– Ты мой благодетель, – сказал Бо. – Ты и Селия, конечно. Не думай, что я этого не понимаю. Я постоянно об этом думаю. Мне никогда не расплатиться с тобой за то, что ты для меня сделал.
– Значит, ты больше не злишься на нас? – осторожно спросила Селия.
Бо взглянул на нее, истощенный, но все еще красивый, со следами пережитых мучений на лице:
– Злюсь? И не думай об этом, Селия. Конечно, нет.
Роман в последний раз наставлял ее, как вести себя с Бо.
– Ты должна проявлять терпение. Он возбужден, поэтому пусть Мака, а может, и Гензо будут поблизости. – Селия нахмурилась:
– Но Бо так послушен и благодарен. Уверена, что беспокоиться не о чем.
Селии не хотелось сейчас говорить об этом. Она стремилась просто быть рядом с Романом, пока он здесь. О, если бы можно было попросить его никогда не покидать ее!
Роман с волнением посмотрел на нее:
– Может, я больше тебя не увижу. – Она едва подавила крик. – Я говорил тебе, что собираюсь в Вену. Я не изменил свои планы и уеду через две недели.
Две недели. Селия потеряла дар речи. Она, конечно, знала, что Роман уедет в Лахаина, где у него практика. Но думала… О, она предполагала…
Роман вскочил на лошадь и теперь смотрел на Селию так, словно старался навсегда запомнить каждую ее черточку. Это действительно было прощанием, и Селии казалось, что ее сердце вот-вот разорвется на части.
– Селия, – глухо проговорил Роман.
Но она была не в силах слушать последние слова перед разлукой и медленно побрела прочь.
Перед домом Селия остановилась, чувствуя полную опустошенность. Она вылечила Бо, а значит, выбрала жизнь с ним.
Разве не так? И теперь ей предстоит следовать своему выбору.
Ее сердце ныло. Селия остановилась у одной из каменных ваз, в которые Гаттерас поставила цветы, бросила рассеянный взгляд на увитый виноградом дом, который видел ссоры, вражду, раздоры, смерть. Одни из обитателей ненавидели его, другие были страстно к нему привязаны. Дом пережил все. И она тоже сумеет выстоять.
Что ж, придется жить без Романа. Она сделает все ради Бо, которому причинила страдания.
Прошла неделя. Селия твердо следовала своему решению. Бо становился крепче с каждым днем и, как и прежде, совершал длительные прогулки по окрестным холмам с красками и мольбертом. Однако его манера изменилась. Резкие контуры и изломанные линии беспокоили Селию.
– Откуда такая ярость в твоих картинах? – как-то спросила она мужа, увидев холст с изображением рощицы «коас». Причудливые кривые стволы, написанные резкими размашистыми мазками, напоминали чудовищные когти. Туча в левом верхнем углу холста предвещала бурю.
Бо усмехнулся.
– Посмотри, как ты кладешь краски. Что-то в твоих картинах вселяет в меня ужас, – сказала Селия.
Бо провел рукой по волосам:
– Может, я и хочу, чтобы мои картины ужасали тебя. Но ты их только критикуешь.
– Я просто хочу понять тебя, Бо.
– Здесь нечего понимать, – отрезал он и пошел прочь.
Медленно тянулись дни. Поскольку Бо не выказывал желания посетить заводскую контору, Селия продолжала управлять плантацией. Ей доставляло удовольствие, что она справляется со сложными бухгалтерскими книгами, руководит рабочими, планирует урожай, вкладывает часть прибыли от завода в коммерческие предприятия, как и другие плантаторы. Она с головой погрузилась в работу, и это отвлекало ее от тяжелых мыслей. Множество обязанностей не оставляло ей времени думать о Романе…
Начался сезон бурь, и Маунтен Вью, расположенный на открытом склоне горы, был доступен всем ветрам. С веранды пришлось убрать циновки, потому что ветер безжалостно трепал их. Селия отправила рабочих залатать все дыры в стенах завода и в пристройках.
Однажды к ним неожиданно явились Кузино. Рурк хотел обсудить с Бо финансовые вопросы. Они предполагали остаться на ночь, а утром вернуться в Хана.
Селия, заметив их лошадей из окна заводской конторы, вышла поздороваться.
– Бо ушел куда-то на этюды. – Рурк Кузино нахмурился:
– Я думал, Бо в конторе. Значит, он передал дела вам? – Он явно считал, что Селия не может справиться с такой работой.
– Я управляю конторой, – сказала Селия, – и у нас высокие прибыли, – гордо добавила она.
В тот вечер Селия надела к обеду нарядное голубое шелковое платье с вырезом каре и рядами маленьких черных ленточек. Укладывая волосы модными завитками и размышляя, украсить ли их ниткой жемчуга или бархатной лентой, Селия вдруг подумала о Бо. Будет ли муж любезен с нежданными гостями?
По мере выздоровления Бо становился все капризнее. Он спорил с Тиной, насмехался над Гаттерас, был язвителен с Селией. К ее облегчению, Бо пока не пытался наладить с ней интимные отношения и доказать, что он мужчина. И Селия была благодарна ему за это. Иметь дело с мужем-импотентом? Нет, Селия знала, что не сможет заниматься с ним любовью, потому что ее сердце принадлежало Роману.
Но понимал ли это Бо? Догадывался ли о ее чувствах к человеку, который спас ему жизнь? Подозревал ли о том, что произошло той ночью на кушетке в библиотеке? Это беспокоило Селию.
Мелани Кузино взяла кусок жареного цыпленка, приготовленного Джен Лин, новым кантонским поваром, которого Гаттерас выписала из Гонолулу. Молодая жена плантатора без умолку болтала о проблемах, связанных со слугами, и о скуке, царящей в Хана.
– А когда вы приедете нас навестить? Вы ведь давно обещали.
– О, здесь накопилось так много дел за время болезни Бо, – ответила Селия.
Они договорились сказать гостям, будто у него был приступ тропической малярии, надеясь, что до Кузино не дошли местные сплетни.
– Много дел! О да, в эти дни Селия взяла на себя всю мужскую работу и не хочет надолго бросать ее. Поэтому ей некогда наносить визиты в дальний конец острова, – заметил Бо.
Селия вспыхнула, опасаясь, как бы Кузино не догадались о том, что в их семье нелады.
– Я с удовольствием навещу вас, как только позволят дела на плантации.
– Уверен, ты можешь отправиться в гости немедленно, – возразил Бо. – Неужели ты считаешь, что Маунтен Вью без тебя не обойдется? Может, ты думаешь, что твоя маленькая контора развалится от первого же порыва ветра «кона», если тебя не будет рядом?
Мелани попыталась примирить их:
– Я рада буду принять вас обоих. Кстати, о путешествиях. Я рассказывала вам о своей новой лошади? Это гнедая кобыла, арабская полукровка. О, она исключительно красива и совсем не похожа на тощих гавайских кляч.
Разговор перешел на нейтральные темы, и Бо теперь молчал, хотя и был раздражен.
Позже, когда Кузино ушли в свою комнату, Бо и Селия сидели в своей общей спальне. Бо беспокойно мерил комнату шагами. Ветер бился о ставни.
– Дела плантации! – насмешливо воскликнул он. – Ты считаешь себя незаменимой, да? Маленькая школьная учительница, которая приехала сюда, чтобы выйти замуж за моего отца, а вместо этого вышла за меня! О, да ты ни черта не понимаешь в сахаре!
Селия расстегивала перламутровые пуговицы на платье.
– Приехав сюда, я не знала ничего о производстве сахара, но теперь мне известно достаточно. Мне нравится управлять Маунтен Вью, и единственное, чего бы мне хотелось, – чтобы тебе это тоже нравилось.
Бо помрачнел и уселся на постель:
– Селия, я ненавижу Маунтен Вью! О, вообще-то я рад, что владею плантацией, принадлежавшей отцу. Но я ненавижу работу в этой маленькой конторе, и всегда ненавидел.
– Тогда чего же ты хочешь, Бо?
Бо долго смотрел на нее. Его глаза потемнели. Селия едва узнавала мужа.
– Я хочу… покоя, – наконец вымолвил он.
– Покоя! Но, Бо…
Она взглянула на мужа, удивленная его словами. И это говорит человек, рисующий такие экспрессивные картины! Это он-то хочет покоя и мира?!
– А может, я ничего не хочу, – хмуро добавил он некоторое время спустя. – Да, возможно, и так. Пустота, нежные, красивые сны ни о чем.
«Опиумные мечты, – вдруг подумала Селия. – Вот о чем говорит Бо».
– Бо, по-моему, тебе надо бы проконсультироваться с Романом? Надеюсь, он еще не уехал в Вену и даст тебе лекарство…
При упоминании Романа Бо побледнел. В его глазах вспыхнула ненависть. А что если это ей только показалось? Бо поднялся и направился к двери.
– Лекарства, которое могло бы мне помочь, не существует, Селия. Что касается Романа… – Он выдержал долгую паузу.
– Да?
– Пусть он катится к черту. И ты тоже. Мне бы хотелось посмотреть, как вы оба варитесь в кипящей смоле, а черти подбрасывают уголь в огонь!
Селию поразила его злоба. Но не успела она ответить, как Бо, хлопнув дверью, вышел из комнаты и отправился в свои апартаменты.
Селия задула лампу, легла в постель, но никак не могла заснуть и лежала, уставившись в потолок. Бо ненавидит ее и Романа за ту пытку, которой они его подвергли. Он говорил про ад, но разве сам не прошел через него? Разве: его не заставили вынести то, что не под силу человеку?
Бо отказывался управлять Маунтен Вью и вместе с тем злился:, что это делает Селия, ибо она заняла его место. А теперь Бо говорит, будто хочет покоя. Что он имел в виду, если не опиум? Пахнущий цветами дым забвения? Муж не принимал мир таким, как он есть, не мог преодолеть свою ненависть и обиды, поэтому хотел погрузиться в видения.
Ветер усиливался, вселяя в Селию тревогу. Наконец, измученная этими звуками и своими тяжелыми думами, она поднялась и оделась.
– Ты не можешь заснуть, Селия? – Гаттерас сидела за письмом у туалетного столика. В теплом свете масляной лампы ее немолодое загорелое лицо, казалось, излучало силу.
– Не могу. Слишком много забот, – ответила Селия.
– Каких?
– В основном с Бо, тетя Гаттерас. Я боюсь за него. – Гаттерас вытерла перо мягкой тряпочкой и отложила письмо, встревоженно взглянув на племянницу:
– Не хочу тебя волновать, дорогая, но, может, стоит подумать о возвращении в Гонолулу? – Селия не ожидала услышать это от Гаттерас. Неужели тетя решила отказаться от кругосветного путешествия, собрать вещи и уехать? – Я говорю серьезно. Возможно, прибыв сюда, мы совершили ошибку. И безусловно, тебе не стоило выходить за Бо, теперь я это понимаю. Он богат, ты стала хозяйкой процветающей плантации, но тебе приходится самой управлять ею, и он тебя за это ненавидит так же, как и за то, что ты спасла ему жизнь. И, боюсь, Селия, – продолжала Гаттерас, – Бо хочет снова принимать наркотики. А может, уже и начал.
Сердце Селии сжалось. Слова Гаттерас подтвердили ее худшие предположения. Ветер стал ураганным. Плохо закрепленные ставни бились о стену, и казалось, будто кто-то просится в дом. Селия облизнула губы:
– Но… вернуться в Гонолулу… сдаться…
– Иногда лучше признать поражение, – спокойно возразила Гаттерас. – Не беспокойся о деньгах, Селия, я уверена, мы как-нибудь проживем. У меня в Гонолулу дом, мы можем брать постояльцев, ты станешь преподавать в одной из школ, или мы снова откроем свою собственную. Теперь, зная, что ты хорошая учительница…
Но Селию не обрадовала похвала тетки. У нее голова шла кругом. Слишком много всего произошло. Они подвергли Бо страшным испытаниям, и теперь она не могла его оставить, раз он в ней нуждался.
Она снова подумала об этом старом доме и его деревянных стенах, так много видевших.
– Нет, – мягко сказала она тетке. – Я не уеду. Я нужна здесь, в Маунтен Вью. Мне кажется, мое место здесь.
Глава 24
В ту ночь Селия спала беспокойно, ее преследовали кошмары: кто-то увозил ее на лошади, поводья больно врезались в тело, и страшный крик о чем-то предупреждал.
Она проснулась на рассвете с сильно бьющимся сердцем, вся в поту. Кошмарный сон был пугающе правдоподобным, и его вызвал странный пугающий звук. Селия минуту лежала, не двигаясь и стараясь унять тревогу. За окнами по-прежнему выл ветер, что по утрам было редко. Селия слышала, как он свистел за углом дома. Наверное, этот звук преследовал ее и во сне.
Вдруг кто-то постучал в дверь:
– Селия! – окликнула ее Гаттерас. – Приехал один человек с письмом. Он хочет с тобой поговорить.
Селия поднялась, оделась и, торопливо спустившись, увидела, что в холле ее ждет высокий сильный гавайский юноша. Он был усталым и весь в пыли. Селия поняла, что он, вероятно, ехал всю ночь. Его лицо показалось девушке знакомым, она вспомнила, что это один из тех юношей, с кем Роман занимался серфингом на пляже в Лахаина.
– Я привезти записка от доктор Бернсайд, – сказал он на ломаном английском, протянув Селии сложенный листок бумаги.
Она взяла листок дрожащими руками.
– Ну? – спросила Гаттерас. – Что там написано? Читай же, Селия, это так важно, что бедняге пришлось скакать всю ночь!
Едва дыша, Селия развернула записку. Она была написана наспех.
«Дорогая Селия, – писал Роман. – Друзья сообщили мне, что, по всем признакам, приближается ураган, он разразится через несколько дней. Бури здесь очень опасны, и тебе следует к этому подготовиться. Меня вызвали на трудные роды, но, если смогу, приеду помочь…»
Последние абзацы были размыты дождем.
Юноша смотрел на Селию, как и встревоженная Гаттерас.
– Будет буря, – сказала Селия. – Мы должны к ней подготовиться. – Она обратилась к туземцу: – Иди на кухню, поешь, а потом тебя проводят в рабочий поселок, где ты сможешь выспаться.
– Ураган, – сказал парень, обнажив в улыбке великолепные зубы, и жестом изобразил сильный ветер. – «Макани ино». Большой, большой. Много «уили», много «хекили».
– Что?
– Он говорит про гром и молнию, – объяснила Гаттерас, делая ему знак уйти. – Селия, мне случалось переживать бурю на Гавайях. Парень прав, они бывают жестокими. Вода собирается в горах, бурные потоки обрушиваются вниз по ущельям, сметая все на своем пути, иногда даже дома… Пойдем, нам нужно приняться за дела. Да, и Кузино здесь. Слава Богу, в нашем распоряжении еще день, и надо его использовать.
Но Рурк и его жена, наскоро попрощавшись, решили отправиться домой, прежде чем разразится буря, а если она застанет их в пути, укрыться у друзей в Улупалакуа.
Почему-то после отъезда Кузино все ощутили облегчение. Чтобы подготовиться к буре, Селия мобилизовала всех заводских рабочих и слуг. Они забивали досками окна, закрепляли ставни. Нужно было укрыть в безопасном месте тысячу заводских волов и несколько сот лошадей. Предстояло также позаботиться о домах рабочих и десятках других строений.
Эта работа требовала много сил, но люди с жаром принялись за нее. Тина настойчиво упрашивала заколотить досками школу.
– Я не думала, что ты так любишь школу, – поддразнила ее Селия.
– О Селия, не могу же я ее бросить на произвол судьбы! Со всеми твоими книгами, картинами, картами, которые мы повесили на стены! – Глаза Тины горели от возбуждения. – Может, вынести на улицу скамейки, чтобы их унес ветер? Они такие неудобные, у меня от них спина болит!
Даже Бо не уединился, а рассказывал о прежних бурях на острове, когда затопило пляжи, смыло прибрежную траву и запруды с рыбой.
– Я люблю бури, – говорил он Селии с горящими глазами. – Надеюсь, что на этот раз будет сильная буря, очень сильная!
Селию удивило, что она слышит это от хозяина плантации. Между тем ветер усилился, небо затянули огромные темные тучи. Вершину Халеакала уже нельзя было разглядеть, как и Западные Мауи. Селия тревожно подумала о том, что живут они на острове, маленьком клочке земли в необъятном океане. Если начнется буря на море, остров может смыть целиком.
Но она отогнала от себя эту мысль, зная, что Гавайские острова существуют тысячи лет и едва ли их смоет один шторм. Оставив Гаттерас присматривать за домом, Селия отправилась на завод, где Мак-Рори кричал на туземцев, загонявших в помещение завода стадо возбужденных, испуганных волов. Ветер бился о рифленую крышу, и животным не нравился незнакомый странный звук. Они беспокойно мычали и ревели, отказываясь идти.
– Это будет нелегко, мисси, – крикнул сквозь шум Мак-Рори. – Животные чувствуют непогоду и не успокоятся, пока не кончится буря. – Тут он повернулся и прищурился, пытаясь разглядеть кого-то, идущего к ним по дороге от дома. – Чтоб мне пусто было, если это не хозяин Маунтен Вью!
– Что?
Селия обернулась и увидела Бо. На поясе у него висел пистолет, глаза сверкали от возбуждения. Внимание Бо привлекла суматоха в заводском дворе.
– Бо!..
Селия поспешила ему навстречу. Ей очень не нравилось, что он взял пистолет. Зачем он ему?
– Бо, что ты здесь делаешь да еще с оружием! Возвращайся домой и позаботься о своих картинах.
– Мои картины?! – Бо засмеялся. – Да пусть себе уплывут! Да если все унесет буря, я ничуть не огорчусь.
– Значит, вот как! Ты, наверное, забыл о сотнях людей и животных, за которых мы в ответе. – Селия начала терять терпение.
– Я сам знаю, за что отвечаю. Я пришел сюда помочь. Боюсь, как бы животные не взбесились, возможно, кого-то из них придется пристрелить.
Глаза Бо так странно блестели, словно буря свела его с ума. Селию снова охватила тревога.
– Очень хорошо, – наконец сказала она, надеясь его успокоить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30