пройти мимо, держась прямо, хотя ей показалось, что все смотрели на нее с немым осуждением. Кто-то начал насвистывать мотив старой шотландской баллады. Затем один за другим солдаты стали кланяться ей. Смущенная Аманда кивала головой в ответ все время, пока Фредерик вел ее с корабля. Наконец она по сходням сбежала на пристань.
Их ожидала маленькая карета. На козлах сидел Пьер. Он даже не взглянул в ее сторону. Аманда подошла к карете и забралась внутрь, Фредерик последовал за ней. Молодая женщина оглянулась на корабль. Пожилой капитан в зеленой форме пехотинца отдал ей честь.
Аманда бросила быстрый взгляд на Фредерика.
— Не понимаю, — пробормотала она.
Сидевший рядом Фредерик улыбнулся — Они приветствуют своего отважного противника, потерпевшего поражение.
— Но ведь они должны ненавидеть меня.
— Да, некоторые ненавидят. Но большинство уважают поверженного врага, который сражался по зову своего сердца. А те, кто действительно знает секрет Принцессы, вполне возможно, надеются, что вы перейдете на сторону вашего мужа.
— Я не могу отказаться от своих убеждений.
— Так же, как и мы, миледи, — ответил Фредерик и погрузился в молчание. Пьер щелкнул кнутом над головой лошади, и карета тронулась в путь, громыхая колесами по каменистой дороге.
Откинув занавеску, Аманда смотрела на обсаженную деревьями дорогу, поднимающуюся к поместью.
От больших стеклянных окон до внушительных портиков дом был воплощением очарования прибрежной Виргинии. Она полюбила этот дом с того самого момента, когда впервые увидела. Ей было дорого здесь все: от сверкающей глянцевой полировкой лестницы красного дерева до галереи с портретами Камеронов, каждый кирпичик и камешек.
Карета остановилась. Пьер открыл дверцу, по-прежнему избегая смотреть на хозяйку. Аманде захотелось его ударить. Захотелось крикнуть, что во всем случившемся нет ее вины. Но разве кучер поймет, если Аманда ушла отсюда вместе с Робертом?
Аманда выскользнула из кареты и двинулась «к дому, сделав вид, что не замечает слуги Фредерик моментально оказался рядом, и уже вместе они стали подниматься вверх по ступеням. Аманде пришло в голову, что он сопровождает ее не просто так.
Фредерик прочистил горло:
— Лорд Камерон скоро прибудет в свои покои, миледи.
Аманда взглянула на него и кивнула. В голове промелькнула мысль: может, броситься в сторону и убежать в лес, что начинается сразу за палями? Но нет, этого ей не вделать никогда. Кое-кто из окружающих все еще верил ей, некоторые даже любили. Правда, не так, как ее мужа.
— Благодарю, Фредерик, — произнесла Аманда и, с достоинством подобрав юбки, продолжила свой путь по лестнице. Поднимаясь, она слышала за спиной его шаги!
Прохода вдоль портретов по галерее, она чувствовала, словно все предки Камероны смотрели на нее сверху с осуждением и презрением «Я не виновата!» — хотелось выкрикнуть ей. Но это бессмысленно.
Она приговорена. Увидев собственный портрет, она подумала: интересно, как быстро Эрик уберет его со стены? Была ли среди Камеронов хоть одна жена, предавшая собственный дом?
Наконец Аманда добралась до хозяйских покоев. Фредерик пропустил ее и притворил двери. Она осталась одна. Снова чувство безысходности сдавило ее грудь. Еще совсем недавно она лежала в постели и мечтала. Фантазировала о том, как муж вернется домой.
Негромкий крик отчаяния вырвался из груди. Она не могла больше выдерживать пытку ожиданием, особенно здесь. Сколько воспоминаний связано с этими комнатами! Здесь бушевали страсти, происходили пламенные примирения, звучал его смех…
Ее взгляд упал на уютную кровать, стоявшую на, возвышении. С изящной резьбой по темному дереву, задрапированное в шелк и парчу, это ложе любви казалось ей таким уединенным. Оторвав взгляд от кровати, Аманда посмотрела вверх, на часы в стиле королевы Анны, стоявшие на трюмо. Почти шесть. Наконец-то наступил вечер. Но Эрика все нет.
Аманда беспокойно заходила по спальне, слишком озабоченная своим неясным будущим, слишком испуганная, чтобы вспоминать прошлое.
Темнота сгущалась.
Постучав, в комнату вошел Кэссиди, угольно-черный камердинер Эрика, с серебряным подносом в руках. Он с грустью посмотрел на хозяйку.
— Что? Ты тоже пришел, чтобы Повесить меня, Кэссиди?
Тот покачал головой:
— Нет, леди Камерон. Возможно, я знаю об этом деле больше, чем могли заметить люди.
Он был ее другом. Но в первую очередь он был другом Эрика.
Аманде удалось улыбнуться:
— Спасибо.
— Я принес вина и жареную индейку. А Като и Джек сейчас принесут воды для сидячей ванны.
— Спасибо, Кэссиди. — Она неловко улыбнулась ему.
Его акцент был прелестен. В нем слышалось что-то от произношения самого Эрика, которое он приобрел в Оксфорде. Кэссиди был весь словно составлен из Черного и белого, настоящий слуга-джентльмен знатного лорда. Он был рожден рабом, а здесь стал свободным человеком.
Аманда вдруг ощутила себя узницей в собственной комнате, в своем же доме. Невольница, больше чем любой из рабов, когда-либо принадлежавших Камеронам.
Не проронив больше ни слова, Кэссиди поставил поднос на стол Джек и Като, одетые в красно-бело-зеленые ливреи, цвета Камеронов, принесли воду и выволокли в центр комнаты сидячую ванну. Аманда кивком поблагодарила слуг. Она боролась не с ними.
— Где лорд Камерон? — спросила она у Кэссиди.
— Занят делами, миледи. Они собираются преследовать лорда Данмора и выбить его с нашего побережья раз и навсегда. , Дела… Значит, он может вовсе не вернуться. Она будет проводить день за днем в этой комнате, ожидая приговора Аманда откашлялась.
— А он… он вернется, ты не знаешь? Или меня собираются передать представителям континентальных властей?
— О нет! Милорд Камерон придет обязательно.
Его слова не воодушевили молодую женщину.
Кэссиди поклонился и исчез вместе с остальными. Дверь захлопнулась. Она услышала, как поворачивается в замке ключ. Ее заперли.
Присев к столу, Аманда попыталась поесть. Еда была превосходной, но аппетит не приходил, поэтому она ограничилась глотком вина и замерла, уставившись в темноту ночи за окном.
Какое-то время спустя она вспомнила об остывающей воде в ванне, об ужасающем запахе, исходящем от ее одежды и волос. Взглянув на дверь и чувствуя, как постепенно проходит оцепенение, она испугалась, что сейчас войдет муж. Пришлось напомнить себе, что он может не появиться несколько дней.
Осушив для храбрости бокал вина, Аманда скинула пышное платье, чулки, корсет, нижние юбки и ступила в воду Тепло воды было восхитительно. Окунувшись с головой, чтобы намочить волосы, она начала ожесточенно смывать грязь с головы и тела.
Но смыть свои страхи и тяжелые мысли ей не удалось. Что бы подумал Эрик, если бы знал, что она ушла с Робертом Тэрритоном во имя спасения дома? Он бы ей не поверил, конечно. Он бы подумал, что она сама хотела уехать с Тэрритоном.
Вечер становился прохладным. Выйдя из ванны, Аманда завернулась в огромное полотняное полотенце и, дрожа как в ознобе, пожалела, что не попросила Кэссиди разжечь огонь Подойдя к окну, она раздвинула шторы. Далеко внизу, у доков, она заметила сильное оживление. Пожалуй, чуть ли не половина ополчения расположилась на их территории.
«Боже! Дай мне мужества! — взмолилась она., — А если не можешь, сделай так, чтобы я сейчас провалилась сквозь пол».
Бог не услышал ее мольбы.
Раздался какой-то звук, и Аманда резко обернулась. Это был Эрик. Он вошел, неслышно открыв дверь, и теперь стоял, молча глядя на нее. Их глаза встретились. Он повернулся и запер дверь, затем прислонился к ней и вновь устремил на нее тяжелый взгляд. И мягко, но с безошибочно угадываемой неприязнью произнес:
— Ну вот. Принцесса, и пришло наше время. Время расставить все по своим местам.
Сердце Аманды бурно заколотилось в груди. Она попыталась что-то сказать, но слова словно застряли в горле.
Он ждал ее ответа, но, ничего не услышав, скривил губы в насмешливой улыбке и приблизился к ней, темный, высокий и решительный.
— Да, миледи, настал наконец час истины.
Час истины.
Он настал гораздо раньше. Очень-очень давно. Тогда, когда он впервые увидел ее тем давним вечером в Бостоне.
Все началось тогда. Ураган войны.
И буря чувств, вспыхнувшая между ними…
ЧАСТЬ I
ЧАЙНАЯ БУРЯ
Глава 1
Бостон, Массачусетс
6 декабря 1773 года
— Виски, Эрик? — предложил сэр Томас.
Эрик Камерон стоял у окна с узорчатым переплетом в великолепном доме сэра Томаса Мабри. Почему-то его потянуло сюда, после того как были подписаны все контракты. Редко проезжавшие кареты стучали колесами по брусчатке улиц, но ничто больше не нарушало тишины ночи. Колокольни старых церквей блестели в лунном свете, и отсюда, с вершины холма, Эрику были видны все окрестности. Зеленые просторы потемнели в ночи, призрачными тенями едва угадываясь за кругами света городских фонарей, и казались тихими и мирными, как и все вокруг.
Но все же в городе ощущалось какое-то напряжение. Беспокойство. Эрик не мог подобрать этому определение даже для себя, но ясно чувствовал.
— Эрик?
— О, простите! — Он повернулся к хозяину, принимая предложенный ему бокал. — Благодарю, Томас.
Томас Мабри чокнулся с бокалом Эрика:
— Лорд Камерон. Тост за вас, сэр, И за наше совместное предприятие на вашей «Бонни Сью». Пусть плывет к далеким берегам и сделает нас богачами.
— За «Бонни Сью», — поддержал тост Эрик и пригубил виски.
Только что они с сэром Томасом договорились вложить средства в новый корабле для дальних плаваний.
Эрик поставлял партии своего табака и хлопка прямо в Англию, но возникавшие в последнее время проблемы и собственное чутье, подсказывавшее, что налоги будут расти, побудили его рискнуть и отправить свои корабли в Южную Европу и дальше, в Азию, для закупок чая и других экзотических товаров, которые он раньше получал из Лондона.
— Интересный вечер, — сказал Томас, тоже выглянув в окно. — Говорят, что должно состояться грандиозное собрание горожан. Около семи тысяч человек.
— По какому же поводу?
— Из-за этого дела с чаем, — раздраженно, ответил Томас. — И скажу тебе, парламент поступил ужасно глупо. Так, словно тупость была основным критерием, по которому избирали его членов.
Удивленный и заинтересованный, Эрик проглотил почти все виски, оставшееся в бокале.
— Ты встал на сторону бунтовщиков?
— Я? Намек на измену, не так ли? — Томас хмыкнул, потом рассмеялся. — Скажу тебе следующее. Ничего хорошего из этого не выйдет. Британское правительство предоставило своей Ост-Индской компании существенные налоговые льготы на поставляемый сюда чай.
Этой привилегией могут пользоваться лишь очень немногие, заранее определенные лица, а следовательно, большинству местных коммерсанттов грозит разорение. Что-то случится. В этом-то городе! С такими ораторами, как Адамсы и Джон Хэнкок, нас ждут неприятности, это уж точно!
— В таком случае наше маленькое предприятие ; представляется мне все более перспективным, — заметил Эрик, — И верно! — развеселился Томас. — Что ж, либо мы вместе разбогатеем, либо нас обоих повесят. Это точно.
— Может быть, — усмехнулся Эрик.
— Ну а теперь, когда мы уже обсудили деловые вопросы и состояние дел в колонии, — произнес сэр Томас, — нам, наверное, следует вернуться в танцевальный зал и присоединиться к гостям бала. Сердце Энн-Мари будет разбито, если ты не пригласишь ее на танец.
— Сэр Томас, я не могу допустить и мысли О том, чтобы причинить огорчение даме, — сказал Эрик. Он обещал дочери своего старого друга, что они не будут заниматься делами весь вечер и что он вернется в зал и присоединится к ней. — Правда, ее танцевальная карточка заполняется очень быстро.
Сэр Томас хохотнул и похлопал компаньона по плечу:
— Но глаза ее прикованы только к тебе, мой друг!
Эрик вежливо улыбнулся, не соглашаясь. Глазки Энн-Мари были не менее бойкими, чем ее ножки. Она была честолюбивым и кокетливым, но очень милым и непосредственным созданием. Эрик отлично знал, как высоко он котируется на «брачном рынке». Его огромные богатства делали бы его привлекательным, даже если бы ему было за восемьдесят, а его происхождение Позволило бы закрыть глаза на кривые ноги, гнилые зубы и плешь на голове. Но ему не было еще и тридцати, да и красотой Бог не обидел.
Возможно, Энн-Мари когда-нибудь и удастся завлечь его в свои сети. Ему просто не хотелось пока быть пойманным.
Раздался стук в дверь, и на пороге появилась сама девушка. Энн-Мари была пепельной блондинкой с огромными голубыми глазами на кокетливо-веселом личике. Радостно улыбнувшись Эрику, Она взяла его под руку:
— Эрик, ты ведь уже идешь, не правда ли?
— Дочка, дай нашему гостю допить виски, — со смехом попросил сэр Томас.
— Я быстро, — уверил Энн-Мари Эрик. Проглотив янтарную жидкость, он улыбнулся девушке, которая обиженно надула губки.
Внезапно улыбка исчезла с его лица: его взгляд привлекло яркое пятно, мелькнувшее в открытой двери. Странное ощущение, которое французы называют дежа-вю, нахлынуло на него, хотя смутный образ лишь на секунду попал в его поле зрения.
Но вот танцующие в зале вновь продефилировали мимо них.
Поскольку кавалер девушки переместился влево, он смог разглядеть ту, которая так сильно приковала к себе его внимание. На ней было платье глубокого темно-синего цвета с пышной развевающейся юбкой и смелым декольте, отороченным по краям красной лентой и кремовыми кружевами. На синеву платья густым и элегантным каскадом спадали темные локоны вьющихся волос. Они обрамляли обнаженные плечи и пышную грудь, подчеркивая каждый ее вздох, каждое движение. Эти волосы были такими темными… и одновременно при изменении освещения казались вовсе не черными; а красными, цвета позднего заката.
Переведя наконец взгляд с груди на лицо девушки, Эрик почувствовал, что у него перехватило дыхание. Никогда еще он не видел таких потрясающих глаз чистейшего изумрудного цвета в обрамлении темных ресниц. Поразительным было и лицо девушки: совершенной лепки, узкое и изящное, с тонким носом с горбинкой, высокими скулами, изящно выгнутыми бровями. Единственное, что не позволяло назвать это лицо идеальным, так это немного широковатый рот. Нет, губы не были бледными или бесформенными и некрасивыми, отнюдь.
В них было что-то, чего нет у холодного мраморного изваяния, поскольку нижняя губа была чуть полноватой, а верхняя чуть вздернутой.
Эти губы выглядели так чувственно, что даже невинная улыбка, которой девушка дарила партнера, казалось, демонстрировала темперамент и страстность.
На щеке незнакомки, почти рядом с маленьким, красивой формы ухом, виднелась крошечная черная бархатная мушка, придававшая законченность атому воплощению женской красоты. И все же девушка напоминала ему кого-то. Не видел ля он ее раньше? Он бы Запомнил встречу с такой красавицей. Теперь-то он уж точно никогда ее не забудет. С того момента, как Эрик увидел ее, он не шевельнулся, не произнес ни слова, хотя никогда еще не чувствовал в себе такого наплыва эмоций. Он жил беззаботной жизнью, помня о своем происхождении, но и тщательно лелея свою независимость: женщины — добродетельные и не очень — всегда были частью этой жизни.
Но никто из них не смог так пленить его. Заставить ощутить удивление, жар, напряжение и… чувственный голод одновременно.
— Эрик? Ты все еще с нами? — — спросила раздосадованная Энн-Мари.
Томас Мабри засмеялся:
— Полагаю, он увидел кого-то из знакомых, дорогая.
— Знакомых? — Эрик изобразил вежливое удивление.
— Леди Аманда Стирлинг. Из Виргинии, как и ты, Эрик. Правда, последние несколько лет она провела в Лондоне, в пансионе для девушек. А ты, наверное; пропадал в море на своих кораблях, когда она вернулась обратно.
— Ах да, возможно, — рассеянно Ответил Эрик.
Значит, эта девушка — леди Аманда Стирлинг. Они встречались много лет назад. Однако получилось так, что оба они вряд ли когда-нибудь забудут эту встречу. Это произошло на охоте. Аманда была совсем еще ребенком, всего восьми лет, а он, будучи в гостях, уже волочился за вполне взрослой смазливой горничной со второго «этажа особняка пригласившего их хозяина. Юная леди Аманда направила своего пони поперек хода его лошади, и результат оказался плачевным:, оба вылетели из седел. Когда же Эрик отшлепал ее, она его укусила.
Ему было наплевать на лорда Стирлинга, так что он отвесил ей еще несколько затрещин. Она взбесилась, как маленький дьявол. Ничего себе ребеночек!
И вот этот ребенок вырос.
— Эрик, мы будем танцевать!? — тактично поинтересовалась Энн-Мари. — — Обещаю представить тебя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41